Переведено для группы: https://vk.com/stagedive 5 страница

— После тебя, Киса Эли. — Конечно, я не смог удержаться от небольшого поддразнивания.

Она сильно ударила меня по руке, когда проходила.

— Видишь? Ты придурок.

В следующий вечер я сидел на противоположном конце дивана от Эли, которая свернулась калачиком на своей стороне. Ее длинные ноги были согнуты, колени были близко придвинуты к груди, а голова лежала на подушке, которую она мучила три минуты, чтобы расположить ее на подлокотнике. Свет был выключен, а перед нами мерцал только телевизор

Эли вернулась с работы около часа назад. Она вошла через дверь и выглядела обессиленной, это она и подтвердила, когда бросила громадную сумку, которую всегда носила с собой, на пол, и сказала:

— Я обессилена.

Очевидно, я был проницателен.

Вероятно, слишком проницателен, потому что не мог перестать наблюдать за ней. Мой бок был прижат к противоположному подлокотнику, настоль далеко, насколько это было возможно, в то время как мои глаза постоянно были прикованы к ней. Она была расслаблена и выглядела поглощенной ТВ-шоу, хотя, вероятно, она, скорее всего, засыпала. Она продолжала двигать ногами, пряча их глубже в диван, устраиваясь поудобнее.

Насколько ужасно было то, что я правда хотел устроиться поудобнее рядом с ней?

Я покачал головой и вернул взгляд обратно к телевизору.

Спустя полчаса, дверь открылась позади нас, и я услышал бормочущие голоса прямо за дверью. Было легко распознать Кристофера, когда он прошептал:

— Все хорошо. Заходи.

Кристофер проскользнул в дверь, ведя за собой темную брюнетку по коридору за руку. Ее глаза расширились, когда она украдкой взглянула в нашем направлении, потом она опустила голову и начала рассматривать пол. Кристофер даже не потрудился нас познакомить.

На прошлой неделе, у парня было больше девочек в этой квартире, чем я мог сосчитать, и он выпроваживал их также быстро, как и притаскивал сюда. Я имею в виду, что и у меня была достаточно плохая репутация, или достаточно хорошая, смотря как посмотреть на это. Но здесь творилось что-то другое. Что-то, что заставляло меня сочувствовать этим девочкам. Для него, это казалось, была игра, как покер, в который он перекинулся прошлой ночью.

Когда дверь Кристофера закрылась, Эли подняла голову, чтобы посмотреть на меня.

— Да не может быть.

Я поднял бровь.

— Парнишка вроде как шлюха, ага?

Она попыталась подавить смех.

— Еще бы. Я понятия не имела, что буду сталкиваться с этим каждую ночь, когда только переехала сюда.

У меня было желание расспросить ее об этом, узнать, беспокоило ли это ее, и был ли Кристофер счастлив, или в чем, черт побери, его проблема. Вместо этого, я держал рот на замке, полагая, что вряд ли мог осуждать поведения Кристофера.

Кино продолжалось, но ему никак не удавалось заглушить хихиканье из комнаты Кристофера. Я прибавил громкость, но их все еще можно было расслышать, вероятно, потому что как бы сильно мы не хотели, мы с Эли невольно слушали.

В конце концов, Эли выпустила отчаявшийся вздох к потолку.

— Хочешь досмотреть это в моей комнате? Там не так слышно.

— Хорошо.

Эли выключила телевизор, прижала подушку к груди и пошла в свою комнату. Она оставила дверь открытой. Недвусмысленное приглашение.

Я вошел внутрь. Каким бы любопытным не был, раньше я никогда не заходил сюда. Было темно, хотя лунный свет просачивался из открытых жалюзи. Довольно большая кровать была придвинута к углу стены, под окном, маленький телевизор стоял на комоде. Большое зеркало и туалетный столик с обычным стулом располагались справа от него. Пространство между кроватью и платяным шкафом было заполнено высоким книжным шкафом. Корешки книг были выстроены в линию. Ряд больших книг заполнял нижнюю полку, напоминая мне больше дневники, один из которых я прятал в своей сумке, в соседней комнате.

Я подавил улыбку. Это, должно быть, были альбомы для рисования Эли.

Кровать была сделана из красного дерева: каркас и резные спинки кровати — это один большой кусок. Бордовое стеганое одеяло сбилось в кучу и скомкалось с черными простынями. Эклектическое чувство спокойствия прошло сквозь меня в тот момент, когда я утонул ногами в мягком ворсе ковра.

Эли указала по направлению к кровати.

— Не стесняйся.

Я посмотрел на кровать. Я знал, что это ловушка. Лечь рядом с Эли будет очень плохой идеей.

Я опустился на удобный покрытый ковром пол.

— Мне удобно на полу.

— Как хочешь.

Она запрыгнула на свою кровать и включила фильм, он возобновилось с того же самого момента, на котором мы остановились. К счастью, ту фигню, происходящую в соседней комнате было абсолютно не слышно, и здесь были просто я и Эли, и эта глупая комедия, у которой действительно не было ничего, чтобы предложить мне, кроме отвлечения от гонок, которые обычно проводились в моей голове.

Это и раздражающее пиликание, которое продолжало исходить от телефона Эли каждые десять секунд.

Экран засветился, она набрала сообщение, положила телефон обратно на кровать, и потом это все повторяется снова.

— Ты знаешь, что это, на самом деле, чертовски раздражает, так ведь?

Он оперлась на локоть и посмотрела вниз на меня в смятении.

— Что?

— Ты болтаешь с кем-то, в то время как ты, как подразумевается, должна смотреть кино со мной.

Она закатила глаза.

— Я смотрю кино с тобой. — Ее телефон пиликнул снова. Ее зеленые глаза расширились, и он засмеялась.

— И кто это настолько важный, что ты охотнее общаешься с ним, вместо того, чтобы уделить все свое внимание мне? — я, в самом деле, не понимал, почему чувствовал себя раздраженным и унылым, и немного злым, но дерьмо... она была той, кто предложил, чтобы мы посмотрели кино, сказала, что хочет просто расслабиться и отдохнуть. Она, как предполагалась, была моей на всю ночь.

— Уделить все мое внимание тебе, хм? Я думала, мы смотрели фильм.

Я не упустил тот факт, что она не ответила на мой вопрос. Это был парень. Ублюдок. Я не мог сказать, чувствовал ли себя защитником или собственником, потому что замечал и проблески невинной маленькой девочки, о которой всегда заботился, и красотки, которая лежала на своей кровати. И я не имел гребаного понятия, была ли та, которая лежит на кровати, невинна или нет.

Боже. Я не мог даже переварить эту мысль.

Но, черт, ей двадцать, и я не питал иллюзий.

Телефон пиликнул снова, и прежде чем понял, что делаю, я перевернулся на руки и колени. Прополз несколько футов по полу к ее кровати и забрался на нее. Я схватил ее глупую белую штучку, которую она закопала в одеяло.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — она была захвачена врасплох, и ее голос звучал шокировано, и скрипуче. У меня как-то получилось заключить ее в клетку, мои ноги по обе стороны от ее, одна рука лежала на кровати чуть выше ее плеча, а другая держала ее телефон. Ее рот открылся, а глаза расширились от удивления. Я был так близко к ней, я мог чувствовать ее сердцебиение, ровные и сильные удары. Что-то внутри меня кричало, чтобы я отстранился, потому что я, без сомнения, понимал, что не должен таким способом находиться рядом с ней, что не должен позволять моей крови вскипать, мчаться, гудеть, когда я слушаю, как ее сердцебиение ускоряется. Мне не должно нравиться, как она реагирует на меня.

Но мне нравится.

— Кто это? — спросил я.

— Это просто Гейб.

— И кто, твою мать, этот Гейб такой?

Она, казалось, освободилась от ступора, в котором была, и фыркнула:

— Тебе, что двенадцать, Джаред? Ну вот, еще. И кто, черт побери, ты такой, чтобы спрашивать? — сказала она, когда забирала свой телефон из моей руки.

Я хотел говорить с ней, смотреть на ее рот и целовать его в одно и то же время.

— Твой друг, помнишь? И друзья не позволяют друзьям переписываться с какими-то мудаками. — Или ходить с ними на свидание.

— О, правда?

— Правда.

Ее грудь вздымалась, когда она смеялась, и я был уверен, она думала, что этот сладенький звук будет устрашающим и дерзким. Она подтянулась, чтобы сесть, и расправила свои плечи.

Боже, я действительно хотел поцеловать ее.

— И с чего ты взял, что Гейб — мудак? Ты ничего о нем не знаешь.

Я наклонил голову к часам, около ее кровати, которые показывали, что время было не подходящее.

— Тогда, что он хочет?

— Он попросил, чтобы я приехала и потусовалась с ним.

— В час ночи? Это как раз то, о чем я говорю. Что Кристофер думает об этом парне?

— Ой, да ладно. Кристофер? Неужели? И, если ты не заметил, я больше не маленькая девочка.

О, да. Я очень даже заметил.

— Ну, мне не нравится это. — Очевидно, ее брат не присматривал за ней. Он никогда этого не делал. Это всегда была моя работа.

— Тебе не нравиться это, ха?

— Нет. — Мои глаза бродили по ее лицу, выискивали что-то. Я не был уверен, что именно. Она не была моей. Я, на самом деле, даже не знал ее. Но хотел узнать.

Она моргнула несколько раз, покачала головой, посылая мне маленькую улыбку.

— Ты такой смешной, Джаред. И я не планировала уезжать. Я сказала ему, что занята.

Облегчение растянулось в моей груди, в то время как я дотянулся и снова взял прядку ее волос, как будто это небольшой контакт между нами, что-то, что связывает нас вместе. В этот раз я наматывал его на пальцы, смотря в ее лицо.

Внезапно, все стало ощущаться медленным и вязким, как мед — мой рот, ее глаза, напряжение, которое вдруг заполнило воздух. В течение минуты, я хотел притвориться, что ничего не произошло, что годы прошли, и я все еще хорош для нее, и что, возможно, Эли, посмотрит на меня таким образом. Притвориться, что, может быть, у меня был бы шанс. На тот момент, притворство, казалось, достаточно хорошим состоянием.

Я наблюдал, как она сглатывала комок в горле.

— Почему бы нам не досмотреть кино?

— Да, это, вероятно, хорошая идея.

Против моих лучших рассуждений, которых, по-видимому, не хватало в каждом моем действие сегодня вечером, я устроился около нее на кровати.

Она откатилась на свою сторону, подоткнула подушку под свою голову и повернулась так, чтобы смотреть в телевизор. Я лежал позади нее, моя голова прислонилась к руке. Я приложил все усилия, пытаясь обратить внимание на то, что происходит по телевизору. Вместо этого мое внимание было сосредоточено на ней.

— Ну, я предполагаю, что, вероятно, должен знать кто такой этот Гейб? — я, наконец, спросил, потому что понимал, что незнание съест меня живьем.

Я почувствовал, как она пожала плечами, и услышал тихий поток воздуха, который она выпустила на вздохе.

— Я не знаю, Джаред. Мы вроде как встречались последние пару месяцев. Я думаю, он мне нравится.

Моя челюсть сжалась. На сей раз, несомненно, это была ревность.

Я ничего не сказал, обратив все свое внимание к телевизору. Впервые, с того момента как я вернулся, я правда сожалел о своем решение приехать. Было легче не знать, что я скучал.

Что-то внутри меня дрогнуло. Местечко, которое я всегда держал для нее, теперь саднило. Я ненавидел ее, вероятно, ненавидел, что она не захотела бы даже на секунду согласиться на меньшее, чем то, что действительно подарит ей радость. Я не был здесь долго, но уже знал, что она заслуживает счастья. И вот я, больной идиот, который сожалел, что не был достаточно хорош, чтобы подарить ей счастье.

Внутренне я усмехнулся.

Я мог хотеть все, что угодно, но это никогда не изменит то, кем я был.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы Эли заснула. Ее тихое дыхание выровнялось. Она пошевелилась и перекатилась на спину. Одна рука согнулась над головой, ее тело изогнулось, когда она вытягивала свои длинные ноги, одну ногу она отодвинула в сторону.

Я понимал, что должен уйти и найти свое место на диване, где я обычно и был.

Но на секунду, я поддался. Поддался ее миру. Поддался ее красоте.

Когда больше не мог лежать рядом с ней, я подвинулся на край кровати, выключил ее телевизор и выскочил за дверь.

Сегодня ночью я отказался спать. Я не мог вернуться туда. Просто одну гребаную ночь, я не хотел видеть. Я порылся в сумке и вытащил оттуда мой дневник, сел на диван в мертвой тишине. Я писал о том, чего я не знал, но хотел бы иметь.

10 глава

Элина

Следующей ночью, лунный свет иначе проникал в мою темную комнату. Сегодня вечером луна была высокой, яркой, полной. Я пришла домой с работы в пустую квартиру. Было что-то в тихой ночи такое, что подпитывало мое воображение и давало мне вдохновения, но результат в моем альбоме не отражал ничего, что светило в небе. Моя рука быстро порхала по листу. Я чувствовала толстую бумагу под своей кожей. Облизав нижнюю губу, немного ее пожевала, потом подняв лицо, посмотрела из окна своей спальни. Это был не лучший вид в мире, часть стоянки внизу, была освещена фонарями, по крайней мере, они были достаточно тусклыми, потому что я все еще могла видеть облака на небе. Я размышляла некоторое время, прежде чем обратила свое внимание обратно на альбом для рисования, балансирующий у меня на коленях.

Я до сих пор не знала, что со всем этим делать, что делать с ним. На прошлой неделе моя голова ушла в плавание. Это было похоже на игру в перетягивание каната, но ни один из нас не знал, как играть, потянув — притягивал, а потом отталкивал.

Его невозможно было понять. Иногда я думала, что видела, что он смотрел на меня так же, как и я на него — как будто он хотел прикоснуться ко мне, чтобы узнать, что я почувствую, прикоснувшись к нему. Господи, не было никакого способа, чтобы описать, как сильно я хотела почувствовать его прикосновение.

Но когда я думала, что у нас прогресс, он становился еще холоднее.

Нахмурившись, я наклонила альбом. Реалистичность появилась, когда я заштриховала линию, которая тянулась по краю его идеального рта.

Нет, в выражении его лица не было равнодушия.

Это был страх.

От слабого стука в дверь, я резко подняла голову. Сердечный ритм начал ускоряться. Кровь тут же прилила, заставляя пульс ускориться.

Выровняв свой голос, я тихо сказала:

— Входи.

Медленно, дверная ручка повернулась, и дверь слегка приоткрылась. Я не могла разглядеть заглянувшее лицо, потому что свет из коридора светил за его спиной. Предчувствие, которое ускоряло мой пульс две секунды назад, пришел в норму, как только я почувствовала его присутствие.

— Привет, — прошептал Джаред, моргая и привыкая к тусклому освещению.

— Привет. Что-то случилось? — я сдвинулась, чтобы разглядеть его.

Его глаза сузились, пытаясь разглядеть, что происходит в моей комнате, его внимание сосредоточилось на мне, сидящей на кровати скрестив ноги и с большим альбом для рисования на коленях.

Он наклонил голову, и я смогла разглядеть намек на зарождающуюся улыбку в уголках его губ, но затем неуверенность стерла ее.

— Я не могу заснуть... и... я не знаю. Я думал, может быть, ты ещё не спишь.

Перевернув альбом для рисования, я закрыла его и убрала, склонив голову набок.

— А что, если нет? Ты просто собирался разбудить меня? Ты в курсе, что уже за полночь.

Я дразнила его. Как будто я была бы не рада, если он разбудил бы меня. Сейчас это было очевидно.

Я хотела, чтобы он был здесь.

У него вырвался застенчивый смешок, и он прикрыл рот ладонью, проведя ею по челюсти и вниз по подбородку. Джаред опустил руку, и улыбка раскаяния появилась на его лице, даже в приглушенном свете, я могла видеть озорство в его глазах.

— Я проходил по коридору, и мне показалось, что услышал шорох в твоей комнате, когда приложил ухо к твоей двери.

— В самом деле? — спросила я, с обиженным недоверием, которое смогла изобразить в своем голосе. — Ты подслушивал под дверью?

Он проскользнул внутрь и молча закрыл за собой дверь.

— Что? Мне ужасно скучно, — сказал он чуть более бесстыдно. — Осуди меня.

Я покачала головой.

— Ты смелый, Джаред Холт, — прошептала я так тихо, что он едва мог услышать. Подняв брови, я начала посасывать нижнюю губу, впиваясь в нее зубами, прежде чем оставить ее в покое, и в притворном разочаровании цокнуть языком. — Кое-где ты мог бы заработать этим определенную репутацию.

Он с горечью засмеялся, пересекая мою комнату.

— У меня уже есть такая репутация, Эли.

Мой взгляд остановился на нем, когда он подошел ко мне. Я даже не пыталась заставить себя отвернуться, когда он пересек комнату.

Любая попытка окажется напрасной.

Он принял душ, его светлые волосы потемнели до русого цвета и были убраны с лица. Пижамные штаны сидели низко на талии, мощная грудь была покрыта черной футболкой с V-образным вырезом. Его татуировки выглядывали из-под футболки, частичка искаженной розы опускалась к центру его груди. Я знала, что под футболкой роза расцвела, а красные лепестки начали опадать как уведшие слезинки. Зеленые и синие завитки дыма и виноградная лоза тянулись, скручиваясь по ветке, и проползали по обнаженной части его ключиц. Мой взгляд путешествовал вниз по его рукам, которые были сжаты в кулаки, когда он подошел ко мне.

Мой желудок сжался.

Боже, часть меня желала, чтобы он не был так красив. Возможно, тогда у меня был бы шанс отвести взгляд, спасти свое сердце, уберечь себя от потребности, которую он пробуждал во мне. Но с каждым его шагом, потребность только росла.

Я все еще не могла понять, что произошло вчера вечером, когда я переписывалась с Гейбом. Джаред наскочил на меня так быстро, что это испугало меня, и я оцепенела, чтобы прийти в себя, мне потребовалось несколько секунд. Я не могла сказать, играл ли он в придурка-брата-защитника или придурка-парня-собственника.

В любом случае, это были действия придурка.

Он смягчился так же быстро, и я чувствовала, как сожаление наполняло его, настолько сильное, что было практически ощутимое. Оно крепко окутало нас, уплотняя воздух. Ничто и никогда не было таким сложным, как тот момент, когда я заставляла себя лежать неподвижно и притворялась, что меня интересовало кино, когда все, что я хотела — это повернуться и увидеть его лицо, рассмотреть, что на нем написано, вдруг это поможет мне понять его чувства. Мои ладони горели от потребности быть прижатой к его груди или к его лицу, мое тело жаждало знать, мог ли он хотеть меня так же, как хотела его я.

Больше всего я хотела рассказать ему. Так сильно, что это ранило.

Но вместо этого я заставила себя притвориться спящей.

Я передвинулась назад на спинку кровати, чтобы освободить место для него.

Он сел на край моей кровати.

— Итак, ты не можешь уснуть? — спросила я.

Его босые ноги были на ковре, а предплечья опирались на колени. Он поднял голову, задумчиво поджал свои полные губы, когда прищурившись, рассматривал меня. Я понимала, что он принимает решение. Наконец, он заговорил, в его словах была искренность:

— Нет. Я не могу уснуть, Эли. Просто не могу.

Вот так просто, я понимала, что он разделил со мной частичку секретов, которые хранит. Это был способ Джареда открыться мне.

Я положила альбом обратно на колени, как гарантию безопасности, придвинула колени поближе к груди, так я могла открыть альбом, чтобы закончить последний рисунок, и в тоже время не показать его. Смотря на страницу, я спросила:

— Почему?

Мое внимание метнулось к его лицу, и также быстро вернулось к альбому. Инстинктивно мои руки заработали, и звук мягких штрихов заполнил тишину между нами.

Вздохнув, Джаред подвинулся, соединяя пальцы вместе между коленей. Он уставился в пол.

— Потому что, когда я закрываю глаза, я вижу вещи, которые не хочу видеть. — Низкий смешок слетел с его губ. — Они всегда там, Эли, но когда я закрываю глаза... — он резко выдохнул. —...картинки, которые я вижу... будто оживают. — Он сильно нахмурился, как будто ограждал себя от этого. — Реальны. Так чертовски реальны... как будто это происходит прямо сейчас, и, как и тогда, я ничего не могу сделать, чтобы остановить это.

Душа изнывала, как будто я разделила с ним его боль. Сглотнув, я отказывалась нарушать молчание, потому что понимала, сейчас Джареду нужен кто-то, кто его выслушает.

Джаред посмотрел в моем направлении, казалось, что он смотрит на мой карандаш, его голова тихо покачивалась, будто улавливая движения моей руки. Я облизнула губы и продолжила, делая вид, что не замечаю его пристального взгляда, который приковал меня к кровати.

— Бьюсь об заклад, что представляю себе это так же реально, как картинки, скрывающиеся на страницах твоих альбомов, реальны для тебя.

Шок сковал мою руку, и я посмотрела на него.

Боль проскользнула на его лице, и морщинка между бровями, которая, казалось, была там постоянно, стала еще глубже. Я была поймана им, и не могла отвести взгляд.

Мой голос был тихим.

— Я рисую, а ты хотел бы стереть их.

Его веки закрылись, мгновение его челюсть сжималась и разжималась, прежде чем он открыл их.

— Ты создаешь, а я разрушаю.

Я медленно покачала головой, мой голос охрип:

— Я не это имела в виду.

Вздохнув, он вернул свое внимание к ногам.

— Но это не означает, что это неправда.

Несколько минут мы молчали, и я могла почувствовать, что он прятал наши слова где-то внутри себя, как будто, возможно, я заработала его доверие.

Потом он посмотрел на меня с довольной улыбкой и указал подбородком на мой альбом.

— Можно посмотреть?

Покачивая головой, я пыталась похоронить зарождающуюся улыбку, прикусывая губу.

— Ну ты же прекрасно знаешь ответ, Джаред.

Хриплый смех заполнил мою комнату, и он лег на кровать. Мои пальцы ног были прижаты к его боку. И мне нравилось это. Нравилось, что он хотел быть здесь со мной, нравилось, что я видела в нем нежность.

Даже если он сам не мог это увидеть.

Он сплел пальцы и положил их на грудь, несочетаемые числа, вытатуированные на его суставах, слились. Он был очень спокойным, и казалось, потерялся где-то в своих мыслях.

Я смотрела на страницу, пока не почувствовала тяжесть его взгляда, сверлящего мой лоб, как будто меня тянуло. Тянуло к нему. Как всегда.

Когда я повернулась к нему, ухмылка на его лице была чем-то, что я почти забыла, потому что она была самой широкой, из всех, что я видела. Но я видела ее раньше. Я запечатлела ее в беззаботном мальчике, который значил для меня все.

Его голубые глаза плясали, когда порхали от моего альбома к моему лицу.

— Раньше меня чертовски сводило с ума, когда ты не позволяла посмотреть, что рисуешь в альбомах.

Я удивилась, когда он внезапно зашевелился. Он повернулся, встал на колени, его подбородок наклонился, а пристальный взгляд смотрел на меня из-за края моего альбома. Хищник. Как будто в любую секунду он собирался атаковать меня. Дыхание перехватило. Покалывание под кожей усилилось, а он даже не притронулся ко мне.

Мои руки сжали края альбома, как тиски

— И знаешь что, Эли? — его глаза были повсюду, впитывали каждую черточку моего лица, моего рта, моих рук, альбом я прижала к груди. — Это все еще чертовски сводит меня с ума.

Сила появилась в его мышцах и распространилась по плечам, но в нем была та игривость, которую я помнила. Эхо нашего детства звучало в ушах, то, как он приставал и умолял меня позволить ему посмотреть, но никогда не вынуждал меня делать то, чего я не хотела.

Тогда я не показывала рисунки, потому что смущалась и боялась, что он может высмеять меня. Я не хотела, чтобы он видел мою неопытность в рисовании. А сейчас я не покажу, потому что это будет похоже на растерзание моего открытого сердца и демонстрацию всего того, что я не готова показать ему.

Это пугало его так же сильно, как и меня.

Я была шокирована, когда он схватил меня за лодыжки и потянул вниз, вынуждая распластаться по кровати. Альбом соскользнул с коленей, лицевой стороной на одеяло.

Внезапно я уставилась на великолепное лицо Джареда, когда он навис надо мной. Он оседлала меня, и я не могла думать, не могла дышать, могла только чувствовать, как кровь бежит по венам и шумит в ушах.

Его нос в дюйме от моего, его руки лежат по обе стороны от моей головы, но он был везде — погрузился в мое сознание и в мою душу.

Потом он ухмыльнулся, весь такой милый и самодовольный, и мои глаза расширились, когда понимание ударило в меня.

— О боже мой, Джаред Холт, даже не думай об этом. Не смей, — умоляла я шепотом, мой голос напряжен от потребности и немного от старого детского страха.

Он точно знал, как достать меня.

— Что? — спросил он с притворной невинностью, прежде чем его пальцы начали постукивать по центру моей грудной кости указательными пальцами. Его ноги располагались по обе стороны от меня, чтобы держать мои руки прижатыми к кровати. Это была любимая форма пыток Кристофера и Джареда.

Я дернулась, пытаясь сбросить его с моего тела, или, возможно, я пыталась быть поближе к нему, я не могла говорить.

— Джаред... стоп... О боже мой, ты такой засранец.

Я сделала попытку освободить руки, но его бедра удержали их. Удержали меня.

О мой Бог.

Он засмеялся, тихо и низко.

— Ты мучила меня годами. Не думаешь, что справедливо немного отплатить тебе за это?

Прикосновения стали сильнее, быстрее, это были больше не касания мальчишеских пальцев, теперь они были сильнее и решительнее. Но оставляли те же ощущения.

Насколько сильно я скучала по этому?

Толчкам и напряжению. Поддразниваниям и колкостям.

Я скучала по своему другу.

Я яростно извивалась. Слезы собрались и скатывались по лицу, попадали в волосы, прежде чем я поняла это. Низкое хныканье стало высоким из глубины горла и смешалось с тихим смехом, который я не могла сдержать.

Тихое хихиканье послышалось изо рта Джареда, настолько тихое, почти как вдох, выражение его лица такое мягкое, как будто он видел то же самое, что и я.

И я почувствовала изменения в воздухе. Как будто каждая клетка в его теле изменилась, Джаред замедлился, а потом замер. Загипнотизированная, я смотрела, как он высунул язык, чтобы облизать полные губы. Я знала каждый миллиметр его тела, которое прикасалось к моему, огонь вспыхнул под моей кожей, когда наши грудные клетки вздымались и опадали синхронно. Он осторожно поднял руку, его внимание металось между моими глазами и его намерениями. Сильное сомнение было в его движениях, прежде чем он сдался и пробежался тыльной стороной пальцев по пути слез, которые стекали по моему виску.

Неуверенный вздох сорвался с моих губ, когда они раскрылись. Никогда не чувствовала ничего лучше, чем прикосновения Джареда.

Его взгляд пленил мой, прежде чем кончики его пальцев проследовали вниз по моей щеке, вдоль моей челюсти и только мельком скользнули по моим губам.

— Ты повзрослела, Эли, — пробормотал он грубо, почти боясь.

— Тебя долго не было, — прошептала я напротив его пальцев, которые порхали над моей нижней губой.

— Слишком долго, — казалось, он сдерживал мысли, как будто не хотел верить правде, которая только что сорвалась с его губ. Он перекатился на бок. Интуитивно я последовала за ним, и повернулась лицом к лицу с ним. В тишине, я смотрела на мальчика, который держал меня в заложниках в моем сердце и моей голове так долго. Мой секрет.

Могло ли быть что-то нереальнее, чем тот факт, что он сейчас лежит на моей кровати?

Благодарность пронеслась сквозь меня потоком радости.

Мягко улыбаясь, он вытянул руку и прижал подушечку большого пальца к моему подбородку. Движение было таким милым, но оно сделало со мной такие вещи, которые я не совсем понимала. Я понимала желание, огромную потребность, которая росла в моем животе и жаждала большего. Но это было настолько больше, чем все это.

— Ставлю на то, что ты скрываешь на страницах этих альбомов, что-то абсолютно прекрасно, Эли. — Сглотнул он, отводя свой взгляд к стене, прежде чем он опустил его, чтобы встретится с моим. Нежная ладонь остановилась на моем лице. Он ласкал большим пальцем округлость моей щеки. — Как может быть иначе? Посмотри на себя... ты, должно быть, самое красивое создание, которое я когда-либо видел.

Боль отражалась в его словах. И тем не менее, они обернулись вокруг меня как самое теплое объятие.

Мои пальцы отважились приблизиться к его груди, рисуя круги на его футболке. Сильный стук его пульса ощущался под ними.

— Джаред, на этих страницах находится то, что я люблю.

Предложение звучало как признание моего сердца. Я поняла, что это было точно так, как должно быть. На каком-то уровне я хотела, чтобы он узнал то, что не готов услышать.

***

Яркий солнечный свет слепил глаза. Я прищурилась, и поправила свои солнечные очки, откидываясь на спинку кресла и поднимая лицо к интенсивному летнему солнцу. Вытягивая перед собой ноги, я купалась в позитиве, который просачивался под мою кожу.

Меган пила свой ледяной кофе около меня.

— Здесь я потею как собака, Эли.

Я усмехнулась. Ее светлые волосы спутались, и были беспорядочно собраны на макушке, пока она обдувала рукой заднюю часть шеи.

— Ты такая зануда. — Я подняла лицо к небу. — Ты когда-нибудь привыкнешь к жаре, или мне судьбой уготовано слушать жалобы всю оставшуюся жизнь?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: