Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






С первоплеменной породой воинственных критян; кидоны




Там обитают, дорийцы кудрявые, племя пеласгов,

В городе Кноссе живущих. Едва девяти лет достигнув,

Там уж царем был Минос, собеседник Крониона мудрый…

 

Перевод В. А. Жуковского

 

Более точные сведения можно найти у Фукидида. В первой книге «Пелопоннесской войны» он сообщает:

«Минос раньше всех, как известно нам по преданию, приобрел себе флот, овладел большей частью моря, которое называется теперь Эллинским, достиг господства над Кикладскими островами и первый заселил большую часть их колониями, причем изгнал карийцев и посадил правителями собственных сыновей. Очевидно также, что Минос старался, насколько мог, уничтожить на море пиратство, чтобы тем вернее получать доходы».

Шлиман решил разгадать тайну критской культуры. В 1886 г. он отправился на остров.

В горной долине, на расстоянии нескольких километров от города Гераклейона, возвышается холм Кефала, где, по легенде, в древние времена находился город Кносс. Лет за девять до приезда на Крит Шлимана на холме сделал пробный колодец испанский консул, который обнаружил здесь, глубоко под землей, какое-то величественное сооружение.

Чтобы иметь возможность систематически проводить археологические раскопки, нужно было сначала купить холм у его владельца. Но хитрый критянин потребовал, чтобы вместе с холмом у него купили все хозяйство - строения, виноградники и оливковые сады - за 100 тыс. франков. На эту чрезмерно высокую цену Шлиман не согласился и, разгневанный, вернулся в Афины.

 

 

Дворец в Кноссе. XVI в. до н. в.

 

Критский крестьянин, увидев, что переборщил, отправил в Афины телеграмму, в которой сообщал, что снизил цену до 40 тыс. франков с тем, однако, условием, чтобы Шлиман немедленно внес эту сумму на его счет в афинский банк.

Но Шлиман недаром столько лет был купцом: в поспешности крестьянина он почувствовал какой-то подвох, поэтому снова поехал на Крит и к неописуемому возмущению убедился, что в действительности на холме было на 1612 оливковых деревьев меньше, чем утверждал владелец.

Разозленный, он махнул на все рукой и отказался от покупки участка. Шлиман-купец в этот раз одержал победу над Шлиманом-археологом. Из-за оливковых деревьев, которые не имели для него почти никакой ценности, он отказался от третьего, кто знает, не самого ли крупного в его жизни открытия.

Через четыре года после смерти Шлимана на Крит приехал Артур Эванс и с первого же взгляда полюбил остров. Всюду видел он историю прекрасного Крита во всем ее блеске. В Гераклейоне Артур восхищался львом св. Марка, изваянным на старой венецианской цитадели, круглыми куполами мечетей и стрелами башен католических храмов, которые возвышались над муравейником приземистых домишек. Нравился ему также и пейзаж острова - источенные ветрами известковые горы, тенистые овраги, залитые солнцем зеленые долины, серебристые пляжи и море цвета ультрамарина.

Но пока что попытки заняться раскопками не увенчались успехом. Турция, оккупировавшая остров, не забыла симпатий Эванса к балканским повстанцам. Везде, где только можно было, ему чинили всевозможные препятствия. Поэтому Артур уехал в Англию и вернулся на остров лишь через пять лет, хогда Крит был снова присоединен к Греции. На деньги, полученные от отца, он купил холм Кефала, построил там дом и приступил к систематическим археологическим изысканиям.

Уже первые раскопки убедили Эванса в том, что он открыл какую-то неизвестную цивилизацию, значительно более древнюю, чем микенская. На площади в два с половиной гектара, под землей, находился грандиозный дворец, вернее, целый ансамбль сооружений такой архитектуры, которая могла возникнуть лишь в богатой и могущественной державе с вековыми традициями.

По мере продвижения работ из-под земли показались анфилады[21]комнат и залов, галереи, потайные ходы, портики, лестницы и дворики. Все это было настолько запутано, что действительно напоминало лабиринт.

«Уже не может быть никакого сомнения,- писал Эванс,- что огромное сооружение, которое мы называем дворцом Миноса, тождественно с легендарным лабиринтом. Его горизонтальный план с длинными залами и слепыми коридорами, с путаными переходами и сложной системой маленьких комнат, действительно, хаотичен».

Через месяц Эванс совершил открытие, громкое эхо которого прокатилось по всему миру. На одной из стен удивительно хорошо сохранился цветной рисунок. На нем современный человек впервые увидел представителя того загадочного народа, который когда-то, в далеком прошлом, достиг необыкновенно высокого уровня культурного развития. Цветная фреска в натуральную величину изображала статного, загорелого юношу с повязкой на бедрах, обеими руками держащего большую конусовидную вазу, так называемый ритон. Его благородный профиль, пухлые губы и черные миндалевидные глаза были очень женственны. От его облика веяло упадочнической утонченностью.

Портрет критянина особенно взволновал египтологов, бившихся над загадкой происхождения людей, называемых египтянами «кефтиу»; их изображения часто встречались на стенах египетских гробниц.

 

 

Дворец в Кноссе.Тронный зал

 

Людей этих узнавали по набедренным повязкам золотисто-голубого цвета и по характерным ритонам, в которых они приносили фараонам дары и дань.

Иероглифические надписи и гробницах называют этих странно одетых мужчин посланцами «народа с острова» или же «народа с великого зеленого моря». Только открытие Эванса подтвердило, наконец, предположения ученых: кефтиу были обитателями острова Крит. Фараоны вели с критянами частые войны, а в мирное время оживленно с ними торговали. История упоминает, например, что критские корабли по поручению фараонов перевозили из Ливана в Египет кедровое дерево.

Свыше 30 лет посвятил Эванс раскопкам дворца Миноса. На это же ушло и все состояние, которое он получил в наследство от отца. Только после нескольких лет кропотливых археологических изысканий и старательной реконструкции дворец предстал во всем своем величии. Стройный архитектурный ансамбль свидетельствовал о высоком мастерстве критских зодчих.

Просторный, вымоленный камнем двор окружали самые разнообразные сооружения. Здесь находились помещения, предназначенные для торжественных приемов, отдельные комнаты Для царя и царицы, для сановников и придворных дам, для слуг и невольников, а также просторные хозяйственные строения, в которых располагались мастерские царских ремесленников. Дворец имел несколько этажей, соединенных между собой монументальными лестницами и опиравшихся на колонны своеобразной формы, в отличие от греческих колонн, они суживались книзу.

В подземельях дворца Эванс нашел большие кладовые-зернохранилища, а в них - многочисленные глиняные амфоры[22]высотой до трех метров для продовольственных запасов, прежде всего вина и оливкового масла - основных продуктов острова. Подсчитано, что в них могло войти около 35 тыс. литров вина и масла. Это свидетельствует о необычайно большом достатке критского двора. Под плитами пола кладовых были обнаружены тайники. Ученые долго не могли объяснить их назначение. Но однажды в тайниках нашли микроскопические следы золота, и тогда стало ясно, что царь Минос хранил в них сокровища, добытые во время войн и путем торговли.

Интереснейшим помещением дворца оказался тронный зал, сохранившийся особенно хорошо. Прислоненный к стене там стоял трон, сделанный из известняка. Своими формами он напоминал стул готического стиля. Это древнейший в мире трон, в целости дошедший до наших дней. Прекрасно отполированный известняк был похож на белый каррарский[23]мрамор. На стене, по обе стороны от трона, виднелись два стилизованных грифа - крылатых льва с головами птиц, - нарисованные в ржавых тонах на бледно-голубом фоне. Каменные лавки у двух боковых стен предназначались для придворных сановников.

Велико было изумление современных специалистов, когда они узнали, что на всех этажах имелись водопровод и канализация. Жители дворца пользовались ваннами и бассейнами для мытья ног; туалеты споласкивались водой. Свежий воздух и солнечные лучи проникали во все комнаты через двери, ведущие на центральный двор, через отверстия в сводах, а также через специальные окна верхнего света.

Цари Крита не боялись нападений, поэтому и не думали окружать города крепостными стенами. Удаленность Крита от материка обеспечивала ему безопасность. Кроме того, критяне обладали самым могучим, если не единственным в то время, военным флотом, защищавшим берега с бблыним успехом, чем какие бы то ни было фортификационные сооружения.

Дворец в Кноссе своей легкой, открытой и свободной архитектурой напоминает дворцы эпохи Возрождения. Мореходам, которые бросали якорь в критском порту, открывалась изумительная картина. На фоне южного голубого неба, в лучах жаркого солнца красиво вырисовывался ансамбль ослепительно белых зданий - террасы, лестницы, колонны, портики. Это, вероятно, было прекрасное, захватывающее зрелище, поэтому не удивительно, что пораженные мореплаватели всюду рассказывали об острове чудеса.

 

Комната критской царицы. Реконструкция. Рисунок из книги Эванса «Дворец Мипоса».

 

По первым археологическим находкам трудно было определить этническое[24]происхождение этого народа художников, строителей и морских купцов, народа, буйно расцветшая культура которого сильно повлияла на культуру других народов, населявших близлежащие материки и острова Средиземного моря. В руинах дворца Эванс нашел сотни глиняных табличек, испещренных загадочными письменами, с которыми он встретился еще в Афинах. Эти таблички, по всей вероятности, прояснили бы таинственное происхождение критян. Но, несмотря на все усилия ученых, - а прошло уже более полувека - никому не удалось прочесть этих странных значков.

Познать жизнь и обычаи древних жителей Крита помогло то обстоятельство, что стены дворцовых комнат, портиков и галерей были украшены многочисленными рисунками. Художники Крита в этих фресках увековечили радостный мир красок, с замечательным мастерством прославляя очарование жизни. К счастью, фрески не подверглись полному уничтожению, поэтому и сегодня вызывает восхищение их сочный, богатый колорит, в котором преобладают голубые, зеленые и пурпурные оттенки.

Фрески, правда, несколько стилизованы - это и понятно: они главным образом играли декоративную роль,- но в чистых, полных изящества линиях художники редко отходили от принципов реализма. Глядя сегодня на еще не стершиеся рисунки, мы словно переносимся в иной мир, и перед нашими глазами, как по волшебству, возникают сцены жизни критян. Однако это исключительно придворная жизнь, с ее всевозможными условностями - жизнь людей изысканных, предающихся лишь наслаждениям. Картины представляют собой разительный контраст с микенскими фресками, где показаны главным образом сцены сражений и охоты. Настенные рисунки в Кноссе прежде всего свидетельствуют о том, что придворные царя Миноса жили в неслыханной роскоши, в атмосфере культуры загнивающей, близящейся к упадку. Такой двор мог существовать лишь при условии беспощадной эксплуатации народных масс и рабства.

Мы видим перед собой девушек и юношей, которые идут полем, по колено в цветах, видим борцов и боксеров, пляшущих танцовщиц и процессии жриц, приносящих на алтаре жертвы богам. На одной из фресок перед нами предстают четыре невольника - они несут паланкин, в котором сидит разряженная придворная дама. На стенах египетских гробниц всегда изображены фигуры в льняных, накрахмаленных облачениях, застывшие и условные; здесь, в Кноссе, позы и движения людей непринужденны - эти люди близки и понятны нам.

Тематика фресок чрезвычайно разнообразна. Наряду с иносказательными, аллегорическими сюжетами мы находим на стенах в Кноссе картины критской природы: луга цветущих лилий, шафрана и фиалок; сцены из жизни животных: куропатки в зарослях камыша, дикие кабаны, настигающие зайца, коты, подстерегающие петухов, свирепые быки. О большой дружбе критян с морем свидетельствуют фрески, на которых изображены стилизованные осьминоги, рыбы, морские звезды и моллюски. По всему видно, что критяне с любовью и благоговением относились к природе, и это коренным образом отличало их от современных им народов Месопотамии, Египта и даже Греции.

Одним из шедевров критского изобразительного искусства является портрет молодого царя. Загорелый юноша пересекает луг, поросший лилиями. Руку он положил на сердце, а сам слегка наклонился назад. Широкие, мускулистые плечи при неестественно тонкой талии делают его обаятельным и грациозным, похожим на молодого бога. Одеждой ему служит лишь бело-голубая набедренная повязка, а голову украшает лазурная корона с пучком павлиньих перьев, из-под которой выбиваются длинные черные локоны.

 

 

«Царь-жрец». Раскрашенный рельеф us Кносского дворца; рестав рация. Середина II тысячелетия до н. э.

 

Его лицо в профиль скорее похоже на девичье. Видимо, изящный юноша вырос в оранжерейных условиях, во дворце, вдали от жарких битв, столь милых сердцам суровых микенских воинов.

Однако наиболее полное представление о придворной жизни в Кноссе нам дают три фрески, на которых изображены критские аристократки.

Несколько модниц, сидящих на лавках, следят за играми, за их спинами виднеются лица зрителей из толпы. У придворных дам причудливые прически и глубоко декольтированные платья, обшитые оборками из голубой, красной, белой и черной материи. Их головы, шеи и плечи усыпаны золотыми и серебряными украшениями.

Неожиданностью является чувство юмора, которым блеснул критский художник, рисуя этих женщин. Судя по их жестям и склоненным головам, аристократки по секрету передают друг Другу придворные сплетни, причем они настолько поглощены беседой, что совершенно не обращают внимания на то, что делается на арене.

В этих фресках, пожалуй, впервые в истории живописи проявилась сознательно выраженная тенденция художника к карикатуре.

Предметом горячих дискуссий и споров до сих пор остается так называемая «Фреска тореадоров». Мы видим на ней атакующего рассвирепевшего быка в тот момент, когда над его спиной юноша выполняет сальто-мортале[25].

 

Гипсовая печать с изображением акробата на быке, найденная на Крите.

Сзади с протянутыми руками стоит акробатка, готовая его подхватить, а ее подруга в это мгновение хватает за рога быка, чтобы совершить такой же головокружительный прыжок. Вероятнее всего, это был популярный вид спорта, так как подобные сцены часто встречаются на керамике и печатях, найденных в разных местах Крита. Эта фреска страшно заинтересовала Эванса. Он отлично понимал, что такие упражнения требовали молниеносной ориентации и буквально нечеловеческой ловкости и отваги. Но не выходило ли это вообще за пределы физических возможностей человека? Специалисты, особенно испанские тореадоры и американские ковбои, на этот вопрос ответили утвердительно. Скорость атакующего быка, по их мнению, настолько велика, что нет человека, который сумел бы в какую-то долю секунды схватить его за рога, подтянуться на руках и, сделав сальто, встать на ноги уже позади животного.

 

Золотой двустронний топорик. Крит. Около 1500 г. до н. э.

 

 

Тем не менее эта сцена не могла быть лишь плодом фантазии критских художников. Иногда они изображают несчастья, которые часто, наверное, случались при подобных акробатических упражнениях. На одной из ваз мы видим быка, пронзившего рогами бородатого мужчину, который замешкался на какую-то долю секунды, а в другом месте - на каменной печати - разъяренное животное топчет и бьет рогами поваленного на землю юношу. Таким образом, тайна этой фантастической акробатики до сих пор остается неразгаданной.

Во дворце Миноса в разных местах (в том числе и в тронном зале) встречается изображение двустороннего топорика. Вначале исследователи не знали, для чего он использовался. Одни считали его эмблемой царской власти, напоминающей топор и пучок розг, которые несли ликторы перед римскими консулами; другие склонялись к мысли, что этот символический знак связан с религиозным культом критян. Вопрос окончательно прояснился, после того как в одной из пещер, где, по преданию, родился Зевс, в расщелинах между сталактитами и сталагмитами[26]было обнаружено бесчисленное количество миниатюрных двусторонних топориков, оставленных там древним народом в качестве религиозных приношений.

Двойная секира с острием по-гречески называется «лабрис», поэтому можно предположить, что именно отсюда происходит слово «лабиринт», которым первоначально называли «дом двойного топора» - дворец царя Миноса, - ведь именно там почти на каждом шагу встречалась эта характерная эмблема.

Впоследствии понятие «лабиринт» стали отождествлять с запутанным внутренним устройством дворца, превращенного на родной фантазией в легендарное сооружение, где страшное чудовище Минотавр пожирало заблудившихся людей.

Не исключено, что даже в мифах о Тесее и Минотавре есть какие-то отзвуки реальных событий. Вполне возможно, что критские цари сначала содержали афинских заложников в своем дворце, а потом во время игр принуждали выполнять опаснейшие трюки. Эти упражнения в большинстве случаев кончались смертью акробата на рогах разъяренного животного.

 

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных