Дж. Кэнфилд, М.В. Хансен 6 страница

— Аарон, некоторые люди считают, что смерть...

— Пап, — перебивает меня Аарон, — давай поиграем в видеоигру? Это не страшная игра, — объясняет он, жестикулируя. — Никого не убивают. Ребята просто падают.

— Да, — говорю я с некоторым облегчением. — Давай поиграем, но прежде нам еще кое-что нужно сделать.

— Что? — спрашивает Аарон уже на полпути к игре.

— Сначала давай поедим мороженого.

Еще одна идеальная суббота для идеальной семьи. На сегодня.

Майкл Мерфи

ПРОСТО СКАЖИ ЭТО

Если бы вам предстояло вскоре умереть и у вас остался всего один телефонный звонок, кому бы вы позвонили и что бы сказали? И почему вы медлите?

Стивен Левайн

Однажды вечером, покончив с еще одной из сотен прочитанных мной книг о воспитании детей, я испытал некоторое чувство вины, потому что в книге говорилось о некоторых приемах воспитания, о которых я как-то позабыл. Главный прием заключался в том, чтобы разговаривать со своим ребенком и произносить три магических слова — "я люблю тебя". В книге вновь и вновь подчеркивалось, что дети должны знать совершенно однозначно, что вы действительно их любите.

Я поднялся наверх, к комнате сына, и постучал в дверь. За дверью раздавался грохот барабанов. Я знал, что он там, но не открывает дверь. Я приоткрыл ее сам, и, конечно, он сидел в наушниках, слушая музыку, и при этом играл на своих барабанах. Встав перед ним, чтобы привлечь внимание, я спросил:

— Тим, у тебя найдется минутка? Он сказал:

— Да, конечно, для тебя всегда.

Мы сели, и после пятнадцати минут разговора о том о сем я просто посмотрел на него и сказал:

— Тим, мне очень нравится, как ты играешь на барабанах.

— Спасибо, пап, мне это очень приятно, — ответил он

Когда я спускался по лестнице, до меня дошло, что я поднялся к сыну с определенной целью, но не выполнил задачу. Я чувствовал, что мне нужно обязательно вернуться и еще раз попробовать произнести те три волшебных слова.

И снова я поднялся наверх, постучал в дверь и открыл ее.

— У тебя есть минутка, Тим?

— Конечно, пап. Что ты хотел?

— Сынок, когда я пришел к тебе первый раз, я хотел кое-что тебе сказать, но отвлекся. Тим, помнишь, когда ты учился водить машину, у меня возникла масса проблем в связи с этим? Я написал три слова и положил записку тебе под подушку, надеясь, что ты обратишь на это внимание. Я выполнил свой родительский долг. — Наконец, поговорив еще немного, я посмотрел на Тима и сказал: — Я хочу, чтобы ты знал — мы любим тебя.

Он внимательно посмотрел на меня:

— О, спасибо, папа. Ты и мама?

— Да, мы оба, только мы недостаточно выражаем эту любовь.

Он сказал:

— Спасибо, это для меня много значит. Я знаю, что вы любите меня.

Я повернулся и вышел. Спускаясь вниз, я подумал: "Нет, просто не могу поверить! Я уже два раза поднимался к сыну. Я знаю, что хочу сказать, и тем не менее совсем другие слова звучат из моих уст".

Я решил, что снова вернусь и выражу Тиму свои истинные чувства. Он услышит это непосредственно от меня. И не важно, что он уже ростом под два метра. Итак, я возвращаюсь, стучу, и он кричит:

— Погоди минуту. Не говори, кто это. Папа, неужели это ты?

Я спросил:

— Откуда ты знаешь? И он ответил:

— Я знаю тебя с тех пор, как ты — мой отец. Потом я спросил:

— Сын, у тебя есть еще секунда?

— Ты же знаешь, что есть, так что входи. Думаю, ты не сказал мне того, что хотел?

Я спросил:

— А откуда ты знаешь?

— Я же знаю тебя с тех пор, как ты менял мне подгузники. Я глубоко вздохнул, как бы набираясь храбрости.

— Так вот что я никак не мог тебе сказать, Тим. Я просто хотел сказать тебе, как ты нам дорог. И дело не в том, что ты делаешь или что сделал. Речь о тебе как о человеке. Я люблю тебя и хотел, чтобы ты это знал. Не понимаю, почему я так долго скрывал это.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Послушай, папа, я это знаю, и мне особенно приятно слышать это от тебя. Спасибо и за твои мысли, и за желание выразить их. — Когда я направился к двери, сын остановил меня: — Послушай, папа, у тебя есть минутка?

Я подумал: "О нет! Что еще?" А вслух произнес:

— Конечно, для тебя — всегда.

Не знаю, откуда дети этому учатся, уж конечно не от родителей, но мой сын сказал:

— Папа, я только хочу задать тебе один вопрос. Я спросил:

— О чем?

Он посмотрел на меня и сказал.

— Папа, ты что, ходил на какие-то занятия или что-то,в этом роде?

— Нет, я просто читал книгу, и в ней говорится о том, как важно говорить детям о своих чувствах к ним.

— Спасибо, что потратил на это время. Еще поговорим, папа.

Я думаю, что тем вечером Тим преподал мне самый наглядный урок о том, что понять истинное значение любви можно только если ты готов совершить поступок. Нужно найти в себе смелость сказать об этом вслух.

Джин Бедли

НАСЛЕДИЕ ЛЮБВИ

В молодости Ал был способным художником, занимался керамикой. У него была жена и два замечательных сына. Однажды вечером у его старшего сына вдруг начались сильные боли в животе. Решив, что это какое-то обычное нарушение пищеварения, ни Ал, ни его жена не отнеслись серьезно к жалобам сына. На самом деле это оказался острый аппендицит, и той ночью мальчик умер.

Зная, что можно было предотвратить смерть сына, если бы он осознал серьезность положения, Ал, терзаясь раскаянием, пережил тяжелейший нервный срыв. Ко всему прочему жена вскоре ушла от него, оставив его с шестилетним младшим сыном. Боль и обида оказались слишком тяжелым бременем для Ала, и он в поисках утешения начал пить. Вскоре преуспевающий художник превратился в алкоголика.

Алкоголизм прогрессировал, и Ал начал терять все, что у него было, — дом, землю, свои керамические изделия, все. В конце концов Ал умер в одиночестве в номере мотеля в Сан-Франциско.

Когда я узнал о смерти Ала, я отреагировал с тем же презрением, который мир демонстрирует по отношению к тем, кто завершает жизнь, не имея определенных материальных благ.

— Какой неудачник! Как бесцельно прожита жизнь!

Шло время, и я постепенно стал пересматривать свои выводы. Дело в том, что я знаю Эрни, теперь уже взрослого сына Ала. Он — сама доброта, любящий и заботливый человек. Я наблюдал за Эрни, когда рядом были его дети, и видел, как они любят друг друга. Я знал, что такая доброта и отзывчивость не возникают ниоткуда.

Я не слышал, чтобы Эрни много говорил об отце, ведь так трудно защищать алкоголика. Однажды я набрался смелости.

— Меня чрезвычайно озадачивает один момент, — сказал я. — Я знаю, что отец фактически воспитал тебя один. Что он такого сделал, чтобы ты вырос таким замечательным человеком?

Эрни несколько мгновений молчал, размышляя над моим вопросом, а потом сказал:

— С самых моих первых дней и до восемнадцати лет Ал каждый вечер приходил ко мне в комнату, целовал меня и говорил: "Я люблю тебя, сынок".

Мои глаза наполнились слезами, когда я понял, как ошибался, называя Ала неудачником. Да, он не оставил после себя никаких материальных благ. Но он был добрым, любящим отцом и оставил после себя замечательного сына.

Бобби Джи

О РОДИТЕЛЯХ И ВОСПИТАНИИ

Ваши дети вам не принадлежат.

Они сыновья и дочери самой жизни.

Они рождаются вами, но они — не вы, и хотя они с вами, они не принадлежат вам.

Вы можете отдавать им свою любовь, но не мысли, потому что у них — свои мысли.

Они — ваша плоть, но не душа, потому что их души живут в завтрашнем дне, который вам недоступен, даже в ваших мечтах.

Вы можете стремиться быть похожими на них, но не пытайтесь делать их похожими на себя, потому что у жизни нет обратного хода в прошлое.

Вы — лук, а ваши дети — стрелы, выпускаемые из этого лука.

Лучник видит цель где-то по пути в бесконечность, и он сгибает вас своей властью, чтобы его стрелы могли лететь стремительно и далеко.

Так принимайте же волю лучника с радостью, потому что он, любя летящую стрелу, любит и лук, который держит в своих руках.

Халил Джибран,

4. ОБ ОБУЧЕНИИ

Учиться — значит узнавать то, что вы уже знаете. Делать — значит показывать, что вы знаете это. Обучать — значит напоминать другим, что они знают это так же хорошо, как и вы.

Все вы и учитесь, и делаете, и обучаете.

Ричард Бах

КАК Я СТРОЮ МОЕ БУДУЩЕЕ

ДОРОГОЙ УЧИТИЛЬ.

Сегодня мамочка плакала. Мамочка спрасила меня Джоди ты знаешь зачем ты ходишь в школу я сказала что не знаю. А она сказала что мы будем строить мене будущее. Я спросила что это за будущие, на что оно похоже? Мамочка сказала я не знаю Джоди. Никто не может его увидить только ты сама Джоди. Не биспокойся ты увидишь его. И тогда она заплакала и сказала Джоди я люблю тебя.

Мамочка говорит что все должны очень сильно стараться сделать нам детям будущее самым хорошим в мире.

Учитель, можем мы сегодня начать строить мене это самое будущее? Не могли бы вы очень сильно постараться сделать его самым хорошим для мамочки и меня?

Я люблю вас учитиль.

С любовью, Джоди.

ТЕПЕРЬ Я СЕБЕ НРАВЛЮСЬ

Когда вы увидите, что ребенок начинает лучше думать о себе, вы заметите значительное улучшение в сфере его достижений. Но что еще важнее, вы увидите ребенка, которому жизнь нравится все больше и больше.

Уэйн Дайер

Я испытал огромное чувство облегчения, когда стал понимать, что ребенку нужна не только суть самого предмета. Я хорошо знаю математику и хорошо ее преподаю. Раньше я думал, что это все, что я должен делать. Теперь же я обучаю детей, я не только учу математике. Я понимаю, что с некоторыми из них я могу лишь частично преуспеть. Когда мне уже не нужно так много ответов, их у меня оказывается больше, чем когда я пытался доказать, что все знаю. И научил меня этому малыш по имени Эдди. Однажды я спросил его, почему, на его взгляд, его успехи в этом году значительно лучше, чем в прошлом. И он совершенно обескуражил меня своим ответом.

— Потому что я сам себе нравлюсь, когда я с вами, — ответил он.

Слова учителя, процитированные Эвереттом Шостремом в "Человеке-манипуляторе"

ВСЕ ХОРОШЕЕ

Он учился в третьем классе школы Святой Марии в Морисе, Миннесота, где я преподавала. Все тридцать четыре моих ученика были дороги мне, но такие, как Марк Экланд, встречаются один на миллион. У него всегда был очень опрятный вид, и он обладал тем редкостным жизнерадостным отношением к жизни, благодаря которому даже его шалости казались приятными.

Кроме того, Марк болтал без умолку. Я постоянно пыталась внушить ему, что нельзя разговаривать без разрешения. Больше всего меня поражало то, как искренне он реагировал каждый раз, когда я поправляла его.

— Спасибо, что поправили меня, сестра!

Первый раз я даже растерялась, но постепенно привыкла слышать это по многу раз на дню.

Однажды утром Марк болтал так много, что мое терпение лопнуло, и я допустила ошибку. Я посмотрела на Марка и сказала:

— Если скажешь хотя бы еще одно слово, я заклею тебе рот клейкой лентой!

Не прошло и десяти секунд, как Чак выпалил:

— Марк снова разговаривает.

Я не просила никого из учеников помогать мне следить за Марком, но раз уж сказала о Наказании перед всем классом, то вынуждена была выполнить угрозу.

Я помню эту сцену так отчетливо, словно это было сегодня утром. Я подошла к своему столу, демонстративно открыла ящик и вытащила рулон ленты. Не говоря ни слова, я направилась к парте Марка, оторвала два куска пленки и заклеила ему рот крест-накрест. А потом вернулась к своему столу.

Когда я взглянула на Марка, чтобы проверить, как он реагирует, он подмигнул мне. И тут меня прорвало! Я рассмеялась. Весь класс ликовал, когда я вернулась к парте Марка, сняла пленку и пожала плечами.

Его первыми словами были следующие:

— Спасибо, что поправили меня, сестра.

В конце года меня попросили вести уроки математики в старших классах. Пролетели годы, и не успела я оглянуться, как Марк снова оказался в моем классе. Он стал еще красивее и был сама учтивость. Поскольку ему нужно было внимательно слушать мои объяснения, он уже не говорил так много.

Как-то в пятницу я почувствовала, что все идет не так, как обычно. Всю неделю мы работали над сложной темой, и я заметила, что ученики стали раздражительными и обидчивыми в отношениях друг с другом. Я должна была остановить это прежде, чем ситуация выйдет из-под контроля. И я попросила их составить список всех учеников в классе и оставить место напротив каждого имени. Потом я велела им вспомнить все самое хорошее, что они могли бы сказать о каждом своем однокласснике, и записать это напротив его имени.

Ребята работали над этим заданием до конца урока, и, покидая классную комнату, каждый сдал мне свой листок. Чак улыбался, а Марк сказал:

— Спасибо, что учите меня, сестра. Приятных выходных.

В ту субботу я выписала имена всех учеников на отдельном листке бумаги, а потом переписала все то хорошее, что каждый ученик сказал о других своих одноклассниках. В понедельник я раздала каждому ученику листочки, где была его характеристика. У некоторых это заняло две страницы. Скоро весь класс заулыбался. "Неужели? — слышала я возбужденный шепот. — Я и не представляла, что это важно для кого-то!" "Я не знал, что меня так любят!"

Больше никто в классе не говорил об этих листках. Я так и не узнала, обсуждали ли ребята их после уроков или со своими родителями, но это и не имело значения. Я выполнила поставленную задачу. Ученики были довольны и собой, и друг другом.

Потом эти ребята перешли в старший класс. Через несколько лет, когда я вернулась из отпуска, мои родители встречали меня в аэропорту. По дороге домой мама задавала обычные вопросы о погоде, о впечатлениях. Потом в разговоре наступила пауза. Мама взглянула на папу и произнесла:

— Отец?

Папа откашлялся.

— Вчера вечером звонили Экланды, — начал он.

— Правда? — сказала я. — Несколько лет ничего не слышала о них. Интересно, как поживает Марк.

Папа тихо ответил:

— Марк погиб во Вьетнаме. Похороны завтра, и его родители хотят, чтобы ты пришла.

По сей день я помню точно то место на шоссе 494, где отец рассказал мне о Марке.

Я никогда раньше не видела солдат в гробу. Марк лежал такой красивый, такой возмужавший. В этот момент я только и думала: "Марк, я бы отдала всю клейкую ленту в мире, лишь бы ты мог поговорить со мной".

Церковь была заполнена друзьями Марка. Сестра Чака спела "Боевой гимн республики". И почему в день похорон непременно должен пойти дождь? И без него у могилы было так тяжело! Пастор произнес молитву, и все, кто любил Марка, один за другим проходили мимо гроба, окропляя его святой водой.

Я прощалась последней. Я стояла у гроба, когда один из солдат подошел ко мне.

— Это вы учили Марка математике? — спросил он.

Я кивнула, продолжая неотрывно смотреть на гроб.

— Марк много рассказывал о вас, — сказал он. После похорон большинство бывших одноклассников

Марка отправились на ферму Чака. Родители Марка были там, дожидаясь меня.

— Мы хотим показать вам кое-что, — сказал его отец, вытаскивая из кармана портмоне. — Это нашли у Марка после смерти. Мы подумали, что это вам знакомо.

Он осторожно вытащил два потрепанных листочка. Их явно много раз разворачивали и сворачивали. Я, даже не читая, поняла, что это те самые листочки, на которых я переписала все то хорошее, что одноклассники Марка написали о нем.

— Большое вам спасибо, — сказала мать Марка. — Как видите, Марк очень дорожил этим.

Вокруг нас стали собираться одноклассники Марка. Чак застенчиво улыбнулся и признался:

— Я тоже храню свой листок. Он у меня дома в столе. Жена Джона сказала:

— Джон попросил меня поместить его листок в наш свадебный альбом.

— И я свой храню, — призналась Мэрилин. — Он у меня в дневнике.

Потом Викки, еще одна одноклассница, вытащила свой кошелек и показала собравшимся потрепанный листок.

— А я всегда ношу свой с собой. Думаю, мы все сохранили свои листки.

И вот тут я наконец села и заплакала. Я плакала о Марке и о всех его друзьях, которые больше никогда не увидят его.

Хелен П. Мросла

ТЫ — ЧУДО

Каждую секунду мы пребываем в новом и удивительном мгновении Вселенной, которое никогда не повторится. И чему мы учим наших детей? Мы учим их, что два плюс два будет четыре и что Париж — столица Франции.

А когда мы будем учить их понимать себя?

Мы должны говорить каждому ребенку:

— Ты знаешь, что ты собой представляешь? Ты — чудо. Ты единственный и неповторимый. За все прошедшие годы никогда не было такого ребенка, как ты. Все в тебе уникально — ноги, руки, умелые пальчики, то, как ты двигаешься.

Ты можешь стать Шекспиром, Микеланджело, Бетховеном. У тебя богатейшие способности. Да, ты чудо! И когда ты вырастешь, сможешь ты воспитать такое же чудо?

Ты должен работать — мы все должны работать, чтобы сделать мир достойным его детей.

Пабло Касалс

ВСЕ ИЗ ТОГО, ЧТО МНЕ КОГДА-ЛИБО НУЖНО БЫЛО ЗНАТЬ, Я УЗНАЛ В ДЕТСКОМ САДУ

Большую часть того, что мне нужно было знать о том, как жить и что делать, я узнал еще в детском саду. Мудрость постигается не на вершине прожитых лет, а в песочнице детского сада.

Вот что я там риал: делись всем, играй честно, не бей людей. Верни вещь туда, где нашел се. Убирай за собой сам. Не бери того, что не принадлежит тебе. Проси прощения, когда обидишь человека. Мой руки перед едой. Спускай воду. Теплое печенье и холодное молоко полезны для твоего здоровья. Живи рационально. Каждый день нужно что-то выучить, что-то сделать, подумать, порисовать, попеть и потанцевать, поиграть и поработать.

Каждый день спи после обеда. Выходя на улицу, следи за машинами, держись за руки, не отходи от других. Помни о чудесах. Вспомни маленькое семечко в пластиковом стаканчике. Корни растут вниз, а стебель вверх, и никто не знает как или почему, но все мы такие же.

Золотые рыбки, хомяки и белые мыши и даже маленькое семечко в пластиковом стаканчике — все они умирают. И мы тоже.

И потом вспомни книгу о Дике и Джейн и первое выученное тобой слово, самое большое слово из всех: СМОТРИ. Все, что тебе нужно знать, все это где-то там. Золотое правило, и любовь, и основы гигиены. Экология, политика и осмысленная жизнь.

Подумай, насколько лучше стал бы мир, если бы мы все — весь мир — пили молоко с печеньем в три часа пополудни а потом ложились отдохнуть. Или если бы главным руководством для наших народов было всегда класть вещи туда, где мы их нашли, и убирать за собой. И до сих пор важно, сколько бы лет вам ни было, выходя в мир, быть вместе и держаться за руки.

Роберт Фулем

МЫ УЧИМСЯ НА ПРАКТИКЕ

Несколько лет назад я начал играть на виолончели. Большинство бы людей сказали, что я "учусь играть" на виолончели. Но эти слова создают у нас в голове странное представление, что существует два совершенно разных процесса: 1. Обучение игре на виолончели. 2. Игра на виолончели. Они подразумевают, что я буду заниматься первым процессом, пока не завершу его. И когда я закончу первый процесс, я перейду ко второму. Короче, я буду продолжать "учиться играть" до тех пор, пока не "научусь играть", а потом уже начну играть. Это, разумеется, чепуха. Это не два процесса, а один. Мы учимся чему-то в процессе, совершая это. Иного пути нет.

Джон Холт

РУКА

В газете в День благодарения рассказали об учительнице, которая попросила своих первоклассников нарисовать картинку того, что вызывает у них чувство благодарности. При этом она подумала, как мало причин для благодарности, у этих детишек из семей бедняков. Она знала, что большинство из них нарисуют на картинке индейку или еду на столе. И опешила при виде рисунка, который сдал ей Дуглас, — неумело нарисованная рука.

Но что это за рука? Класс был поражен этим абстрактным рисунком.

— Я думаю, это рука Господа, приносящая нам еду, — сказал один ребенок.

— Это рука фермера, — сказал другой, — потому что он выращивает индеек.

Наконец, когда все занялись своими рисунками, учительница склонилась над партой Дугласа и спросила, чья же это рука.

— Это ваша рука, учительница, — пробормотал он.

И она вспомнила, как часто на перемене брала за руку Дугласа, маленького грустного мальчика. Она вела себя так и с другими детьми. Но для Дугласа это оказалось очень важным. Возможно, это было выражение общей благодарности — не за материальные блага, которые даются нам, а за возможность, пусть и небольшую, отдавать частичку себя другим.

Неизвестный источник

"КОРОЛЕВСКИЕ РЫЦАРИ" ИЗ ГАРЛЕМА

Неподалеку от моей квартиры на Манхэттене и в то же время словно на другом конце света расположена часть Нью-Йорка, которую называют Испанским Гарлемом. Во многих отношениях это страна "третьего мира". Уровень смертности среди новорожденных и матерей примерно такой же, как, скажем, в Бангладеш, а продолжительность жизни мужчин еще короче. Такова ситуация во всем Гарлеме, но здесь люди отделены от более благополучных районов города еще и языковым барьером. И когда все это сочетается с полным забвением в средствах информации, со снисходительным отношением со стороны учителей и полицейских, которые работают в этой стране "третьего мира", но даже и не подумают жить здесь, с учебниками, которые так мало имеют отношения к их жизни, то вывод для детей ясен. Они "хуже" людей, которые живут всего в нескольких кварталах от них.

В средней школе на голом участке земли с бетонными игровыми площадками и металлическим забором Билл Холл ведет обычный курс английского языка и еще преподает английский как второй язык ученикам, приехавшим из Пуэрто-Рико, Центральной и Южной Америки, даже из Пакистана и Гонконга. Эти дети сталкиваются с новой культурой, незнакомыми правилами и тяжелым окружением. Ко всему прочему, и родители их часто чувствуют себя такими же потерянными в этом мире, как и они. С такими детьми приходится работать Биллу Холлу.

Пытаясь нащупать тот интерес, который мог бы объединить одну такую группу детей вместе и одновременно помочь им учить английский язык, Билл однажды увидел, как кто-то принес в школу шахматную доску. Будучи сам шахматистом, он знал, что эта игра преодолевает многие барьеры, поэтому он добился у чрезвычайно скептически настроенного директора школы разрешения организовать занятия шахматного клуба после уроков.

Девочек пришло очень мало. Они никогда не видели, чтобы женщины играли в шахматы, поэтому решили, что эта игра не для них, и даже те немногие, что пришли, постепенно отсеялись. Некоторые мальчики тоже решили не ходить, ведь шахматы не та игра, которая могла бы сделать их популярными среди сверстников. Но около десятка остались, чтобы изучить основы игры. Их друзья насмехались над ними из-за того, что они остаются после уроков в школе, да и некоторые родители считали, что шахматы — напрасная трата времени, поскольку они не помогут им получить работу. Но мальчики продолжали приходить на занятия клуба. Билл давал этим мальчикам то, что было редкостью в их жизни, — внимание человека, верившего в них.

Постепенно их успехи и в шахматах, и в английском языке стали заметнее. Когда они стали играть достаточно уверенно, Билл начал возить их на шахматные матчи в школы за пределами Гарлема. Поскольку он платил за их проезд и за пиццу, что наносило значительный урон его жалованью учителя, мальчики знали, что он переживает за них. И они стали чуть больше доверять этому белому человеку средних лет. Чтобы помочь им стать более независимыми, Билл попросил каждого мальчика быть капитаном одного из матчей, организовать подготовку к нему. Постепенно, даже когда Билла не было рядом, мальчики научились нести ответственность друг за друга. Они тренировали тех, кто отставал, делились личными проблемами и объясняли родителям друг друга, почему шахматы — это все же не напрасная трата времени. И со временем это новое чувство компетентности распространилось и на их школьные занятия. Они стали лучше учиться.

По мере того как росли их успехи в учебе и в шахматах, росли и мечты Билла Холла в отношении их. Когда шахматный клуб Манхэттена выделил небольшую сумму, он повез их на финальные игры штата в Сиракьюс.

Двенадцать ранее отчужденных, зачастую пассивных и скрытных детей теперь стали командой с собственным именем — "Королевские рыцари". Заняв третье место в своем штате, они получили право играть в финале средних школ в Калифорнии.

Однако к этому времени даже коллеги Билла убеждали его, что не стоит тратить на этих детей столько времени и усилий. Как сказал один из учителей, эти дети гетто "никогда не выберутся дальше Нью-Джерси". Зачем же собирать средства и везти их через всю страну, только усиливая их недовольство жизнью? Тем не менее Билл собрал деньги для поездки в Калифорнию. В национальном чемпионате они стали семнадцатыми среди ста девяти команд.

К этому моменту шахматами заболела уже вся школа — хотя бы потому, что это сулило путешествия. Однажды в шахматном клубе в Нью-Йорке члены команды познакомились с девушкой из Советского Союза, которая была чемпионкой мира по шахматам среди женщин. Даже Билла поразила идея, предложенная двумя его учениками: если эта девушка приехала сюда из самой России, то почему "Королевские рыцари" не могут отправиться туда? Ведь это же шахматная столица мира, и там должны были пройти Игры дружбы по шахматам.

Хотя никогда раньше американские игроки их возраста не участвовали в этих Играх, школьная администрация района, где работал Билл, поддержала идею. Как и пара корпораций, к которым Билл обратился с просьбой выделить деньги на поездку. Конечно, никто не ожидал от команды победы, но задача была не в этом. Сама поездка расширит кругозор мальчиков, убеждал Билл. Когда компания "Пепси-кола" прислала чек на двадцать тысяч долларов, Билл понял, что эта безумная идея осуществится.

"Королевские рыцари" садились в самолет как официальные представители страны, в которой еще несколько месяцев назад они чувствовали себя чужими. Но как давние обитатели Испанского Гарлема, они заявили, что представляют свой район. На спинах их атласных пиджаков было написано "Королевские рыцари", а не "США".

Однако по прибытии в Москву их уверенность пошатнулась. Никогда раньше они не сталкивались с советским стилем шахматной игры, с ее опытом и размеренностью. Наконец Один из "рыцарей" свел к ничьей игру с советским гроссмейстером, которому было уже за тридцать. И мальчики поняли, что русских можно побеждать, они такие же люди, как и остальные. После этого "рыцари" выиграли около половины матчей и даже показали преимущество в таком специальном виде, как "быстрые шахматы". В отличие от советских игроков, которых учили медленной и взвешенной игре, "рыцари" хорошо владели "уличным" стилем, который отличался быстротой и точностью.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: