Рорайма Последнее оставшееся великое приключение 9 страница

Джо заметно опередил меня. Я еле волочил ноги, но все же остальные поотстали, и к тому времени, когда все дотащились до лагеря 7, Джо успел уже вскипятить воду,

—Вид у тебя, Алекс, такой же паршивый, как само­чувствие, — сочувственно сказал я.

—Ошибаешься, — поправил он меня. — Самочувствие паршивее, чем вид.

Подтянулись носильщики. Четверо из них должны были идти с нами до лагеря 8, остальные опорожнили свои вариши и тут же двинулись в обратный путь.

Потягивая горячее порошковое молоко, Нил сказал, что хотел бы снять несколько кадров, когда мы с Джо пойдем дальше. Я встал, разгибаясь, точно ржавая складная линейка, и решил, что надо облегчить рюкзак, иначе я не дойду до лагеря 8.

Пока мы пробирались через заросли выше болота Эль-Дорадо, небо немного расчистилось. Далеко вверху на стене стучали молотки — ребята трудились полным походом. В это утро Дон и Мо снова поднялись на Тарантуловую террасу, закрепляя понадежнее веревки. Добрав­шись до Террасы, они продолбили под узким карнизом отверстия для шлямбурных крючьев, на которые намере­вались подвесить два гамака. Вместе с тентом этот кар­низ, подобно карнизу в лагере 8, призван был обеспе­чить какое-то укрытие. После этого Мо стал отрабатывать следующий отрезок — гладкую красную плиту над Терра­сой. Дон направился в лагерь 8, а Мо еще не­сколько часов продолжал трудиться — долбил отверстия, стоя в стременах и страхуясь девятимиллиметровым репшнуром. На первых десяти метрах он сбил молот­ком головки четырех шлямбурных крючьев и начал уже сомневаться, хватит ли их на все восхождение.

Только мы с Джо в сопровождении четверых индей­цев добрались до лагеря 8, как через несколько минут сверху съехал Дон — этакий упитанный паук, возвращаю­щийся в свою норку.

— Привет! — весело поздоровался он, крутясь на верев­ке над нами.

Индейцы с почтением смотрели на него, явно восхи­щенные такой техникой. Не сомневаюсь, что кое-кто из них был бы не прочь вместе с нами подняться по стене. Морис уже намекал на это. Из этих крепких и зорких, уверенных в движениях ребят, наверно, вышли бы отменные скалолазы.

—Пожрать принесли? — строго спросил Дон, при­земляясь на полке рядом с нами.

Все в порядке, старичок, — заверил я его, — теперь мы всем обеспечены. И личное снаряжение доставлено.

—Ну, как Терраса? — спросил Джо, разбирая рюкзак собственной конструкции.

—Великий простор, — протянул Дон. — Выше, похоже, труднее придется.

Разбирая сумку с продуктами, подвешенную на крю­ке над полкой, я коснулся рукой паука. Между нами и пауками шла непрестанная война, в которой выживал наиболее проворный. Я безжалостно пришиб противника банкой с рыбными консервами.

Примерно через час мы узрели полосатые рейтузы Мо, который спускался к нам по веревке кормой вперед.

—Не вздумай вываливаться из гамака сегодня ночью, —
предупредил он меня. — Я сплю как раз под тобой.

—Вижу, вижу, — сухо заметил я. Просвет между наши­ми гамаками составлял не больше пятнадцати санти­метров. — Вот только как в уборную ходить?

—Пользуйся баночкой, — посоветовал он. — Да смотри не пролей.

—Разве я способен поступить так с другом?

—Стало быть, нам с тобой, Джо, спать под тентом? — осведомился Дон.

—Ага. Бросим жребий, кому лежать с краю. Как тут с ползучей пакостью? Хватает?

—Не бойся, — ответил Дон. — Они вроде бы уматыва­ют, когда мы появляемся.

—Эта щетинистая крыса, или как там ее звать, по-прежнему совершает ночные набеги, — сообщил Мо. — И все-то ей надо на зуб попробовать!

Ночь прошла спокойно, и нас ожидал красивый рассвет. До чего же здорово было проснуться у подно­жия стены и любоваться великолепными водопадами, спадающими к истокам Паиквы! Они казались олицетво­рением Затерянного Мира. Если не считать немногих троп, проложенных первопроходцами вроде Адриана и Айзека, этот край совсем не изучен. Думая о его непри­ступности, я чувствовал себя ничтожным и крайне уязви­мым. Здесь властвовал закон джунглей, и мы всецело зависели от жиденькой струйки забросок. Прервись она — придется с позором мчаться во всю прыть обратно, к цивилизации. Похоже было, что пауки и скорпионы понимают это и терпят наше вторжение, сознавая, что обыкновенные людишки долго не выживут в столь не­людимой среде. Место было недоброе, и место было пленительное; оно притягивало, как притягивают любовь и ненависть. Я был счастлив, что хоть на короткое время проник в этот потаенный уголок мира, в этот грозный Потерянный Рай. И все время ощущал напря­жение, постоянно был начеку. Мне вспоминалось, как Чарлз Уотертон описывал свое пребывание в гайанских лесах:

Здесь жаб унылая обитель,

Здесь скорпион исконный житель,

Здесь среди камня хвощ и мхи растут,

Здесь грозные лабарии плодятся

И в темноте вампиры кровь сосут.

В 6.30 утром следующего дня тройка ребят из Би-би-си вышла из лагеря 7. Они направлялись к нам в ла­герь 8, чтобы снимать нас, наше драматическое бытие. И по недомыслию чересчур перегрузились. Особенно Нилу пришлось туго, когда он поднимался с тяже­лым рюкзаком по веревочной лестнице. В лагерь 8 он явил­ся совершенно вымотанный. Алекс тоже выдохся. Он был мокрый от пота и выглядел так, словно подвергся ста­ринной флотской экзекуции, когда провинившихся про­таскивали под килем корабля. Гордон держался нормально, но лицо его выдавало предельное утомление. Мы по­спешили приготовить для них горячее подкрепляю­щее питье.

Хворь не оставляла меня, и я был вынужден почти весь день проваляться на гамаке. Алекс кое-что посни­мал; Джо и Мо поднялись на жумарах по закрепленной веревке. Они намеревались ночевать на Тарантуловой террасе, и Дон сопровождал их часть пути, помогая подтягивать снаряжение. У меня болела спина (Джо тоже жаловался на спину, когда его терзала лихорадка), и я решил эту ночь провести вместе с Доном в его закутке. «Все-таки лучше, чем гамак, — мечтал я, — можно вытянуться во весь рост».

Немного позже снизу из-за скалы появилось бодрое лицо Освальда. Он поднялся к нам в пещеру с запиской от Майка.

— Черт дери, дружище, недобрые вести! — с ужасом воскликнул Нил.

Майк вышел из строя. Пропорол ступню деревянным шипом, и его доставили самолетом в больницу. Беда случилась на тропе между Варумой и Паиквой. С пре­великим трудом индейцу Морису удалось помочь ему добраться до Паиквы, где они стали ждать лодку. В пер­вую же ночь, когда Майк спал в гамаке, в лагерь к ним, видимо привлеченные запахом крови, явились муравьи-воины. Большинство наших гамаков так или иначе по­страдало на трудном лесном маршруте, и гамак Майка не составлял исключения. Муравьи отыскали брешь и про­никли в его постель. Он проснулся от первого же укуса, словно в него вонзили раскаленную иглу, и позвал на помощь верного Мориса. Морис раздул костер и отогнал муравьев от Майка, размахивая горячими головешками. Все же одна колонна продолжала штурмовать лагерь и в мгновение ока очистила сумку, в которой лежало трид­цать пачек лапши.

Лодка пришла только на третий день. В конце концов, проделав весьма нелегкий путь, Майк в Камаранге сел на самолет, который перебросил его в Джорджтаун. После больничного лечения ему пришлось лететь домой, в Англию.

Лишиться Майка было для нас тяжелым ударом. Типично, что он поранился, когда, не щадя себя, повторно пробирался через дождевой лес, чтобы облегчить наше бедственное положение, вызванное нехваткой продуктов. Такие самоотверженные люди — клад для экспедиции.

Дон пошел вверх, и я сполз с гамака, словно столетний старец со смертного одра, чтобы подтянуть наверх груз, когда он пройдет первую веревку. Остальные вернулись на болото, и я остался один. Проводив глазами синий рюкзак, я перевел взгляд на зеленое море леса. Погода налаживалась; с каждым днем все дольше светило солнце. Здесь, в лагере 8, жить было вполне уютно — самый приятный лагерь на всем нашем пути. Могучий массив Рораймы работал, словно конденсатор тепла. За день солнце нагревало столовую гору до такой степени, что она всю ночь служила нам огромной грелкой (правда, только в тех местах, где по стене не текла холодная вода; выше мы убедились, что есть весьма мокрые и неприятные участки).

К возвращению Дона я приготовил добрый обед. Ве­чер выдался превосходный, солнечные лучи расписали лес золотыми полосами. Далекая саванна, которая про­сматривалась за водоразделом между Веи-Ассипу и Марингмой, выглядела заманчиво. Безлесная степь. Как хо­рошо было бы побродить там, думал я, не' спотыкаясь о корни и не сжимая в руке тесак или палку против змей... В обществе Дона я наслаждался жизнью. Мы си­дели на сумках на нашей полочке, посматривая, чтобы не подкрался какой-нибудь скорпион. Готовя обед, я уже раздавил одного ботинком.

Чудесный вечер сменился жуткой ночью. Дождь лил как из ведра, барабаня по тонкому тенту; ветер выл, что твой койот. Среди ночи я проснулся в диком ужасе: мне показалось, что в спальный мешок забралась змея. Это была всего-навсего нога Дона; мы лежали валетом на узкой полке, и он дергался во сне. Несколько погодя я услышал шорох, потом звякнули друг о друга два газовых баллончика. Включив фонарик, который я ночью всегда держал под рукой на всякий случай (необходимая предосторожность в лесах Гайаны), я успел заметить, как между Доном и краем тента промелькнула наша приятельница, щетинистая крыса.

—Эй, Дон, лови крысу!

Мне редко доводилось видеть Дона озадаченным, но тут он подскочил вверх и одним махом сдернул с себя спальник, бесстыдно выставляя напоказ свою наготу.

—Эта сволочь забралась в мой мешок!! — завопил он. Вряд ли это было так на самом деле, но просвет между Доном и тентом был достаточно узким, и я отнюдь не хотел бы быть на месте одного из самых прославлен­ных альпинистов Англии, когда крыса протискивалась между ним и тонким полотнищем бри-найлона. Позднее, когда в лагере гостил Майк Эзерли, он пытался пристре­лить крысу из своего пистолета, но я счастлив сообщить, что ему это не удалось. Хотя крыса и отличалась воро­ватым нравом, но ее оружие не представляло для нас опасности, и мы от нее не пострадали. К тому же с ней нам было как-то уютнее. Ничто так не помогает осво­иться на новом месте, как общество приветливого гры­зуна!

Я в ту ночь остался относительно сухим, поскольку лежал у самой скалы. Пусть мое ложе было более доступно для ползучих тварей, зато лучше прикрыто сверху. Спаль­ный мешок Дона к утру промок насквозь.

Хотя мне стало получше, я все-таки решил еще денек полежать. Даст бог, скоро опять войду в строй. Нужно было хоть немного поснимать на стене — ведь треть подъе­ма уже позади, а мы все еще ничего толком так и не сняли...

Дон отправился вниз, к болоту, за сухим спальником и веревками. Он застал Алекса лежащим в спальном мешке и чуть ли не готовым к последней исповеди. Накануне вечером Алекс перебрал кодеина, пытаясь оста­новить непрекращающуюся дрожь.

Попозже сверху спустились Мо и Джо, и я приго­товил им поесть. Оба были усталые и грязные. Поев, они взбодрились и стали рассказывать о проделанном. Продолжая восхождение над Тарантуловой террасой, Мо в одиночку бил шлямбурные крючья. Длина первого пролета — метров десять, дальше стена идет с наклоном, так что с Террасы ничего не видно, но, поднявшись выше, он обнаружил, что там начинаются тре­щины.

Почти целый день ушел на то, чтобы вбить два шлямбурных крюка, и при­шлось надевать на крючья петли вплот­ную к стене, чтобы укоротить рычаг. Тя­желое дело, но в конце концов он добрался до расши­ряющейся кверху корки, которая ему совсем не понра­вилась. Он прошел ее на противостоящих закладках, чтобы верно направлять загрузку.

—Даже главнокомандующему она пришлась не по вкусу! — Он торжествующе указал на Джо.

—А что это за Африканская корка? — спросил я. Ребята уже упоминали ее, но снизу этот участок плохо про­сматривался даже в бинокль. — Издали поглядеть — ничего даже отдаленно похожего на очертания Африки.

—Похоже на карту Африки, если смотреть снизу,— пояснил Мо.

—Типично валлийская логика, — критически заметил я.

Пока Мо работал на стенке, Джо страховал его на Тарантуловой террасе и впервые за невесть сколько дней наслаждался солнцем.

В это утро они вместе поднялись до высшей точки, достигнутой накануне Мо, и Джо прошел вверх метров пять на трех крюках. Но вбивать крюки в край тонкой корки, которая грозила отслоиться, ему не улыбалось, и он прошел метров двенадцать в обход первого выступа, поль­зуясь закладками и зацепами. Однако дальше негде было помещать закладки, надо было бить крючья, а на это ушло бы не меньше двух часов. Джо и без того устал, а тут еще такой переплет... Чувствуя, что у него не хватит сил на то, чтобы вбить крюк и вскарабкаться на огромный карниз, Джо спустился.

Поскольку все их снаряжение оставалось на Тарантуловой террасе, Мо и Джо предстояло на ночь возвра­щаться туда. Джо больше всего тревожился за свои сигары. Он проверил несколько футляров: все сигары покры­лись плесенью. Я выразил надежду, что эта бактериаль­ная культура окажется полезной для его легких, и обе­щал на другое утро подняться к ним — поснимать у Афри­канской корки. Хворь явно отпускала меня, и я сказал, что часам к девяти подоспею.

Мо надел на веревку жумары и пошел вверх, словно игрушечный солдатик на шнурке. Джо последовал за ним. Поскольку они стали подниматься довольно поздно, последние тридцать метров до Террасы им пришлось преодолевать в полной темноте.

На другой день было воскресенье. Я встал до рас­света. Передо мной расстилалась пелена клубящихся об­лаков, лишь кое-где пропоротая гордыми вершинами со­седних столовых гор; наверно, так они в незапамятные времена пропарывали поверхность воды, поднимаясь с морского дна.

Сунув кинокамеру в вещевую сумку, я привязал ее к своей сбруе так, чтобы она при подъеме висела метрах в двух ниже меня. С чувством разочарования перешаг­нул я через красный ящик с пистолетами для заби­вания шлямбурных крючьев. Его тащили до лагеря от самой Маиурапаи, и лишь для того, чтобы убедиться, что пистолеты не тянут. Скалы Рораймы оказались настолько твердыми, что даже это отменное приспособ­ление не могло забить крюк в узкую трещину.

Несмотря на слабость и усталость, я поднимался до­вольно резво. Мо все еще лежал в гамаке, когда я на­конец достиг Тарантуловой террасы. Отличная терраса! Одно только портило первое впечатление: уборная у са­мого входа в это убежище. Крупная бромелия прини­мала сверху «манну небесную», не подозревая, что играет роль выгребной ямы. Все время, что мы находились на стене, она отравляла окрестности скверным запахом.

—А вы, ребятишки, все еще валяетесь? — выдохнул я, перехватываясь на последнем участке веревки, вымазан­ной грязью с полки.

Позже я убедился, что эта грязь сильно осложняла продвижение.

—Джо стряпает не вылезая из гамака, — объяснил Мо.

—Кончится тем, что опрокинет плитку прямо на меня.

Гамаки висели точно друг над другом, а Джо устроил кухню на полочке площадью около двадцати квадрат­ных сантиметров, как раз на уровне своего гамака. Сейчас там, с трудом сохраняя равновесие, испускал клубы пара котелок.

—Эй, Хеймиш! — приветствовал меня Джо. — Тащи еще воды, я и тебя вскипячу. Подои вон те бромелии...

Он показал на огромные растения, выстроившиеся стеной вдоль края террасы, и добавил:

—Мы уже привыкли к червячкам, хоть это и грозит нам ужасной смертью в скором времени!

Положив сумку, я стал набирать воду в котелки, по­очередно нагибая бромелии, словно боксерскую грушу; влага скапливается в образуемых широкими листьями водосборных воронках.

—Тяжелый запах у вас тут, Джо, — пожаловался я, выполнив рискованное поручение. — Вы ведь, кажется, собирались подносить свои жертвы богам на листьях?

—Дело в том, что отсюда они могут приземлить­ся в лагерь восемь, чему вы вряд ли будете рады!

—Эй, Браун, ты там поосторожнее! — тревожно крикнул Мо, подняв голову.

—Не трусь, парень, — отозвался Джо, который решил
воспользоваться банкой из-под бобов как раз в ту минуту, когда я его снимал.

Затем банка улетела в пространство, подобно комете с длинным хвостом, и Джо, разделавшись еще раньше с утренним кашлем, закурил сигару. Лицо Мо тоже оку­талось табачным дымом.

В четверть десятого Мо пошел первым вверх по ве­ревке, ведущей к Африканской корке. Ребята уже под­весили две веревки, закрепив нижние концы на Тарантуловой террасе, иначе они болтались бы метрах в семи от стены. Длина этого отрезка составляла около пятиде­сяти метров, так что на путь до корки у Мо и Джо ушло немало времени. А мне от нечего делать захотелось подкрепиться, тем более что в лагере 8 я не успел тол­ком позавтракать. Решив сварить суп, я осторожно спус­тился по наклонной террасе к бромелиям и набрал воды в котелок. В воде копошились личинки, а среди мече­видных листьев поблескивала пустая консервная банка. Часом позже, заметно подбодренный супом, я догнал Джо, который стоял на стремени, подвешенном на крюк на Африканской корке. Потрясающее ощущение: от на­ших ног стена спадала вниз до самого леса... На всей корке была одна-единственная опора для ног, и Джо великодушно уступил ее мне. Мо ушел вперед и, вытянувшись почти горизонтально, пытался вбить крюк в тре­щину в тонкой корке.

Спуск с беседкой Уайлэнза и восьмеркой

—Да, тут есть что поснимать, Джо, — заметил я, под­тягивая сумку с кинокамерой.

—Эй, Хеймиш! — крикнул сверху Мо. — Ты где воду брал? Там где банка лежит?

—Ага, отлично закусил: цыпленок с овощами.

—Боюсь, не только с овощами! Это же одна из бано­чек Брауна...

Послышался низкий, кудахтающий смех Джо — словно кто-то провел палкой по перилам.

Я почувствовал какой-то неприятный вкус во рту.

Позднее Мо так описал впечатление, которое произ­вел на него роскошный отрезок на Африканской корке:

«Мне раньше редко доводилось ходить на крючьях, но я учился на ходу. Отрезок был сказочный: сперва вправо-вверх, пока скала не заслонила меня от Хеймиша и Джо, потом обратно влево над Большой крышей. Я шел в основном на вбитых не до конца лепестковых крючьях, захватывая их петлей из тесьмы; шел спокойно, зная, что они держат надежно, хоть и не вошли глубоко.

Потом я крикнул вниз: «Эй, Джо, что-то уж очень веревка тянет, черт бы ее побрал, сил нет! Тут впереди площадка предвидится, так не буду я больше тащить основную веревку, отвяжусь и пойду дальше на вспомогательной!» Прищелкнул ее к крюку, потом вбил еще три крюка, не прищелкиваясь. Только стал подтягиваться на очередном крюке, как он выскочил. Несладко мне при­шлось бы, но в последнюю секунду я зацепился пальцами за край выступа и подтянулся на руках. А если бы не удержался, лететь бы мне метров пятнадцать и повис бы над Большой крышей, на достаточном удалении от стены».

Тем временем я опустился на Тарантуловую террасу, а оттуда продолжил спуск в лагерь 8, оставив под карни­зом кинокамеру и запас пленки в непромокаемых ме­шочках. В лагере я застал кроме Дона Нила и его парт­неров. Я успокоил Нила сообщением, что сумел наконец снять кое-что на стене, и описал наше продвижение наверху, отметив, что участок благоухающий, но инте­ресный. Рассказал также, что Мо и Джо пытались соби­рать воду из Бездонного камина на полиэтиленовую пленку, но без особенного успеха, так что придется и впредь доить бромелии — не очень-то приятная процеду­ра, мягко выражаясь! Кое-что из своих воспоминаний я предпочел оставить при себе.

В ответ Дон поделился со мной доброй вестью: ожи­дается заброска примерно семидесяти килограммов про­довольствия. В ближайшие дни Чан-А-Сью должен утром сбросить груз над болотом Эль-Дорадо.

Сверху я приметил «кинопалатку» Алекса в узкой части гребня, перед поворотом к Алмазному водопаду. Поставить палатку в этом месте было нелегко, зато оттуда открывался потрясающий вид на стену.

Алекс старательно протирал свой «Эклер» чистой тря­почкой. Его забота об аппаратуре граничила с патоло­гией, но она вполне себя оправдала, так как он сумел снять превосходный фильм камерой, которая известна своей нелюбовью к влаге и грубому обращению.

— Ваше место там, внизу, мужики! — воинственно за­явил Нилу Дон. — Такой день для съемок, а вы торчи­те здесь!

Я возлагал большие надежды на кадры, отснятые мной на Африканской корке, но для монтажа требовался разно­родный материал, а такая ясная погода, как в этот день, выдавалась редко. Однако у Нила были свои сообра­жения. Ему потребовалось снять руки — руки за ра­ботой, объяснил он, видя наши недоуменные лица.

—Руки крупным планом...

—Знаешь, Нил, — ответил на это Дон, — во время международной экспедиции на Эверест у нас хватало таких-сяких умников из Би-би-си. Меня просто мутило от них... Тебе сейчас положено быть у вашей палатки
и снимать ребят на стене. — Он показал наверх и про­должал:

—Снимать то, ради чего мы здесь находимся. Ты и твои ребята скоро из сил выбьетесь, если будете каждый день таскаться в лагерь восемь.

Так зародилась брешь, которая в дальнейшем все больше разделяла Дона и Нила.

—Пошел ты к черту! — ласково отозвался Нил.

Как бы то ни было, Нил — профессиональный кино­работник, и впоследствии я убедился в его правоте, по­тому что кадры, снятые Алексом в лагере 8, оказались в числе самых лучших за всю экспедицию.

Пока Дон обрезал пальцы толстых резиновых перча­ток, чтобы не задерживали воду, члены группы Би-би-си поделились со мной последними известиями. Еще нес­колько человек решили подняться в лагерь 7 и обосно­ваться там. Джонатан и «шпион» Морис продолжают шпынять друг друга. Рагу и Адриан уже отослали с но­сильщиками образцы флоры для дальнейшей отправки по воздуху в Кью-Гарденз.

Сверху непрерывно сыпались растения и комья земли, но они приземлялись на «приусадебном участке» доста­точно далеко от стены. Джо начал движение к площад­ке Мо над Большой крышей. Подробности мы узнали потом. Первым рассказ начал Джо:

«Мо пропал из виду примерно в то же время, когда ты направился вниз, потом снова показался прямо надо мной. Впечатляющая картина, и отрезок такой рискован­ный, что лучше не придумаешь. До сих пор мы под­нимались по закрепленной веревке на жумарах с верхней страховкой для замыкающего. На прямых пролетах эта система действовала хорошо, но не здесь. Один траверс следовал за другим, и, когда я попробовал применить этот метод, выяснилось, что на жумары нельзя поло­житься, пришлось пользоваться стременами. Это было достаточно утомительно, и я здорово вымотался, ког­да наконец вышел к Мо. Он вызвался продолжать идти первым, и я наладил страховку. На вид дальше было несложно, но, когда он поднялся метров на шесть, стало очевидно, что навес ничуть не выров­нялся. Мо явно шел с наклоном назад; конец веревки висел свободно в двух-двух с половиной метрах от скалы». Мо продолжал:

После этого они впервые совер­шили пренеприятный спуск через Большую крышу. Первый — стало быть, и наиболее трудный, потому что веревка висела не наилучшим образом для этого маневра. Вот слова Мо:

«На этом жутком спуске мы нахо­дились в десяти метрах от скалы. Мне еще никогда не доводилось спускать­ся при таком просвете. У меня слегка тряслись поджилки, но вообще-то я не очень тревожился, поскольку Джо спустился первым».

В ту ночь они остались на Тарантуловой террасе, а мы с Доном ночевали в ста тридцати метрах ниже и мечтали: хоть бы состоялся намеченный сброс провианта...

Наступило утро, мы управились с завтраком, а на тропе все еще никто не показывался, хотя накануне мы попросили Нила прислать с кем-нибудь из индейцев еще веревки. Утро было тихое, и мы попробовали кричать.

—Нил! Нил!

В конце концов пронзительный свист Дона вызвал из хижины обитателей лагеря 7. И я невольно вспомнил опять «Ублюдка из буша»:

На север он поглядел, потом посмотрел на юг,

Засунул мизинец в рот, согнув его, словно крюк,

Протяжным и громким свистом расшевелил эхо гор,

И сонм упырей из щелей вырвался на простор.

—Тащите веревку!! — заорал я.

Вскоре от болота Эль-Дорадо двинулась вверх маленькая фигурка с исполинской ношей. Это был Освальд. Через час он дошел до нас, и мы извлекли из его вариши двести метров веревки, которую предстояло навесить на стене. Хотя один из носильщиков доставил маленькие переносные радиостанции, мы не могли связаться с ре­бятами на Тарантуловой террасе: я отнес туда рацию, когда занимался съемкой, но она отказывалась наотрез работать. Гордон обещал прислать замену, чтобы можно было наладить прямую связь между Террасой и лагерем 7; это, несомненно, помогло бы избежать многих недора­зумений. У нас было также задумано использовать рации в звуковом ряду фильма, однако мы убедились, что бата­реи не допускают долгих разговоров.

На календаре было 29 октября; Мо и Джо так вымо­тались накануне, что решили взять выходной. Джо намял себе мышцы обвязкой; он столько висел на крючьях, что стер кожу до болячек. Несколько позже они спусти­лись к нам за столь необходимой на стене веревкой. Джо извлек из кармана куртки коробку из-под сигар и футляры с пополнением для зверинца.

—Там наверху такие насекомые водятся — фантасти­ка! — восторгался он. — Вы только поглядите на мою по­следнюю добычу — жук с телескопическими усиками!

—Эти затейливые букашки погубят тебя, Браун, предостерегающе произнес Дон. — Оставил бы ты бедня­жек в покое!

Мо показался вверху в ту минуту, когда снизу пришли Морис Бэрроу и Майк Эзерли.

—Привет, мэн! — крикнул слегка запыхавшийся Морис. Пот катил с него градом; впрочем, это могла быть и влага из густого облака, которое надвигалось сверху последние десять минут. Майк Эзерли четко отдал честь. Он выглядел как всегда: энергичный воин, не склонный к жалобам, человек, на которого можно положиться.

—Давайте-ка потолкуем о деле, — сурово предложил Дон.

Супы и мясо кончились, но принесенная Освальдом новая веревка позволяла нам попытаться сделать бросок до следующей бивачной полки выше камина, которая получила наименование Зеленой башни. По словам Мо, очередной участок выглядел не так уж худо; впрочем, нам уже довелось убедиться в своей способности оши­баться. Решили, что мы с Доном будем ждать обещанного на завтра сброса продуктов, после чего присоединимся к Мо и Джо, захватив провиант и веревку. А пока они пойдут наверх, взяв с собой две пластиковые канистры с водой.

— Что ж, если этот вопрос решен, не мешает поесть, — сказал Дон. — Кто у нас мастер стряпать?

Управившись с тем, что нам приготовил Освальд, Джо и Мо приготовились подниматься на Тарантуловую террасу. Канистры, в которые Освальд набрал воды, весили каждая около десяти килограммов. Мо двинулся первым и, дойдя до Ниши, подтянул сумку со снаряже­нием. После этого вверх пошел Джо; за ним тянулось шестьдесят метров веревки с привязанными на конце канистрами. Когда Джо выбрался на Нишу, мы снизу помогли ему другой веревкой направлять канистры так чтобы не зацепились за карниз.

Из-за густой облачности самолет смог пробиться к нам только в половине шестого вечера. В одном из редких просветов мы увидели, как желтый «Айлендер» скользит под пологом леса. Казалось, он вот-вот врежется в гре­бень под нами, но над болотом Эль-Дорадо пилот зало­жил крутой вираж и нырнул к верховьям Варумы вдоль шестисотметрового обрыва. Перед этим он сбросил какой-то маленький сверток. Сверху было такое впечатление, что сверток улетел в пропасть. Позже мы узнали, что это был пристрелочный сброс. Самолет сделал еще нес­колько заходов, сбрасывая груз на выложенный Чамом круг диаметром двенадцать метров. Все упаковки упали в пределах круга. Затем облака снова сомкнулись, и гул мотора стал удаляться, Чан-А-Сью терпеливо кружил в не­бе, выжидая возможность сделать новый заход в сторону болота. Однако горючее было на исходе, и ему пришлось спускаться обратно в Камаранг.

Хотя сброс не решил до конца проблему продуктов, с появлением самолета наше настроение заметно подня­лось. Только что мы чувствовали себя совсем заброшен­ными, отрезанными от цивилизации, и даже джорджтаунские букмекеры расценивали наши шансы очень низко, теперь же связь с внешним миром была восстановлена, и за какой-нибудь час индейцы доставили в наш лагерь поступивший провиант.

С рассветом мы с Доном пошли вверх, подтягивая за собой сумки с продуктами и воду. Следуя предложе­нию Мо, мы попытались одним махом вытянуть на Таран­туловую террасу тридцатиметровую корленовую веревку из наших запасов. Но одним махом не получилось, и мы основательно намаялись, отцепляя ее от выступов. Я первым поднялся на Террасу и с удивлением увидел, что Джо уже приступил к работе, хотя на часах было всего 9.15. Для меня это было некстати, так как я не смог снять задуманные кадры. Наши друзья наметили на этот день бросок до Зеленой башни, и Мо уже привязывал к вспомогательной веревке большой рюкзак с их снаря­жением. В тот момент, когда над краем Террасы появился Дон, Мо начал движение, и рюкзак закачался поодаль от стены на веревке, которую выбирал Джо, стоя у Африканской корки.

Кряхтя, я подтягивал наши сумки; в верхней части Большого угла они застряли, и пришлось спускаться, чтобы высвободить их. Когда я вернулся на Террасу, мы наладили подобие лебедки с применением жумаров.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: