Учение о методе правового регулирования 5 страница

Содержание правозащитных отношений. Проблема содержания правового отношения не получила в правоведении однозначной интерпретации. Мы присоединяемся к мнению тех авторов, которые под содержанием правоотношения понимают его внутреннюю структуру, состоящую из фактического (реальное поведение участников правоотношения, выражающееся в их действии или бездействии) и юридического (субъективные права и юридические обязанности сторон правоотношения) компонентов[309]. При этом мы исходим из того, что материальное содержание неразрывно связывает правоотношение с реальными общественными отношениями, а юридическое – служит правовым средством обеспечения, а в ряде случаев и формирования материального содержания правоотношения.

Юридический элемент правозащитного отношения представляет собой связь права человека на правовую защиту, с одной стороны, и корреспондируемой с ним юридической обязанностью – с другой. Эта связь, помимо прочего, самое очевидное доказательство того, что перед нами именно правоотношение. "Связь между правом и обязанностью, а точнее, между их носителями и есть правоотношение", – отмечает Н. И. Матузов[310].

Однако данная юридическая связь не просто слагаемое правозащитного отношения, а его сущностная часть. Она отражает главную специфику правозащитного отношения, состоящую во взаимосвязи естественно-правовых свойств права человека на защиту с вытекающими из этих свойств юридическими обязанностями, прежде всего с теми, которые лежат на государстве. Важность и значимость такого рода юридической связи трудно переоценить. Она лежит в основе всей системы защиты прав человека. Очевидно именно поэтому в Международном пакте о гражданских и политических правах специально закреплена обязанность государств каждый раз, когда этого требуют обстоятельства, устанавливать наличие у лица права на правовую защиту и, таким образом, продолжим от себя, подтверждать юридическую связь между данным лицом и государством. В п. "в" ч. 3 ст. 2 вышеуказанного акта отмечено, что каждое участвующее в Пакте государство обязуется "обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица, требующего такой защиты, устанавливалось компетентными судебными, административными или законодательными властями или любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства, и развивать возможности судебной защиты"[311].

Таким образом, юридическая связь в правозащитном отношении является фактическим действием права человека на правовую защиту. В этом, по нашему мнению, кроется основная особенность правозащитных отношений, которая определяет и соответствующий метод регулирования. Иными словами, специфика юридической связи правозащитных отношений, обусловленная правовым положением сторон, в обязательном порядке выводит на признание необходимости и адекватного этим отношениям метода регулирования. Такая логика генезиса метода правового регулирования считается общепризнанной в юридической науке. Так, Л. С. Явич полагает, что сами "методы правового регулирования в решающей мере предопределены взаимоположением сторон общественных отношений"[312]. А по мнению В. Ф. Яковлева и С. С. Алексеева, они должны соответствовать сущности регулируемых отношений[313].

Необходимо отметить, что юридическое содержание правозащитного отношения – это форма конкретизации и фиксации тех основополагающих правовых предписаний (запретов, дозволений и обязываний), которые представляют право человека на правовую защиту в предельно обобщенном виде. Данные общие правовые предписания, благодаря своей способности фиксироваться в субъективных правах и юридических обязанностях, приобретают качество регуляторов поведения субъектов правозащитных отношений. Вне выражения их в форме субъективного права они не могут выполнить роль способов и средств правового регулирования. В этой связи надо признать явным преувеличением наделение общих правовых предписаний (дозволений, обязываний и запретов) самодостаточной регулятивной ценностью. Такую позицию отстаивает В. Д. Сорокин: "Метод правового регулирования как системное явление соединяет в органическое целое все три названных способа одновременно. Другими словами, метод правового регулирования может существовать только как объединение всех трех первичных компонентов – дозволения, предписания и запрета, т. е. как система, основанная на тесном взаимодействии, взаимообеспечении этих компонентов"[314].

С нашей точки зрения, более обоснованное решение этой проблемы предлагает С. С. Алексеев. По его мнению, "все перечисленные способы (дозволения, обязывания и запреты. – П. А. и Н. П.) так или иначе связаны с субъективными правами. Причем если при дозволении субъективное право (включая право требования, обеспечивающее особенно активные действия) образует само содержание данного способа правового регулирования, то при позитивном обязывании и запрещении право требования принадлежит другим лицам; его смысл состоит в том, чтобы обеспечивать исполнение активной (обязывание) или пассивной (запрещение) юридической обязанности. Из этих элементов правовой действительности (норм, правоотношений и др.), выражающих способы регулирования, образуется самая плоть…методов"[315].

Как юридическая категория, субъективное право человека на правовую защиту раскрывается через набор соответствующих правозащитных полномочий, образующих его внутреннюю структуру. С точки зрения А. В. Стремоухова, к числу таких правомочий следует отнести, во-первых, возможность требовать определенного поведения от другой стороны; во-вторых, осуществление правомочия, как правило, через действия обязанной стороны; в-третьих, возможность принуждения обязанной стороны к совершению действий, требуемых управомоченной стороной, государством[316]. Принципиальных возражений такое утверждение не вызывает. Однако надо иметь в виду, что рассматриваемая структура представляет собой частный, конкретный случай проявления общей структуры субъективного права. Поэтому и структура субъективного права человека на правовую защиту как вид субъективного права вообще должна воспроизводить данную логику, т. е. логику структурирования субъективного права как общеправовой категории.

Относительно внутренней структуры субъективного права или, что одно и то же, видов правомочий, в правоведении существует известное расхождение во взглядах специалистов. Так, М. С. Строгович пишет: "Субъективное право лица означает выраженные в норме права и закрепленные в ней: а) возможность пользования определенным социальным благом; б) полномочие совершать определенные действия и требовать соответствующих действий от других лиц; в) свободу поведения, поступков в границах, установленных нормой права"[317]. По мнению Н. И. Матузова, "содержание субъективного права и его структура включают в себя не три, как традиционно принято считать, а четыре возможности: а) возможность определенного поведения самого управомоченного; б) возможность требовать соответствующего поведения от других лиц; в) возможность прибегнуть в необходимых случаях к мерам государственного принуждения; г) возможность пользоваться определенным социальным благом. Или субъективное право – это право-поведение, право-требование, право-притязание и право-пользование"[318].

Несколько иной вывод по этому вопросу делает О. Ю. Селиванова. Она полагает, что субъективное право имеет стохастическую структуру, "которая позволяет применительно к каждой конкретной правовой ситуации и конкретному субъективному праву выявить объективно необходимые и случайные (нестационарные, переменные) его свойства, элементы и связи между ними. Поэтому реальное субъективное право может включать одно, два и более правомочий, каждое из которых, в свою очередь, имеет свою структуру и состоит из более «мелких» элементов (субправомочий)" [319].

По нашему мнению, вывод О. Ю. Селивановой не противоречит традиционному пониманию структуры субъективного права, а скорее, существенно развивает его указанием на эластичность, приспособляемость субъективного права к юридически значимой ситуации его осуществления. Действительно, такой, например, вид субъективного права личности, как право на обращение в юрисдикцинные органы за защитой своих прав, включает в себя: 1) право на обращение в суд; 2) право на судебную защиту: 3) право на международную защиту; 4) право на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом; 5) право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных законом. Сюда же могут быть отнесены и многие другие компоненты, нашедшие закрепление в отраслевом законодательстве.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что некоторые правозащитные полномочия реализуются только в одной форме, другие же могут быть осуществлены в нескольких последовательно сменяющих друг друга формах. В целом же все правозащитные полномочия взаимосвязаны между собой, дополняют друг друга и воплощаются в реальность через систему международно-государственных (судебная, административная, прокурорская) и негосударственных (общественная, третейская, нотариальная, самозащита права и добровольное удовлетворение) форм защиты прав человека.

С учетом этих пояснений, можно полагать, что базовую, исходную структуру права человека на правовую защиту образуют следующие правомочия:

1. Возможность человека пользоваться таким благом, как правовая защищенность своих естественных и неотчуждаемых прав (право-пользование). Суть данного правозащитного полномочия заключается в том, что оно ограждает индивидуальную свободу человека и выражается в пользовании индивидом этой свободой по своему усмотрению. В ст. 9 ГК РФ названное правозащитное полномочие сформулировано следующим образом: "Граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права". По нашему мнению, "правовое ограждение" – это элемент такого правового режима, который делает невозможным незаконное насильственное вмешательство "государства в частные (личные) стороны жизни человека, а также гарантирует охрану жизни, чести, достоинства, совести и личной безопасности каждого члена общества"[320]. Следовательно, данное правозащитное правомочие прежде всего направлено на обеспечение так называемых негативных прав человека. Как известно, государство не регламентирует порядок их осуществления, но в силу индивидуальной и общественной значимости этих прав, во взаимодействии с международным сообществом, признает, уважает и защищает их. Наличие соответствующего правозащитного полномочия у человека как раз и свидетельствует о том, что международное сообщество и государство стремятся создать режим правовой защищенности личности, который и есть для нее благо. "Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены", – провозглашено в ст. 28 Всеобщей декларации прав человека.

Характеризуя данное правомочие, сделаем еще раз акцент на его юридическом назначении, состоящем в правовом ограждении личности от незаконного лишения ее жизни, неправомерного вмешательства со стороны органов государства, должностных лиц и граждан в сферу ее личных свобод и др. Так, ч. 1 ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах ограждает жизнь человека: "Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни". В ч. 1 ст. 8 этого документа ограждается личная свобода: "Никто не должен содержаться в рабстве; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах". Достаточно полно негативные права человека защищены Конституцией РФ (ст. 21–44 и др.), а также в отраслевом законодательстве.

2. Возможность человека требовать от юридически обязанных лиц добросовестного и полного осуществления ими требований, вытекающих из его права на правовую защиту. Право-требование не следует смешивать с правом притязания[321]. Основное различие между ними состоит в отношении к категории принуждения: первое не обеспечивается таковым в отличие от второго. Императивность права-требования выражается не только в самом предъявлении требования, но и в той юридической обязанности, которая делает необходимым определенный вариант поведения правообязанной стороны. По мнению Ф. М. Рудинского, "право-требование означает, что каждый обладатель прав человека вправе требовать… признания и выполнения международных стандартов прав человека"[322]. Отличительная особенность этого правозащитного полномочия состоит в том, что оно обращено к юридически обязанным лицам совокупностью требований, основной смысл которых сводится к своевременному, полному и законному исполнению ими возложенных на них обязанностей по созданию условий и оказанию помощи в реализации прав человека. Проиллюстрировать данное правомочие можно указанием на ч. 2 ст. 55 Конституции РФ, которая гласит: "В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина"[323]. Рассматриваемое правозащитное полномочие как раз и призвано не допустить установления государством законов, ущемляющих права человека. Кроме того, это правозащитное полномочие имеет и более конкретный смысл, заключающийся в оказании реальной помощи человеку при осуществлении им права на правовую защиту. Так, ст. 1 Международного акта об Основных принципах, касающихся роли юристов (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, Гавана, 27 августа – 7 сентября 1990 г.), устанавливает, что "каждый человек имеет право обратиться к любому юристу за помощью для защиты и отстаивания его прав и защиты его на всех стадиях уголовного разбирательства"[324]. Сюда же включается и исполнение юрисдикционными органами своих обязательств по отношению к требованиям, вытекающим из данного правозащитного полномочия, но не связанным с применением ими мер принуждения (ст. 12 ГК РФ устанавливает для юрисдикционного органа обязанность признания прав при отсутствии их нарушения, например при утрате владельцем документов). Таким образом, право-требование как правозащитное полномочие распространяется на все конкретные жизненные ситуации, в которых защита прав человека не может быть осуществлена без вмешательства компетентного субъекта. Перечень этих жизненных ситуаций не является исчерпывающим и охватывает практику соблюдения всех правозащитных полномочий, вплоть до законности их ограничения. Однако поскольку это правозащитное полномочие вызывается к жизни не нарушением прав человека, а потребностью в их надлежащем исполнении, то и дело до применения мер принуждения здесь не доходит.

3. Возможность человека посредством своих действий осуществлять защиту принадлежащих ему прав (право-поведение). Это право можно назвать правом самозащиты. Оно, как и иные правозащитные полномочия, вытекает из ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, в которой указано: "Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом". Самозащита – это "любые действия лица, связанные с защитой своих прав от нарушения. Они противопоставляются действиям, исходящим от государственных и иных компетентных органов"[325]. Следовательно, право-поведение охватывает все действия управомоченного субъекта, которые он осуществляет самостоятельно в целях защиты своих прав. Эти действия управомоченного субъекта предусмотрены законом и включают подачу им иска или жалобы в соответствующие международные и внутригосударственные судебные и административные органы, а также самостоятельную защиту своих прав в процессе судебного разбирательства (без помощи адвоката) и др.

Однако в специальной литературе встречается и узкое толкование понятия "самозащита". В этом смысле самозащита характеризуется тем, что, во-первых, управомоченное лицо осуществляет защиту своих прав без обращения к компетентному субъекту, во-вторых, само управомоченное лицо применяет меры защиты, в-третьих, применение мер защиты направлено на устранение реальной угрозы или самого факта нарушения прав управомоченного лица[326]. Мы поддерживаем такое мнение и присоединяемся к выводу И. Я. Дюрягина о том, что в этом случае самозащита "представляет собой применение самим управомоченным лицом предусмотренных законом мер для защиты своих прав или законных интересов от посягательств"[327]. Особенность права-поведения, как правозащитного полномочия, заключается в возможности лица осуществлять активные и юридически значимые действия, направленные на обеспечение сохранности ценностей и благ, стоящих за правами человека. Его специфика также выражается и в том, что оно предполагает причинение посягающему вреда. Но этот вред не есть мера юридической ответственности, возлагаемая защищающимся на посягающего. Поэтому следует признать ошибочным утверждение В. В. Болговой о том, что "самозащита права – порядок применения способов защиты (мер защиты и мер ответственности), не связанный с обращением к юрисдикционным органам, представляющий собой односторонние действия управомоченного лица"[328]. Спорным является и вопрос о том, что самозащита имеет место и в тех случаях, когда активные правозащитные действия осуществляются другим частным лицом, но в пользу первого лица. По этому поводу Г. А. Свердлык и Э. Л. Строунинг пишут: "По нашему мнению, в случае невозможности самостоятельной защиты своих гражданских прав потерпевшей стороной, она может обратиться за помощью в осуществлении права на самозащиту к другим лицам (т. е. прибегнуть к так называемой товарищеской взаимопомощи). Например, К. в течение двух лет безрезультатно ожидал от С. исполнения вступившего в законную силу судебного решения, в соответствии с которым ответчик был обязан передвинуть изгородь и устранить препятствия в пользовании земельным участком. Тогда К. с помощью знакомых принудительно перенес изгородь. В данном случае действия К. и его знакомых были признаны правомерными, поскольку тем самым К. реализовал свое право на самозащиту"[329]. Однако окончательное решение этого вопроса должно иметь под собой более обширное обоснование.

4. Возможность человека удовлетворять свои притязания, вызванные нарушением его прав, путем обращения в правозащитные организации государства и международного сообщества в целях восстановления нарушенных (оспариваемых) прав и наказания виновного в их нарушении мерами международно-правового и государственно-правового принуждения. В специально-юридическом значении "право-притязание" означает прежде всего "возможность привести в действие принудительную силу государства, а также возможность прибегнуть к средствам общественного воздействия для защиты нарушенных прав"[330]. Без такого рода принуждения права человека остаются практически не защищенными. Поэтому прав Ф. М. Рудинский, когда пишет: "Принуждение является вынужденной реакцией на неправомерное поведение. Оно необходимо для защиты интересов общества и его граждан и регламентировано законом"[331]. Принуждение всегда носит организационный (международный или государственный) характер и выражается в возложении на виновного в нарушении прав человека обязанности претерпеть отрицательные последствия своего противоправного поведения. Смысл этого правозащитного полномочия заключается в том, чтобы пресечь нарушение того или иного права человека, восстановить нарушенное, а также возложить на виновного в нарушении прав человека юридическую обязанность претерпеть меры принуждения. Иными словами, целью данного правозащитного полномочия "является удовлетворение морально-правовых и материальных притязаний управомоченного лица (истца, потерпевшего) к правонарушителю (обязанному лицу) в форме осуждения его личности и применения к нему принудительных штрафных санкций"[332].

Данное правозащитное полномочие отличается от права-поведения и права-требования тем, что оно имеет ретроспективное значение. Оно, во-первых, осуществляется только при наличии факта нарушения прав человека, за которое законом установлена та или иная мера ответственности; во-вторых, реализуется исключительно в установленных законом процессуальных формах и только субъектом, обладающим юрисдикционными полномочиями; в-третьих, требует осуждающей реакции на действия правонарушителя, причем не только со стороны потерпевшего, но и со стороны лица, возлагающего на виновного ту или иную меру ответственности; в-четвертых, предполагает претерпевание виновным лишений личного, организационного или материального порядка. Из приведенных черт юридической ответственности видно, что она необходима как средство защиты прав человека от посягательств на них и что ее возложение самим управомоченным лицом (потерпевшим поражение в правах человека) на правонарушителя невозможно, поскольку невозможно быть судьей в своем деле. Именно поэтому для осуществления данного правозащитного полномочия международное сообщество и государства создают специальные юрисдикционные органы и предоставляют должностным лицам право удовлетворять соответствующее притязание управомоченной стороны. Такой вывод прямо следует из п. "А" ч. 3 ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, в котором установлено, что каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется "обеспечить любому лицу, права и свободы которого признаваемые в настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве"[333]. На национальном уровне государство берет на себя обязанность обеспечить исполнение права-притязания человека через систему судов. Так, ч. 1 ст. 46 Конституции РФ устанавливает правило, согласно которому "каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод". На международном уровне эту функцию выполняют Европейский суд по правам человека (п. "В" ст. 19 Конвенции о защите прав и свобод человека, которая предусматривает создание Европейского суда по правам человека) и военные трибуналы (первый Международный военный трибунал был создан 8 августа 1945 г. на основе Соглашения между правительствами СССР, Великобритании, США и Франции)[334].

С вышеперечисленными базовыми правозащитными полномочиями корреспондируют юридические обязанности другой стороны правозащитного отношения. Эта корреспонденция носит характер закономерности. "В реальной жизни, – подчеркивает С. С. Алексеев, – нет субъективного права (как юридического явления), если оно не "право" по отношению к кому-либо, т. е. если оно так или иначе не связано с обязанностями. Нет и обязанности (как юридического явления), если ей не корреспондирует право требования. Право, не обеспеченное обязанностями, и обязанности, не подкрепленные правом требования, превращаются в «юридический нуль»"[335].

Юридическая обязанность как целостное правовое явление характеризуется следующими признаками: 1) юридическая обязанность – это предписанный законом вариант поведения; 2) сущность обязанности заключается в том, что она есть мера необходимого поведения, причем такая мера, которая обладает безусловной императивностью; 3) в каждом конкретном случае, т. е. в конкретном правоотношении, юридическая обязанность наполняется таким содержанием, которое согласовано с корреспондируемым с ней правомочием; 4) юридическая обязанность всегда направлена на удовлетворение требований, вытекающих из того или иного правомочия; 5) юридическая обязанность обеспечена мерами принуждения (санкциями)[336]. В правоотношении юридическая обязанность представляет собой элемент субъективного права, поэтому она должна рассматриваться как явление субъективного порядка. Анализируя юридическую обязанность как категорию, связанную с субъективными правами, Н. И. Матузов пишет: "В этом смысле юридическую обязанность также можно квалифицировать как субъективную. В рамках правового отношения право и обязанность субъектов в равной мере субъективны. Слагаемые юридической обязанности – это своего рода отдельные долженствования – наподобие правомочий в субъективном праве"[337].

Назначение юридических обязанностей в правозащитном отношении – удовлетворить, исполнить правозащитные правомочия. "Юридическая обязанность в правозащитном отношении, – подчеркивает А. В. Стремоухов, – это предписанная нормами права мера должного поведения обязанного лица в интересах управомоченного субъекта, обеспеченная возможностью государственного принуждения"[338]. Поэтому структура юридических обязанностей соответствует структуре права человека на правовую защиту. "Структура юридической обязанности, – приходит к выводу Н. И. Матузов, – соответствует структуре субъективного права (являясь как бы его обратной стороной) и тоже включает в себя четыре компонента: 1) необходимость совершить определенные действия либо воздержаться от них; 2) необходимость для правообязанного лица отреагировать на обращенные к нему законные требования управомоченного; 3) необходимость нести ответственность за неисполнение этих требовании; 4) необходимость не препятствовать контрагенту пользоваться тем благом, в отношении которого он имеет право"[339].

Приступая к анализу юридических обязанностей в правозащитном отношении, укажем и на особенности их происхождения. Некоторые обязанности появляются параллельно и одновременно с признанием прав человека. Другие – позже, по мере выполнения государством взятых на себя обязанностей перед личностью и международным сообществом. Кроме того, поскольку правозащитные полномочия могут конкретизироваться, подразделяясь на более мелкие, то надо полагать, что и юридические обязанности "воспроизводят" эту логику детализации, ибо они – непременный спутник полномочий.

Итак, структура юридических обязанностей в правозащитном отношении должна соответствовать структуре правозащитных полномочий. В этой связи с определенными оговорками мы присоединяемся к выводу А. В. Стремоухова о том, она включает в себя: "а) необходимость совершать активные положительные действия в пользу управомоченных лиц, чтобы не допустить нарушения их прав; б) необходимость для обязанного лица вести себя установленным образом; в) необходимость воздержания от действий, запрещенных нормами права; г) возможность применения государственного принуждения к обязанному лицу в случае неосуществления им требуемых законом обязательных действий или совершения действий, которые законом запрещены"[340].

1. Необходимость правообязанного лица не препятствовать управомоченному субъекту пользоваться правовой защищенностью своих прав. Как реальное благо состояние защищенности обеспечено соответствующими обязанностями людей, государства, его органов и должностных лиц надлежащим образом выполнять предписания по соблюдению прав человека. Исполнение этой юридической обязанности представляет собой в одних случаях – выполнение своего правового долга отдельными людьми (ч. 1 ст. 8 Декларации о расе и расовых предрассудках закрепляет: "Имея право на то, чтобы в международном и национальном плане был обеспечен такой экономический, социальный, культурный и правовой порядок, который позволит каждому человеку раскрыть свои способности на основе полного равенства прав и возможностей, каждый человек имеет соответствующие обязанности по отношению к себе подобным, к обществу, в котором он живет, и к международному сообществу"[341]), в других – выполнение взятых на себя обязательств и обязанностей, вытекающих из профессиональной компетенции органов государства и должностных лиц. Так, ст. 2 Приказа Минюста РФ от 12 мая 2000 г. № 148 "Об утверждении Правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации" возлагает на администрацию СИЗО обязанность создать режим соблюдения прав человека: "В СИЗО устанавливается режим, обеспечивающий соблюдение прав подозреваемых и обвиняемых". То же самое имеет место и при выполнении некоторых процессуальных обязанностей. Например, ч. 1 ст. 11 УПК РФ устанавливает следующую юридическую обязанность, обращенную к суду, прокурору, следователю и дознавателю: "Суд, прокурор, следователь, дознаватель обязаны разъяснять подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности и ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав".

2. Праву-требованию в правозащитном отношении соответствует такая юридическая обязанность, как необходимость для правообязанного лица отреагировать на обращенные к нему законные требования управомоченной стороны. Если право-пользование предполагает выполнение правообязанным субъектом обращенных к нему требований путем добросовестного и своевременного исполнения возложенных на него юридических обязанностей, то право-требование реализуется правообязанной стороной тогда, когда это требование актуализировалось, т. е. приняло конкретную форму. Поэтому оно всегда осуществляется путем выполнения активных и целенаправленных действий. В данном случае юридически обязанное лицо должно выполнить требуемые от него управомоченной стороной действия, которые приводят к ожидаемому юридически значимому результату. Например, в ч. 8 ст. 22 Международной конвенции о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей установлено: "В случае высылки трудящегося-мигранта или члена его семьи он не несет расходы, связанные с высылкой. Соответствующему лицу может быть предъявлено требование оплатить свои расходы по переезду"[342]. Из этого нормативно-правового предписания следует, что высылаемое лицо имеет право требовать возмещения расходов. Но оно может и не воспользоваться этим правом. Однако в том случае, когда высылаемое лицо предъявит требование о возмещении ему расходов, то соответствующий орган обязан возместить их. Отсюда видно, что необходимость для правообязанного лица отреагировать на требование управомоченной стороны превращается в вариант обязательного поведения тогда, когда управомоченная сторона выдвигает соответствующее требование. Исполнение данного требования предполагает осуществление именно активных и юридически значимых действий. Эта черта – главная характеристика названной юридической обязанности. Она выражает механизм ее взаимосвязи с соответствующим правомочием – правом-требованием. И это же означает, что необходимость для правообязанного лица отреагировать на требование управомоченной стороны начинает работать, действовать только тогда, когда управомоченное лицо выразило свое правовое требование. "Каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, а также право просить помилование или смягчение наказания", – указано в ч. 3 ст. 50 Конституции РФ. Если осужденный не выразит желания воспользоваться этим правом, то оно и не превратится для конкретного лица (вышестоящего суда, органа помилования и др.) в конкретную юридическую обязанность – осуществление необходимого варианта поведения. Таким образом, в правозащитном отношении юридическая обязанность, состоящая в необходимости правообязанного лица отреагировать на обращенные к нему законные требования, исполняется тогда, когда управомоченная сторона предъявила право-требование.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: