Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Архетипическое Путешествие с титанидой Медузой Горгоной

Медуза Горгона

 

Общие сведения:

Судя по всему, еще до начала миграции протоэллинских племен на Юг у части их произошла переориентация на новые идеалы и ценности. Особенно наглядно это проявилось на примере самой знаменитой из трех горгон — Медусы (Медузы). Как и многие другие хорошо знакомые имена мифологических персонажей, Медуса — это прозвище, означающее "владычица", "повелительница". Дочь Морского царя Форкия, возлюбленная владыки морской стихии Посейдона — прекрасноликая Лебединая дева Медуса властвовала над народами северных земель и морей (как выразился Гесиод, "близ конечных пределов ночи"). Но Власть не ужилась с Мудростью: соперницей Медусы стала Афина. Скупые осколки древних преданий позволяют восстановить лишь общую канву разыгравшейся трагедии. Не поделили власти над Гипербореей две девы-воительницы. Борьба была жестокой — не на жизнь, а на смерть. Первым актом изничтожения соперницы стало превращение прекрасной Лебединой царевны Медусы в отвратительное чудовище с кабаньими клыками, волосами из змей и взглядом, обращающим все живое в камень Но женская мстительность не знает границ. Афине было мало морально уничтожить Медусу — ей потребовалась еще и голова соперницы. Вот почему, некоторое время спустя, она отправляет назад, в Гиперборею, своего сводного брата Персея и, по свидетельству многих, сама сопровождает его. Обманным путем Персей и Афина вместе расправились с несчастной Медусой: по наущению Паллады сын Зевса и Данаи отрубил горгоне голову, а Афина содрала с соперницы кожу и натянула на свой щит, в центре которого поместила изображение головы несчастной Морской девы. С тех пор щит Афины носит название "горгонион".

 

Память о Горгоне Медусе у народов, во все времена населявших территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая Богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками прародительницей скифского племени, не что иное, как трансформированный образ Медусы. Лучшее доказательство тому не вольное переложение мифов в Геродотовой "Истории", а подлинные изображения, найденные при раскопках курганов.

 

Похожие лики змееногих дев в виде традиционных русских Сиринов встречались до недавнего времени также на фронтонах и наличниках северных крестьянских изб. Одно из таких резных изображений украшает отдел народного искусства Государственного Русского музея (Санкт-Петербург).

 

В русской культуре сохранилось и другое изображение Медусы: в лубковой живописи XVIII века она предстает как Мелуза (Мелузина) — дословно "мелкая" (см. Словарь В. Даля): вокализация слова с заменой согласных звуков произведена по типу народного переосмысления иноязычного слова "микроскоп" и превращения его в русских говорах в "мелкоскоп". Однозначно связанная в народном миросозерцании с морем, русская Медуса-Мелуза обратилась в сказочную рыбу, не потеряв, однако, ни человеческих, ни чудовищных черт: на лубочных картинках она изображалась в виде царственной девы с короной на голове, а вместо змеевидных волос у нее ноги и хвост, обращенные в змей. Ничего рыбьего в самом образе русской Мелузы-Медусы практически нет — рыбы ее просто окружают, свидетельствуя о морской среде. Похоже, что русская изобразительная версия гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной Морской царевны, которая в процессе Олимпийского религиозного переворота была превращена в чудо-юдо. Память о древней эллинско-славянской Медусе сохранилась и в средневековых легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям, она знала язык всех животных. В дальнейшем в апокрифических рукописях женский образ Горгоны превратился в "зверя Горгония": его функции во многом остались прежними: он охраняет вход в рай (то есть, другими словами, является стражем прохода к Островам Блаженных).

 

В несколько другом обличии и с иными функциями предстает Медуса в знаменитых древнерусских амулетах-"змеевиках". Магический характер головы Медусы, изображенной в расходящихся от нее во все стороны змеях, не вызывает никакого сомнения, его защитительно-оберегательное предназначение такое же, как и на щите Афины-Паллады или эгиде Зевса. (Сохранившаяся по сей день культурологическая идиома "под эгидой" по существу своего изначального смысла означает "под защитой Горгоны Медусы".) Знаменательно и то, что тайный эзотерический смысл доэллинских и гиперборейских верований дожил на русских амулетах чуть не до наших дней: точная датировка даже позднейших находок является крайне затруднительной. В христианскую эпоху неискоренимая вера в магическую силу и действенность лика Медусы компенсировалась тем, что на обратной стороне медальона с ее изображением помещались рельефы христианских святых — Богоматери, Михаила-Архангела, Козьмы и Демьяна и др.

 

До сих пор не дано сколь-нибудь удовлетворительного объяснения происхождению и назначению русских "змеевиков". Современному читателю о них практически ничего не известно: в последние полвека — за малым исключением — публикуется репродукция одного и того же медальона, правда, самого известного — принадлежавшего когда-то Великому князю Владимиру Мономаху, потерянного им на охоте и найденного случайно лишь в прошлом веке. На самом деле "змеевиков" (в том числе и византийского происхождения) известно, описано и опубликовано множество. И с каждого из них на нас смотрит магический взгляд Девы-охранительницы Горгоны Медусы, представляющей собой табуированный тотем.

 

«Вместо волос у горгоны — шевелящиеся змеи, все тело покрыто блестящей чешуей. У горгоны медные руки с острыми стальными когтями, крылья со сверкающим золотым опереньем. От взгляда горгоны все живое превращается в камень» - так описывает горгону древнегреческий поэт Гесиод (ок. 700 до н.э), в поэме «Теогония» («Происхождение богов»). Действительно, облик ее был ужасен, и слово «gorgos» в переводе означает «страшный, грозный».

 

Горгона Медуза была дочерью морских божеств Форкия и Кето, и внучкой Геи, отождествляемой с землей и Понта, отождествляемого с морем. Но родилась она вовсе не страшным чудовищем, а прекрасной морской девой. Настолько привлекательной, что колебатель земли Посейдон решил возлечь с ней. Но место для этого выбрал не совсем удачное – храм Афины. Девственная воительница была вне себя, и мало того, что превратила красавицу в крылатое чудовище, еще и наделила ее ужасающей силой – превращать в камень все живое своим взглядом.

 

Бедная Медуза, имя которой перводится как «покровительница, хранительница» была вынуждена скрывать от всех свой безобразный облик, и перебралась «на край земли», на затерянный отдаленный остров. Шли годы, но Афина все не могла успокоится, пока, наконец, не появился герой Персей, сын Зевса и Данаи, обронивший случайно обещание принести голову Медузы. Афина сопроводила его на этот подвиг, предупредив, чтобы он не глядел на Медузу, а лишь на ее отражение, и подарила ему для этого отполированный до блеска щит. Персею помог и Гермес, вручив ему серп, которым можно было отрезать голову Медузы. Затем Персей раздобыл крылатые сандалии, черную шапку-невидимку и волшебную сумку, для хранения отрезанной головы жертвы. Экипировавшись таким образом, Персей полетел в страну гипербореев, где среди окаменевших изваяний людей и животных увидел спящую горгону. Глядя в зеркальный щит на отражение Медузы, Персей одним взмахом руки, направляемым Афиной, отрезал серпом голову несчастной девы.

 

Хлынула кровь, и

 

Конь появился Пегас из нее и Хрисаор великий.

 

Имя Пегас - оттого, что рожден у ключей океанских,

 

Имя Хрисаор - затем, что с мечом золотым он родился.

 

Гесиод «Труды и дни»

 

 

Это были дети Посейдона и Медузы, зачатые в храме Афины. Персей положил голову Медузы в сумку, надел шапку, сделавшую его невидимым и полетел на юг. Древние мифы рассказывают о том, что когда Персей пролетал над морем, то на месте, где капли крови горгоны упали в воду, выросли красные кораллы, называемые горгонарии. По преданиям античной Греции красные кораллы применялись в качестве амулета, защищающего от «дурного глаза», от отравлений и даже от подагры. Земля же порождала из крови Медузы змей:

 

В Ливии знойной как раз над пустыней парил победитель,

 

Капли крови в тот миг с головы у горгоны упали,

 

Восприняла их Земля и змей зачала разнородных

 

Овидий «Метаморфозы»

 

 

Кровь горгоны Медузы, обладающая губительными и живительными свойствами, была собрана Афиной в два сосуда, и подарена прославленному врачевателю Асклепию, которому поклонялись как основателю медицины. Асклепий с помощью крови Медузы, взятой из левой части тела мог оживлять людей, а из крови, взятой из правой части тела мог мгновенно умертвить. Интересно то, что Асклепий изображается всегда с посохом, обвитым змеей - порождением крови горгоны Медузы. Древнегреческий путешественник и писатель Павсаний (2 в. н.э.) упоминает о том, что в храме Асклепия в Эпидавре жили несколько прирученных змей. А изображение змеи, обвивающей чашу появилось в XVI веке благодаря знаменитому врачу Парацельсу (1493-1541), и сегодня стало символом медицины.

 

Голова Медузы, сохранила и после смерти способность превращать в камень все живое. И когда победитель Медузы приземлился рядом с дворцом титана Атланта, не оказавшим герою гостеприимства, Персей превратил его в гору, показав голову горгоны. Вскоре отрубленная голова Медузы была передана Афине, и та прикрепила ее к своему легендарному щиту – эгиде – получившему эпитет «горгонеон», а сама Афина стала называться Горгопа - богиня со страшным взглядом Персей же, женился на спасенной им Андромеде, родившей ему дочь. Малышке дали имя Горгофона – убийца Горгоны. Надо сказать, что имена Горгий, Горгоний и Горгодиан были распространены не только в Древней Греции, но и дожили вплоть до христианских времен. Отголосок древней легенды имеется и в названии озера в Мегариде – Горгопида, и в древнем названии города Анапы – Горгиппия. В средние века на стенах замков, храмов и соборов появились каменные изображения странных фантастических существ, называемых «горгулы».

 

Считалось, что в случае опасности статуи оживают и расправляются с врагом. А жанр фэнтези превратил горгул в крылатые создания, которые умеют обращаться в камень, и в этом состоянии чрезвычайно быстро заживляют все раны.

 

Архетипическое Путешествие с титанидой Медузой Горгоной

 

 

- Здравствуй, Медуса.

 

- Здравствуй.

 

- Скажи, пожалуйста, что ты сейчас чувствуешь? Сейчас - я имею в виду нашу эпоху, которая отчасти переходная. Кто ты сейчас - чудовище или прекрасная титанида?

 

- Я чувствую боль и надежду.

 

- Боль от чего?

 

- От того состояния, в котором я сейчас нахожусь. Его можно сравнить с ночным кошмаром, в котором присутствует лишь часть сознания. Я не могу по настоящему проявиться.

 

- Расскажи, пожалуйста, об этом состоянии и о том, как бы ты хотела проявиться, если бы это было возможно.

 

- Я сейчас практически полностью вытеснена из сознания человека и прорываюсь очень редко в его жизнь в образе чудовища, когда человеком овладевает желание, им самим часто необъяснимое, разрушить свою налаженную жизнь. Но это, как правило, бывает кратковременная вспышка, которая гасится привычными для человека сигналами, и опять все течет по привычному руслу до следующего раза.

 

- А чем же ты являешься во внутреннем мире человека? Что так задавлено?

 

- Я олицетворяю верность человека самому себе, его глубинную совесть. Человек, в котором я проявлена, самодостаточен. Он умеет оставаться самим собой в любом социальном окружении, помнить о своих глубинных желаниях и интересах.

 

- Само твое имя обозначает владычица. Над чем ты владычествуешь?

 

- Я - хранительница и владычица архаической души человека, того ядра его души, которое составляют стихии и титанические силы, его внутренней чистоты и цельности. Это очень тонкое, уязвимое пространство.

 

- Как понимать здесь слово владыка?

 

- Феминная форма владения. Не маскулинное - директивное, опирающееся порой на силовые методы как, скажем, у Зевса, а бережное управление какими-то своими процессами. Управление, основывающееся на видении глубоких причинно-следственных связей, когда какие-то процессы попускаются, какие-то может быть переводятся в другое русло, учитывая при этом бОльшие контексты, чем охватываемые рассудком - рацио. Контексты вписанности в очень масштабные жизненные процессы и взаимодействия с различными силами, вписанности в бытие.

 

- Ты - внучка Урана и Геи, т.е. Земли и Неба, которые породили титанов и, в частности, твоих родителей - доолимпийского морского царя Форкия и его жены Кето, имя которой обозначает пучину. Что символизирует твой выход именно из морской стихии?

 

- Пучина - мировой океан - хаос. Все мы, глубинные феминные архетипы, имеем один корень и неразрывно связаны с эмоциональной сферой человека, со способностью выражать эмоции.

 

- Но потом-то морским царем стал Посейдон, и он тоже символизирует какие-то глубокие страсти человека. Чем отличаются Посейдоновские страсти от глубин титанов?

 

- Олимпийские боги символизируют в основном различные социальные роли, проявления человека через контакты с другими людьми.

 

- Они и ознаменовали появление патриархального социума.

 

- И переход морской стихии под начало Посейдона очень тесно связал эмоции с социумом. Насыщенная эмоциональная жизнь у современного человека, как правило, ассоциируется с тесным общением с себе подобными. Опять же к слову о двойном дне. Сильное эмоциональное потрясение может вернуть человека к себе, он может в результате осознать какие-то свои глубинные мотивы и желания. А какая-то эмоциональная провокация может вывести его из себя, когда, излишне реагируя на нее, он устремляется в ложный поток, выходя из своего потока. То есть опять же произошла оттяжка от самодостаточности к социальным ролям.

 

- А зачем вообще нужна была эта смена? Зачем нужно было появиться Олимпийским богам, чтобы свергнуть вас? Понятно, что они более сложные, более вычурные, но и более патологичные с другой стороны. Титаны были более простыми, чистыми.

 

- Человечество в свой "золотой век" наработало в коллективном сознании некую базу гармоничных состояний, и опыт патриархата тоже необходим для прохождения состояний во многом им противоположным. Есть тенденция к синтезу этих состояний опять же в коллективном сознании, к переходу на новый уровень, объединение феминного и маскулинного.

 

- А какую грань феминности именно ты олицетворяла, будучи самой прекрасной из титанид? В преданиях тебя еще сравнивают с лебедью.

 

- Вольность, бережное управление своими ресурсами, естественность, верность самой себе, умение оставаться собой независимо от обстоятельств, не идти на компромиссы с совестью. Под совестью здесь подразумевается не мораль, когда человек отождествляет себя со своими социальными ролями, которые прирастают и становятся личинами, а голос его сущностных структур.

 

- Можешь что-то рассказать еще о том периоде до-олимпийском и, соответственно, о том более глубоком пласте души человека?

 

- У ребенка, когда он приходит в мир, титаническое восприятие еще живо. Когда мир понятен и таинственен одновременно, живы ощущения, живы чувства. Мир воспринимается и переживается как сказка, когда время движется по-другому, каждый день насыщен какими-то чувствами, переживаниями, эмоциями, ощущениями. И все это живо, все играет. И вот появляется Афина как синоним некой нормы. Ребенку начинают объяснять - что хорошо, что плохо, как он себя должен вести, чтобы быть нормальным ребенком, хорошим ребенком, правильным ребенком. И чем больше компромиссов заключает человек со своим естеством, тем быстрее и глубже оно вытесняется. Человек сначала еще помнит свои настоящие желания, мечтает к ним вернуться когда-нибудь, постоянно откладывая это, а потом и возвращаться уже не к чему.

 

- Есть хорошая песня у бардов Иващенко и Васильева, где они поют - вот только расквитаюсь с делами и сразу пойду на вольную жизнь, мир посмотрю и т.д., и так куплет за куплетом он уже в белых тапочках лежит и наконец расквитался с делами. Я хочу процитировать здесь несколько строк из книги ученика Юнга Джеймса Хиллмана[1]: (так как текст цитаты достаточно длинный и выбивается из ритма беседы, помещаем его в сноске[2]) Тем самым Афина, взывающая к "объективной" норме, помещает нас в прокрустово ложе социальных норм, которые, если посмотреть из более широкого контекста, оказываются ограничениями изначально стихийной и иррациональной души, отражающей сочетание всех стихий в их первозданности - то, что олицетворяется уже через образ Медузы Горгоны. Извини, за столь долгое отступление, мне кажется, оно имеет ценность в нашей беседе и само по себе и в контексте следующего вопроса. Продолжи, пожалуйста, эту аллегорию с мифом. Появляется Афина, появляется норма, причем она не игнорирует тебя, а превращает в страшное чудовище, в пугало. Что происходит с человеческой душой, если продолжить аналогию с детским восприятием?

 

- Происходит травма, аллегорически описанная в психоанализе Лаканом, когда человек начинает делить себя на я и идеализированный образ я – «стадия зеркала». И ребенок впитывает в себя идеалы и культурные матрицы, автоматически становясь на рельсы героического мифа, один из аспектов которого неизбежно связан с некой «нормативностью» и борьбой со всем, что выходит за пределы неких «объективных», а на деле также патологических «норм» - таков механизм вытеснения феминных ценностей в Тень.

 

- Почему же ты становишься чудовищем? И как это выражается в жизни человека?

 

- В иррациональной тенденции к разрушению, прежде всего к разрушению самого себя, которая порой охватывает его. Это и есть мой чудовищный лик. Разрушить все вокруг, разрушить себя, какие-то опасные увлечения,может быть алкоголь. При этом человек чаще всего не может объяснить, откуда берутся эти вспышки, импульсы уничтожить мир вокруг.

 

- Что обозначает твой взгляд в этом случае? Почему каменеют все, на кого ты посмотришь? И что обозначает это окаменение?

 

- Мой взгляд несет свободу, он срывает с человека личины, и человек остается в каком-то смысле обнаженным наедине с самим собой.

 

- И как Буриданов осел не может ничего выбрать.

 

- Потому что он не знает, каков он, он это уже забыл. Он не знает ни своих истинных желаний, ни каких-то глубинных качеств. Он не знает, куда ему податься, что с этим делать. И, образно говоря, каменеет. Камень - это символ вечности, если не в космических масштабах, то в земных. Архаическая душа, когда она жива в человеке, бессмертна. И оживление ее, очищение от наслоений и паразитирующих структур - возможность совсем другой жизни для человека, другого бытия для души.

 

- Но потом появилась Психея, которая сначала была смертная и должна была заслужить бессмертие какими-то подвигами.

 

- Да, она прошла ученичество у богов, претерпела лишения и после этого была облагодетельствована Зевсом, который вознес ее на Олимп и сделал ее бессмертной.

 

- На этом и строятся патриархальные религии - человек должен заслужить бессмертие.

 

- Да, человек должен заслужить, доказать, что он достоин. А архаическая душа помнит, что она вольна. И отношения с богами на этом уровне другие.

 

- Так получается, Психея - ложная душа, не глубинная?

 

- Нет, не ложная. Это душа в контексте патриархального героического мифа. У нас с ней нет конкуренции. Каждая из нас занимает свое место, свой пласт.

 

- Парадокс. Уже есть бессмертная у нас душа, с другой стороны ее какая-то более поздняя часть смертна и должна заслужить бессмертие. Непонятно - ведь бессмертие уже есть в глубине.

 

- Оно есть, но эту глубину нужно открыть. У редкого человека сейчас есть туда доступ. А у нормального человека это бессмертие есть только в потенциале, который очень часто остается невостребованным.

 

- Значит ли это, что к бессмертию есть два пути? Один путь - это подвиг и аскеза, а второй путь - проникновение в глубины, к тебе.

 

- Да, это разные пути, ведущие в один пункт назначения. Меня не зря знали и почитали именно древнеславянские племена. Они чтили богов, очень бережно обращались с пространством и окружающими силами, но помнили, что являются со-творцами. Такое равенство неравенств. Они не молились, а требы творили. Человек знал свое достоинство, свой потенциал. При этом он знал и свою ответственность за свое жизненное пространство. Он ведал, что творил.

 

- То есть получается, твои корни - славянские. Возвращаясь к мифу, где говорится о крови из отрубленной головы, которая сочилась, пока Персей летел из Гипербореи - заметим в Грецию, что можно перевести как аллегорию переселения из Гипербореи прагреческих народов на юг, на Балканы, когда разделились ветки - часть в славян, часть в ариев, часть на Балканы, но на Балканы под руководством Афины. А прабоги, выходит, все общие.

 

- Если идти совсем вглубь, то - да.

 

- Если брать феминность, то сюжет большинства современных женщин, которым не хватает тебя, заключается в том, что они пытаются эту жажду по глубине утолить через мужчин, через маскулинную деятельность, через власть. И все это оборачивается как в сказке Пушкина разбитым корытом.

 

- Да. Если брать старуху из "Золотой рыбки", то ее желание стать владычицей морской и символизировало стремление к собственной глубине, жажду познать ее, но, поскольку путь был выбран через внешнее, она и осталась с разбитым корытом.

 

- Пушкин, получается, был посвящен в очень глубокие тайны, если писал такие вещи. Скажи, пожалуйста, а что значит внутренний титан или титанида для человека? Я имею сейчас в виду не только твои проявления

 

- Ясность и одновременно глубина сознания, внутренний стержень, живость чувств и ощущений, телесная гармония, естественность, интуиция.

 

- Мы можем проследить такую цепочку: единое сначала разделилось на стихии, потом появились титаны, а потом уже Олимпийские боги с их интригами и богатством сюжетов. Это метафора развития сознания человека.

 

- Да. И человеку, стремящемуся к целостности и внутренней гармонии, необходимо не свергать Олимпийских богов и ставить на их место титанов, а выровнять эти слои, расставить все по своим местам, потому что при вытеснении титанов и их уничтожении в мифологии все пространство, ими когда-то занимаемое, было занято Олимпийскими богами. Это и положило начало отождествлению человека со своими социальными ролями. Человек, в котором живы титаны, не ограничен этими ролями. Он может свободно играть их, а может не играть. Если брать другую систему координат, то человек может свободно перемещаться между зрителем, актером и ролью в себе.

 

- А почему олимпийские боги были так нетерпимы к вам? Кого уничтожили, кого сослали в Тартар, кого превратили в чудовищ...- почему они не смогли ужиться с вами, как-то поделить полномочия? Это вопрос и о переходе из младенчества в детство, о появлении этого образа себя.

 

- С пришествием Олимпийцев в доминанту сознания вышел героический миф. Боги рождали героев, которые совершали подвиги, целью которых было преодоление смерти, времени, феминности. Такая экспансия - это суть героического мифа. И долгое время этот миф работал. А почему сейчас хиреет цивилизация? Потому что героям, по большому счету, уже и бороться не с кем. Приходится выдумывать фантомы. Герои перешли на виртуальные экраны телевизоров. В том числе героический миф нетерпим к естественности, это и ведет к вытеснению истинного я и подмена его образом я.

 

- Что все-таки произошло, когда Персей обезглавил тебя? Что это символизирует в жизни человека?

 

- Если говорить языком психоанализа, то как раз и произошло вытеснение своей природы и образование трещины в сознании, ориентация на образ я, который организуется миром воображаемого и символического, а не реального, миром культурных и социальных матриц.

 

 

- Афине почему-то понадобилось поместить твою голову на твой щит.

 

- Для нее она стала оружием. Свобода опасна для неготового человека, я уже говорила об этом. Спадают личины, которые человек считал собой, рушатся столпы его личности, становится явно, что многие ценности и идеалы, которые он считал незыблемыми, насквозь фальшивы.

 

- Вот еще один момент мифа. У Овидия в Метаморфозах мы находим строки - когда капли крови падают с головы Горгоны - восприняла их Земля и змей зачала разнородных. Что значит змея в таком случае?

 

- Змея - это древний феминный символ. Не зря в восточных культурах она почитаема как символ мудрости, причем не мудрости логоса, которую символизирует Афина, а мудрость иррациональная.

 

- Но змея - это и яд, и смерть.

 

- И яд, и смерть могут быть целительными.

 

- И Асклепий по мифу воспользовался твоей кровью, которою отдала ему Афина. В одном сосуде у него была твоя кровь, которая оживляла, а в другом - которая убивала.

 

- Асклепий нарушил законы Ананке - богини необходимости, рока, и начал оживлять мертвых героев. Отсюда взяла начало тенденция к вытеснению целителей и появлению врачей. Осталась, конечно, народная медицина, но как неофициальное направление, а многие необъяснимые рацио целительские феномены были вытеснены на периферию коллективного сознания. Афина, опять же, покровительствует медицинским учреждениям. Медицина - это тоже норма, любой ценой поддержание и продление жизни с активным использованием химической промышленности.

 

- Недаром раньше славяне говорили - лучшее лекарство для больного - это своевременный уход врача. Под словом уход подразумевалось первоначально именно его удаление, а само слово врач родственно со словом врать. И все медицинские, законодательные, юридические нормы построены на двойных стандартах.

 

- Да. Практически каждый медицинский препарат кроме целебного эффекта имеет еще и побочный, негативно воздействующий на организм. Но простому смертному этого не говорят. Опять же норма - компромисс, выбирается из двух зол меньшее. С другой стороны, это опять же попытка обойти природу, обхитрить ее.

 

- И это опять героический миф – обхитрить, выиграть у природы, выиграть у смерти.

 

- Да. И искусственное продление жизни того, чему уже пора умереть, чтобы дать жизнь чему-то новому. Например, человек находится в состоянии какого-то кризиса, ему бы лучше выболеть его, прожить телесно, освободиться от каких-то состояний, но все это задавливают в срочном порядке медикаментами, не дают ему пережить эту маленькую целительную смерть, чтобы выйти в новое состояние.

 

- Или большую смерть. По большому счету мы получаем, что некая естественность вытесняется в тень, и из тени выглядит как чудовище. И взгляд этого чудовища, напоминающий о естественности, приводит человека в ступор.

 

- Человек уже настолько забыл эту естественность, что воспринимает ее как неестественность. Простые вещи кажутся ему противоестественными, дикими, ненормальными, аморальными, потому что он уже живет в суррогате.

 

- Мы сейчас живем в преддверии, как мне кажется, возвращения отвергнутых богинь, титанид, тебя. Ты возвращаешься?

 

- Есть тенденция к моему возвращению. Но я возвращаюсь в новом качестве. Тот опыт, сравнимый с прохождением кругов ада, который я получила, делает меня мудрее и сильнее. Если в «золотом» веке человечества я была девой, то сейчас возвращаюсь женщиной. Есть внутреннее принятие Олимпийских богов, есть видение возможности мирного сосуществования, новых стратегий. Но при этом границы своего владычества я буду и впредь хранить без компромиссов.

 

- Как распознать человека, в котором ты возвращаешься или уже возвратилась?

 

- Человек, в котором я смогу раскрыться сейчас, будет обладать внутренней зрелостью и самодостаточностью. У него есть свое мнение, свое видение мира, которое ему не нужно никому доказывать или навязывать. Просто оно у него есть, он идет своим путем. Этот человек действительно в себе, он владеет собственным глубинным источником мудрости и ориентируется не на внешнее, а на свой внутренний стержень. И такой человек владычествует собой, но не по - маскулинному, не в угоду социума, основываясь на методах подавления, а слушая себя, слыша процессы, которые в нем происходят, принимая себя. Он принимает себя и позволяет себе проживать те чувственные и эмоциональные реакции, которые порождают те или иные события. Он принимает свою ответственность за собственную жизнь, собственный выбор, перестает быть марионеткой в руках богов, а становится со-творцем своего жизненного пространства. Этот человек делает выборы в своей жизни не зажмурив глаза по – ребячески, а осознанно, предвидя определенные последствия, какие-то риски. Он ведает, что творит.

 

- Естественно, такой человек, ведая, что творит, может выходить за рамки конвенциальной морали и нормы.

 

- Безусловно.

 

- А во имя чего?

 

- Во имя своего индивидуального неповторимого пути, который может вписываться в социум, а может и не вписываться совершенно в социальные нормы, но участвовать в очень масштабных, не видимых глазу процессах. Жить из себя, позволять проявляться через себя различным силам, при этом владея свободой выбора.

 

- Спасибо, Медуса Горгона.

 

 

[1] Джеймс Хиллман «к вномальной психологии: Афина и Анаке»

 

[2] «У каждого архетипа имеются свои патологизированные темы, и наоборот, каждое патологизированное явление можно рассматривать в определенной архетипической перспективе. Нормы мифа дают место тому, что не может нати себе места в академической психологии, медицине и религии. Более того: патологизация в мифе необходима для мифа и не может подвергуться удалению из него без искажения при этом самого мифа. В силу этой подлинно эвристической, терапевтической причины архетипическа психология вновь обращается к мифологии. Персонажи мифов – ссорящиеся, обманывающие, сексуально одержимые, мстящие, ранимые, убивающие, разрываемые на части фигуры – демонстрируют нам, что Боги отнюдь не только совершенства, и все ненормальности, следовательно, можно свалить на людей. Сплошь и рядом мы имеем дело с мифами, в которых явление Богов сопряжено с поступками, которые с мирской точки зрения следует подвести под категорию криминальной патологии, нравственного уродства или личностных расстройств. Размышляя о патологизации мифологически, мы могли бы сказать, как это и делают некоторые, что «мир Богов» антропоморфен, что он имитирует наши собственные проекции, включая и наши патологии. Однако, можно было бы начать также и с другого конца – с имагинального мира (mundus imaginalis) архетипов (или богов), и сказать, что наш мир является одновременно и мифическим, служит своего рода подражающей проекцией их мира, включая и их патологии. То, что Боги демонстрируют в имагинальной сфере мира, находит отражение в нашем воображении в виде фантазии. Наши фантазии отражают их фантазии, наше поведение подражательно в отношении их поведения. Мы не способны ничего вообразить или осуществить, что уже формально не было бы архетипическим воображением Богов. Если дело обстоит подобным образом, то мы оказываемся в той же степени гармонии с архетипической сферой и тогда, когда пребываем как в состоянии подавленности, так и в блаженном состоянии трансценденции. Человек находится в образе богов и богинь и тогда, когда он смехотворен, взбешен или испытывает муки, и тогда, когда он улыбается. Поскольку сами боги демонстрируют нездоровое поведение, то наш путь «подражания богу» лежит через болезнь, немощь, нездоровье. Более того, именно этот недуг архетипа может быть и сестрой милосердия для нашего самораздвоения и заблуждений, для наших душевных ран и экстремальных состояний, обеспечивая им соответствующий способ выражения, оправдания и переживания смысла. Афина — это дочь Зевса, появившаяся из его головы, подлинная эпифания его Нуса, интроецированной (проглоченной) им Метиды (матери Афины). Метида, или Метис («мудрый совет») происходит от того же самого индогерманского корня ME, что и metron, мера, правило, образец. Афина поддерживает нормы в культурных канонах. В качестве давшей людям узду и ярмо, а также «науку чисел», Афина являет собой убеждающую необходимость разума, Наше мышление впряжено в ярмо и обуздано логикой разума. Трудно вообразить себе природу сознания Афины, не оказавшись разок-другой в аффектно-перегруженных состояниях, которые для нее всегда отвратительны, и которым она всегда оказывает противодействие. Афинианское оправдание происходит посредством обращения к объективным нормам. Ощущение, что нормы объективны, и осознание, что объективные нормы существуют, — нормы, независимые от структур сознания и архетипических персонажей, управляющих ими, — показывает, что мы находимся в храме Афины. Сплетение нормативного и объективного мышления является «белым пятном» афинианского сознания. В этом месте оно не может заглянуть в себя и е ту архетипическую фантазию, которую оно реализует. Это сознание знает нормы как объективное, а объективное как нормальное, и из объективного мы должны извлечь наши нормы. Афинианское сознание обращается вовне к объективным «другим» за подтверждением необходимости своей точки зрения. Это сознание остается вечно привязанным к «своему отцу», Зевсу, получая тем самым уверенность в неизбежности суда и убежденность в объективности такого суда; оно поддерживает беспристрастную и самоотверженную заботу с «всеобщем благе». Тем не менее, это «всеобщее», будучи объективированным (в большей степени, чем индивидуализированным), превращается в идеализированную норму. Легкая примесь абстракции в реальном имеет преимущество — и недостаток — в форме смещения актуальных практических интересов в сторону принципиальных стандартов и целей. Как следствие, в афинианском сознании становится сложно отличить добродетель от тирании суда».

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Формы медиаобразования | Методы валютных котировок. Курс покупателя и курс продавца. Валютная маржа.


Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных