Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






18 страница. – Говорят, что в этом доме есть свежина?




– Говорят, что в этом доме есть свежина?

– А ну-ка мотайте отсюда! Да кто вы такие, чтобы здесь пастись? Ишь, повадились, вон… И она захлопнула с силой и злобой перед ними дверь. Зашла в комнату, села на Алешину возле печки кровать, уставшая, опустошенная, хотелось плакать и спать… Всё, утро вечера мудренее. «Завтра напишу Лене письмо, закажу в районе машину и пусть увозят всё мясо в город, продают… Оставлю только немного Алеше. Тушенку пусть поставят дома на балконе. Может и сама когда поем, потом… В ней ведь не разобрать, чье-то мясо: Васьки или Машки… А сейчас пока нет, тошнит…»

Так и сделала. Мясо увезли. Через месяц вернулась и Анна Андреевна домой. Сдала все по акту в склады районо. «Но может быть она хочет поехать еще в другую деревню? И школа хорошая, теплая, и квартира отличная, и автобус рейсовый ходит три раза в день». – уговаривали ее в районо. Но нет Анна Андреевна решила вернуться домой. А Лена, уезжая, говорила:

– Чего рвешься? Здесь такой воздух! Только тебе и жить! А там, у нас тараканов уйма. Да и перекопали всё около дома, не пройти.

Не хотела, чтобы мать мешала им. Жить-то теперь вместе. Хоть и в трехкомнатной, молодым всегда бывает тесно. То старикам в тесноте – не в обиде. Теперь в обиде да еще какой.

Лена увезла не только мясо и сало, но и картошки более десяти мешков, закрутки с консервированными овощами, компоты, банки с вареньем. И пошел пир горой. Часть мяса и картошки Лена отдала Семену, часть матери мужа. А у той матери был еще сын, а у него жена. А у той жены – мать и дочь, а у дочери муж… У него родня… и знакомые… И пошла цепная реакция без всякого взрыва. И за месяц двух кабанов, как не бывало. Даже тушенки для Алеши не оказалось «Повзрывалась»… А картошка вроде в чьем-то гараже померзла. Не жалко было всего этого, а все-таки как-то неприятно и обидно. Вроде за последнюю идиотку ее посчитали. И не подумала та, на месяц появившаяся родня, какие были руки Анны Андреевны и глаза и той поросячей Матроны, перед тем, как ей всадили нож в сердце…

И снова припомнился Семен Ефимович. Нет, такого друга ей больше никогда не найти. Перед отъездом сходила на кладбище. Цветов уже не было. Стояли морозы, лежал снег. Наломала веток с дубка, положила на заснеженный холмик. Но кто это идет по дороге, по-видимому, из районного центра к кладбищу? Добирается своим ходом. Сворачивает к Анне Андреевне. Ага, Катерина, остановилась около могилки мужа, постояла, поплакала… Домой пошли вместе.

– Анна Андреевна, скажите правду: кто вам был Ярков? Любовник? Вы так его оплакиваете… В деревне удивляются…

– Нет, Катя, нет! Клянусь своими детьми. Он только один раз поцеловал мне руку. Но нравился мне очень. Да и я ему наверное была небезразлична. Но мы были с ним только хорошие друзья. А иногда это больше, чем одна постель.

– Анна Андреевна, вы уже все сдали в районо?

– Всё, на днях уезжаю.

– И швейные машинки сдали?

– Да, и швейные машинки.

– Но там же не было челноков?

– Всё, Катенька, было…

– Анна Андреевна, простите меня. А ведь это я вытащила их… Хотела вам сделать больно за Яшу. Да и Мария Гузеева меня этому надоумила.

– Не надо теперь ворошить старое. Хотя я знала, что это ты все сделала, не надо…

Учительница заплакала и обняла уборщицу.

– Но кто вам сказал про челноки? – удивилась Катерина.

– Иногда сорока на хвосте кое-что приносит.

 

А вечером дома по привычке долго глядела в окно. На живые душистые вербы, взяла карандаш и записала прощальные стихи про яснополянский мостик, и ночи яснополянские, и про березы. Потом долго плакала: «Милая береза, долго ль будешь спать? С болью жду прогноза, чтоб тебя обнять…» Писала и такие стихи: «Когда тропинкой прохожу, я вижу старые берёзы и дуб кудлатый нахожу, что на отца был так похожий…» Писала о весне и об осени: «Осень, осень, моя ты печаль…», «Как уснули пустынно поля…» и т. д. Но закончила цикл своих стихов самым любимым ей, самым дорогим, под которым она подразумевала ей дорогую Ясную Поляну, Яркова, а может себя саму… И назвала его «Молящая береза».

 

Куда-то дорога лесами бежала,

Железную путая нить,

А рядом березка – подранок лежала:

О, как ей хотелося жить!

Ее роковая, склоненная поза –

Была человеку в упрек.

Казалось молилась невеста-береза

Под стынувший шум тех дорог.

А было когда-то беспечно звенела

В младенческих играх листвой,

Но чья-то рука для забавы меж дела

Всадила топор ей кривой.

И небо качнулось, и ствол зашатало,

Так что же случилось? Понять не могла,

Но тут же покорно, бессильно упала

И землю листвой обняла.

От гибели было только полшага,

На душу уж веяло мглой,

Но в судорогах билась и билась бедняга

И встать не могла над землей.

Лишь небу в предсмертьи молилась береза,

Тонул ее стон в тишине,

А рядом, склонившись у края откоса

Рыдала лишь ива во сне…

 

Глава 29

И уже перед самым отъездом зашла Анна Андреевна в магазин к Бове. Та встретила ее ласково, разложила, расхваливая свой товар. Бери – не хочу. Было много дефицитов. Купила несколько кружевных женских кофточек, несколько джинсовых костюмов, а на следующий день увезла их в районо: «Девчата, бабы, налетайте. Что кому подойдет. Теперь уже можно, не работаю, не посчитаете за подхалимство…»

И еще, когда шла из магазина Бовы, встретила на мостике старуху.

– И ты, Андреевна, уезжаешь? – спросила в упор она.

– Конечно, деревня-то закрывается.

– И креста на тебе нет! Сама сматываешься и сына пристроишь в городе учиться… А кому же мы и наши дети останутся?

– Но не я же закрываю деревню?

– Ах, не ты? Но ты – коммунистка, али только книжечку красную носишь? Поеду в город, схожу в церковь, упаду там на колени и прокляну тебя…

– Господи, что вы такое говорите? Да разве это от меня зависит? И ехала-то я к вам всего на один год, учебный, на девять месяцев… Ради бога, не говорите так. И простите, если где и не получилось, но старалась от души…

Старуха посмотрела на нее зло, окинула с ног до головы взглядом, покачала головой, стукнула палкой о деревянный мостик и, не попрощавшись, ушла, ругаясь и проклиная: «Коммунисты поганые… Не люди с красными книжками… Варвары… Такую загубить деревню?!»

А Анна Андреевна кокетливо двумя пальцами приподняла свои золотые очки… «Все, бабуся, через два дня буду уже в городе сидеть в уютной парикмахерской и вычищать грязь из-под своих ногтей… Стоп, стоп… Да разве у меня под ними грязь? Нет, земля, которая родит лес, цветы, травы, – это величайшее благо для нас, людей… Земля – поистине наше богатство…»

А вечером перед самым отъездом зашел к учительнице Глушак, лесник, и вытащил две соболиные шкурки.

– Купите, недорого возьму. В городе такие не достать. Ставил капканы на зайцев, а вот попались. За обе – сто пятьдесят рублей. Шапка в магазине пятьсот стоит, а тут еще и на манжеты хватит или воротник к костюму. Посмотрите, какая выделка?

И Анна Андреевна купила те соболя. «Ой, и шапка у меня будет! Теплая красивая… Пожалуй и на две хватит…»

И только в городе сообразила, почему так дешево были куплены соболя, почти даром… Глушак благодарил ее, что умела молчать… Но оставила Анна Андреевна свой двор весь убранный, цвели уже ромашки, флоксы и шафраны. И как всегда вдоль забора вьюнки и цветная фасоль, так как пришлось ей прожить в Ясной Поляне до августа.

 

Эпилог

Анна Андреевна шла по Ленинской и вдруг навстречу ей Галина Васильевна, ее давнишняя подруга. Как и обычно, при встрече женщины бросились обнимать друг друга и тут же тысяча вопросов:

– Как дела? Как здоровье? Давно ли вернулась из глухомани? Не собираешься ли обратно к медведям? А вид-то, вид у тебя какой?! Боже, какая шуба и шапка, и все из натурального меха… Вроде за границей побывала… Расскажи, как там жилось, работалось?

– Нет, милая Галина Васильевна, одним словом все не расскажешь. Заходи на вечерний чай и блины, поговорим… А ты где работаешь?

– В горкоме. Пригласили заведывать одним очень важным кабинетом, – вроде как бы немного стесняясь, но все-таки с гордостью, сказала Галина Васильевна. – А сама ты, как тут устроилась?

– Вернулась в одну из школ, веду математику. Как видишь, даже в райком не взяли.

– А все-таки, понравилось в деревне? Вон как помолодела на колхозных помидорах и дешевом молоке? Как сердце?

– Сердце побаливает, но терпимо…

А понравилось ли в деревне? Наверное да, хоть и парное дешевое молоко мы с сыном не пили. Помидоры ели, но свои… Думаю, что к весне, после окончания учебного года, опять куда-нибудь уеду, но только поближе к дому. Все-таки тут дочь и уже внук… А это немало… Правда, вернулась я в город не с пустыми руками, привезла что-то более ценное, чем шапка из соболя… Не поверишь, более полтысячи стихов… Думаю они ценнее шапки…

Но в деревню Анна Андреевна попала не скоро: только через 10 лет. Но это уже будет новая повесть. Речь будет идти о новых людях, о другой жизни, а главное, о другом времени…

 

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных