СПЕЛЕОЛОГИИИ. 1958-1969-годы. 1 страница

Б. Мартюшев

Негромко урча мощным дизелем, белый теплоход “Циклон” усердно расталкивает матово-стеклянную гладь Красноярского водохранилище. Невысоко над левобережными горами зависло строгое осеннее солнце, согревая последним теплом желто-красно-зеленую тайгу, голубовато-стальное море.

Корабль свернул в Бирюсинский залив, потревожил дремлющие в осеннем убранстве Козыреевские скалы и пристал к берегу в устье ручья Долгий.

Через несколько минут наше снаряжение бесформенной кучей лежит на берегу, команда “Циклона” желает нам счастливых спусков, и теплоход скрывается за поворотом.

Задача нашей экспедиции отснять кинофильм “Пещеры Бирюсы”. Съемки начинаем в недавно открытой пещере Женевская.

У входного колодца устанавливаем бензиновую электростанцию, пробрасываем в пещере почти полкилометра осветительного кабеля.

Все готово к началу работы. Я стою на каменно-ледяной катушке грота “Установо” и принимаю груз, который сверху по камину спускают на веревке ребята. Несколько транспортников уже лежат у моих ног. Вдруг сверху вопль:

- Берегись!

Слышу, как вдоль тросиковой лестницы, иногда цепляясь за ступени, падает что-то большое и тяжелое. Транспортник! Вот он крепко ударился об лед у моих ног и, кувыркаясь и радостно подпрыгивая, словно расшалившийся козленок, по крутой, каменистой осыпи ускакал в дальний угол грота. При этом в нем что-то позвякивало, постукивало, побрякивало. Следом за ним с мелодичным звоном падали ледышки, громко стучали камни, с шипением катилась прочая мелочь.

- Прилетел? – донесся сверху радостный голос Иконникова.

- Долетел! В самом низу! – тоже весело прокричал я.

Приглушенный десятью метрами отвеса, слышится взволнованный голос Владимира Коносова:

- Лука, - это он обращается к Валерию Лукиных, который еще выше его, у входного колодца Женевской, - ты, что не мог привязать, как следует? В нем же вся моя аппаратура. Три фотоаппарата!

- Нормально привязал, за петлю, - чуть слышно доносится от входа. Судя по голосу – это Лукиных.

Кинооператор и фотограф, оба опытные спелеологи, разделенные половиной отвеса и ледяной катушкой, вступают в жаркую дискуссию о том, какие вязать узлы, чем пристегивать веревку к транспортнику, и надо ли все это проверять перед спуском.

Я не стал дослушивать их чисто профессиональный спор, прерываемый иногда простонародными выражениями, и по ледничку съехал вниз за транспортником.

Через час все собрались в гроте “Надежда”. Скоро наверху, у входа в Женевскую, заработает электростанция, и вспыхнут наши осветительные софиты. Коносов, негромко поругивая Лукиных, вытаскивает из транспортника фотоаппараты, проверяет их работоспособность. Кстати, из трех фотоаппаратов отказал один. Лукиных пытается на неровном полу установить треногу.

Вдруг, неожиданно ярко-белым светом зажглись осветительные лампы, высветили большой грот до самых закутков. Вероятно, впервые я видел пещеру, как она есть. Не кусочек пола или стены, выхваченный из черноты узким лучиком налобного фонаря, а огромный зал, где даже в дальних углах различались все детали: белоснежные гелектиты и массивные сталагмиты, ажурная каменная настенная драпировка и прилепившиеся к потолку темные комочки летучих мышей, изумрудные капельки воды, готовые сорваться с тонких, полупрозрачных сталактитов. Тишина, покой и красота – удел пещер. А там, наверху, стоят последние ласковые дни бабьего лета 1985 года.

ПЕЩЕРЫ

Возможно ли географическое открытие в наше время? В конце двадцатого века, когда все давно открыто, изучено, исследовано, описано? На земле не осталось “белых пятен”! На земле, да! А под землей?

Находка пещеры, этого естественного образования в камне – не только географическое открытие, но еще и приращение территории страны. И в наше время добровольных исследователей ждет еще много “белых пятен”.

Пещеры – это, пожалуй, одно из самых оригинальных и уникальных образований земли. Это замкнутый подземный мир, очень хрупкий и своеобразный. Десятки, сотни тысяч лет, никто не нарушал его тишины. За это время постоянная температура, стопроцентная влажность, темнота и вода создали в каждой пещере только для нее характерные условия. И в этом заключается уникальность пещер. Нет двух одинаковых пещер, как нет двух одинаковых людей. Кроме того, они ведь не безжизненны, как полагают многие. Большинство пещер заселены жучками, паучками, землеройками, зимующими комарами, даже медведями. А для летучих мышей – это родной дом.

Еще об одном аспекте уникальности пещерного мира: давайте вспомним, что пещера служила первым домом для человека. Следовательно, это архив истории развития жизни на земле.

Теперь представляете, каким поистине бесценным богатством располагает Красноярский край, в котором спелеологи открыли, описали и задокументировали более двухсот пещер. Их роль можно сравнить лишь с ролью таких природных шедевров, как, например, “Столбы”.

Пещер в крае много, поэтому и спелеологов – немало. Это настоящее социальное движение, наиболее ярко выраженное именно в Красноярском крае. В официальной справке о численности спелеотуристов говорится, что из 5900 спелеотуристов СССР – тысяча человек представители Красноярского края. Это сведения 1986 года. А не зарегистрированных, неучтенных групп, в Красноярске куда как больше!

Могут спросить, что же тянет их под землю, где темно, холодно, сыро и … страшно.

Страшно? Пожалуй, не то слово, неуютно, что ли? Но именно это и привлекает. Ведь человек постоянно стремиться преодолеть, узнать, нет – познать самого себя. А где еще он сможет висеть на тонкой веревке над черной бездной, шагать по скользкому карнизу над пропастью, задыхаясь, продираться в узких лазах, настолько узких, что чувствуется как холодный камень, словно тисками, сжимает тело? А сифоны? Акваланги в пещерах! Об этом можно говорить долго и много. Но … ничего нового мы не откроем. За время существования цивилизации были и останутся виды спорта, в которых человек, рискуя своей жизнью, утверждает свое превосходство над природой, над самим собой, своим страхом. И становится именно человеком. Это и альпинизм, спелеология, акваланг, парашют, горные лыжи, водный туризм…

А главное, каждая новая пещера – это не только географическое открытие, но еще и самый волнительный, если можно так назвать, момент в жизни спелеолога.

С каким волнением Кук наносил на карту вновь открытые острова? Давал им названия? Пещеры – это последние места на земле, где человек может еще испытать счастье географического открытия. Недаром пятнадцать из восьмидесяти членов Красноярского отделения Географического общества СССР - представители краевого клуба спелеологов.

Я, мне кажется, пытаюсь взвалить на себя груз, поднять одному вряд ли возможно. Но и не делать этого не в состоянии: какая-то неведомая сила заставляет меня ежедневно брать в руки перо и писать, писать, писать.

Почему я? Ведь есть для этого специально обученные люди: журналисты, писатели. Им, как говорится, и бог велел.

Но, воспоминания теснятся в голове и просятся на бумагу. Перо не успевает за стремительно летящими мыслями…

Итак, история красноярского спелеотуризма. История? Пожалуй, слишком громко сказано. Ведь история, в нашем понимании, это перечень событий, фактов, определяющий продвижение нации, государства от прошедшего к будущему.

Но, что мы помним из своей истории? Даты прихода к власти одного царя, другого. Периоды войн, сражения, имена полководцев. Иногда их мудрые (зачем же отрицать?) изречения: “Пуля – дура, штык – молодец! Тяжело ученье – легко в бою!”

А кто они были? Что чувствовали? О чем мечтали? Кто их соратники? Ну, к примеру, Борис Годунов? На память сразу приходит: “А, это тот, который царевича зарезал?”

Вот это и есть история. История царей, России.

И вдруг какие-то спелеотуристы? Да и то Красноярского края. Но разве их деяния не являются историей, хотя бы и с маленькой буквы? Разве она уже никого не интересует, даже сибиряков?

Развитие спелеологии в мире мы, в какой-то мере, знаем из книг Н. Кастере (Франция), Л. Якуча (Болгария), У. Холидея (США), И. Дублянского, В. Илюхина (СССР). Сибирь же, как всегда, остается белым пятном, если не считать отдельных публикаций в газетах.

Попробуем хотя бы чуть-чуть прикоснуться к этой эпохе, к началу спелеодвижения в Красноярском крае.

Оговоримся сразу – не трогать науку, возьмем только спортивную ее часть - спелеотуризм.

Естественно, даже в этом небольшом, вроде, разделе я не могу гарантировать полноту охвата темы. Для этого понадобился не один толстый том, и годы, и годы работы. Да, что там говорить, одно только перечисление фамилий парней и девчат, занимавшихся спелеологией в те далекие времена, заняло бы добрых пол книги.

Так пусть простят меня те, кто не увидит себя в описании. Это не значит, что они внесли меньший вклад в развитие спелеологии. Вместить всех в одно маленькое описание – невозможно!

Так что попробуем (хотя бы и любительским пером) передать аромат энтузиазма той жесткой, но, наперекор всему, смеющейся, звенящей поры – детства красноярской и советской спелеологии.

Вот оно передо мной. Удостоверение ПОЧЕТНОГО члена Красноярского краевого клуба спелеологов № 5. Кстати, № 1 – у старейшего спелеолога Красноярска – Мавра Николаевича Добровольского. Недавно он сам с неподдельной гордостью сообщил мне об этом.

На удостоверении подписи: Председатель Ю. Ковалев, члены правления В. Мельников, А. Сурдо, В. Шорохов, В Лукиных, В. Заяц, С. Мусияченко, В. Плотников, Г. Иконников, З. Залиев, В. Савина, В Семиченко.

И за каждой фамилией – личность. Своя история, свой путь в спелеологию. Своя тема в ней.

Год назад у меня с Добровольским состоялся короткий разговор:

- Мавр Николаевич, хочешь, я тебя расстрою?

- Попробуй.

- Неделю назад я был на твоей прежней работе, - Добровольский уже пять лет на пенсии, - так в отделе кадров тебя и не знают. Забыли.

Видно, что Мавр Николаевич обиделся, но промолчал.

- А в спелеоклубе, - продолжал я, - где ты, кстати сказать, не появляешься уже пятнадцать лет, спроси любого, старого или начинающего… Они и не знают тебя в лицо, но сразу ответят, Добровольский – это наш спелеолог.

Вот тогда-то Мавр Николаевич и сообщил мне, что у него удостоверение ПОЧЕТНОГО члена клуба № 1.

САМОЕ НАЧАЛО

Особенностью Красноярского края является то, что пещеры расположены близко от населенных пунктов и дорог. Вряд ли где есть еще миллионный город, в зеленой зоне которого расположены огромные пещеры. Некоторые из них были издавна известны населению. Однако исследование их ранее проводилось только по линии изучения стоянок древнего человека. Небольшой объем работ был выполнен также в 1949-1952 годах геологами при поисках некоторых видов минерального сырья в южной части Красноярского края.

Спортивное исследование пещер в Красноярском крае и Сибири в целом началось с пещеры Торгашинский провал. Кстати, о ее названии: с пятидесятых годов и до настоящего времени у этой пещеры было несколько имен: Торгашинский провал, Бездонная Яма, Бездонная, Провалище, Торгашинская, Торгашинка. Какому из них отдать предпочтение - трудно сказать, но у спелеологов как-то неофициально установилась традиция давать названия пещерам по близлежащим селам и городам. Тогда Торгашинский провал, пожалуй, одно из самых первых названий, по близко расположенной деревне Торгашино (сейчас она вошла в черту Красноярска, как поселок Водников).

Это о ней в газете “Красноярский рабочий” писал В. Беляк:

“Пещера открывается глубокой воронкой – пропастью, о которой среди местного населения ходили самые противоречивые слухи и толки. Говорили, что если в пропасть сбросить бревно, то оно выплывет вниз по Енисею километрах в пяти-семи. Находились “очевидцы”, утверждавшие, что отдельные смельчаки пытались спуститься в нее, но почему-то на глубине десять-пятнадцать метров факел беспричинно гас. Это уже истолковывалось как нечто магическое, и попытки дальнейших исследований прекращались”.

Однако красоты подземного мира привлекали внимание немногочисленных любителей, но это были случайные посещения неподготовленных к такому спорту людей, и существенных результатов они не дали, но все же послужили стимулом для развития спелеологии в крае.

“В конце 1959 года в связи с все возрастающим интересом молодежи к подземным исследованиям произошло объединение любительских коллективов в Красноярскую секцию спелеологов. В основном эта была энергичная рабочая молодежь, студенты, учащиеся старших классов. Первоначально секция входила систему Красноярского краевого туристско-экскурсионного управления, затем в 1960 году – при краевом отделении Географического общества СССР. В ДСО “Труд” секция перешла в 1962 году”, - так, зарождение спортивной спелеологии в Красноярске описывает первый секретарь секции Виктор Полуэктов в ПЕРВОМ отчете во Всесоюзный спелеологический комитет Центрального совета по туризму в 1962 году.

Товарищи! Трудно писать историю спелеодвижения при живых еще участниках. Всплывают неточности, несуразности. Ведь память человеческая весьма ранима, и иногда, по прошествии ряда лет, мы склонны, желаемое принимать за действительное. Поэтому напишу, как узнал и прочитал. В первом официальном отчете В. Полуэктова написано: “Первый спуск на полную глубину (в шахту Бездонную), был осуществлен в 1959 г. в марте месяце”.

Однако по рассказу И. Ефремова и В. Бикеева уже в 1959 году любители подземных исследований объединялись для совместного прохождения пещер. Это были Б. Абрамов, В. Ишимов, И. Ефремов, Ю. Шимякин, В. Бикеев, В. Катан, Г. Коваленко и другие. И вот с 1 по 3 мая 1958 года они прошли до дна пещеру Торгашинский провал. На полное прохождение пещеры потратили они около трех суток. Бессонных суток.

Я в то время, пожалуй, и не подозревал о спелеологии, но, представляю, как происходил штурм.

Грот “Тройник”. Мрачные скользкие вертикальные стены уходят вверх к как бы приклеившейся к отвесу большой каменной корзине “Вороньего гнезда” и еще выше - к площадке “Ресторан”. Прямо из-под ног вниз черная дыра пятидесятиметрового колодца. Из него методом: “Раз – два, взяли”, - на веревке поднимаем В. Бикеева. По воспоминаниям участников, вытащили Виктора только через двенадцать часов, полу задавленного обвязкой, хрипящего, почти без сознания. Но все же уже тогда, в 1958 году, первый спелеолог был на дне Торгашинского провала.

В том же году эта сложнейшая пещера взяла свою первую жертву. При подъеме от “Тройника” к “Вороньему гнезду” сорвалась и погибла В. Октаева из Иркутска.

Но молодежь продолжала каждый выходной штурмовать Торгашинский провал, находили новые гроты, ходы, отвесы и даже целые системы.

С тех давних времен пещера Торгашинский провал используется Красноярскими спелеологами в качестве тренировочного полигона для повышения квалификации спелеотуристов и подготовки их к летнему сезону.

С 1959 до середины семидесятых годов был настоящий бум Красноярской спелеологии.

1959 – 1962 гг. – исследование пещер Торгашинского хребта от Красного гребня и Дивана на западе, до Черной сопки на востоке. Это, прежде всего пещеры: Торгашинский провал, Белая, Ледяная, Мокрая, Гнилая, Барсучья. А также пещеры Манского, Карауленского, Бирюсинского карстовых районов.

Вот как описывает пещеру Бирюсинская-1, которая тоже имела еще два названия – “Манская” и “Пищевод” (я считаю, давно пора решением исполкома крайсовета узаконить названия всех пещер на территории края), в отчете о работе секции В. Полуэктов: “Открыта 1 мая 1962 г. Вход расположен на высоком берегу над р. Бирюсой напротив “Языка” (причудливого изгиба реки) в 1,5 км от устья.

Спуск начинается ледяной 10-метровой катушкой. После нее идет очень узкая щель, где приходится пробираться ползком. Этот ход назван “Пищевод”, раньше он был засыпан, и только после расчистки удалось проникнуть дальше.

За “Пищеводом” развилка. Направо ход в грот “Спальный” (в зимнее время сухой, весной заполняется водой), в гроте много натечных образований. Влево от развилки горизонтальный ход длиной десять метров приводит к спуску в вертикальную шахту глубиной шестнадцать метров и рядом второй спуск около двадцати метров. Круто спадающий вниз коридор ведет в самый нижний грот “Жемчужный”. Этот грот по богатству натечных форм и их красоте можно назвать подземным музеем.

Глубина пещеры около 70 метров, протяженность ходов – 300 м”.

Весной этого же года жизненный путь привел в Красноярскую секцию спелеологии и меня.

Истины ради, должен сообщить, что спелеологией я занялся гораздо раньше. И виноват в этом оказался французский спелеолог Норбер Кастере. Конечно, он не тянул меня за руку в пещеру, просто, соблазнившись красивой обложкой, я приобрел его книгу “Зов бездны”. В ней так красочно были описаны штурмы пещер, встречались захватывающие дух фотографии. От книги буквально веяло романтикой странствий, открытий, очарованием подземелий. Прочитав ее, я твердо решил, что тоже стану спелеологом.

К слову сказать, в те далекие времена довольно много выпускали книг об экспедициях, исследованиях, путешествиях, географических открытиях. Правда, книги эти описывали походы и поездки иностранцев. Создавалось впечатление, что русские либо не хотят путешествовать, либо стесняются описывать их.

Ну что ж, спелеологом, так спелеологом. Но для того, чтобы им стать, необходима как минимум пещера.

Наверное, многие знают, что недалеко от Красноярского дома Отдыха, в конце Пещерного лога, в темно-сырой скале имеется огромный грот, куда массовик-затейник водит фотографироваться отдыхающих. А чуть дальше, за поворотом скалы, есть узкий ход, который ведет в большую, по рассказам, пещеру, где давным-давно грабители хранили не то оружие, не то золото. Еще в детстве я слышал рассказы об этой пещере и, естественно, относился к ней с почтением и благоговением.

В книге М.В. Кириллова “Природа Красноярска и его окрестностей” есть такие строки: “Около Дома отдыха “Енисей” находится Пещерный лог. Он представляет большой интерес для горожан. Его склоны и днище покрыты зарослями кустарника, смешанным лесом и чудесными лужайками. Образующийся здесь родничок, в одном месте протекает по узкому скалистому ущелью и образует летом маленький водопад, а зимой – довольно крупный ледяной порог.

Ниже порога лог расширяется. В крутом обрыве с правой стороны по течению есть ниша и лаз в малоизученную пещеру”.

Книга выпущена в 1988 году. И это сейчас, в наше время, пещера почему-то стала считаться малоизученной, а представьте, почти тридцать лет назад? Для молодого человека, знающего о пещерах только по книжкам, да ужасным рассказам? Там более, после книги Н. Кастере я понял, что пещеры можно не только обожать за их таинственность, но и забираться в них, испытывая при этом ни с чем не сравнимое чувство первооткрывателя.

И вот сидим мы как-то с братом вечером, покуриваем после плотного ужина, и вдруг я решился:

- Юра, пойдем завтра в пещеру?

Вместо ответа он вяло покрутил указательным пальцем у виска. Помолчали. Он еще раз покрутил пальцем, затушил окурок, равнодушно зевнул и отправился спать.

Рано утром я увидел своего брата за странным занятием: он заправлял керосином фонарь “летучая мышь”. Где в течение одной короткой ночи он смог его раздобыть до сих пор для меня остается тайной. Тем более что их давно нет в продаже, а выпускать прекратили еще, вероятно, до начала столетней войны.

- Идем в пещеру? – обрадовался я.

- Собирайся, - буркнул он в ответ.

К обеду мы были у входа.

По дну оврага, продираясь среди зеленой травы и кустов, журчал веселый ручеек, ярко светило солнце, прогревая меня даже сквозь двойные штаны и телогрейку. Норбер Кастере уверял, что в пещерах очень холодно. Из плоского горизонтального хода высотой сантиметров тридцать, который маняще уходил в черноту, тянет холодом, сыростью, какой-то гнилью. Видно ближайшую стену серого камня.

Извиваясь и толкая впереди себя “летучую мышь”, я ползу внутрь. Мелкие острые камешки впиваются в колени и локти (хотя и защищенные двойными брюками и телогрейкой). Со света ничего не видно впереди. Наша лампа, кажется, вообще не светит. Острый холод страха осторожно стучится в сердце и проникает до шейных позвонков. Нет, я ошибся! Это мокрая, липка глина, тонким слоем висящая на потолке, отваливается и падает за шиворот.

Но вот острые камни на полу кончились, и дальше пошел тонкий слой мокрой, жидкой глины. Зато потолок стал выше, и в пещере уже можно было, нет, не стоять – сидеть, что я с радостью и сделал. Брат подполз ко мне. Огляделись. Слабый свет керосиновой лампы освещал грот, даже не грот, а небольшое расширение хода. На расстоянии вытянутой руки видны грязные стены, плавно переходящие в такой же потолок. Ни одного сталактита или сталагмита, которые я так мечтал увидеть. Но впереди маячило продолжение хода, и мы поползли.

Через пятнадцать метров пещера кончилась вся. Впереди щель, в которую проползет разве что мышь.

Пора выходить на поверхность. Не пришлось применять даже клубок суровых ниток, который предусмотрительный брат захватил с собой. Мы поползли, ориентируясь на слабый серый свет от входа, который видно было в дальней точке пещеры. Хотя мне казалось, что мы очень далеко заползли в нее.

Хотя пещера, вопреки рассказам местных жителей, оказалась изумительно маленькой и совсем без натеков, я с огромным облегчением выполз на поверхность.

Здесь все также весело светило солнце, бежал ручей. В пещере мы находились восемь минут, из них пять – потратили на перекур.

Грязные, измазанные до неузнаваемости, но очень гордые, шагали мы назад. И тут судьба улыбнулась нам. Причем улыбнулась широко и задорно. По тропинке навстречу шли отдыхающие Дома отдыха “Енисей” с массовиком-затейником, фотографом и баянистом. Упитанный массовик, дядя Миша, деловито рассказывал, показывая налево и направо, баянист играл что-то задиристое, веселое. Часть людей, что были поближе к баянисту, пели песню, другие слушали дядю Мишу, а парень с девушкой в конце процессии, обнявшись, не обращали внимания ни на тех, ни на других. И вдруг все они, как мне показалось, разинули рты от удивления и восхищения. Мимо шагали мы! И как шагали! “Уставшие”, с зажженным еще фонарем, заляпанные “пещерной” глиной, мы, молча и гордо прошли мимо. Спиной я чувствовал завистливые взгляды, слышал шепот: “Спелеологи! В пещере были!” Они ж не знали, что пещера длиной всего около 20 метров, а говорить им об этом мы, конечно же, не стали.

Это был, пожалуй, первый и последний раз, когда на меня смотрели с таким восхищением и уважением. Тогда я в полной мере вкусил пышного пирога славы. Жаль, конечно, что такое никогда больше не повторилось.

Но вернемся непосредственно к истории. Помните, я говорил, что исследование пещер в Красноярском крае и Сибири началось с 1958 года. Однако цифра эта не очень, скажем, точна.

Едва человек, став именно человеком, спустился с дерева, пещеры в его жизни стали играть огромную роль. Это были первые пристанища древних людей. В каменном, бронзовом и даже начале железного периода пещеры служили людям защитой от стихии, врагов, зверей. По существу это был первый дом человечества. Кстати, там же зародилось искусство в виде первых наскальных рисунков. В сценарии для Красноярского телевидения в феврале 1968 года М.Н. Добровольский писал: “В них же (пещерах – Б.М.) совершались культовые магические обряды. С ними связан древнегреческий миф об Одиссее, который, возвращаясь с Троянской войны, остановился на острове у чародейки Калипсо и прожил у нее в прекрасных пещерах несколько лет, пока не вмешался сам Зевс и не вызволил его из этих пещер. Или, вспомните “Хозяйку медной горы” Бажова! С пещерами до недавних времен были связаны представления как об обиталищах разбойников и различной нечистой силы; с ними же связаны представления об огромных кладах сокровищ”.

Значение пещер и отдельных гротов Красноярского края для археологии трудно переоценить. Ведь легкодоступные и сухие пещеры, которых на территории края великое множество, начиная с каменного века, служили обиталищами древних людей, и в них, естественно, сохранились следы древних культур. Например, последние работы группы В. Михеева в гроте Вертолетный, или высокий треугольный грот в Пещерном логу рядом с пещеркой, которую штурмовали мы с братом.

А какие слухи и легенды в народе о пещерах нашего края!

Вот, например, что писал в 1965 году М.Н. Добровольский: “Зияющие глубокие провалы среди густо затаеженных скал, исчезающие под землю реки, абсолютная темнота и тишина, вся необычная обстановка естественных подземелий, созданных природой за миллионы лет, отпугивали большинство людей, сталкивающихся с пещерами и породили массу разнообразных, преимущественно мрачных легенд о злых духах, населяющих пещеры, причем почти каждая крупная пещера и в настоящее время имеет свою легенду и большинство пещер фигурирует в них как “бездонные”.

В периодической печати, начиная с первой половины 19 века, также часто публиковались интригующие сообщения о пещерах Сибири.

Так, про Димидовское провалище в Хакасии рассказывалось, что еще до первой мировой войны в него пытались спуститься два смельчака, но только один из них смог проникнуть на небольшую глубину, откуда его выволокли с трудом еле живого через два дня. Указывалось также, что из этой пещеры иногда слышны таинственные звуки и завывания.

А про Черную сопку, высящуюся неподалеку от Красноярска и про пещеру на ее вершине существует древняя легенда о трагической любви красавицы Танзели – дочки кизильского бая Зайсак-аба – к простому пастуху Турану, убитому его соперником, коварным сыном хана, Ибраем. Предание утверждает, что родник, бьющий из-под Черной сопки, на вершине которой похоронена Танзеля – слезы девушки”.

В 18-19 веках о пещерах Красноярского края в периодической печати начинают появляться сведения в сообщениях о географических экспедициях по Сибири.

Так в книге Р.А. Цыкина, Ж.Л. Цыкиной, М.Н. Добровольского “Пещеры Красноярского края” написано: “Сведения о пещерах по Белому Июсу, Енисею, Тубе (река в Красноярском крае – Б.М.) содержатся в работах Ф.И. Страленберга, Я.Г. Гмелина, П.С. Палласа. В первой половине 19 века о пещерах Приенисейской местности сообщались в основном полулегендарные сведения и лишь в конце 19 века появились довольно интересные спелеологические данные в связи с археологическими изысканиями. Так, губернатор Енисейской губернии А.П. Степанов в 1835 г. описал находящуюся вблизи деревни Черной пещеру, из которой выходит “густой пар с едким серным запахом”. Газета “Санкт-Петербургские ведомости” в ноябре 1849 г. сообщила о недоступной пещере в утесе по реке Тубе.

В опубликованных данных археологических раскопок конца прошлого-начала текущего столетия извещается о многих простых и легкодоступных пещерах и простых гротах. Например, А.С. Еленев сообщает об исследовании в 1886-1888 гг. 58 пещер и гротов по реке Бирюсе и 18 - по реке Караульной, но все эти пещеры, за исключением одной Мамонтовой по Бирюсе, не представляют интереса для спелеотуризма и спорта. О Торгашинской пещере, желательности ее изучения, сообщал в 1893 г. П.С. Проскуряков, им же описываются археологические находки в Айдашинской пещере у г. Ачинска.

В 30-е гг. 20 века некоторые сведения о пещерах Красноярского края привели в своих работах археологи Н.К. Ауэрбах и В.И. Громов, геологи А.П. Чураков и Я.С. Эдельштейн. В 1949-1951 гг. геологами П.П. Сиротенко, Н.С. Николаевой и др. проведены поиски полезных ископаемых более чем в 40 пещерах Хакасии и Минусинского района. Общие сведения о развитии карста и пещер Красноярья содержаться в опубликованных в 50-х годах статьях иркутского археолога П.П. Хороших, красноярских географов М.В. Кириллова, И.А. Серикова, Б.Г. Туточкина”.

Одним словом можно заключить, что исследованием пещер Красноярского края занимались давно, но с точки зрения спортивной спелеологии, как я уже отмечал, только с конца 50-х годов нашего века.

Но еще загадочнее о пещерах Красноярского края (Енисейской губернии в прошлом веке – Б.М.) писал Н. Щукин в литературной газете “Северная пчела” № 254 10 ноября 1850 года: “Енисейские горы состоят из пластов шифера, в которых преимущественно образуются пещеры, действием воды, от растаявших снегов. Неизвестно, есть ли пещеры в северных пределах губернии, но южная ими изобилует.

Комская пещера находится далеко от столбовой дороги, на другой стороне реки Енисей, близ деревушки Усть-Комы.

На берегу Енисея возвышается отдельная гора конусом; сторона, обращенная к Енисею, срезана гладким, как стена утесом, и в нем высоко от берега видно отверстие. На гору поднимаются с другой стороны, и на самой вершине представляется отверстие, как бы сделанное руками человеческими. Без страха вступаете вы в пещеру, идете по коридору, и чувствуете, что спускаетесь в некоторых местах даже по ступенькам. Так продолжается сажень на пятьдесят, и вдруг входите в продолговатую залу, сажень в тридцать длиной и сажень в десять шириной. Пол, стены, потолок довольно гладки и чисты; свет входит через коридор, по которому вы шли, и через отверстие, обращенное к реке Енисею. В зале, подле стен, лежат большие камни как бы диваны: на них можно сидеть и лежать.

До сих пор вы не встречали необыкновенного; все казалось сделанным человеческими руками, вы шли как бы по старинному зданию, давно запущенному и брошенному. Но вот в стороне зияет отверстие, мрачное, угрюмое, возбуждающее любопытство таинственностью. Вы объявляете желание продолжить путь, и проводники добывают огня, зажигают свечи, вынимают из-за кушаков веревки, и ведут вас в мрачный коридор.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: