Очерки религиозно-аграрного движения на Урале *).

Пругавин А.С.

Неприемлющие мира

БОРЬБА С АНТИХРИСТОМ.

Очерки религиозно-аграрного движения на Урале *).

Всем, конечно, известно, какую крупную, можно сказать, огромную роль в истории развития международного анархизма сыграли три русских человека: М. А. Бакунин, князь П. А. Кропоткин и граф Л. Н. Толстой. При этом невольно бросается в глаза тот факт, что все названные лица, по происхождению, принадлежат к высшему общественному слою, к русской аристократии. Но значение отмеченного факта особенно вырастает в виду того, что названные лица по справедливости должны быть причислены к духовным вождям русского общества, к властителям дум современных им поколений.

Считать этот факт простой случайностью нет, разумеется, никакого основания. Наоборот, известный уклон, известное тяготение к анархизму, можно подметить и у многих других руководителей русской общественной мысли. Недаром еще недавно М. И. Туган-Барановский утверждал даже, что „у всех (sic) более крупных русских общественных мыслителей мы наблюдаем элементы анархического мировоззрения". По его мнению, и Герцен, „при всей сравнительной умеренности его общественных воззрений,

—————

*) По неизданным источникам.

был очень близок к этому мировоззрению. „Будущий социальный строй рисовался Герцену в виде союза свободных крестьянских общин и рабочих артелей, что совпадает с анархическим идеалом" (Речь. 1913 г. № 213).

Даже „такое консервативное движение, как наше славянофильство, было проникнуто анархическими стремлениями", — говорит г. Туган-Барановский и, в подтверждение этого, ссылается на известную теорию К. С. Аксакова: о государстве и земле, как взаимно-противоположных началах. В этой теории цитируемый нами автор, вполне справедливо усматривает „своеобразную доктрину анархизма". Впрочем, необходимо заметить, что, еще задолго до статьи г. Туган-Барановского, в литературе были отмечены „анархистские концепции и Герцена и первых славянофилов.

Таким образом, едва ли может подлежать сомнению существование определенной тяги, явной наклонности к анархическим идеям и тенденциям со стороны если не „всех", то, во всяком случае, очень многих крупных мыслителей и общественных деятелей России. Гораздо менее освещен и выяснен вопрос об отношении к тем же идеалам со стороны широких народных масс.

Насколько идеи анархизма свойственны психологии крестьянской и рабочей среды, насколько этого рода идеи находят отклик и сочувствие в низах населения? Конечно, это — вопросы очень большие и сложные, для разрешения которых, в данный момент, нет достаточно данных, — если только мы не захотим довольствоваться выводами априорного характера. На этот раз мы возьмем только одну область народной, психической, жизни — область религиозных исканий и сектантства, и попытаемся проследить, как и при каких условиях проникают в эту область идеи и стремления анархического характера и благодаря ка-

ким именно влияниям эти идеи развиваются и укрепляются в народном сознании.

Необходимо помнить, что религия для народа никогда не была чем-то абстрактным, отвлеченным, метафизическим. Напротив, более сознательная часть народа не отделяет религии от жизни, так как в глазах этих людей религия является и моралью, и философией, и этикой, и социологией. Люди из народа, которые вникали и вдумывались в Евангелие, которые проникались возвышенными идеями священной книги, не только стремились сблизить небо с землею, не только старались связать тесными, неразрывными узами религиозную догму с жизнью людей, Бога с человеком, но и пытались воплотить в жизни начала, возвещенные Великим Учителем, пытались даже перестроить всю свою жизнь, согласно этим началам.

Нужно ли говорить, что подобные стремления всегда встречались с непримиримой враждой предержащими властями — и духовными и светскими. И дело обыкновенно кончалось тем, что люди с подобными стремлениями вынуждались порвать все свои связи с церковью и перейти в ряды религиозных отщепенцев и сектантов, т. е. в ряды людей, которые до 17 апреля 1905 года считались вне закона.

В виду того, что народ не отделяет жизни от религиозного учения, от „веры", от догмы, в его представлении мотивы и стремления религиозного, этического, духовного характера связываются, осложняются и переплетаются самым неразрывным образом с интересами общественными, аграрными, социальными, экономическими.

Эту тесную связь, это взаимодействие нельзя упускать из виду тем, кто хочет знакомиться с религиозными исканиями и переживаниями народа, кто хочет понять психологию народных движений, возникающих не только на религиозной почве, но и таких,

которые вырастают из интересов чисто экономических и правовых, но которые затем в борьбе за права народа стараются опереться на религию, как на высший нравственный авторитет.

I.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: