9 страница. Еще он оставил ей смену одежды, упаковав все, кроме ее походного снаряжения и предметов личной гигиены

Еще он оставил ей смену одежды, упаковав все, кроме ее походного снаряжения и предметов личной гигиены. Как будто собирался в походе одевать ее.

Ансамблю не хватало лишь одной вещи: плаща. Впервые за много лет Мари собиралась выйти днем без плаща или чар гламура.

Тревожило ли ее предсказание? Не слишком. Она надеялась, что сможет справиться с «бессмертным воином». Каким образом? Да бросит его.

Почему она так долго этого боялась? Сколько времени потеряла даром, лишая себя пляжа и свиданий. Видя, как она кутается в ярды алой ткани, мужчины думали, что имеют дело с уродливой коротышкой.

Она могла восстановить маскирующий гламур прошлой ночью, но зачем? Лошадку уже вывели из конюшни. К тому же до последнего момента она не представляла, как много сил расходовала на эти чары, пока от них не освободилась. И сразу почувствовала облегчение, будто избавилась от десятифунтового паразита.

Поднявшись, Мари заплела волосы в две косы, чтобы прикрыть уши, чего не делала уже несколько лет. Затем достала из косметички пудреницу с зеркалом, но не для того, чтобы проверить, не опухли ли от вчерашних слез ее глаза. Нет, она хотела исследовать свое открытие.

Глядя в зеркало, прошептала:

— Не зря мне мама говорила...

Когда закончила рифму, ее отражение сменилось образом со сверкающими глазами и летящими волосами. Мари могла колдовать, используя силу другой касты. Потому что... была прорицательницей!

Она решила спросить у зеркала то, что всегда хотела узнать.

— Что означает отметина на моей спине?

— На мертвом языке она означает «королева Отражений».

— Королева?

Ведьма становилась королевой в том случае, если превосходила силой всех остальных ведьм этой стихии. Среди знакомых ведьм Мари не знала ни одной королевы.

— В чем смысл предупреждения рифмы? Чего я не могу знать?

— Я покажу тебе.

Рука всколыхнула зеркальную поверхность — зеркало стало податливым, как вода, — и протянула яблоко.

Уставившись на блестящее яблоко, Мари ощутила, как ее рот наполнился слюной, будто она увидела вафли. И уверенно покачала головой.

— А почему бы тебе просто не сказать мне?

— На все твои вопросы найдутся ответы, если пойдешь со мной.

— Хорошо, если ты так много знаешь, тогда скажи, почему Нике дала рифму мне, а не Элиане или Джиллиан.

— Возьми меня за руку.

— Ты ответишь на все мои многочисленные вопросы, да? — Мари прищурилась от догадки. — И как классический оракул, не станешь предсказывать или наставлять?

Отражение лукаво улыбнулось. Отлично. Зеркальная магия восемь баллов. Ситуация напоминала Мари компьютерную скрепку-помощника — поначалу помогает, а потом начинает раздражать, и ты уже не знаешь, как отделаться от этого сервиса.

В общем, у Мари возникли собственные подозрения, почему Нике снабдила ее этим письмом. Валькирии с возрастом делались сильнее, и в Законе стали шептаться, что могущественная Нике сможет повлиять на результат Приращения. Но Нике в письме об этом даже не заикалась.

— Если это все, то я отключаюсь, — сказала Мари отражению.

— Не забудь яблоко.

— Не забудь яблоко, ме-ме-ме, — передразнила она, взяв яблоко.

Хотя ей очень хотелось яблока, она нервничала, потому что к искушению примешивался страх.

В сказках, которые почти всегда соответствовали правде, злые ведьмы обычно предлагали яблоки со злыми намерениями. С другой стороны, яблоки почитались ведьмами как священные плоды, как символ знаний и предвидения. Так что яблоко могло нести как зло, так и добро.

Держа плод двумя руками, она с беспокойством оглянулась. Может, не стоит оставаться одной в темной пещере для совершения первого прыжка? Да, она попробует яблоко... но позже. Приняв решение, она опустила его в рюкзак.

Выйдя из пещеры, Мари обнаружила густой утренний туман и обложенное тучами небо. Захлопала ресницами и опустила голову, загрустив из-за отсутствия солнца. Вампиры и то больше видят солнце, чем она за последние три недели.

И в ближайшие часы не увидит. Готовясь к этому путешествию, она кое-что почитала о местных джунглях и узнала, что только незначительный процент солнечного света, проникающего сквозь листву, достигает земли. Чтобы получить солнце, растения тянулись ввысь, распуская на вершине зонтик листьев. В результате создается очень странное впечатление. Этот мрачноватый лес напоминал открытый склад с колоннами для поддержания кровли.

Мари видела, что народ потихоньку собирается, готовясь к походу. Макрив стоял в стороне. Все смотрели на нее. Кейд сверлил взглядом ее шею. Раздраженная их вниманием, Мари хотела крикнуть: «Мы ничего не делали!»

Вместо этого повернулась к Ридстрому и просто сказала:

— Привет, старший, в чем дело?

— Кто сделал... его старшим? — взвился Макрив.

— Ридстром похож на короля. — Она окинула его взглядом с головы до ног. — А ты нет.

— Я третий по росту...

Насмешливый взгляд Ридстрома заставил его замолчать.

— Нам придется очень постараться, чтобы добраться до Белиза вовремя и успеть позвонить. Если тебе потребуется передышка, дай нам знать. — Когда Мари кивнула, продолжил: — Кейда зашлем вперед. Я возглавлю группу. Женщины пойдут между мужчинами. — И, обращаясь к Макриву, добавил: — Ты будешь замыкающим.

— В любое время дня и ночи, — пробормотал он хрипло, и Мари знала, что Макрив уставился на ее зад.

Он тотчас занял место за Мари, почти касаясь носками своих сапог ее пяток. Очевидно, отнесся к работе с большой серьезностью.

— Если тебе понадобится помощь, я помогу. И ни к чему не прикасайся, ни к движущемуся, ни к неподвижному. Не дергай лианы и старайся ступать след в след. Пусть рискуют мужчины. Здесь водятся змеи. Некоторые виды могут атаковать из засады. Fer de lance для любого.

Она хорошо изучила вопрос, чтобы знать, что выражение означает «плохо».

— И не пей некипяченую воду. У меня во фляге есть для тебя хорошая вода. Скажи, если захочешь попить.

— Ты закончил объяснять мне вещи, которые и без того понятны? — спросила она надменно, поправляя рюкзак.

Тирни рассмеялся и, закончив есть банан, очистил второй.

— Похоже, оборотень вчера ночью энергично потрудился. Да, шотландец? — произнес он, продолжая жевать, будто за одно утро стремился наверстать весь потерянный вес.

Вспомнив, что Макрив предпочитает другую версию, Мари очаровательно улыбнулась через плечо:

— Он проиграл всю серию. Всё восторженные надежды... испарились.

Кейд ответил широкой улыбкой, и они тронулись в путь.

— Смотри лучше под ноги, малышка, — шепнул ей в ухо Макрив, явно теряя самообладание. — Я еще не провел свою первую игру.

Не успели они пройти и мили, как Бауэн весь изнервничался.

Слишком много опасностей поджидало смертную. Хотя все они играли роль ее телохранителей, казалось, сама природа ополчилась против них. Плохая вода, змеи, даже определенный вид лягушек — все представляло угрозу ее здоровью и жизни.

У Бауэна было такое чувство, будто он через зону боевых действий несет хрупкий хрусталь.

— Похоже, что вдобавок ко всему прочему ты еще намерен одевать меня? — спросила она, когда они преодолели тяжелый подъем.

— Я планировал упаковаться сегодня утром, чтобы ты могла подольше поспать. — Он понизил голос. — Или доделать то, что не успела прошлой ночью. — Он удивлялся собственному бескорыстию. Ее неосуществленное желание повышало его шансы завлечь ее в свою постель, но ему было невыносимо думать, что она мучается. — Я старался быть заботливым. Хотя не имею в этом достаточного опыта.

— Я не об этом говорю с тобой. Не об этом.

— Я чувствую твои потребности так же остро, как свои.

— Может, у меня и есть потребность в чем-то, но это вовсе не означает, что для ее удовлетворения я выберу тебя.

И она взглянула на Кейда, который жадно пил воду.

— Еще раз посмотришь на него с таким восхищением, Марикета, — прошипел тихо Бауэн, закипая от гнева, — демону конец. Все, что ему от тебя нужно, так это «проверить». Знаешь, что это означает?

— Знаю. «В муках познаешь». Один из моих друзей был демоном.

— Друзей? — Бауэн нахмурился. — Один из любовников, ты хотела сказать? Сколько же их у тебя было? — Он сделал паузу. — Значит, ты свободного нрава? С другими мужчинами? Потому что это заканчивается...

— А ты думал, что я девственница? — бросила она через плечо.

— Тебе всего двадцать три, — заметил он занудно даже для самого себя. — Я стараюсь не думать о том, кто был у тебя до меня. Но я думаю, что если ты не невинна, то это было всего один раз в темноте с неумелым парнем, который был настолько плох, что ты разве что не зевала и не смеялась.

Мари пожала плечами:

— Уверена, число зарубок на моем кроватном столбике — ничто по сравнению с твоим.

— Да, но мне двенадцать сотен лет! Даже если бы я имел по одной женщине в год, то набралась бы куча.

— Да, я молода. — И едва он ощутил легкое облегчение, как она томным голосом добавила: — Но я времени даром не теряла.

Он стиснул кулаки.

— Ревнуешь?

Она, вероятно, не думала, что он в этом признается, но он тихо сказал:

— Да, я завидую каждому мужчине, который прикасался к тебе. — Она ответила ему загадочным, изучающим взглядом. — А теперь я попробую угадать число мужчин, с которыми ты переспала, ты скажешь, прав я или нет.

Она торопливо отвернулась.

— Я не играю в твои игры. Отцепись.

Он сощурился:

— Один. У тебя был всего один мужчина.

Ее плечи чуть заметно напряглись, и он облегченно вздохнул.

— С чего ты взял? — спросила она равнодушно.

— Потому что любой достойный тебя мужчина убил бы соперника, попытавшегося тебя у него отнять. Думаю, что твой демон был первым и последним. Но как же тебе удалось уговорить его отпустить тебя?

— А что, если я скажу, что до сих пор встречаюсь с ним? Бауэн покачал головой:

— Нет, Непохоже, я хорошо помню твое поведение со мной в первую ночь. В любом случае он тебя не стоит, раз позволил тебе одной участвовать в состязании, не захотел быть рядом, чтобы охранять от опасностей. Когда вернемся, убью его из принципа.

Глава 25

Чем дальше они углублялись в джунгли, тем больше казалось, что попали в какие-то доисторические времена.

Какая-то поросль на стволах, делавшая деревья пушистыми, придавала им в тумане жутковатый вид. Белки, которых она видела, были не серыми, а рыжими, а листья на кустах имели какие-то невероятно большие размеры.

Корни высоких тонких деревьев, выступающие над поверхностью земли, напоминали вены, которыми, в сущности, и являлись. У огромных деревьев сейбы корни, начинавшиеся выше ее роста, были толще ее стола в Андуане.

Вдруг в куще над ними раздались голоса обезьян-ревунов и испугали Мари.

— Пригнись.

Макрив перерубил нависающую сверху ветку. Он энергичнее других работал мачете, расчищая для нее в два раза больше пространства, чем требовалось.

— Неужели у меня такие широкие бедра?

— Не хочу, чтобы рядом с тобой оказалась какая-нибудь ужасная тварь. Здесь множество всяких опасностей. А что касается твоих бедер, то они безупречны.

Его комплемент слегка порадовал ее и вызвал желание повилять перед ним «хвостом». Но Мари быстро переборола искушение и сосредоточилась на дороге. Ручьи размывали почву, деревья падали, и в результате по берегу хаотично громоздились стволы. Между ними пробивался подлесок, бурно разрастаясь в своем стремлении отвоевать место под солнцем.

Постепенно Мари и Макрив отстали от остальных. Ридстром бодро продирался сквозь чащу, сразу за ним следовала Тера. Кейд шагал далеко впереди, проводя разведку. Тирни то и дело исчезал и нырял в гущу в поисках еды. Это Макрива вполне устраивало. Он пользовался любой возможностью прикоснуться к Мари: то смахнет каплю пота со щеки, то листок с волос.

Когда дорогу перегородил очередной лесоповал, Макрив просто подхватил Мари на руки и понес. Потом сделал то же самое, чтобы перенести через речушку. Это повторялось каждый раз, когда на пути возникала какая-либо преграда, требовавшая особых усилий для ее преодоления.

Над, под или через... В какой-то момент он посадил ее на высокий ствол, чтобы ее лицо оказалось на уровне его головы.

— Есть ли у меня шанс украсть у тебя поцелуй?

Его белая рубашка была наполовину расстегнута, и мускулистая грудь поблескивала от пота. После первой ночи Мари знала, какое у него потрясающее в своей привлекательности тело, каждый его дюйм.

И все же ответила:

— Ноль целых ноль десятых. Я не желаю, чтобы ты меня целовал.

— А мне кажется, хочешь. Чуть-чуть.

Откинув с ее лба влажный локон, он тут же убрал руку, пока она не успела ее оттолкнуть.

— Я хочу одного — как можно быстрее попасть домой, вернуться к прежней жизни, где нет оборотней. А теперь опусти меня на землю.

— Не спущу. Без поцелуя.

Он медленно приближался к ней, как к настороженному зверьку, которого не хотел спугнуть. И хотя Мари боялась потерять свой эфемерный контроль над сверхстимуляцией, все же испытала искушение закрыть глаза и позволить ему прикоснуться губами к ее губам.

— Вот так, девочка, — проворковал он, нежно обнимая своей большой ладонью ее затылок.

В последний момент Мари выхватила из рюкзака яблоко и сунула между ними.

Его глаза сначала расширились, потом он прищурился.

— Не смей, — сказал он.

Но она, естественно, не послушалась. Когда ее зубы вгрызлись в яблоко, он с трудом пересилил дрожь отвращения...

— Я думала, ты хотел меня поцеловать!

Он неловко опустил ее на землю и продолжил путь. От сочного плода Мари даже зажмурилась. Похоже, что такого вкусного и ароматного яблока она еще в жизни не ела. Ей даже показалось, что сил у нее прибавилось. Едва она доела фрукт, как тут же захотела еще и задумалась, сможет ли снова поговорить с отражением.

Когда она выбросила огрызок, Макрив оглянулся. Упавшая ему на глаза черная прядь вызвала у нее какое-то нежное чувство. Мари вдруг остро почувствовала, что хочет, чтобы он ее поцеловал. И после всего, что случилось, ее все равно влекло к нему с прежней силой. Макрив, надо отдать ему должное, обладал сексуальностью, но она не собиралась поддаваться его обаянию и прощать отвратительные слова, сказанные ночью. Он признался, что готов забыть ее ради некой идеальной принцессы фей. А Мари ненавидела, когда ее отвергали. Но с ней это каждый раз случалось.

«А как же я?» — спрашивала она себя в тысячный раз.

Оба ее родителя, вместо того чтобы растить ее и заниматься ее воспитанием, нашли себе другие занятия. И ведь не потому, что она была капризной дочерью. Черт, если бы ее отец не умер, то мог бы вернуться в любое время, и она простила бы его. Например, мог бы появиться на ее пятнадцатый день рождения с каким-нибудь непритязательным подарком вроде чайного сервиза или плитки для Барби.

Мари была бы ему так благодарна, что воздержалась бы от получения ученического разрешения на выпечку тортов с помощью электролампочки.

Но он не вернулся. И даже не позвонил ей. Ни разу. Будто вообще исчез с лица земли. Сначала у нее был отец, а потом его не стало.

Но измена Джиллиан задела ее сильнее. Если бы у них с Джиллиан были плохие отношения, то ее уход не подействовал бы на Мари столь опустошительно. Но у них была чудесная жизнь.

Она вспомнила, как мать с завязанными глазами, расставив руки, пыталась поймать ее на пляже. А Мари захлебывалась от смеха. «Где моя маленькая ведьмочка?» — ворковала она, и ее рыжие волосы горели на солнце, как огонь. Когда Мари поддалась Джиллиан, она покружила ее, и они вместе со смехом завалились на песок.

Элиана объяснила, что ее родители — Важные Персоны и должны делать Важные Вещи...

Эктон, первый возлюбленный Мари, тоже бросил ее. Много лет молодой демон был ее другом. Он начал ухаживать за ней, когда ей было четырнадцать, в шестнадцать овладел ею, а потом на протяжении трех лет она занималась с ним сексом при каждой возможности.

Мари была счастлива с ним, пока он не бросил ее ради высокой гибкой нимфы с летящими золотыми локонами. Из-за того, что у демонов Бури нет единственной, предназначенной судьбой суженой, они зачастую держат гаремы. Он и сейчас хотел бы параллельно продолжать отношения с Мари и с нимфой. Это было плохо само по себе, и Мари ясно сознавала, что если бы осталась в игре, то наверняка сидела бы на скамейке запасных.

Она, разумеется, не осталась. Но потерю переживала болезненно, даже очень. Он был ее первой любовью, и его уход едва не убил ее.

Похоже, Мари суждено вечно сидеть на скамейке запасных. Неужели это ее судьба?

Она сверкнула глазами в сторону Макрива. Десять против одного, что его принцесса фей была высокой блондинкой.

И оборотень не просто выбирал вместо нее другую женщину, но отдавал предпочтение другому ее воплощению.

Словно прочитав ее мысли, Макрив сказал:

— Я все думаю насчет того вопроса, что ты задала мне прошлой ночью.

— О, я тоже, — ответила она настороженно, чувствуя, как вскипает внутри ярость.

Оборотень не подозревал, что ходит по лезвию бритвы.

— И что же ты надумала?

— Нет, сначала ты скажи. — Когда он не ответил, добавила: — Я настаиваю.

— Сомневаюсь, что сейчас сказал бы то же самое, — произнес он, наконец. — Чем больше я с тобой, тем лучше ты мне кажешься... даже в обличье ведьмы.

«Обходительный оборотень, растопи мое сердце».

— А теперь ты скажи. Она поймала его взгляд.

— Я думала, что если ты не придешь к иному выводу, то мне придется как-то защищаться.

Он молчал, услышав совсем не тот ответ, на который рассчитывал.

— Это простой вопрос самосохранения, Макрив. Если реинкарнация и в самом деле имела место, то я ни при каких обстоятельствах не позволю тебе вернуться и стереть меня. Я первая уничтожу тебя.

— Сможешь ли? Вчера ты не смогла меня убить.

— Вчера ты не собирался меня стирать. — Она озарила его угрожающей улыбкой, ощущая себя до мозга костей ведьмой. — Кроме того, я уже выполнила свою квоту убийств на тот день.

Глава 26

— Мне всегда было интересно, что происходит за дверьми ковена, — сказал Кейд, вернувшись после разведки.

— Не могу отвечать за все сообщества, но мое — довольно бессмысленное. Много мыльной оперы и интернет-зависимости. — Ее миссия состояла в том, чтобы привести «Дом ведьм» к величию, но сама Мари была вполне земной и больше любила мелодраму. — Можешь представить орду древних старух, бормочущих над котлом?

Он поднял брови:

— Да.

— Если кто-то украшает листвой и цветами котел, мы давимся от смеха и месяцами потешаемся над их «старой школой». Но древних старух не так часто увидишь, потому что большинство ведьм используют свои особые чары. Мари заметила, что Макрив внимательно прислушивается к их разговору. Даже Ридстром и лучники как будто заинтересовались темой.

— А вы и в самом деле скандируете заклинания и приносите кровавые жертвы? — спросил Кейд.

— Скандируем, пока они новые, но они быстро становятся привычными, и ведьмы используют их в своей обычной работе. Вы же не говорите себе: «Сейчас пойду на кухню, чтобы вскипятить воду для чая». А просто идете и делаете. Но возможно, если бы делали это первый раз в жизни, то сначала проговорили бы про себя действия.

— А кровавые жертвоприношения? — напомнил Макрив. Мари окинула всех взглядом:

— Вы что, ребята, в самом деле, хотите, чтобы я распиналась о колдовстве?

— Да, — торопливо подтвердил Кейд.

— Ага, — поддержал его хрипло Макрив.

Макрив особенно внимательно относился ко всем ее объяснениям. Мог ли он притворяться, что ему интересно?

— Что ж, некоторые ведьмы все еще придерживаются кровавого ритуала. Но в нашем ковене мы смотрим на это иначе. Расстаться с чем-то ценным для тебя лично — уже жертвоприношение. В старые времена в жертву приносили ягненка или курицу, потому что кровь считалась большой жертвой. Но теперь... если бы я захотела обратиться к алтарю Гекаты, то пожертвовала бы свой МР3-плейер. Хотя мне было бы очень жаль с ним расставаться.

— А чего ждут от тебя? — полюбопытствовала Тера.

— Не имею представления, — ответила она. — Никто не знает. Гадают только.

— Может, тебе предназначалось разрушить эту гробницу, — вставил Кейд.

Макрив невесело рассмеялся:

— Ты полагаешь, что это все, на что способна ведьма? В отличие от меня ты не испытал на себе ее силу.

Мари вздрогнула. Она думала о том же. Ей не хотелось достичь своих вершин в возрасте двадцати трех лет.

— А какие враги есть у ведьм, с которыми ты могла бы расправиться? — спросил Тирни, вгрызаясь зубами в мякоть расколотого кокоса.

Интересно, как далеко пришлось ему бежать, чтобы найти пальму?

— Есть ряд распоясавшихся чародеев, — ответила она, — и еще один волшебник, пристрастившийся убивать беременных ведьм...

— Если тебе суждено стать величайшей ведьмой, — перебил Макрив, — значит, ты должна победить величайшее зло. Судьба не расходует пули напрасно.

— Это невозможно, — возразила она. — Ни один смертный и даже бессмертный не может победить нашего величайшего врага.

— Почему?

— Потому что это богиня. — Мари сделала большой глоток очищенной воды и вытерла губы о плечо. — Вернее, была богиней. Ее зовут Гекса, королева Фальшивых лиц.

— В чем ее опасность? — справилась Тера.

— Вам и это интересно?

«Да» Макрива заглушило «да» Кейда.

— Ладно, — произнесла она медленно. — В начале Эры волшебства были три сестры, три богини-ведьмы. Гела была доброй, Гекса — злой, а Геката обладала чертами той и другой.

— Но ты говорила, что поклоняешься Гекате? — заметил Тирни, продолжая жевать. — Значит, поклоняешься богине, которая творит и добро, и зло.

— Она служила балансиром между добром и злом. Мы верим, что главное во всем — это баланс. Одно добро — плохо. Вселенная не в состоянии управлять мирозданием без разрушения.

— Сплошное солнце превратит землю в пустыню, — подсказал Кейд.

— Именно, — подтвердила Мари с улыбкой, а Макрив наградил Кейда испепеляющим взглядом.

— Видя, что Гекса набирается сил, Геката и Гела ограничили ее могущество и превратили ее из богини в бессмертную.

— А почему не убили? — удивился Макрив, для которого это казалось естественным.

— Потому что не могут. Все три — по своей природе ведьмы. А ведьмы не убивают членов своей семьи. И другим не удалось уничтожить ее, потому что Гекса все еще могущественна. Она питается несчастьями, сеет их среди других и пожинает плоды. Говорили даже, что она держит в своем логове живых существ в состоянии вечной агонии и их страдания служат ей неисчерпаемым источником энергии.

— Как она выглядит? — спросил Макрив.

— Она способна принимать любой облик, форму любых предметов, живых и мертвых существ. Никто не знает ее истинного лица. Она может скрываться под личиной любого из нас... — сказала Мари зловещим голосом с элементом театральности. — И мы бы никогда об этом не узнали.

— Как она выбирает свои жертвы? — полюбопытствовал Макрив нетерпеливо.

— Непонятно. Она может в равной степени нанести удар деспоту и невинной сельской девушке.

На какое-то время Макрив задумался над ее словами, потом осведомился:

— А это правда, что ведьмы никогда никого не исцеляют даром?

Можно было даже не сомневаться, что Макрив без труда догадается, почему ведьмы никогда не добьются уважения других членов сообщества Закона.

— В большинстве случаев это так, — признала Мари смущенно. Как она и ожидала, все хранили молчание. — Но вы должны понимать почему. — Макрив поднял брови, будто ему не терпелось услышать объяснение. — Тысячу лет назад ведьмы ничего не брали взамен, но за это нас повсеместно подвергали гонениям. Мои предки пришли к выводу, что нам требуется защита и влиятельное покровительство, что возможно получить только за деньги. В основе этого вывода лежит тот факт, что ведьм, живущих в замках, к которым прислушиваются короли, не так часто сжигают на кострах, в то время как тех, кто ютится в лачугах на опушке леса, — довольно часто.

Выражение лица Макрива не читалось, и Мари не могла понять, что другие думают по этому поводу. Может, ей стоило попытаться убедить их в бедственности положения ведьм? Подчеркнуть, что ни один род Закона не преследовали так, как преследовали ведьм?

Но возможность была упущена. Они снова полезли в дебри, и поддерживать разговор стало трудно. Зато у Мари появилась возможность продолжить эксперименты с зеркалом.

Она открыла пудреницу, не вынимая ее из кармана широких штанов. Простое прикосновение к зеркалу уже давало ей фокус. Мари давно знала, какие чудеса от нее ожидаются, но не умела ими пользоваться. Может, теперь это у нее получится с помощью фокусирующего средства?

Медленно сделав большим пальцем несколько кругообразных движений по зеркалу, она ощутила в своей ладони магическую силу. Только на этот раз сила была концентрированной. Зеркало и впрямь проводило и направляло ее силу, как подземный кабель — электричество.

Радуясь полученному эффекту, она решила проверить действие каких-нибудь мелких чар на оборотне — чтобы получить хорошую практику. Под хорошей практикой она понимала личное удовольствие.

С этой целью она сделала так, чтобы под ногами Макрива возник выступающий корень дерева. Когда он споткнулся, Мари сжала губы, чтобы не прыснуть от смеха.

Магия сработала... Отлично.

В течение следующего часа, когда у него в самое неподходящее время развязывались шнурки, ветки деревьев хлестали по лицу, или он с трудом успевал уворачиваться от птичьего или обезьяньего помета, он щурился и смотрел на нее с подозрением. Она отвечала невинным вопросительным взглядом.

Но он ничего не говорил, и она могла развлекаться подобным образом весь день...

Краем глаза она заметила движение. Нечто, похожее на корень, вдруг взвилось пружиной над землей и метнулось в ее сторону. Взвизгнув, Мари попыталась защититься энергетическим импульсом. Но Макрив уже схватил змею, когда ее магия сбила его с ног, и он покатился по земле, круша деревья.

Приземлившись в сотне футов от нее, он сердито отшвырнул змею прочь и, вскочив на ноги, бросился к Мари. Его глаза сверкали голубым яростным огнем.

— Вот дрянь. Только посмей еще раз!

Глава 27

— Это получилось случайно! — крикнула ведьма и, возможно, говорила правду, только Бауэна это не интересовало.

— Все утро ты со мной играла, разве нет?

Он шагал рядом с ней, давая возможность видеть разъяренного зверя, дремавшего до сих пор внутри.

Судорожно проглотив вставший в горле ком, Мари отступила от него на несколько шагов, готовясь к обороне.

Ее храбрость заставила его опешить. Закаленные в боях вампиры начинали дрожать при виде звериной личины оборотня, но она, расставив ноги, даже не сдвинулась с места.

И даже вздернула подбородок.

Кейд поспешил к ним, словно хотел защитить ее. Но уже от одной мысли об этом Бауэн ощерил клыки. Вероятно, решив, что его утроенная ярость адресована ей, Мари сконцентрировала магию в ладонях.

Подняв светящиеся руки, она поманила его пальцами:

— Ну, давай. Я проведу второй раунд. Хотя теперь и амеба сообразила бы, что не стоит со мной бодаться.

Все впали в ступор и безмолвие. Затем Кейд двинулся в ее сторону.

— Кейд, у меня все под контролем, — сказала она ровно, не отрывая взгляда от Бауэна.

Бауэн слегка отклонил голову назад, будто впервые увидел представшее перед ним существо. Потом поймал довольный взгляд Ридстрома — демону явно нравилось происходящее — и обнаружил, что... и сам улыбается.

— Киска быстро научилась показывать коготки, не так ли?

Глядя на Бауэна, Ридстром грустно покачал головой, будто сожалел о его неминуемой гибели, и подал знак группе, в том числе заупрямившемуся Кейду, продолжать движение.

Проходя мимо Марикеты, Бауэн нагнулся и пробурчал, не скрывая удивления:

— И черт меня побери, если она не вонзит их в меня.

Ее сероглазый взгляд оставался настороженным. Он заметил, что она еще держала некоторое время свои светящиеся ладони обращенными кверху.

Даже после столь вопиющего проявления магии он чувствовал такую гордость за нее, что ему захотелось вытянуться в струнку и объявить ее своей подругой. Ведь она не дрогнула. «Это моя девушка. Моя». Но его сердце тревожно стучало, потому что он сознавал, что в разгар полнолуния, когда полностью преобразится, она может не убежать от него. Хотя все еще рассчитывал удалить ее от себя на безопасное расстояние до восхода полной луны, а вот в будущем...

В пылу возбуждения он не заметил, как сократил между ними расстояние.

— Ты очень милая, когда готовишься к атаке.

— Тоже мне ценитель нашелся.

— Брось, киска, спрячь коготки. Будем друзьями.

— Начнем с того, что мы не были друзьями!

— Ты потеплела ко мне, я это чувствую.

— А как же. Я только швыряю парней, которые мне симпатичны. И не смей называть меня киской!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: