Безопасность жизнедеятельности человека показатель цивилизованности общества.

Человечество прошло путь от страхов перед «сверхестественными силами» к пониманию процессов возникновения системы рисков и возможностью снижению их возникновения

Вопросы безопасности человека и общества всегда были актуальными.
С давних времен людям приходилось сталкиваться с явлениями, процессами, событиями, создававшими угрозу для их здоровья, жизни, имущества или иных ценностей, при этом в разные исторические периоды отношение людей к данным угрозам, природе и к самим себе было различным. В связи с этим даже у такого относительно нового понятия, как культура безопасности жизнедеятельности, существует своя предыстория. Она включает в себя взгляды, мировоззрения, учения и концепции, в значительной степени повлиявшие на становление и развитие рассматриваемой категории.

Для характеристики истоков культуры безопасности жизнедеятельности необходимо проанализировать историческую трансформацию концептов «угроза», «опасность», «безопасность», тех смыслов, которые вкладывались в эти понятия на протяжении истории человечества. Это возможно осуществить, характеризуя особенности катастрофического и энвайроментального сознания людей в различные исторические эпохи. Первое представляет собой совокупность массовых страхов и тревог, а также комплекс планируемых мер по их преодолению. Второе определяет мироощущение человека как неотъемлемого элемента природной среды, понимание его неразрывной и теснейшей связи с ней, уровень осознания необходимости проведения природоохранных действий.

Значительно повлияли на становление понятия «культура безопасности жизнедеятельности» и различные философские и социологические учения, теории, концепции, отражающие проблематику безопасности, в том числе окружающей среды.

И, наконец, одним из наиболее значимых факторов, оказывающих воздействие на формирование менталитета (мироощущения) цивилизаций, этносов, народов, отдельных людей, на развитие науки, искусства, различных отраслей человеческой деятельности, на социальное устройство и функции различных общественных формаций, является религиозное мировоззрение. В этой связи особый интерес представляет соотнесение положений, догм, норм, обычаев и традиций мировых религий с проблематикой обеспечения безопасности жизнедеятельности.

Для первобытного и древнего мира основными факторами, влияющими на формирование «катастрофического сознания», были цикличность происходящих вокруг природных и антропогенных явлений (смена времен года, рождение и гибель человека, расцвет и упадок царств) и направленность этого сознания на внешний мир (природные бедствия, вторжения врагов и т.п.). Объяснительные схемы, вырабатываемые древними людьми для оценки состояния собственной безопасности, безопасности своих близких, рода, племени, страны, имели среди прочего также функцию предвидения и предупреждения. Данные схемы были направлены в основном на избегание причин катастроф и бедствий и лишь в малой степени – на меры по смягчению разрушительных воздействий этих процессов и явлений. Так, если причиной происходящей или грядущей катастрофы признавался «гнев Божий», то вполне разумной стратегией поведения было стараться не разгневать Всемогущего. В становлении энвайроментального мировоззрения людей в этот период ключевую роль сыграло осознание своей зависимости от природы, теснейшей связи с ней. Это нашло отражение в анимизме, тотемизме, магии, мифологических представлениях. То, что люди не могли объяснить, они приписывали высшим, сверхъестественным силам.

Первые попытки упорядочить процесс познания природы, поставив его на научную основу, стали предприниматься уже в эпоху ранних цивилизаций Междуречья, Египта, Китая. Накопление эмпирических данных о протекании различных природных процессов, с одной стороны, и развитие систем счета и совершенствование измерительных процедур, с другой, позволили с высокой точностью предсказывать наступление тех или иных природных катаклизмов (солнечных затмений, извержений вулканов, разливов рек, засух и т.д.).

Наибольший прогресс в развитии научных представлений об окружающей природной действительности пришелся на эпоху античности (VIII в. до н.э.-V в. н.э.). С ее началом наметился отход от утилитаризма в познании природы. Это нашло свое выражение, в частности, в появлении новых направлений ее изучения, не ориентированных на получение непосредственной материальной выгоды. На первый план стало выходить стремление людей к воссозданию непротиворечивой картины мира и осознанию своего места в нем.

Знаменитый философ-идеалист Платон (428-348 гг. до н.э.) обращал внимание на изменения (преимущественно негативного характера), происходящие с течением времени в окружающей человека среде, и на влияния, оказываемые этими изменениями на образ жизни людей. Платон не связывал факты деградации жизненной среды человека с осуществляемой им хозяйственной деятельностью, считая их признаками естественного упадка, перерождения вещей и явлений материального мира.

Среди восточных мыслителей особым образом выделяется древнекитайский философ Конфуций. Он описал общий поведенческий ритуал (этикет), позволяющий найти гармонию в обществе и государстве: «Когда желания чисты и проникнуты любовностью, сердце становится правдиво и прямо. А когда сердце становится правдиво и прямо, человек исправляется и становится лучше. А когда человек исправляется и становится лучше, то и в семье устанавливается порядок. А когда в семье устанавливается порядок, то и в стране устанавливается благоустройство. А когда в стране устанавливается благоустройство, то устанавливается мир и согласие во всей Вселенной».

В существенной степени проработаны у Конфуция и вопросы взаимоотношения с природой. Он говорил, что для того, чтобы продлить свое существование, общество обязано рационально относиться к природе, живому миру, природным ресурсам. Уже в то время он предостерегал человечество от бездумного расточительного подхода к использованию природных ресурсов.

На протяжении раннего средневековья энвайроментальное сознание, экологические теории практически не развивались. Отношения общества и природы объяснялись исключительно Библией. Положение вещей изменилось с наступлением эпохи Возрождения, о приближении которой возвестили труды таких средневековых ученых, как Альберт Великий (1206-1280), Роджер Бэкон (1214-1294) и Леонардо до Винчи (1452-1519).

Наступление нового этапа в развитии экологических учений, энвйроментального сознания можно связать с именем философа и логика Фрэнсиса Бэкона (1561-1626), который провозгласил в качестве главной цели науки увеличение власти человека над природой. Это достижимо, по мнению Бэкона, при одном условии – наука должна позволить человеку как можно лучше понять природу, чтобы подчиняясь ей, человек, в конце концов, смог господствовать в ней и над ней. Утверждению и господству потребительского отношения к окружающей среде способствовали также труды Р. Гука (1635-1703), А. Левенгука (1632-1723), Ж. Бюффона (1707-1788), К. Линнея (1707-1778), Ж.Б. Ламарка (1744-1829), Ч. Дарвина (1809-1882) и др.

Значительный интерес представляет трансформация понятия «безопасность» в рассматриваемый период в России. До XI в. представления о возможной опасности были очень заужены, не обобщены, они касались только конкретных предприятий. С XIII в. опасным считалось то, что при известных условиях можно было не сохранить, лишиться человеку (например, имущества), городу (построек, сгоревших на пожаре), княжеству (территориальной целостности вследствие междоусобицы). Именно такое понимание опасности, где ее источник заключается в основном не во внешних влияниях, а в самом предмете, его внутренней структуре, было присуще гражданам Древнерусского государства.

Начиная с XIII в. происходит изменение смысла, вкладываемого в понятие «опасность». Это связано с рядом факторов, наиболее существенными из которых являлись раздробленность Руси, постоянное давление недружественных западных соседей (немцев, шведов), монголо-татарское иго. Опасность уже воспринималась не как проходящая, временная угроза, а как возможность глобальных, длительных нарушений жизнедеятельности. В это время походы русских князей имеют смысл не только как промысловые предприятия, а носят уже и функцию обеспечения безопасности страны.

С XVI в. начинает встречаться понятие «безопасность». Появление в русском языке этого слова связывается с осознанием опасности, как долговременного и масштабного явления, а также с тем, что, несмотря на указанные характеристики, его реализацию можно предупредить или смягчить последствия. Расширяется и предметная область данного понятия. Уже в XVII в. в письменных источниках безопасность относится не только к частному лицу, но и к обществу и к государству.

В Новое время особый интерес представляет собой философское и социологическое осмысление проблем безопасности в трудах русских мыслителей XIX-начала XX веков: славянофилов – И.В. Киреевского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова; западников – П.Я. Чаадаева, В.Г. Белинского, А.И. Герцена; материалистов – М.А. Бакунина, Н.Г. Чернышевского, Д.И. Писарева; позитивистов – П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского, Н.И. Кареева, К.Д. Кавелина, М.М. Троицкого, Н.М. Коркунова и других.

Многие представители славянофильства рассматривали проблемы безопасности в контексте идей духовности (религиозности), приоритетности национальной русской культуры, общих гуманистических ценностей. Западники же, напротив, были убеждены, что Россия должна учиться построению безопасного социума у Запада.

Проблемы безопасности наиболее ярко отражены в трудах таких представителей русского позитивизма, как П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, Н.И. Киреев, М.М. Ковалевский и др., а также в трудах представителей марксистской критической социологии Г.В. Плеханова, В.И. Ленина, Н.И. Бухарина.

Позитивистская социология, призывающая укреплять, созидать безопасную консенсусную систему общественных отношений, делая основной упор на точные социальные факты и социологические прогнозы – с одной стороны, и марксистская критическая социология, вскрывающая характер антагонизма социальных противоречий, угрожающего безопасного общества – с другой стороны, дали основной импульс к последующей социологической интерпретации проблем безопасности в русской социологии XX века.

Проблемы безопасного развития российского общества, социальные причины кризиса жизни России, поиск путей преодоления этого кризиса были актуализированы в творчестве П.Л. Лаврова. Созданная им теория социального прогресса содержит научный анализ духовной и идейной направленности социальных процессов, который позволяет понять природу негативных общественных явлений. В рамках этой теории Лавровым были определены основные характеристики личности нового типа. Данная личность – это не просто высоконравственный человек, который имеет представление об общественном идеале на основе этических ценностей, но и человек, который старается его воплотить в жизнь, постоянно борющийся с отсталостью общественной жизни, социальным злом во всех его проявлениях. В контексте этой теории можно сформулировать следующий вывод: объективными признаками безопасного развития нашей страны являются рост и укрепление солидарности в обществе и усиление нравственных основ личности.

Н.К. Михайловский полагал, что безопасное общество должно состоять из таких индивидуумов, которые способны к взаимопониманию, взаимоуважению и общим условиям ради достижения счастья.

Взгляды на проблемы безопасности, противоположные позитивистам-западникам, оформлялись в трудах выдающихся представителей неокантианского направления русской социологии: Б.А. Кистяковского, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, А.С. Лаппо-Данилевского, В.М. Хвостова и ряда других мыслителей. Можно выделить основные тематические блоки социологического осмысления проблем безопасности в трудах этих представителей русской социологической мысли: содержание общественного идеала, понятие нравственной личности, взаимоотношение между правом и нравственностью, понятие безопасности личности и государства в нормативно-правовом контексте.

В своих научных размышлениях о проблемах безопасности человека, общества и цивилизации выдающийся русский социолог П.А. Сорокин подчеркивал, что уберечь человечество от войн и преступлений необходимо путем развития гуманного (человеческого) образования. Оно должно не просто содержать абстрактные знания об окружающей действительности, а призывать к работе во имя развития человеческой личности в других, во имя умственного, нравственного и общественного прогресса всех, ибо это единственный путь, ведущий к осуществлению идеала человечности.

Начиная с XX столетия и по сей день в философии и социологии происходит смещение вектора «катастрофического сознания» со страхов, обращенных вовне, на действия внешних по отношению к людям сил, к страхам, обращенным вовнутрь, т.е. к страхам человека и человечества перед самим собой. Главные страхи вызывают теперь уже не столько ураганы и эпидемии, сколько разрушительное начало, скрытое в самом человеке, в глубинах его личности.

Определенное развитие в этот период получили теории «личностной безопасности». Суть их заключается в том, что объектом защиты должен быть индивид или народ, а не только институты, территория или государственный суверенитет. В центр внимания ставится человек с его проблемами, и безопасность государства достигается только через безопасность отдельных его граждан. При этом в качестве главных источников опасности выступают внутренние угрозы, такие как терроризм, коррупция, торговля наркотиками, болезни, эпидемии, состояние окружающей среды и т.п.

Существенное влияние на развитие современного понимания проблем обеспечения безопасности жизнедеятельности оказывали и продолжают оказывать религиозные концепции, отдельные положения которых определяют отношение к ненасильственному взаимодействию человека, общества и природы.

Первоначально наиболее отчетливо проблема ненасилия была поставлена в древних религиях Востока, в частности в Индии.

Особое место проблема ненасилия занимает в философии и этике джайнизма. Исходным положением джайнизма является признание приоритета духа над телом (материей). Достичь спасения можно только путем освобождения от материального.

Суть учения буддизма в его первоначальной основе заключается в следующем. Жизнь, как утверждал основатель этой религии Будда Гаутама (Шакьямуни), наполнена болезнями, нищетой, насилием, предательством, смертями, поэтому она суть страдание. Причина страдания состоит в желаниях, в привязанности к жизни, чувственным наслаждениям. Спасение видится в отказе от земных наслаждений, но и аскетизм тоже не приветствуется. Верный путь включает в себя правильное понимание, правильную мысль, правильную речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное намерение, правильное усилие, правильную концентрацию. При этом основное внимание обращается не столько на сами действия, образ жизни, сколько на правильные намерения, мысли, понимание.

В индуизме нравственные и философские основы ненасилия заключаются в следующем. Ненасилие – это непрерывание чьей-либо жизни (так как человек не вправе нарушить произвольно цепь перевоплощений), отказ от поступков, причиняющих страдания и беспокойство другим, также все то, что способствует духовному счастью всех людей.

В одной из ведущих религий Юго-Восточной Азии (в особенности Китая) – даосизма – в качестве универсального принципа и одновременно метода достижения ДАО признается принцип «не-деяния», который характеризуется как «не нарушение естественного хода вещей», «отказ от насильственного вмешательства в природу» и как «деяние через не-деяние».

В исламе принципы ненасилия отражаются в призывах к кротости и доброте, в обещании награды для богобоязненных людей, сдерживающих гнев, прощающих ближних.

Одним из важнейших учений христианства (с точки зрения проблематики ненасилия) является учение о грехе и природе зла. В Новом Завете можно найти достаточно подробную классификацию греховных действий и качеств. Ненасилие в христианстве выступает в качестве формы, способствующей самоуничтожению зла и одновременно в качестве формы укрепления духовности и веры, но оно не ограничивается пассивным «ничего неделанием» – человек должен активно оказывать противление злу, отвечая на него добром.

Таким образом, анализ историко-философской и социологической трансформации концептов «опасность», «угроза», «безопасность» показывает, что на протяжении истории человечества произошло изменение вектора «катастрофического сознания» со страхов, обращенных вовне, на действия внешних по отношению к людям сил (стихийных бедствий, эпидемий, нашествий завоевателей и т.п.), к страхам, обращенным вовнутрь, т.е. к страхам человека, сообщества людей перед самим собой. Очевидно, что в качестве основного способа преодоления разрушительных начал, скрытых в самом человеке, в глубинах его личности может рассматриваться культура безопасности жизнедеятельности.

Энвайроментальное сознание человечества в разные исторические периоды претерпевало колебательные изменения от четко выраженной утилитарной направленности до отхода от потребительского отношения к природе, стремления к воссозданию непротиворечивой картины мира и осознанию места человека в нем.

В трудах русских социологов XIX-начала XX веков, посвященных осмыслению проблем безопасности, основными являются идеи солидарности, общности людей на пути социального прогресса и безопасности, конечного торжества альтруистического начала над врожденными эгоизмом и склонностью к агрессии, необходимости осуществления активной деятельности по развитию человеческой личности в других во имя умственного, нравственного и общественного прогресса всех людей. Все это является необходимыми аспектами формирования культуры безопасности жизнедеятельности.

К научно-теоретическому и научно-педагогическому осмыслению проблемы формирования культуры безопасности жизнедеятельности в отечественной науке с фундаментальных, концептуальных позиций обратились сравнительно недавно. Анализ показывает, что это произошло на базе таких научных направлений, как «Экофилософия», «Охрана труда», «Безопасность АЭС», «Социальная безопасность», «Психология безопасности», «Безопасность жизнедеятельности» и других направлений деятельности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: