ТРЕТЬЕ АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

– Помните ли мой третий рассказ, самое начало, когда я отправлялся на первую встречу с Таумлером? – Он просил подойти к одиннадцати часам, – что и было сделано... Мог ли я тогда вообразить себе, чем закончится наше общение – и как оно будет проходить?! Признаюсь, в голове моей никак не умещалось все то, чему учил меня Та. Особенно – пересказанное в девятом рассказе... Да и в восьмом тоже... Впрочем, и в других рассказах было то, что поражало меня на многих уровнях: некий град ударов по тонким телам, световых ударов, У-даров – дарований неких высоких Даров, которые не сразу я мог унести с собой!
Град ударов свыше – небесный град, можно сказать: “Град Небесный”. Вот – нашел слово! Таумлер учил меня взойти в Небесный Град с той дороги “от города до кладбища и обратно”, – на которой и состоялся последний наш диалог. Последний!
Теперь моему воображению представляются две вертикально сошедшиеся стрелки: двенадцать часов ровно! Наше восхождение на Холм как бы уместилось в один час времени: “Звездный Час”...
Если на циферблате вместо обозначения каждого часа расположить знаки Зодиака, – время сместилось на один Знак: в прецессионном круге одному такому “часу” соответствует период немногим более двух тысяч лет... “Конец Эпохе” состоялся в моем сознании, и начался цикл следующего качества...
Однако, я недорассказал всего: совместного с вами “двухтысячелетнего Шага” мы не совершили еще, стрелки на наших совместных часах не стали вертикальным порядком – указуя Равновесие Эпохальных Весов... Указ Вертикали!
Для кого-то, кстати говоря, одна из Чаш опустится, – та, в которой нашел он себя, – и тогда он должен будет на Другую Чашу поставить нечто большее, чем он сам! Потому что одна из Чаш означает Свет, другая – Мрак; Радование и Страдание; Вечное и Преходящее; Жизнь и Смерть. Но это – лишь “кстати говоря”, человек еще должен себя найти в Чаше Вселенских Весов...
Хочу сказать пока о другом Равновесии, а именно – Мужского и Женского начал, или, абстрактно говоря, – принципиальных сил “Ян” – “Инь”, которыми держится и продолжается Космос. Точнее, скажу не я, – скажет Та перед последним своим наставлением. Ведь мы остановились посреди дороги, где Друг мой начал говорить такие вещи, что у меня пошла голова кругом!
Поэтому немного передохнем, пока повторю рассказ о Любви, тем более – пришлось на цифру 10. Что указует, помимо прочего, на новое качество Единицы, обогащенной опытом Девяти Прохождений; и, более того, число это составляет как бы “жезл” и “звено”, или “посох” и “чашу”, или... много-много таких “или”, которые обобщенно вообразим как Символы “мужского” и “женского”...
Надо сказать, рассказ этот получился десятым чисто случайно, как бы сам собой, – чему я весьма рад! В принципе, Ученик и должен “попасть в десятку”: это Дело Учителя, бьющего в “девятку” – для того, чтобы ученик “сам” попал в Цель: такова “Школа”! Идем правильно...
Затем мы вернемся к самому последнему научению Таумлера относительно познавания своего Имени, и уже после этого Главного вернемся в город, чтобы... сделать Последний (Первый!) Ш а г.
Итак, символическая Встреча Стрел на вертикальном уровне числа двенадцать: единое горение вверх – в аспекте “Он” и “Она”!

ЛЮБОВНАЯ СЦЕНКА

Кому из парней не приходилось, как бы пораженному тонким током, замирать от случайного (или неслучайного) прикосновения к телу девушки: есть такие приятные мгновения! Не знаю, замирает ли девушка, – наверное, всё в таких случаях зависит от парня... Или, все же, – от девушки?
Она сидела рядом в автобусе, и, когда автобус немного тряхнуло, – колени наши на миг соприкоснулись... Не могу пересказать своих ощущений: просто исчезли этот дребезжащий автобус, мелькающие дома за окном, пассажиры и все остальное, – осталось колено в соприкосновении с коленом... Я скосил глаза налево и увидел четкий профиль красавицы... Впрочем, на другой день и на прямой взгляд она мне не показалась самой крутой красоты, но все же – я поехал с этой горки! Значит, “крутизна” все-таки была. Хотя глаза ее не были светлыми (“ударов” которых я вовсе не “блокирую”), да и прическа была неестественной, – но в общем она была “как с картинки” – и это мне понравилось. Поэзия! – Частности не волнуют: воображение “часть” делает “целым”...
Пока же наши колени – заменяли нам все. Говорю “нам”, потому что колено свое она не убрала, когда я вторично, – уже по своей воле, а не по воле судьбы в виде автобуса, – прикоснулся. Мне она уже совсем понравилась! “Смелость города берет, тем более – возьмет эту девчонку, – подумал я совершенно уверенно о взятии крепости противника.
“Крепость” не была очень крепкой: должно быть, эквивалентна крепости сухого вина! – У меня была бутылка “Рислинга”. Кисловато, конечно, на вкус, – но зато надежды-то были сладкими! Только надо было, с этой горки, подъехать к Людочке так, чтобы крепость не просто так распахнула свои неприступные врата, – а чтобы была война со взятием крепости: ну, бутафория – не бутафория, – а интересная игра! С обеих сторон. То есть, наступающий и обороняющийся, я – в первой роли, она – во второй. Так уж принято. (“Приятно”! – если переставить буквы.)
Это я сейчас говорю так, не в силах освободиться от иронии, которая проявляется у нас, когда мы оказываемся не то что поодаль, – но как-то и повыше оцениваемого события... Тогда же я был – в самом центре, и был действующим лицом той пьесы, которая представлялась мне всем миром, полнотой всей жизни...
То, что ее зовут Люда, я узнал сразу же, в первую очередь, вернее, во вторую, – потому что, в первую очередь, спросил:
– Вы будете выходить на следующей остановке?
– Нет, – ответила моя попутчица и добавила: – Вас пропустить?
То, что она отвечала “с добавлением”, – служило сигналом к продолжению действия! И тогда я сказал:
– Не надо, я не пойду впереди вас, лучше вы пройдете впереди меня... Если только скажете свое имя! (Она выглядела на “Вы”, и я, как говорили древние, – “пошел на “Вы”!)
– Люда, – просто представилась она, и тут же спросила: – А зачем?
– Затем, что я впервые в этом районе и хотел бы вас попросить показать мне дорогу. А ведь проводник должен быть знакомым человеком, – потому и надо познакомиться!
– Да? – произнесла она с несколько игривой интонацией, – тогда – как вас зовут?
– Да! – ответил я в том же тоне. – Меня зовут Митя.
Так продолжалась наша игра. То, что игра будет удачной, – угадывалось уже с самого начала: потому что она не отодвинулась, когда я коснулся ее коленом.
Если нравится первое действие, – почему бы не идти до последнего?! И я – пошел. Точнее – мы пошли, потому что ей тоже это нравилось. Люблю такую непосредственность, если это не то, что называется “двойной игрой”: потому что, мало ли какая задняя мысль может погонять актера? Но все происходило спонтанно, так что нормально, – мысли были только впереди! Ведет интуиция.
Рассказываю дальше: и здесь не место частностям, потому что впереди нас ожидал стол, на который выставилась эта бутылка кислятины и... нашлась одна какая-то конфетка. Какое дело до всего этого, если предстояло развернуть другую, большую конфетку? – Поэтому – это был пир! Да. Я развернул и положил на стол маленькую конфетку, и за рюмкой этого легкого вина, и за легкой болтовней о том, о сем мы – что греха таить! – предвкушали конфетку другую...
Общая композиция ясна, у картинки рисуются такие штрихи:
– И тебе не душно в этом свитере? – весело спросила Людочка, и это был, в общем-то, правильно поставленный вопрос. Я же отвечал:
– Однако, душновато! Но я человек скрытный – скрываю вот эти подтяжечки под обычного вида свитером (стаскиваю свитер), хотя, видишь, это приличные германские подтяжки: так что... эта фирменная арийская черта меня, может быть, и украшает?
Я прошелся по комнате, играя мускулатурой, выпирающей из-под рубашки. Большую часть бутылки перелил я внутрь этой тренированной фигуры, так что хорошего настроения было столько – что выплескивалось через край. Вино было даже излишне, тем более, что до этого я заглянул в свой любимый пивбар...
Немного отвлекаясь, скажу, что тогда я еще обманывался, думая, что девчонки смотрят только на мускулы; хотя ворочал “железо” вовсе не затем, чтобы нравиться слабому полу, – хотелось соответствовать своему личному представлению о здоровом и красивом теле.. Я с ними долго не связывался – какие-то они не такие – девчонки, или как их там еще литературно называть... Зато, связавшись, – долго не разговаривал! – Не о чем.
Но здесь мне хотелось как-то продлить удовольствие такого простого общения, без всяких “фантиков” и комплексов. Я думал, что бы еще такое сказануть – и повеселиться... Она опередила меня, и мне понравилось – как она это сделала: подошла, натянула мою подтяжку подобно тетиве – и звонко щелкнула ею по рубашке, – так, что досталось и животу!
– Ладно, – сказал я и подошел к столу, – ну-ка подкрепись и не шатайся тут по углам! – я протянул ей забытую нами конфетку. Конфетку я держал крепко, и поднес к ее устам так, чтобы она откусила ровно половину, и в это время свободной рукой обнял ее за талию; отправил другую половинку конфетки в собственный рот и затем освободившейся второй рукой обнял Людочку с другой стороны, приподнял, покружил вокруг себя и поцеловал крепко... Да так долго, что забыл – как ее зовут! Забыл и свое имя – опять, как в автобусе, все окружающее померкло и сгинуло прочь...
Почему так долго рассказываю эти мелочи? – потому что дальше нечего рассказывать! Настоящее дело делается молча... Не буду же я превращать Читателя в соглядатая тех сцен, которые предназначены только для двоих... Нехорошо.
В общем, оборона крепости была сломлена, – да никакой же “обороны” не было! – мы слишком хотели друг друга, чтобы еще и разыгрывать долгие спектакли! Дальше было похоже на то, что мой друг Таумлер формулировал как “раздевание явления до сути”. Я не знал тогда точно, как это называется, – но дело я делал хорошо: она с видимой неохотой, но с плохо скрываемым удовольствием помогала мне снимать разноцветные флаги со своей побежденной крепости...
Ну, я бы сказал, – это была конфетка! – но я так не скажу: она мне нравилась, но, что же, – противник есть противник! И тогда я воспользовался своим копьем, – и удары мои она воспринимала своим щитом, мне показалось, болезненно, – но только показалось! – потому что это было блаженство, и она все более и более забывала себя... Она становилась самой воплощенной страстью, вся – щит, – насквозь пробиваемый! – и в то же время отражающий мне – мои дары...
Ритм нашей схватки то учащался, то замедлялся, то останавливался вовсе, то продолжался изысканным образом... Он становился музыкальным тактом, о, это была великолепная музыка для двоих – и музыка двоих. Мы впали в транс, и падение это было... Да разве это было падение! – это было сов-падение, – это был прекрасный полет!
– Она временно вселяла тебя в себя, но она не есть Целая Вселенная! – сказал Таумлер, когда я поведал эту историю Ему...

ГАВ-ГАВ!

– Да, она временно вселяла тебя в себя, – но вы не были Целой Вселенной! – повторил Та, потому что я впал тогда в глубокое недоумение...
– Как это? – изрек я глубокомысленно.
– Не знаю, как, – но ты был простым “копьеносцем”, и не был настоящим Воином!
– Есть большая разница? – спросил я тогда.
– Да, есть разница, и есть ризница, помещение, которое, как легко догадаться, – уже не для тебя! Впрочем, одежды не имеют значения, – как ты уже хорошо усвоил, – но ты можешь быть святым ратником и с женою своей, – если хорошо усвоишь мои научения...
Не я ли тебе говорил о том, что Воин имеет Все! – значит, если он имеет женщину, – она в тот миг должна являть мир, – быть Всем! Светом. Вселенной – равной тебе! Иначе “она” делает тебя равной себе, – твоя Люда, – такого “люда” много, – извини, конечно!
– Ладно! – сказал я, – не обижаюсь, – она мне потом разонравилась.
– Тебя учу “раздевать до сути”. Я против твоего “карате”, потому что ты пользуешься приемами низшего “я”, а не Высшего. Я против тебя низшего и подобного тебе “люда”! Каратист нашелся – увидел “противника”! Ты, конечно, хороший рассказчик, но иногда бывает что-то противно слушать, Me. Ты слишком уж хороший.... Вот, я же применяю примитивное Аст-карате, – защищайся!
– Гав-гав! – сказал я, помня Его “Ку-ку!” (А что я еще мог сказать?)
– Вот-вот, – сказал Та на это, – маленькая собачка внутри тебя. Не щенок, а некий чувствительный песик, у которого ты и шел на поводу, – и самое плохое есть это последнее: поводок!.. Был бы повод для немецкой овчарки – она ведь знает свое Дело! – Ты, носитель “арийской черты”, – ни черта не соображаешь ты в катах Карате высоких планов, раб собачки. Не пользуешься, когда надо, своим комплексом прямолинейности!
В горизонтальной постели настоящий Воин не выходит из Вертикального строя, – даже так! У него все достойно, все стоит Высших оценок, Высших мер. И он правильно расставляет акценты и ударения....
– У-дарения! – повторил Та и посмотрел на меня своим коронным взглядом.
– Ну, насчет сто`ит или стои`т, – допустим, я тебя понял, Та, – сказал я тоном “хорошего ученика”, – но насчет высокого карате я тебя не понял... Извини, конечно!
– Я “постучал” по тебе немножко – и ты ничего не понял?.. Прости, я бил – и был плохим учителем. Надо не “стучать по мозгам” собеседнику, но просто поставить на свою Точку зрения... Ну-ка, Метр, приподнимись на носочки и посмотри прямо. Прямо! – я тебе сказал, – а не на меня: в моих глазах сейчас отражаешься только маленький ты.
Смотри внутренним зрением – но взглядом своего “самурая”.

БРАК

Мы стоим рядом – и я тебе говорю, что ты должен увидеть – с точки зрения Воина. И возможно, я буду говорить долго – потому что далеко надо увидеть... А начнем с твоего случая, имя которому – “миллион-таких-как-я”! Не случай, а случка.
Такие контакты на уровне колена браком, а не венчанием. Имею в виду – они, эти союзы, могут заключаться и в Церкви, – но они выбраковываются эволюцией, ибо не увенчиваются Истиной... И о такой Триединой Истине, когда-и-как, и какие Два порождают Три, третье качество, – я тебе и расскажу. Но сначала вообрази свое “заключение” с таким людом...
– Не надо так говорить! – воскликнул я, – и это был единственный случай, когда оборвал речь своего Учителя.
– Я сказал – как сказал. А то, что говорю – это Дано тебе – ибо тебе Надо! Не будь добреньким: добро становится ложью – когда не стоит на стороне Истины. Тогда чистое добро становится чистым злом – когда разлучается с Правдой, и ложится на ложе с толпой... Ты не наложница, Me! И эта Люда не была Твоей женщиной, потому говорю о ней в мужском роде: она не твой женский Двойник, – этого достаточно, чтобы не быть твоей вообще!
И не будь с ней рядом – если не хочешь превратиться в существо женского рода! Ибо она – и есть “он” по сути: ведь она увела тебя за собой, как пассивного...

ХАЛАТИК

– Ну да, – сказал я, – есть “пассивное начало”, и есть “пассивный конец”! – и это не есть тот “Конец – всему делу венец!”...
– Да, – улыбнулся Та на мою улыбку, – тебе чуть было не приснился тот “венец”, о котором мы уже говорили... Ты перестал бы смеяться – когда бы увидел Люду своей женой: это был бы уже настоящий “противник”! Ты бы видел ее в засаленном халате на кухне и у себя в комнате – и в самом модном наряде на улице...
Хотя, конечно, есть совсем другие “Люды”. Очень давно у меня была знакомая, весьма крепкая натура, и духовно цельная. Она бы тебе, знаешь, как сказала об этой ситуации?
– Как? – поинтересовался я.
– “Ты был скорее прав, чем – лев!..” Она бы видела твою правоту действий, но она была Львицей – и подпустила бы к себе только Льва! Имей в виду такие встречи! Надеясь на Царство, – будь Царем зверей – но выйди из Звериного круга!
Но вернемся к твоей Людочке. Ты не жалел бы денег на новый халатик, мечтая видеть ее в кимоно! – но... эти деньги она бы тратила на новые наряды для тех – кто на улице! А тебе, помня, что ты – “солдат”, давала бы “наряды вне очереди” – на кухню! И в очередь – в магазин! Беру крайности – чтобы ты четко понял. Она требовала бы всего – “как у людей”, – ведь она же из этого “люда”, из большинства, подчиненного маленькому “я”!.. И ты вкалывал бы только на нее! И на детей. Как все “мужики”. Мужья теряют надежду, не имея истинной веры и любви, – и разводятся, или спиваются, и так далее, и тому подобное. Это проблемы уже не только личные, но общественные и человеческие в целом. Проблемы “люда”! Контакт на самом внешнем уровне.
– Но я сказал же – она мне на другой день разонравилась, – это было “вчера”!
– Имей в виду такие вещи, любви нет “старой” или “новой”, – она вечна, это вечное Настоящее! Даже влюбленности юношеские не исчезают, – ибо чистое чувство не умирает никогда, будь оно “большое” или “маленькое”, – все Настоящее вечно и равно в Вечности.
Приятели твои, наверное, поздравляли тебя с той “победой”, я же, как друг, скажу, – это было твоим поражением! Я слушал тебя внимательно и видел, как, в натуре, – ты идешь у Люды на поводу. Протри самодовольные глаза самца – увидишь то же самое! Увы, и чем “круче” кобель – тем чаще его можно видеть на поводке... Не обижайся, конечно!
– На что же мне обижаться? – сказал я обиженно.
– Только равные не могут победить друг друга. И они не думают друг о друге, – они думают о Высочайшем; из-за того, что их связует поистине Любовь, а не Борьба. И Высочайшее приходит на их Зов. Ибо Влюбленные равны Присутствующим в Высочайшем...
А та, о которой ты думаешь, и к о т о р а я не приходит, – есть низкий человек: вампир обыкновенный... Хотя кажется – необыкновенным!
– Ты о любовных мечтах? – спросил я.
– И о них. Хорошо, что ты разочаровался в той временной попутчице. А ведь есть те, в ком ты еще не разочаровался, – они тебе кажутся издали очень красивыми, – но это на уровне... “фасада”, часто суть у них – вампирическая. И не важно, отдают они себе в этом отчет или нет, – но все дело в поведении!.. В этом и есть весь фокус: они заставляют думать о себе; отвечают на телефонные звонки, но срывают встречи; обещают – и не исполняют; вообще ведут себя так, что заставляют обращать на себя внимание где и как угодно, – тем самым питаются энергиями зрителей и поклонников. По ним кто-то “сохнет”, – они же “цветут” и наряжаются; кстати, могут разряжать грубые потенциалы с каким-нибудь проходимцем из автобуса (Та весело глянул на меня), и в то же время заставлять влюбленного в них юношу попусту страдать, то есть не “попусту”, – но именно в их, красавиц, пользу. На более высоких планах, из тонких тел его пить чистую кровь...
Вот в чем дело, Мет. И среди самцов есть такие красавчики. В чистых внешних одеждах, но засаленных внутренних халатиках и просто – шкурах. Я же учу тебя выйти из круга зверей!
Я учу Победе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: