Жан-Клод объяснит тебе их присутствие, когда они явятся, но только ты и я полностью поймем, почему даже то, что они явились, — плохо. Очень плохо.

Я наморщила лоб:

Извини, но я потеряла нить.

Она вздохнула и раскрыла веер отработанным движением.

Мы поговорим снова после этого сюрприза.

Она повернулась и направилась обратно к шторам. Я ее окликнула:

А что тебя спасло от тьмы?

Она обернулась, снова складывая веер, будто играть с ним было у нее привычкой.

А что спасло тебя?

Крест и друзья.

Она чуть улыбнулась, но глаза ее остались пустыми и серыми, как вьюга.

Моя человеческая няня.

А она видела ту, что лежала на кровати?

Нет, но та ее увидела. Она завизжала, и визг длился и длился, пока она не свалилась замертво. И тело ее лежало там еще долго, потому что никто не хотел туда входить.

Валентина с треском раскрыла веер. На этот раз мне удалось не вздрогнуть.

Запах стал совершенно невыносим.

Она улыбнулась, обращая свои слова в шутку, злобную шутку, но выражение лица у нее не было шутливым. В глазах стоял испуг, как бы жестока ни была улыбка. И она вышла, взмахнув черной шторой.

Все мы трое явно вздохнули с облегчением, когда штора закрылась, и переглянулись.

И почему мне кажется, что не мне одной будет сегодня тяжело вынести напряжение?

Ашер так и держал Жан-Клода за руку, но повернулся, чтобы видеть нас обоих.

Мюзетт чует ложь и не поверит ей.

Мы с Валентиной только что говорили о матери всех страшных вампиров, а ты тут же снова о Мюзетт.

Ашер сжал мне руку и вздохнул:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: