Правонарушений автовладельцев. Составы публичных правонарушений, совершенных автовладельцами и влекущих гражданско-правовые последствия

Составы публичных правонарушений, совершенных автовладельцами и влекущих гражданско-правовые последствия, описаны, главным образом, в Кодексе РФ об административных правонарушениях содержит описание многочисленных составов публичных правонарушений, которые могут быть совершены автовладельцами^[89]:

а) эксплуатация механических транспортных средств с превышением нормативов содержания загрязняющих веществ в выбросах или превышением установленного норматива уровня шума (ст. 8.23);

б) административные правонарушения в области дорожного движения (глава 12 Кодекса)^[90];

в) административные правонарушения в области таможенного дела (глава 16 Кодекса).

Любое из правонарушений, относящихся к п. «а» и «б», может быть наказано административным штрафом; 'отдельные правонарушения (ст. 12.1-12.6, 12.9 и др.) могут наказываться предупреждением. Отдельные деяния (из числа перечисленных в ст. 12.8-12.10, 12.15, 12.17, 12.21, 12.24, 12.26, 12.27, могут наказываться лишением права управления транспортным средством на определённый срок. Как видим, влияние на имущественные интересы оказывает только одно наказание — наложение административного штрафа, которое должно осуществляться в строгом соответствии с правилами производства по делам об административных правонарушениях, определённых тем же Кодексом (см. его раздел IV).

Однако, наряду с перечисленными выше административными взысканиями, ст. 27.1 Кодекса об административных правонарушениях устанавливается возможность применения ряда мер, направленных на пресечение административных правонарушений водителей и обеспечение производства по делу об административном правонарушении. Среди этих мер — (1) досмотр транспортного средства, (2) отстранение води теля от управления транспортным средством и (3) задержание транспортного средства (подпункты 3, 5 и 7 п. 1). Досмотр транспортного средства нас в данном случае не интересует, ибо он осуществляется вне связи с эксплуатацией автомобиля (п. 1 ст. 27.9 Кодекса); отстранение от управления осуществляется при наличии достаточных оснований полагать, что водитель находится в состоянии опьянения (п. 1 ст. 27.12); задержание же транспортного средства связывается с его принудительным помещением на специальную стоянку впредь до устранения причины задержания и может быть сопряжено с запрещением его эксплуатации^[91] (ст. 27.13). Задержание транспортного средства может быть применено в случаях, исчерпывающий перечень которых прямо предусмотрен Кодексом об административных правонарушениях, а именно — при совершении деяний, предусмотренных нормами ст. 11.9^[92], ч. 1 ст. 12.3 (управление без документов), ч. 2 ст. 12.5 (управление ТС с заведомо неисправными тормозами), ч. 1 и 2 ст. 12.7 (управление лицом, не имеющим или лишенным права управления), ч. 1 ст. 12.8 (управление в состоянии опьянения), ч. 4 ст. 12.19 (незаконная остановка или стоянка, создавшая препятствия движению других ТС^[93]), ст. 12.26 (невыполнение требования о прохождении медицин ского освидетельствования) названного Кодекса. Задержание может быть сопряжено с запрещением эксплуатации транспортного средства в случаях, также прямо и исчерпывающим образом перечисленных в п. 2 ст. 27.13 КоАП РФ.

Очевидно, что последствиями применения таких мер, как отстранение и задержание, является нарушение права собственности гражданина на автомобиль, выражающееся как в лишении гражданина владения, так и в чинений ему препятствий в пользовании и распоряжении автомобилем. Законно ли административное применение подобных мер и следующее за ним умаление права собственности, или нет?

Наиболее часто встречающийся сегодня ответ — нет, незаконно. Ссылаются при этом на п. 3 ст. 35 Конституции РФ, согласно которой «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда». Однако при этом зачастую забывают, что применение этого принципа ограничивается ной нормой той же Конституции — п. 3 ст. 55: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом (но! внимание!—В. Б.) только в той мере, в какой это необходимо в целях (1) защиты основ конституционного строя, (2) нравственности, (3) здоровья, (4) прав и законных интересов других лиц, обеспечения (5) обороны страны и (6) безопасности государства». Идентичное предпи сание содержится также в части 2 п. 2 статьи 1 ГК. Подчеркиваем, что практика такого «ограничительного» применения принципа п. 3 ст. 35 Конституции, уже получила достаточно широкое распространение и признание^[94]. Значит, ответ на вопрос о законности административного отстранения водителя от управления транспортным средством, задержания транспортного средства и запрещения его эксплуатации, зависит от тех целей, которых административный Кодекс пытается достичь с помощью применения перечисленных мер.

Как мы уже говорили ранее, публично-правовые начала в регламентации отношений с участием автовладельцев имеют единственную, цель — ограждение от нарушений путем их предупреждения субъективных гражданских прав и охраняемых гражданским законом интересов частных лиц. Данный вывод вполне согласуется со ст. 55 Конституции РФ. Этой цели несомненно отвечают случаи задержания, предусмотренные:

— ч. 2 ст. 12.5 КоАП (управление ТС с заведомо неисправными тормозами) — чем это чревато, думается, объяснять не нужно;

— ч. 1 и 2 ст. 12.7 (управление лицом, не имеющим или лишенным права управления) — особые комментарии вряд ли нужны;

— ч. 1 ст. 12.8 (управление в состоянии опьянения) — что может натворить на улице пьяный за рулем также всем прекрасно известно;

— ч. 4 ст. 12.19 (незаконная остановка или стоянка, создавшая препятствия движению других ТС) — остановка или стоянка, совершенные в месте, не предназначенном для этой цели, могут быть замечены другими водителями слишком поздно, что может привести к ДТП;

— ст. 12.26 (невыполнение требования о прохождении медицинского освидетельствования) — без исполнения требования данной статьи невозможно применение нормы ч. 1 ст. 12.8, достаточная обоснованность и конституционность которой несомненна.

Остается сомнительным лишь случай, предусмотренный ч. 1 ст. 12.3 КоАП — езда без документов. Его конституционность не подлежит сомнению, если лицо, управляющее ТС, не имеет при себе документов о праве управления (водительских прав). В этом случае основательной и очень сильной является презумпция отсутствия у лица такого права; впредь до разрешения данного сомнения ТС и вправду целесообразно задержать, дабы не создавать угрозы жизни другим лицам. Что же касается езды без документов, подтверждающих гражданское право на автомобиль и, тем более, исполнение обязанности по страхованию автогражданской ответственности, то она явно не подпадает ни под один из шести возможных по Конституции случаев ограничения частных прав граждан.

Хотелось бы обратить внимание законодателя также и на состав правонарушения, предусмотренного ст. 12.1 КоАП — управление не зарегистрированным ТС или ТС, не прошедшим технического осмотра. О цели регистрации ТС было сказано выше; езда на не прошедшем государственной регистрации автомобиле явно не может рассматриваться как основание для применения норм Конституции об основаниях ограничения субъективных частных прав (ею не нарушаются ни основы конституционного строя, ни основы нравственности и т. д.)^[95]. Техосмотр же имеет следующие гражданско-правовые цели — (1) проконтролировать, исполняет ли собственник автомобиля требования ст. 210 ГК; (б) при выявлении нарушения обязанности — принудить к её исполнению. Почему в случае с автомобилем сделано исключение из общего правила о презумпции соблюдения собственниками ст. 210 ГК и каковы гражданско-правовые основания такого исключения? Ясно, что разница тут, прежде всего, состоит в круге субъектов, на которых могут лечь эти неблагоприятные последствия. Технические неисправности автомобиля могут быть такими, что для собственника больше ущерба принесет их устранение, нежели езда с этими неисправностями, но, в то же время почти любые технические неисправности автомобиля могут сказаться на имущественном состоянии и состоянии здоровья третьих лиц. Коль скоро технические неисправности автомобиля могут стать причиной вредоносного воздействия на состояние имущества и здоровья как конкретных людей, так и их неопределённого количества (населения), а вероятность такого вредоносного воздействия оказывается более высокой, круг лиц — более широким, а последствия — более тяжкими, чем в общем случае, то, следовательно, законным основанием для ограничения права собственности на автомобили, выражающегося в установлении для их собственников обязанности периодического прохождения государственного технического осмотра под угрозой задержания ТС, является норма п. 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации: гражданские права могут ограничиваться законом в той мере, в какой это необходимо, в частности, для охраны здоровья, прав и законных интересов других лиц.

В заключение рассмотрим административные таможенные правонарушения, предметом которых могут быть не только перемещаемые через границу товары, но и транспортные средства (глава 16 Административного кодекса).

Отличительными особенностями административных правонарушений в области таможенного дела является широкий спектр составов правонарушений, за совершение которых закон предусматривает возможность применения конфискации не только предметов, с помощью которых совершалось правонарушение (например, автомобилей со специально оборудованными тайниками для перевозки контрабанды, или ав томобилей без таких тайников, но использованных для перевозки контрабанды), но также и транспортных средств, являющихся предметом правонарушения. Понятие и общие условия применения конфискации имущества определены статьей 243 ГК: «В случаях, предусмотренных законом, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (конфискация). В случаях, предусмотренных законом, конфискация может быть произведена в административном порядке. Решение о конфискации, принятое в административном порядке, может быть обжаловано в суд». Подпункт 4 п. 1 ст. 3.2 и ст. 3.7 Кодекса об административных правонарушениях уточняют, что предметом конфискации как санкции за совершение административного правонарушения могут быть как предметы, явившиеся орудием совершения административного правонарушения, так и предметы, являющиеся непосредственным объектом этого правонарушения. Сопрягаются ли приведенные нормы ГК и КоАП о возможности административной конфискации с правилами пп. 3 ст. 35 и 55 Конституции России?

В отношении правила п. 3 ст. 35 Конституции должен быть дан, несомненно, отрицательный ответ, ибо «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда». Что же касается соответствия норм ГК и КоАП об административном порядке конфискации объектов административных правонарушений, то тут сложно дать однозначный ответ. Совершенно очевидно, по крайней мере, лишь то, что таможенные правонарушения не посягают на (1) основы конституционного строя, (2) нравственности, (3) здоровья, (4) прав и законных интересов других лиц и (5) обеспечения обороны страны. Конституционный суд Российской Федерации в постановлении от 20 мая 1997 г. № 8-П^[96] указал, что таможенные правонарушения посягают на основы экономической безопасности государства, сочтя это обсто ятельство достаточным для того, чтобы признать основательным ограничение права собственности граждан в виде административной конфискации. Явно видно, что Конституционный суд применил чрезвычайно широкое толкование понятия «безопасность», к чему, по нашему мнению, не было решительно никаких оснований. Термин «безопасность» является четко определённым статьей 1 Закона Российской Федерации от 5 марта 1992 г. № 2446-1 «О безопасности»^[97]. Безопасность определена как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз». Под жизненно важными интересами понимается «совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства». Наконец, к основным объектам безопасности относятся: (1) личность — её права и свободы; (2) общество — его материальные и духовные ценности; (3) государство — его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность. Экономическая система не отнесена к числу основных объектов безопасности, а потому понятие «экономическая безопасность» никак не может входить в понятие «безопасность».

Таким образом, отличительной чертой административных таможенных правонарушений, объектом которых выступают транспортные средства, является законодательно обеспеченная возможность применения такой санкции к правонарушителям, как конфискация транспортных средств, осуществляемая в административном порядке.

Обращаем особое внимание на то, что к ответственности за таможенные и иные административные правонарушения могут привлекаться только лица, виновные в их совершении. Норма п. 1 ст. 2.1 10 КоАП РФ определяет административное правонарушение как противоправное виновное (умышленное или неосторожное) действие либо бездей cmeue, за которое или самим КоАПом или законами субъектов РФ предусмотрена административная ответственность. Понятие виновности в праве административном совпадает с понятием виновности в праве уголовном. Выделяются две формы вины — умышленная и неосторожная. Административное правонарушение признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало противоправный характер своего действия или бездействия, предвидело его вредные последствия и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий (п. 1 ст. 2.2 КоАП). Административное правонарушение признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления вредных последствий своего действия либо бездействия, но легкомысленно рассчитывало на их предотвращение либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть (п. 2 ст. 2.2 КоАП).

В свете сказанного следует признать порочной практику применения, скажем, норм ст. 280 действовавшего ранее Таможенного кодекса РФ 1993 г.^[98] к лицам, являющимся добросовестными приобретателями транспортных средств, ввезённых на таможенную территорию Российской Федерации с нарушениями таможенных правил, осуществляющим пользование или распоряжение ими. Виновность таких лиц может быть доказана, но, как правило, это не будет более, чем форма небрежности (например, приобретатель попросил у продавца автомобиля таможенную декларацию с отметкой об уплате ввозных пошлин, а продавец отказался её представить). Вообще же на лиц, приобретающих автомобили импортного производства, не возлагается обязанности проверять законность приобретения автомобиля его отчуждателем. Данное правило выводится из того уже многократно повторенного обстоятельства, что автомобиль суть движимое имущество. Коль скоро это так, то приобретателя должно интересовать лишь наличие имущества (автомобиля) в фактическом владении отчуждателя. Применение конфискации транспортных средств хотя бы и незаконно ввезённых на таможенную территорию Российской Федерации, но к лицам, которые не знали и не должны были знать об этом (добросовестным приобретателям), должно расцениваться как незаконное лишение собственника его имущества. Статья 301 ГК позволяет собственнику истребовать такое имущество из незаконного владения всякого лица, в том числе и незаконно завладевшего им государства.

Три круга суда или Дело о «как бы векселях»^[99]

Изложение гражданско-правовых пертурбаций любой практической ситуации всегда сопряжено с известными затруднениями, имеющими, в общем единообразный характер. Дело в том, что подавляющее большинство практических проблем гражданско-правового характера имеют обычно весьма длинные и разветвленные корни. Редкая проблема возникает немедленно и по совершении какого-либо одного гражданско-правового действия; как правило, последствия заставляют себя ждать довольно долго и оказываются следствием стечения множества самых разнообразных обстоятельств, в том числе и таких, которые, на первый взгляд, лишены всякого вообще смысла, тем более — юридического. И это вполне объяснимо, больше того — закономерно, если учесть, что большинство юридических решений принимается людьми, весьма далекими от юриспруденции. В их представлении факторами, имеющими юридическое значение, нередко становятся самая направленность профессиональной деятельности участников казуса, её масштабы, личность руководителей и даже общий дух времени, в котором происходит действо. Не писать об этих корнях вовсе — значит в значительной мере лишить казус его практической почвы; писать подробно — значит уйти далеко в сторону от юриспруденции и заняться почти что беллетристикой. Необходимо разумное сочетание того и другого — юриспруденции и дилетантизма, т. е. то самое, что мы назвали залогом успеха жанра, в котором написана настоящая книга.

1.«Вексельные» требования и возражения

Юридически все началось 1 августа 2001 г., когда ООО «Логос Груп» обратилось в один из областных арбитражных судов с иском к одному из провинциальных автомобильных заводов о взыскании 9.000.000 рублей, составляющих часть вексельного долга, а также процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 1.000.000 рублей. В основание требований были положены 14 документов, в свое время выданных Автозаводом, каждый из них (1) имел заголовок «Товарный простой вексель» и (2) содержал после основного текста указание «Оплата исключительно продукцией Автозавода». По существу же, понятное дело, все началось гораздо раньше; на предыстории этого «вексельного» требования стоит остановиться подробнее. Как же такие (мягко говоря, нестандартные, с юридической точки зрения) документы оказались в обороте?

Несколько лет назад Автозавод решил погасить свой долг перед местным отделением Пенсионного фонда РФ. Способствовать ему в этом вызвалось некое ООО «Вектра-Капитал К». 18 сентября 1998 г. его снабдили средствами для такого погашения, выдав пресловутые «векселя»: «Век-тра» намеревалась то ли продать их контрагентам Автозавода, то ли обменять их на иные, более ликвидные ценные бумаги, а за счёт полученных денег погасить задолженность. Через некоторое время что-то не связалось и Пенсионный фонд выставил Автозаводу инкассовое распоряжение о взыскании суммы задолженности, каковую Завод считал уже погашенной. Возникло дело о признании не подлежащим исполнению инкассового распоряжения, которое Автозавод с треском проиграл. Ссылки на его соглашение с «Вектрой» суд просто-таки высмеял: разве можно заключать соглашения об уплате налогов?! Основанием уплаты налогов является наступление обстоятельств, указанных в законе, а вовсе не какие-то там соглашения. Изменять же императивные нормы публичного законодательства частны ми соглашениями — это, извините, даже в современной России, считается недопустимым. Что тут возразить!

В течение двух последующих лет Автозавод постепенно расплачивался с Пенсионным фондом и, в конце концов, расплатился, параллельно пытаясь добиться от «Век-тры» возврата своих «векселей». А с «Вектрой» творилось что-то неладное — она существовала в стадии'временного управления. Временный управляющий векселя возвратить не смог, сославшись на то, что «Вектра» уже успела их продать некоему Торговому дому «Эдельвейс». Бывший же директор «Вектры», напротив, утверждал, что он ничего не продавал, а якобы его подписи под договорами с «Эдельвейсом» выполнены на самом деле, вовсе не им, а неизвестным лицом; на векселях же он никаких надписей и подписей не ставил. Через некоторое время у «Вектры» сменился временный управляющий, после чего векселя как-то неожиданно всплыли. Только уже не у «Вектры», а у некоего ООО «Логос Груп» — приобретателя векселей по непрерывному ряду индоссаментов, первые из которых были подписаны первым временным управляющим «Вектры». Какие-то из индоссаментов были совершены в пользу Торгового дома «Эдельвейс», какие-то — в пользу других организаций (а уже от них — торговому дому), и, наконец, часть индоссаментов «Вектры», а также все индоссаменты «Эдельвейса» были бланковыми. Опираясь на эти последние векселями и владел «Логос».

В исковом заявлении истец прямо написал, что представленные им документы векселями не являются в силу дефекта формы, но это обстоятельство не исключает возможности рассматривать их как общегражданские долговые документы. А на случай, если суд не согласиться с этим тезисом, истец «подстраховался» представлением не только самих «векселей», но и двух «актов»: один — «предъявления векселей к оплате», другой — «сверки задолженности и признания долга», подписанных 2 ноября 2000 г. им, «Логосом», и Автозаводом. Из этих Актов следовало, что Истец предъявил Автозаводу требования по спорным 14 векселям, а Автозавод признал долг по таковым в размере их номинальной стоимости, процентов, набежавших на их суммы, издержек по протестам и обязался таковой долг уплатить. Эти Акты, — рассуждал Истец, — направлены на замену старых вексельных обязательств новым, денежным; их подписание имело значение договора о новации.

На первый взгляд, Автозаводу было бы достаточно ограничиться возражением, касающимся дефекта формы спорных документов. Из этого дефекта вытекали бы невозможность передачи этих документов по индоссаментам^[100], а значит — невозможность признания Истца законным держателем документов. Но ведь таким возражением совершенно не затрагивались Акты, да и само оно имело явно временный характер. Ведь очевидно, что если требования из спорных документов не индоссируются, то они могут уступаться в порядке общегражданской цессии (см. § 1 гл. 24 ГК). Ну а представить документы о цессии в сложившейся ситуации — дело откровенно плёвое: все поведение Истца свидетельствовало о том, что эти документы он либо уже выправил (в порядке подстраховки), либо подготовит и представит их «по первому свистку». Заводским юристам пришлось строить глубокую оборону, последним эшелоном которой, по логике вещей, должен был бы стать какой-то принципиальный порок в первоначальных «как бы вексельных» обязательствах. В нашем случае напрашивались два — порок содержания и порок основания.

Порок содержания был легче доказуем, но менее понятен, особенно для судебной практики^[101]: спорные документы нельзя было рассматривать не только как векселя, но и как
общегражданские долговые обязательства, поскольку содержавшиеся в них сведения не позволяли определить предмета обязательства — наименования продукции, которую должен
передать Автозавод^[102].

Как известно, обязательство — это гражданское правоотношение, содержанием которого является требование кредитора и корреспондирующая ему обязанность должника совершить определённое действие, в частности — передать имущество (п. 1 ст. 307 ГК). Документы, которые представил Истец, не могли рассматриваться в качестве удостоверяющих обязательства, ибо описанное ими действие — «передача продукции Автозавода» — не обладало необходимой степенью определённости. Между тем, согласование наименования подлежащего передаче имущества и его количества, является безусловно необходимым для установления обязательства по передаче имущества в собственность, в частности — обязательства, возникшего из договора купли-продажи (см. п. 3 ст. 455 ГК).

Логичным заключением из этой посылки становился вывод о том, что представленные Истцом Акты от 2 ноября 2000 г. лишены всякого юридического значения, ибо направлены они были вовсе не на замену старого обязательства, как утверждает Истец (такого обязательства вовсе не было и «заменять», следовательно, было просто нечего), а на установление обязательства нового, ранее не существо вившего, причем — без какого бы то ни бъию встречного предоставления со стороны Автозавода.

Порок основания для суда был бы более понятен, но сложнее доказуем. Нужно было вытаскивать «на свет божий» документы об отношениях Автозавода с «Вектрой» по налоговому сюжету и, ссылаясь на ст. 384 и 386 ГК, возражать новому кредитору (цессионарию) ссылаясь на дефект отношений с предыдущим кредитором (цедентом).

Ситуация осложнялась тем, что к моменту рассмотрения дела ООО «Вектра-Капитал К» более не существовало: в отношении данной организации было завершено конкурсное производство и запись о её государственной регистрации была аннулирована. Это означало не только невозможность привлечения «Вектры» в процесс, но и невозможность получения с нее каких-либо объяснений и документов. Очевидно также и то, что «Логос Груп» начал бы упирать на то, что в деле, решением по которому была констатирована недействительность соглашения, ставшего основанием выдачи спорных «векселей», он участия не принимал... ну и так далее (практикующие юристы прекрасно все это знают).

После некоторых раздумий было решено: о пороке основания пока ничего не говорить; сосредоточить все внимание на пороке содержания. Спорные документы не удостоверяют и никогда не удостоверяли никаких обязательств за неопределённостью своего предмета и содержания — эту сентенцию как «Отче наш» затвердили заводские юристы, отправившиеся в процесс.

Круг первый

На первом заседании судья, обозрев спорные «как бы векселя», однозначно констатировал, что они не являются векселями, а значит, их нельзя приобрести по индоссаментам.

Худшие ожиданья заводских юристов не замедлили начать сбываться.

— А мы приобрели их не только по индоссаментам, — заявил представитель Истца. — У нас есть ещё и договоры цессии.

— Где же эти договоры?

— Мы не думали, что они понадобятся, но если нужно, то мы представим их в следующем заседании.

Истец отправился фабриковать бумаги о цессии, а процесс грозил перерасти в обсуждение отношений с ООО «Вектра-Капитал К».

Перепуганные заводские юристы в спешном порядке бросились выяснять: не получится ли «раскопать» что-нибудь ещё «эдакое», связанное с выдачей векселей или подписанием актов.

Подняв документацию за конец 2000 г. они подивились следующему обстоятельству: на Заводе не имелось не только подлинных экземпляров, но даже и копий Актов, представленных Истцом. Больше того: решительно нигде эти Акты не оставили ни малейшего следа, хотя были подписаны Генеральным директором. По этому поводу с бывшим (на момент разбирательства дела) Генеральным была проведена беседа, в ходе которой он сделал ошеломляющее заявление: он никогда не подписывал ничего, подобного Актам, представленным Истцом. Облачив это заявление в письменную форму юристы Автозавода подготовил ходатайство о назначении почерковедческой экспертизы подписи под Актами. Появился шанс присоединить к порокам содержания и основания сделки ещё и порок субъекта, совершившего сделку.

Второе заседание, 30 ноября 2001 г., началось столь же неожиданно, сколь и завершилось. Сперва суд отказал в удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы. Автозавод, мягко говоря, приуныл, а Истец уже торжествовал победу. Но, как выяснилось, напрасно: Арбитражный суд в удовлетворении исковых требований отказал, основавшись на аргументации Автозавода. Не помогли и представленные Истцом договоры цессии. Раз не было первоначального обяза тельства, то нечего было позировать и цедировать — вот, в сокращенном виде аргументация суда. На этом фоне удовлетворение ходатайства о назначении экспертизы было более чем логичным: уж если требования не подлежат удовлетворению даже при подлинности подписи, какой смысл выяснять, подлинная ли она, или нет?

4 декабря 2001 г. Истец обратился с апелляционной жалобой, в которой более всего поражало то, что она практически ничем не отличалась от искового заявления. Не было никаких дополнительных аргументов, оснований, доказательств. Даже о договорах цессии, которые «легли» в дело по требованию суда первой инстанции, ни словом не было упомянуто. Создавалось впечатление, что «Логос» просто тупо повторяет заученную позицию, и совершенно искренне видит в ней нечто сакраментальное, заранее известный ответ задачи, непреложную основу успеха. И, как выяснилось, основания для этого были: Постановлением апелляционной инстанции 27 декабря 2001 г. решение суда первой инстанции было отменено, а исковые требования ООО «Логос групп» удовлетворены в полном объеме.

Постановление оставляло то же ощущение, что и апелляционная жалоба, а также — то, что суд ни отзывов на иск и жалобу, ни даже самого обжалуемого решения не читал. Он просто переписал в постановлении текст апелляционной жалобы. Выходило, что 14 спорных документов, являющихся пусть и не векселями, но долговыми расписками, удостоверяющими «право требования долга» с Автозавода^[103], были приобретены сначала ООО «Компания „Эдельвейс"», а потом Истцом по делу. Акты сверки и признания задолженности удостоверяют денежное обязательство Автозавода, признанное им взамен ранее существовавших обязательств из расписок, а договоры купли-продажи расписок (цессии тре бований из них), — принадлежность этих требований Истцу. Про заявление бывшего Генерального и ходатайство о почерковедческой экспертизе не было сказано ни слова.

Конечно, такое постановление приводило в полное унынье: если ранее ещё могли быть какие-то сомнения, то теперь стало ясно: суд подошёл к делу несколько небеспристрастно, или, как сейчас выражаются, был «заряжен». Теперь уже с жалобой, только кассационной, обращался Автозавод. По этой жалобе Окружной арбитражный суд приостановил исполнение апелляционного постановления и назначил дело разбирательством на 19 февраля 2002 г.

Юристы знают, как трудно отвечать на неожиданные «аргументы» противоборствующей стороны. Но ещё труднее, если противник не выдвигает никаких аргументов. В этой ситуации приходится многократно «пережевывать» одно и то же, в надежде донести хотя бы толику своей точки зрения до судейского сознания. Поэтому и в самой жалобе и в заседании юристам Автозавода не оставалось заниматься ничем другим, как детализацией своей позиции. Их рассуждения о понятии обязательства, сфере применения индоссамента, понятии и условиях действительности цессии и новации, превратились, по сути, в энциклопедические справки или параграфы учебников по соответствующим темам. Итог — все судебные акты (т. е. не только постановление апелляции, но и решение суда первой инстанции) отменены, а дело направлено на новое рассмотрение.

Круг второй

Что же это было? Успех или неудача Автозавода? Для Завода в целом это был, конечно же успех, ибо был отменен судебный акт, который мог бы быть основанием для взыскания с завода денежной суммы. Пусть она была пока її' большой, но ведь это только «пока», ведь 10 миллионов были лишь частью суммы 14-ти «как бы векселей», находящихся на руках у Истца. Юристы же Завода потерпели явное поражение, ибо ни один из их «изысканных юридизмов» услышан не был.

Кассационная инстанция ограничилась лишь тем, что напомнила суду про... ходатайство ответчика: «... Ответчик оспаривает факт подписания указанного акта... следует обсудить вопрос о проведении почерковедческой экспертизы». Получалось, вроде бы, так: все, дескать, правильно, и иск действительно нужно удовлетворить, но раз уж Ответчик кричит, что я, дескать, это не подписывал, — что ж, надо проверить!

Ничего плохого, в этом, может быть, и не было бы, если бы не три «но». Во-первых, всем на Заводе были известны, как бы так сказать, специфические качества бывшего Генерального, которые свидетельствовали о том, что сделанное им в суд заявление может оказаться и ложным. Во-вторых, узнать, что Акты подписал бывший Генеральный — этого мало; нужно было устанавливать, когда они были подписаны — в тот ли период, когда «подписант» занимал пост Генерального, или позднее. А в-третьих, поддерживая собственное ходатайство, заявленное ранее в состоянии сильного душевного волнения, юристы вольно или невольно, но подчеркнули бы, что они сами не верят во все свои материально-правовые аргументы. Естественно, это означало бы рубить сук, на который пытаешься усесться.

Вот в таком состоянии Автозавод начал второй круг разбирательства. В обновленном исковом заявлении теперь появились ссылки на договоры уступки требований, а это означало отдельную борьбу с этими договорами. Понятно, что их рубил под самый корень аргумент о беспредметности и бессодержательности спорных документов и отсутствии требований, которые могли бы стать предметом цессии, но ведь именно этот аргумент и не был ранее услышан. Поэтому ничего не оставалось, как отступить на вторую, последнюю линию обороны— заявить о пороке основания^[104].

«Если суд не согласится с приведенной выше аргументацией и все-таки будет рассматривать представленные Истцом договоры и «векселя», либо Акты, как документы законные и обосновывающие приобретение Истцом общегражданских денежных требований (как это уже сделал суд апелляционной инстанции), то мы, пользуясь ст. 384 и 386 ГК, заявляем Истцу следующее возражение, которое мы имели право противопоставить его правопредшественни-ку — 000 «Вектра-Капитал К»: спорные •«векселя», на которых основаны предъявленные требования (позднее составленные Акты и предъявленные требования), попали в обращение по основанию, которое отпало впоследствии, т. е. приобретение ООО «Вектра-Капитал К» стало актом неосновательного обогащения (см гл. 60 ГК). Неосновательное обогащение не переносит права собственности на предмет обогащения, но создает обязательство по возврату имущества, составляющего предмет обогащения». И далее максимально сжато, но не в ущерб ясности, Ответчик изложил суть отношений, ради которых он имел неосторожность расписаться под «как бы векселями».

11 апреля 2002 г. Первая инстанция. И сразу в лоб: «Истец заявляет ходатайство об увеличении размера исковых требований, просит взыскать с ответчика 113.537.000 руб. — основного долга...». «Пока» завершилось: требование перестало быть «небольшим». Столь смелое увеличение суммы иска ещё до начала разбирательства могло означать только одно: Истец и суд заранее знают об исходе процесса.

Не успел Ответчик оправиться от более, чем десятикратного роста исковых требований, как суд заявил: самый главный и, по сути, единственный вопрос в заседании — вопрос об экспертизе. Именно его и просила обсудить кассационная инстанция, давайте обсудим. Настаивает ли Ответчик на проведении экспертизы? Решение далось нелегко, но, надо отдать юристам должное: соблазн затянуть процесс и риск его проиграть, все-таки не перевесил материально-правовых аргументов и соображений логики. Рубить сук той позиции, которую занял Автозавод, не решились и, скрипя зубами заявили, что на проведении экспертизы Ответчик не настаивает. «Ха!» — только и сказала на это судья.

Так первая инстанция была проиграна.

Правда суд (надо отдать ему должное) справедливо отказал во взыскании нотариальных расходов на протест псевдовекселей:г%).. истец знал, что векселя имеют дефект формы, однако предъявил их для составления протеста в неплатеже, тем самым причинив себе убытки».

Апелляционная жалоба Автозавода превратилась в обличительную статью: суд не сделал того, сего, этого, пятого и десятого, но зато без достаточных оснований сделал то, другое, третье... Ну и, конечно, самое главное —суд без каких бы то ни было причин уперся в пресловутую экспертизу.

Спорные Акты могли бы иметь значение документов о новации, если бы было, что новировать, т. е. если бы существовало первоначальное обязательство. «Именно отсутствием такового, и значит, юридической бессодержательностью Актов, а вовсе не желанием «подтвердить свою задолженность перед Истцом», как указал суд, и был вызван наш отказ от проведения экспертизы подписи, поставленной на упомянутых Актах. Кем бы эти Акты ни были подписаны, хотя бы и Генеральным директором Завода, они все равно не имеют юридического значения, как констатирующие факт признания не существовавшей задолженности, имеющий значение договора дарения, который, как известно, будучи заключенным между коммерческими организациями, является ничтожным (подпункт 4 ст. 575 ГК). По сути суд положил в основу своего решения одно лишь голое признание Ответчиком долга, не подкрепленное Истцом никакими иными доказательствами. Очевидно, однако, что сам по себе «признательный акт», не только не подкрепленный, но и, напротив, опровергаемый всеми материалами дела, не может быть основанием для взыскания».

18 июля 2002 г. состоялось заседание апелляционной инстанции, которое Ответчик снова проиграл. И снова не потому, что Истец привел какие-то новые аргументы, посредством которых убедил суд в своей правоте; более того, большинство обстоятельств, обсужденных ранее, остались за пределами судейского внимания. Даже по объему апелляционное постановление оказалось на четверть короче, чем решение, вынесенное судом первой инстанции; по сути оно выглядело как конспект этого решения. Создавалось впечатление, что Ответчик налетел на непробиваемую бетонную стену: суд не слышит и не хочет слышать ничего из того, о чем говорит Завод.

Кто-то из юристов предложил: если, дескать, не слышат нас, то, может быть, услышат Пенсионный фонд? Почему бы не получить оттуда что-нибудь типа справки о том, что задолженность по спорным платежам ему погасил именно Автозавод, а вовсе не какая-то там «Вектра-Капитал»? Странно, что такая мысль никому не пришла в голову раньше. В срочном порядке было «организовано» письмо соответствующего содержания из Пенсионного фонда.

И снова — скоростная подача кассационной жалобы и ходатайства о приостановлении исполнения решения в Окружной арбитраж. К счастью, на этот раз все завершилось успешно: видимо, сыграл профессиональный интерес. Все-таки, дело, повторно попадающее на кассационное рассмотрение с почти идентичными обжалуемыми актами, — явление нечастое. 20 августа 2002 г., т. е. ровно через полгода и один день после первой кассации, состоялось заседание. Результат прежний — все судебные акты отменены, а дело направлено на новое рассмотрение.

Круг третий

И вот, третий круг. Называя результат второй кассации «прежним», мы, все-таки, несколько погрешили против истины. «Прежним» он было с чисто внешней стороны, а по сути все было иначе. Теперь Ответчика услышали и ни о какой «экспертизе» как единственном основании отмены состоявшихся судебных актов, речи уже не было.

«Ответчик погасил долг перед Пенсионным фондом самостоятельно. В этой связи последующая передача векселей по индоссаменту являлась неправомерной.... Лицо, передающее право..., несет ответственность за недействительность соответствующего требования... В этой связи надлежащей оценки возражениям ответчика судом не дано, как и акту от 02.11.2000 г. о признании ответчиком своей задолженности.... Отметок о регистрации акта по входящей корреспонденции ответчика не усматривается и фактическое время составления указанного акта судом не проверялось. Ничтожность соглашения с Пенсионным фондом по уплате задолженности по страховым взносам третьим лицом ООО „Вектра-Капитал К" подтверждена решением Арбитражного суда... и постановлением апелляционной инстанции того же суда... Судом не учтены указанные судебные акты». Вот квинтэссенция постановления Окружного суда. Коротко говоря, сработал порок основания. Выдержала вторая линия обороны. Ответчик, несомненно, имел основания радоваться первому успеху. Весь вопрос был в том, удастся ли его закрепить и отстоять.

Новое рассмотрение. Первая инстанция (28 ноября 2002 г.). Истец продолжал огорошивать Ответчика в лучших своих традициях: прибыл новый представитель. Познакомились. Nomina sunt odiosa — интересующимся наукой гражданского права должно быть известно имя молодого ученого, лет семь назад защитившего кандидатскую по обязательствам из договоров банковского счёта и банковского вклада. На вопрос, где же предыдущий «коллега» был дан ответ: сменил место работы.

— Неужели в связи с нашим делом?

— Нет-нет, конечно нет...

— Какие прогнозы?

— Ну, а какие могут быть прогнозы, если у нас уже никаких ресурсов на это дело не осталось...

Практикующие юристы по достоинству оценят этот краткий диалог.

Началось разбирательство. Новый представитель уже в который раз зачитал, по сути, прежнее исковое заявление.

Но это был единственный элемент дежа вю, потому что дальше изменилось решительно все:

— Так, — подытожила судья, — у меня есть вопрос. Вы основываете Ваши требования на 14-ти дефектных векселях. Представьте их суду.

— Они уже обозревались судом первой инстанции при первом рассмотрении, — возразил Истец. — В материалах дела имеются копии.

— Копии имеются, — согласилась судья, — но они не заверены. Никем.

Немая сцена, завершившаяся тем, что представители обеих сторон, рискуя навлечь на себя судейский гнев и упреки в неуважении, бросились к столу и едва ли не начали рвать друг у друга том дела. Не оставалось никаких сомнений: ксерокопии векселей действительно не были заверены. Представителям Автозавода оставалось только изумляться: как же могло случиться, что на это никто не обратил внимания? Представителю Истца было тяжелее: ему предстояло немедленно выработать «позицию». Позиции не вырабатывалось и Истец обратился за помощью к Ответчику:

— Но Вы же можете подтвердить, что подлинные векселя суду представлялись

— Можем, — честно признался один из представителей Автозавода. — Но это было уже больше года назад и что произошло с ними с тех пор — никто не знает. Может быть, Вы их уже десять раз перепродали.

— Это резонно, — согласилась судья. — К тому же у меня такое правило: все смотреть в подлиннике.

Никто возражать не стал: Автозавод не хотел, а «поплывший» Истец, видимо, не мог. Но экзекуция на этом не закончилась.

— Давайте посмотрим, — продолжала судья, — когда были приобретены спорные векселя. Часть из них (судья перечислила номера) была приобретена Вашим предшественником — ООО «Торговый дом «Эдельвейс» — по договору от 4 февраля 2000 г. Передача векселей состоялась, судя по акту приема-передачи 1 июня 2000 г. А опротестованы эти векселя в неплатеже по требованию торгового дома «Эдель вейс» 4, 12, 22 и 31 мая 2000 г., т. е. ещё до их получения от отчуждателя — ООО «Вектра-Капитал К». Как Вы можете это объяснить?

Вот это да! Сколько раз юристы Автозавода перечитывали злосчастный договор и акт приема-передачи, но ни у кого не возникло и мысли соотнести имеющиеся в них даты совершения с датами вексельных протестов. Причина понятна и закономерна — коль скоро спорные документы — это не векселя, то протесты их не имеют никакого значения и акты протеста просто отложили в сторону. А вот поди ж ты! Представитель Истца, ещё не оправившийся от первого удара, смог пробормотать нечто вроде того, что его тогда ещё не было, когда совершалась операция... А судья, видимо, решила добить Истца окончательно и нанесла последний, сокрушающий йоко-гири-джодан^[105]:

— Другие векселя (перечисление номеров) были приобретены ООО «Логос Груп» по договору от 5 октября 2000 г. Этим же числом датирован акт приема-передачи этих векселей. А опротестованы они были 11, 22 и 31 августа, 12 и 21 сентября и 2 октября 2000 г., т. е. опять же, до того момента, как «Логос Груп» стал законным держателем этих векселей. Как Вы это объясните?

Удар прошёл. Представитель Истца был сражен. Его рассказы о представительстве и о том, что фактически векселя были переданы раньше, а акты оформлены позднее, и вообще все это к делу не относится, только усугубили положение: подозрения судьи переросли в уверенность «что-то тут не так».

— Где сейчас находятся векселя? — продолжала она допрос.

— У нас, в конторе, в сейфе, — отвечал уничтоженный представитель Истца.

— Сколько Вам нужно времени, чтобы привезти векселя?

— Неделю. Ехать в Москву, потом из Москвы...

— Почему неделю? Не такая уж у нас и дыра — самолеты летают каждый день.

— Ну вот так...

Естественно, за этим последовало отложение разбирательства, причем, более чем на месяц — график судьи был забит до отказа. Также естественно, что 3 декабря 2002 г. представитель Истца никаких векселей не привез:

— Понимаете, они действительно в сейфе. Ключ от сейфа — у главного бухгалтера. А главный бухгалтер неделю назад улетел отдыхать в Египет. На целый месяц. И ключ увез с собой. Но все это не имеет значения, потому что...

Судебное разбирательство превращалось в фарс. И судья, как ни странно, решила поддержать сей процесс, довести его до абсурда.

— Хорошо, — сказала она, — допустим векселя значения не имеют. Допустим, что Вы основываете Ваши требования на Актах от 2 ноября 2000 г. Зачем тогда Вы вообще представляли векселя?

— Векселя доказывают, — выпалил Истец, — что ответчик обязался оказать нам коммерческий кредит.

— Ну допустим, — согласилась судья, — и что же? Вы требуете, чтобы Ответчик выдал Вам кредит?

—Да.

— Но ведь его нужно будет возвращать. Вы об этом не подумали?

Судя по реакции представителя Истца — не подумал. Тезис о коммерческом кредите как-то померк а затем, подобно «кротовой норе»^[106], свернулся и уничтожил сам себя.

— Остаются Акты,—закончила судья.— Допустим, Ответчик признал свой денежный долг перед Вами. Из какого основания возник этот долг? Разве Вы поставили Ответчику какую-нибудь продукцию? дали взаймы? оказали услуги? Что Вы сделали для Ответчика? Какие документы удостоверяют тот юридический факт, из которого возникло Ваше право требования и долг Ответчика, признанные в спорных Актах? «Платежки», накладные, акты о выполненных работах? Где эти документы?

Остальное понятно. Решение суда— в иске отказать; расходы по госпошлине (по большой госпошлине, со всей, увеличенной суммы иска) — отнести на истца.

Через пару месяцев (10 февраля 2003 г.) состоялось апелляционное рассмотрение, куда опять явился новый представитель Истца. Новый коллега был немногословен: он сообщил, что его позиция полностью изложена в апелляционной жалобе, и что ООО «Логос Груп» больше не существует — оно присоединилось к другой организации. Документы, подтверждающие этот факт, «наверное» направлены в суд по почте, но ещё не дошли. На вопрос о том, чьим же представителем, в таком случае, он является, господин не нашёл, что ответить. На всякий случай объявили перерыв в заседании — подождали документы о реорганизации. Документы, ясное дело, так и не дошли.

В удовлетворении апелляционной жалобы отказано; в кассацию же ни «Логос Груп», ни его правопреемник так и не обратились. Где сейчас находятся заводские «как бы векселя», кому они попадут в руки и что за этим может последовать — пока непонятно. Затишье. Окончательное? Или перед бурей?

5. Несколько уроков (заключение)

Урок первый. С материалами дела нужно знакомиться. Хотя бы иногда. Просто так, из любопытства.

Урок второй. Не надо идти на поводу у простых решений — как ни странно, в юриспруденции они не всегда гениальны.

Урок третий. Не надо с ходу отбрасывать факты, не имеющие прямого отношения к делу. Могут пригодиться.

Урок четвертый. «Понятие долг предполагает, что до возникновения долга кредитор уже выполнил в отношении должника какие-либо действия, предусматривающие оплату в сумме, эквивалентной сумме признанного долга». Это — заключительная часть мотивировки вступившего в законную силу судебного акта.

Урок пятый. «Невозможность признания документа векселем в силу дефекта его формы не препятствует предъявлению самостоятельного требования из такого документа на основании норм гражданского права об обыкновенном долговом документе, но не всегда, а только если спорный документ отвечает требованиям гражданского права, предъявляемым к обыкновенному долговому документу».

И наконец, урок шестой и последний. Административные, людские и иные ресурсы смертны. Юриспруденция — вечна. Не может не радовать.

Судебный сериал

Да, это было не дело, а именно сериал, этакая судебная мыльная опера с дурным началом и несколько неопределённым концом. Достаточно сказать, что эта самая опера была тем фоном, на котором в течение года с небольшим проходились описанные выше «Три круга суда». Дела Автозавода с «Логос Груп» ещё не было, а то, о котором мы собираемся здесь рассказать, уже прошло несколько стадий и инстанций; дело Автозавода с «Логос Груп» yotce. завершилось, а пресловутый судебный сериал под названием «Автозавод против АКБ „Лужники-банк"» ещё даже не вступил в завершающую стадию, которая, кстати заметим, также не ограничивалась одним кругом.

Вообще говоря, у нас даже сложилось впечатление, что дело с «Логос Груп» вовсе не было самостоятельным делом, а представляло собой лишь одну из сюжетных линий вот этого самого многосерийного судилища^[107], первое решение по которому состоялось 8 сентября 1998 г., а последнее (пока последнее) — 20 июля 2004 г. Дело длилось — с небольшими перерывами, конечно, — почти шесть лет; дело «Логоса» если и не было его составной частью, то, по крайней мере, связующим звеном его различных стадий, несомненно стало.

Увы, мы совсем не уверены, что страшный суд с участием АКБ «Лужники-банк» закончился.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: