НЕ НАДО ПОДТАЛКИВАТЬ

Размышлять об Иисусе и внешне подражать его деяни­ям абсолютно бесполезно. Надо не копировать его поступки, а стать таким, каким был Иисус, — надо проснуться и осознать все происходящее. Когда речь идет о попытках изменить самого себя, все остальные методы можно уподобить подталкиванию автомобиля вручную. Предположим, вам надо попасть в другой город. По дороге машина ломается. Что ж, заглохшая машина — это скверно. Засучив рукава, мы толкаем ее вперед. Мы толкаем, толкаем, толкаем — и наконец достигаем городской черты. «Отлично, — говорим мы себе. — Все получилось». А потом мы толкаем машину в другой город! И заявляем: «Я ведь добился своего, разве нет?» Но разве можно это назвать жизнью?

Знаете ли, что вам на самом деле нужно? Вам нужен специалист-механик, который смог бы сменить свечи. Включаете зажигание — и машина трогается с места. Вам нужен специалист — понимание, озарение, осозна­ние, — а вот толкать не надо. Не надо прикладывать никаких усилий — они очень утомляют. Всех нас при­учили быть недовольными собой, С точки зрения пси­хологии, в этом и заключается все зло. Мы только и делаем, что выражаем недовольство, ворчим и толкаем машину. Все вперед и вперед, все натужнее и натужнее. Но внутренний конфликт никуда не девается, уровень понимания остается невероятно низким.

СТАТЬ НАСТОЯЩИМ

Один из самых незабываемых дней моей жизни я пережил в Индии. Это был истинно великий день; меня только-только посвятили в духовный сан. Я сидел в исповедальне. Во главе нашего прихода стоял испанец, подлинный праведник; я слышал о нем еще до того, как вступил в орден. За день до того, как стать послушни­ком, я решил исповедоваться, чтобы полностью очис­тить свое сердце и чтобы новому наставнику ничего не надо было рассказывать. К пожилому кюре выстроилась длинная очередь. Глаза его были накрыты фиоле­товым платком; подходившим к нему людям он что-то тихо бормотал, потом прощал им грехи и отпускал восвояси. Меня он видел всего лишь раз или два, но звал, тем не менее, по имени. Дождавшись своей оче­реди, я подошел к нему и, приступая к исповеди, постарался изменить голос. Он выслушал все очень спокойно, отпустил мне грехи, а потом спросил: «Энто­ни, когда ты планируешь стать послушником!¹»

И вот на следующий день после рукоположения я снова пришел в эту церковь. Старый священник спросил: «Будешь исповедником?» «Буду», — ответил я. «Иди садись на мое место». «Боже, я святой. Я буду сидеть в его исповедальне!» —— думал я. Я слушал исповеди три часа. Было Вербное воскресенье, и к нам потоком шли люди, готовившиеся к Пасхе. В конце дня я чувствовал себя полностью опустошенным. И не пото­му, что узнал что-то ужасное, — я был готов услышать все что угодно; зная, что творится в моем собственном сердце, я ничему особенно не удивлялся. Знаете, что меня убивало? Осознание того, какие благочестивые банальности я всем им говорил: «Помолитесь Пречис­той Деве Марии, она любит вас. Помните, что Господь на вашей стороне». Могут эти напыщенные банальнос­ти исцелить человека от рака? А ведь это и есть рак — нехватка осознанности, недостаточное чувство реаль­ности. И тогда я поклялся себе: «Я научусь, научусь! Люди не смогут сказать, что мои советы оказались весьма разумными, но абсолютно бесполезными».

Осознание, понимание. Когда вы станете мастером (а это произойдет скоро), вам не нужны будут занятия по психологии. Когда вы займетесь самонаблюдением, когда разделаетесь с негативными эмоциями, у вас появится собственное видение мира. И вы поймете разницу. Но вам еще предстоит встреча с опасным злодеем. Имя ему — самобичевание, самоосуждение и ненависть к себе.

СИМВОЛЫ

Давайте еще немного поговорим о желании человека перемениться н о том, что для этого никаких усилий прилагать не нужно. Прекрасный пример тому — па­русное судно. Если ветер натягивает паруса достаточно туго, судно скользит настолько легко, что экипажу не остается никакой иной работы, кроме как направлять его в нужную сторону. Никаких усилий моряки при этом не совершают; они не толкают парусник вперед.

Это и есть символ перемен, происходящих с человеком благодаря его осознанности, пониманию себя и мира.

Просматривая старые записи, я наткнулся на цитату, созвучную моим мыслям: «Мир жесток как ничто дру­гое. От него невозможно убежать. И все же не он заставляет нас страдать, но наше сердце». Понимаете? Не мир заставляет человека страдать, но его собствен­ное сердце. Однажды Пэдди упал с подмостей и набил себе большую шишку. «Ты сильно ударился, когда падал?» — спрашивают его. «Нет, я ударился, когда перестал падать», — ответил Пэдди. Если пырнуть ножом воду, ей не будет больно; если же ударить что-то твердое, оно сломается. Внутри вас твердые убеждения и несокрушимые иллюзии. Именно они со всего маху разбиваются о действительность, именно они причиняют вам столько боли и страданий.

А вот еще одна милая цитата. Она принадлежит вос­точному мудрецу, но кому именно — я не помню. Да это и не важно, как не важно то, кому принадлежит авторство Библии. Важен смысл сказанного: «Незамут­ненный глаз — это зрение; неповрежденное ухо — слух; невредимый нос — обоняние; здоровый рот — вкус; незамутненное сознание — это мудрость».

Мудрость приходит, когда рушатся препятствия, воз­двигнутые вашими представлениями и полученные еще в детстве в ходе воспитания. Мудрости невозможно добиться; мудрость — это не опыт; это не приложение вчерашних иллюзий к сегодняшним затруднениям. Ког­да я изучал в Чикаго психологию, кто-то мне сказал; «Очень часто в жизни священника пятидесятилетний опыт оказывается опытом лишь одного года, повторен­ным пятьдесят раз». У вас раз и навсегда заготовлены шаблоны поведения: вот так надо говорить с алкоголи­ком, а вот так — с монахинями или разведенными. Но это не мудрость. Мудрость — это чуткость именно к этому человеку, внимание именно к этой ситуации; это чистое сознание, незамутненное прошлым опытом. Мудрость — это совсем не то, что привыкло думать о ней большинство из нас. К приведенной выше цитате я бы добавил еще одну сентенцию: «Незамутненное со­знание порождает любовь». Хоть я и заявил, что рас­суждать о любви невозможно, в последнее время я много о ней говорю. Однако все, что в наших силах, — это говорить о нелюбви. О наших привычках и наклон­ностях. Об истинной же любви не может быть изречено ни единого слова.

НИ СЛОВА О ЛЮБВИ

Как я могу описать любовь? Я подумал и решил пред­ложить вашему вниманию отрывок из моей новой книги. Я буду говорить медленно; задумайтесь над тем, что я скажу. Я немного сократил этот отрывок, и теперь его изложение займет не полчаса, а три-четыре минуты. Это комментарий к одному евангельскому изречению. Однажды я размышлял над словами Платона о том, что свободного человека сделать рабом невозможно: даже в тюрьме свободный останется свободным. Это напомни­ло мне Евангелие: «Кто принудит тебя пройти с ним одно поприще, пройди с ним два». Возможно, вы по­лагаете, что, если взвалить на мои плечи тяжелое бремя, я стану рабом. Вы ошибаетесь. Настоящий пленник тот, кто, будучи свободным, пытается переделать мир, что­бы выбраться на волю. От внешнего мира свобода не зависит — она живет в сердце каждого. Если у вас есть мудрость, кому же под силу будет поработить вас? Как бы то ни было, послушайте евангельское изречение, о котором я говорил ранее: «Отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один». Вот что есть любовь. Вам когда-нибудь прихо­дило в голову, что любить вы можете только тогда, когда вы одни? Что такое любить? Это значит видеть человека или ситуацию такими, какие они есть на самом деле, а не в вашем воображении. Это значит откликать­ся на них так, как они того заслуживают. Вряд ли можно любить то, чего даже не видишь. Но что лишает нас зрения? Наш зомбированный мозг. Наши представ­ления, предрассудки, наша предвзятость и ярлыки, что тянутся за нами из нашего прошлого или из традицион­ной народной культуры. Видеть — самая трудная для человека задача: выполнение ее предполагает дисциплинированное и в высшей степени восприимчивое со­знание.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: