ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Тень, запущенность и злоHomo homini lupus est — человек человеку волк Мания разрушения широко распространена в первую очередь среди молодежи. В этом возрасте деструктивные тенденции еще ничем не приукрашены и выражаются с достаточной непосредственностью. Молодые люди склонны к ярко выраженным внешним проявлениям мании разрушения; им доставляет удовольствие разрушать собственность, совершать акты вандализма и подвергать опасности свою и чужую жизни. Жалобы на подобное поведение молодежи можно услышать всюду — от Капштадта до Швеции и от Москвы до Шотландии. Несмотря на то что политические или социальные мотивы направляют подчас иррациональную агрессивность в конструктивное русло, все народы, на какой бы стадии культурного и политического развития они ни находились, страдают от разрушительного поведения своих юных соотечественников. В связи с этим молодежная психология может служить ориентиром в исследовании мании разрушения, присущей людям любого возраста. При взгляде на проблему деструктивного поведения молодых людей первым бросается в глаза тот факт, что они вполне преднамеренно покушаются не только на чужие жизнь и собственность, но и на свои личные. Например, манера некоторых молодых людей управлять автомобилем бывает подчас как «убийственна», так и «самоубийственна». Молодые люди постоянно попадают в опасные ситуации и предпринимают вылазки, которые непосредственно угрожают их собственной жизни, поскольку их привлекает опасность. Свидетельством этого может служить криминальная хроника любой ежедневной газеты. Часто деструктивное поведение молодежи считают «символом нашего времени» и результатом падения моральных и нравственных устоев, неправильного социологическое развития, деструктурирования, неуверенности современного обывателя в завтрашнем дне и т. д. Необходимо поэтому категорически подчеркнуть, что в действительности мы имеем дело с явлением, свойственным всем временам. Мания разрушения по отношению к себе и другим людям была всегда характерна для молодежи. Непререкаемые исторические факты убедительнейшим образом свидетельствуют о том, что молодые люди всегда проявляли готовность убивать и гибнуть по ничтожнейшим поводам, а то и вовсе без них. Разрушительные войны не обходились без одаренных и мужественных участников из среды молодых людей. Что же кроется за этой деструктивностью? Как объяснить ее с психологической точки зрения? Надо заметить, что исследование человеческой мании разрушения — депо неблагодарное. Тот факт, что люди действуют разрушительно и саморазрушительно, никто не отрицает, однако объяснения, предоставляемые феномену учеными, весьма различны. Марксисты, например, понимают разрушительное поведение людей в целом — и молодежи в частности — как следствие классовой борьбы, подавления и эксплуатации Классовая борьба создает, по их мнению, атмосферу ненависти, провоцирующую агрессивное поведение. Когда же классовая борьба завершится победой пролетариата и построением бесклассового общества, люди забудут о деструктивности. Однако для достижения этого необходимо еще множество разрушительных свершений; быть может придется истребить полчеловечества... Так или иначе, грядущая победа революции исключает необходимость изучения человеческой деструктивности, поскольку в результате общественных преобразований последняя просто исчезнет. Марксистский подход к рассмотрению данной проблемы в более мягкой форме и со множеством оговорок выявляется во многих дискуссиях, посвященных мании разрушения. Постоянно высказывается мнение, что удручающий нас феномен является просто следствием неправильной социальной организации, порочного влияния политических и экономических структур и может быть устранен путем их реорганизации. Ответственность за манию разрушения нередко возлагается и на так называемое авторитарное воспитание, в избавлении от которого видят исцеление человечества Попытки дать феномену агрессивности подобные толкования можно охарактеризовать в духе британского историка Арнольда Тойнби (Arnold Toynbee) как «футуризм». Футуристы полагают, чю в будущем произойдут преобразования, которые устранят тревожный факт деструктивности, и видят потенциальную возможность некоего грядущего золотого века И хотя удручающие факты современной человеческой жизни рассматриваются футуристами достаточно реалистически, потенциальная возобновляемость негативных проявлений отрицается, поскольку их принимают за ошибки, которых можно избежать. Социологическую и футуристическую попытку решить проблему деструктивности предпринял Герберт Маркузе (Herbert Marcuse). По его мнению человеком руководят в настоящее время темные силы, использующие его и им манипулирующие. Согласно Маркузе житель западного мира ошибается, когда полагает, что свободен, ибо в действительности он — бессильный раб материального комфорта, создающего у него иллюзию собственной значимости. Таким образом, причиной деструктивного поведения оказывается отчужденность современного человека от общества и возникающее в результате этого состояние продолжительной фрустрации. Поэтому выйти из сложившейся ситуации можно лишь путем полной перестройки социальной системы. Только в этом случае будут созданы условия, приемлемые для существования нового, неагрессивного, нефрустрированного, счастливого человека. В своих умозаключениях Маркузе опирается на теорию Фрейда и ссылается, в частное га, на мнение последнего о том, что развитие цивилизации мешает удовлетворению инстинктивных потребностей человека, поскольку достижение определенного уровня культуры требует от человечества компенсации в виде «отречения от инстинктов»*, результатом которого оказывается фрустрация. Профессор Конрад Лоренц (Konrad Lorenz), автор, в частности, книги «Так называемое зло» («Das sogenannte Bose»), тоже исследовал деструктивное поведение. Он попытался решить проблему этого тревожного явления, применяя термины зоологии. Агрессия, согласно Лоренцу, является основным инстинктом, обеспечивающим выживание индивида и популяции в целом. Тем не менее, у хищников агрессия против соплеменников блокируется через запрещение (ингибицию), путем торможения, поэтому, например, волк не станет убивать побежденного им волка. Люди были безобидными существами, и до тех пор пока у них не появилось оружие, необходимость в торможении не ощущалась. Однако с изобретением оружия люди получили возможность убивать себе подобных, возникла агрессия, а торможение так и не появилось. Конрад Лоренц полагает, что дест-руктивность — инстинкт, который в процессе развития и в связи с изменившимися условиями существования стал угрожать собственному роду. Другое «зоологическое» объяснение деструктивности дают англичане К. Рассел и У М. С. Рассел (С. Russel & W. M. S. Russel). Деструктивность по мнению этих авторов — результат перенаселения. Некоторые мирные на воле обезьяны становятся агрессивными в тесной обстановке зоопарка и нередко нападают даже на собственных детенышей. Узкая, стесняющая популяцию территория «спутывает» инстинкты и стимулирует агрессию. «Зоологические» объяснения человеческого поведения имеют свои рамки. Возможности объяснить поведение животных весьма ограничены, поэтому ценность формулировок, которые даются знакомому нам по собственным переживаниям человеческому поведению на основе приблизительных выводов, сделанных путем наблюдения за другими существами, может показаться довольно сомнительной. Кроме того, «зоологические» толкования обходят молчанием тот факт, что человеческая агрессия, проявляющаяся в своем классическом виде среди молодежи, связана прежде всего с самодеструк-тивностью. Данным фактом также пренебрегают многие (хотя и не все) психологи. Что же предлагает в качестве объяснения человеческой деструктивности психология К. Г. Юнга? Используя уже прозвучавший в этой книге термин «тень» (нем. «Schatten») Юнг делает интереснейшую попытку толкования феномена разрушительного поведения. Необходимо учитывать, что Юнг не всегда описывал свои находки систематически, поскольку не стремился к созданию догматической психологической системы, и систематизация, которая приводится здесь, принадлежит мне. В «тени» обнаруживаются три различные и тесно взаимосвязанные психологические структуры. Первой следует упомянуть «личную тень» (нем. «personhcher Schatten»), которая в известном смысле тождественна бессознательному, по теории Фрейда. Ее содержанием являются образы, фантазии, влечения, потребности, переживания и т. д., которые подавляются в процессе индивидуального развития. Причины этого могут быть весьма разнообразны Большую роль в подавлении и вытеснении влечений, например, у детей играют родительские табу. Содержимое личной тени бывает подчас достаточно безобидным и представляет собой определенные аспекты сексуальности, недопустимые с точки зрения родителей и общества. Кроме того, личную тень составляют неприятные переживания личного характера, неугодные эго и супер-эго. Для жителей Западной Европы такими нежелательными аспектами чаще всего оказываются сексуальные перверсии и подавленная агрессия. Личная тень состоит в тесной связи с «коллективной тенью» (нем. «kollektiver Schatten»), которая характерна для каждого отдельного коллектива. Содержание коллективной тени представляет собой противоположность коллективного идеала, т.е. того, что принято в определенных культурных и общественных кругах. Например, европейский идеал девятнадцатого века получил свое выражение в викторианском мировоззрении, сочетавшем в себе элементы христианства и либерализма. Любовь, прогресс, гигиена, гуманизм, трезвый образ жизни, культ непорочности и т. д. были ценностями коллективными. Таким образом, коллективная тень того времени должна содержать ненависть, дионисийский экстаз, тенденцию к оргиям, удовлетворение полового влечения как самоцель и т. п. В пуританские времена королевы Виктории коллективная тень заявляла о себе в виде процветавшей тогда порнографической литературы. Коллективная тень христианской церкви на протяжении ее истории от Средневековья до Новейшего времени нашла свое выражение, в частности, в преследовании евреев, инквизиции и феномене процессов над ведьмами. О коллективной тени либеральной Англии девятнадцатого столетия свидетельствует история ирландского голода и насильственного переселения шотландских горцев. Жестокость, авторитаризм и корыстолюбие — вот обратная сторона медали, на лицевой стороне которой были с гордостью выбиты официальные идеалы британских правящих классов. Личная тень оказывает разрушительное воздействие на идеалы эго. Коллективная тень стремится девальвировать идеал коллективный. Вместе с тем два этих феномена выполняют весьма ценную функцию, заставляя идеальные представления находиться как бы в состоянии постоянной боеготовности и поощряя тем самым индивидуальное и коллективное развитие. Два данных типа тени и «архетипическая тень» (нем. «archetyp-ischer Scfeatten») сосуществуют по принципу симбиоза, тем не менее последняя в корне отличается от них. Даже само употребление термина «тень» представляется в данном контексте не совсем верным Тень, как известно,— нечто вторичное, производное Она возникает благодаря свету Коллективная и личная тени возникают не самостоятельно, они дублируют соответствующие идеалы Архетипическая же тень, напротив,— явление в достаточно высокой степени независимое, и поэтому правильнее было бы именовать его «злом» («das Bose»), хотя это слово и вызывает множество неприятных ассоциаций Юнг понимал «зло» как нечто автономное и изначальное, а не как pnvatio bom, т е отсутствие добра Согласно К Г Юнгу понятие «зло» можно описать словосочетанием «убийца и самоубийца внутри нас» Архетипическую "• ень издавна олицетворяла фигура дьявола и символический обрая <, черного солнца» — sol mger — алхимиков Многие персонажи религиозной истории разделили сомнительное право быть выразителями архетипическои тени Шива*, Локи**, Вельзевул и т д Отталкиваясь от эт их фактов. Юнг ведет речь о наличии в человеческом сознании нередуцируемой мании разрушения Только ли Юнг предполагал существование подобного начала в человеческой психике1? В своей известной работе «По ту сторону принципа удовольствия» Зигмунд Фрейд высказал аналогичное предпо ложение Кровавые события Первой мировой воины натолкнули Фрейда на мыс ть, что человеком управляю г два влечения танатос — инстинкт смерти, и эрос — инстинкт любви Огромной заслугой Фрейда было предположение о том, что агрессия, направленная про тив других, и агрессия, направленная против себя, взаимосвязаны Инстинкт смерти представляет собой «стремление» к смерти и состояние постоянного ее поиска Не имея возможности редуцировать данное влечение, Фрейд, а за ним и Юнг констатировали, что феномен «убийцы и самоубийцы внутри нас» не доступен логическому объяснению, однако это обстоятельство ни в коем случае не отрицает его существования Более пристально рассмотреть природу данного феномена на примере молодежи, у которой он прояв шется отчетливее всего, Щива[санскр «блаюсклонньш», «милосердию]—богищийскоитроицы Брах мал [созидатель], Вишну [хранитеть], Шива [разрушигеть] При этом Шива не только карает за i pex, но и защищает, не to чым разрушает, но и созидает — Прим переводчика Локи — популярный персонаж скандинавской мифотогии, тип мифологического плута [i рикстера], в котором переплетены чер i ы комизма и демонизма Локи уча ствуег вместе с Одином в сотворении людей — Прим переводчика можно через призму волшебных сказок В связи с тем что, в частности, фигура дьявола, черта представляется символом этой архети-пической ситуации, имеет смысл обратиться к тем сказкам и мифам, главными героями которых оказываются дьявол и молодой человек Например, юный герой сказки братьев Гримм «Черт с золотыми волосами» должен вырвать из головы черта три золотых волоска, и тогда он получит право жениться на очаровательной принцессе Подобная мифологема типична Женитьба на принцессе символизирует развитие молодого человека до состояния целостности, способности на «внешнее»и «внутреннее» соединение с женским началом Однако, для того чтобы дос тигнуть этого, он должен вступить в контакт с чертом, столкнуться с ним тет-а-тет Не менее важным является и то обстоятельство, что волосы у черта золотые Золото — символ света, сознания Черт с золотыми волосами приобретает таким образом нечто общее с солнечным богом Не случайно его называют Люцифером, носителем света, который был когда-то самым сияющим ангелом в Небесном воинстве Сказка в аллегорической форме говорит о том, что психо логическое развитие до состояния целостности возможно лишь путем осознания зла в самом себе или контакта с ним Иначе говоря, молодой человек не сможет продолжать свое развитие, избегая соприкосновения с архетипической тенью Кроме того, дьявол, символизирующий вселенское зло, в каком-то смысле подчинен Богу В книге Иова Сагана назван одним из сынов Божьих, а Исайя говорит «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия, Я, Господь, делаю все это»* Мифологемы могут дать ответ на психологические, философские и религиозные вопросы, рационального ответа на которые у нас нет,— представляя необъяснимое и таинственное в мифо логических символах Объяснить с научной психологической позиции, почему молодому человеку, для того чтобы продолжать свое развитие, необходимо соприкоснуться с архетипической тенью, весьма сложно,— возможности психологии и рационального подхода не всегда безгра ничны Отношение человека к бытию, к своей роли в этом мире, к творению и Богу имеет одну занятную особенность Человек желает обладать известной свободой, судить, оценивать, высказывать раз нообразные мнения и свободно принимать решение по тому или иному вопросу. Люди не ограничиваются пониманием того, что есть добро и зло, подобно Адаму и Еве, которые вкусили с древа познания; им необходимо иметь возможность выбора, право на собственную позицию по отношению к бытию, Богу, окружающим нас людям. Защищая или отнимая чью-то жизнь, мы делаем это по собственной воле. Только тот, кто способен сказать творению «нет», способен и на сознательное признание существующего порядка вещей. Лишь тот, у кого есть свобода разрушать, может по собственной воле посвятить свою жизнь созиданию. Отсутствие греховного деструктивного отрицания уподобило бы нас животным, вернее сложившемуся представлению о них, превратило бы в существ, подверженных неконтролируемым влечениям, руководимых исключительно инстинктом самосохранения, не могущих принимать решение и не имеющих никакого выбора. Вполне вероятно, поэтому, что архетипическая тень является характерной чертой именно человека. Каким образом происходит контакт с дьяволом, с деструктивным? Обратимся к примеру молодого человека, который находится на пути из детства в зрелость и так или иначе приходит в соприкосновение с деструктивным началом. Разумеется, ребенок также склонен к деструктивным проявлениям — многие дети ведут себя, как сущие «черти». Однако уклад жизни ребенка определяется родителями, и свои проблемы он решает теми средствами, которые достались ему от родителей. Одним словом, ребенок очень несвободен. Резонно заметить, что подросток также в значительной степени зависит от своих родителей и по большей части просто перенимает их взгляды на жизнь. Однако, для того чтобы продолжить индивидуальное психологическое развитие, юноше необходимо пройти стадию отрицания, дабы затем сознательно вернуться к родительским ценностям или же выработать свое собственное мировоззрение. Молодой человек, переживающий процесс взросления, вступает в соприкосновение с «дьяволом» для того, чтобы добиться свободы. Следует, однако, учитывать, что мое объяснение грешит некоторым упрощением, а предложенная классификация имеет в контексте архетипиче-ской тени значение весьма относительное. Феномен «убийцы и самоубийцы внутри нас» поддается лишь частичному толкованию, свидетельством чему служит приведенное здесь объяснение, со всеми его издержками. Неутешительная истина заключается в том, что мы можем лишь знать о существовании архетипической тени и сообразовывать наше поведение с данным обстоятельством, но объяснить его назначение не в состоянии. Нельзя со всей ответственностью утверждать, что деструктивность является гарантом свободы. Однако это вполне вероятно. Не случайно во время инициации (обрядов посвящения) у многих примитивных народов молодому человеку предписывается символическое действие, связанное с опасностью, убийством врага, расчленением последнего и т.п. Не стоит удивляться само-деструктивности, которую проявляет молодежь. Молодым людям необходимо вступать в игру с «дьяволом», однако они ни в коем случае не должны себя с ним идентифицировать. Эго молодого человека должно сохранять хотя бы минимальную дистанцию со злом. Иными словами, юноша должен осознавать свои действия. Многие здоровые молодые люди, разрушающие собственность, занимающиеся воровством и т.п., отдают себе отчет в том, что речь в данном случае идет о временном эксперименте, который в конечном счете не имеет ничего общего с подлинным образом их жизни. Они понимают, что такое захватывающее приключение в действительности — зло. Спешу добавить, что не все молодые люди идут на открытое выражение собственной деструктивности, не все из них водят автомобили подобно самоубийцам, не все воруют, покушаются на чужую собственность, дерутся и т. д. Тем не менее, все без исключения молодые люди в той или иной форме соприкасаются с «дьяволом». Для этого существуют различные пути, и непосредственное агрессивное действие — лишь один из них. В юном возрасте весьма развито воображение и склонность идентифицировать себя с фантазиями другого человека. Именно в юности Фридрих Шиллер написал «Разбойников», а Иоганн Вольфганг Гете выразил стремление к самоубийству в «Страданиях юного Вертера». Литература изобилует мрачными и зловещими персонажами, с которыми юный читатель может себя идентифицировать и соприкоснуться с тенью. Кино, телевидение и театр предоставляют молодежи сотни возможностей «вырвать пару золотых волосков из головы дьявола» Фантазии деструктивного характера играют весьма значительную роль в жизни молодого человека. Часто у подростков обнаруживаются мысли о самоубийстве и фантазии, связанные с убийством и другими не менее отвратительными агрессивными действиями. Увлечение философией или обостренное религиозное переживание образа дьявола — неотъемлемая черта юности. Столь напряженное существование приводит подчас к тому, что молодые люди терпят фиаско в смелой вылазке, имеющей своей целью вырвать волоски из головы дьявола, и заканчивают свою жизнь трагически. Осознание демонического начала невыносимо и часто его пытаются устранить любым способом. В связи с этим многим молодым людям, находящимся в стадии размежевания со злом, свойственно проецировать архетипическую тень на окружающих: взрослых, родителей и т. д. и воспринимать их в качестве носителей зла и деструктивности. У здоровых молодых людей подобные проекции со временем уходят, а у подростков, выросших в атмосфере ненависти, отсутствия нормальной семейной жизни, сохраняются. Родители остаются для такого молодого человека существами пугающими и не внушающими доверия; у него могут возникнуть проблемы в школе, сложиться неблагоприятные отношения с одноклассниками и учителями. Часто дело осложняется тем, что молодой человек в действительности пережил какую-то драму, связанную с жестокостью окружающих его людей. Поэтому, вступая в контакт с деструктивностью, он бывает готов к тому, чтобы ради облегчения процесса размежевания со злом проецировать деструктивность на окружающих или по меньшей мере на часть своего окружения. В результате деструктивное оказывается для него не интегральным элементом человеческой психологии, а чертой, характерной только для определенных людей или определенных социальных структур. Такие проекции во многом блокируют дальнейшее психологическое развитие и весьма осложняют социальную интеграцию, в чем опять-таки винят агрессивно настроенное окружение, поскольку в своих собственных глазах данный молодой человек деструктивен поневоле, а точнее, по злой воле социума. Иногда такая самодеструктивность рационализируется. С подобным явлением часто сталкиваются работники социальной службы. Что бы ни делал инспектор данного учреждения для своего подопечного,— все воспринимается отрицательно, во всем усматривается злой умысел. В том случае, если, например, молодому человеку подыскали рабочее место, он полагает, это — следствие особого коварства, целью которого является контроль за его жизнью и лишение его права на свободный выбор. Если же вакансии отсутствуют и ему приходится искать работу самостоятельно, он винит попечителя в равнодушии и умышленном сокрытии важной информации. Подобным молодым людям с интровертным характером, обуславливающим способность пережить такого рода конфликты в фантазии, удается существовать в социальном отношении совершенно незаметно, хотя обычно они бывают на всех озлоблены и втайне плетут интриги. Однако чаще всего таким молодым людям не выпадает счастья родиться в среде, поощряющей богатую внутреннюю жизнь, в среде, предоставившей бы им возможности решить свои проблемы через фантазии, поэтому им приходится переживать все драматические ситуации в реальности. Результатом этого оказывается типаж антисоциального, а возможно даже криминального молодого человека. И хотя проявления его деструктивиости внешне напоминают действия молодого человека, временно соприкоснувшегося со злом, в действительности все обстоит иначе: контакт с дьяволом — для него трагедия, непрекращающаяся борьба с окружением, олицетворяющим зло. Подобного несчастного юношу можно сравнить с Дон-Кихотом, бросающимся на ветряные мельницы. Нередко асоциальные личности такого типа ошибочно характеризуются специалистами как психопаты, как люди с врожденными дефектами характера. В дальнейшем эти люди могут оказаться способными создать семью и воспитать своих детей в духе собственного антисоциального мировоззрения. Дело принимает опасный оборот, когда такие личности начинают склоняться к расизму или социальной зависти. Жизнь подобных людей необыкновенно трагична. Только человек определенного психологического склада может стать жертвой деструктивности. Люди равнодушные не способны болезненно реагировать на зло даже в том случае, когда растут в деструктивной среде. Феномен деструктивности не доставляет им никаких особых хлопот. В юности они весьма поверхностно соприкасаются со злом и в дальнейшей жизни его не замечают. Другое дело — те, на кого уже в детстве произвел глубокое впечатление феномен зла. Они не в силах отказаться от борьбы со злом, однако борьба оказывается бессмысленной, поскольку молодые люди не понимают, что в конечном счете зло есть проблема внутренняя," а проекция собственного деструктивного начала вовне неизменно оборачивается новыми бедами и страданиями. ч Обречен ли анализ на провал? Предыдущая глава представляет собой попытку рассмотреть феномен архетипической тени на примере развития молодежи. Архе-типическая тень создает для психотерапевта особые проблемы. Разумеется, данный феномен не исчезает по прошествии молодости. Средний здоровый человек периодически оказывается под влиянием самодеструктивных и агрессивных тенденций, разрушая созданное, саботируя отношения, которые для него дороги, мучая близких и друзей. В особенности же от воздействия архетипической тени страдает психотерапевт. Здесь уже упоминался психологический закон, суть которого сводится к тому, что сила стремления к свету прямо пропорциональна активизации тени. В частности, психотерапевт, стремящийся к осознанию, путем которого он желает помочь пациенту, рискует оказаться под влиянием бессознательного начала в гораздо большей степени, чем обычный человек. Налицо парадокс: чем больше усилий прикладывает психотерапевт к осознанию, тем бессознательнее он становится. Иными словами, чем сильнее освещен один угол комнаты, тем темнее кажутся другие ее углы. Человеку, осознающему свои собственные деструктивные и самодеструктивные тенденции, тяжелее всего дается переживание их в себе, а не только в проекции. Будучи человеком, беспрерывно находящимся в контакте с бессознательным, психотерапевт в известном смысле подвержен влиянию архетипической тени более, чем любой другой индивид. Сознательно психотерапевт желает помочь клиенту, избавить его от проявлений чрезмерной деструктивности Именно с этой целью, ежедневно, в течение восьми и более часов психотерапевт общается с людьми, которым он хочет вернуть здоровье и ощущение радости жизни. Задача эта весьма непроста, и кроме того следует учитывать, что сознательное стремление к добру подразумевает наличие в бессознательном такой же по силе злой воли. Предвидя данную опасность, основоположники психоанализа и психотерапии выдвинули требование учебного анализа, предшествующего самостоятельной психотерапевтической и аналитической практике. От психотерапевта требуется хорошее знание психологии и психопатологии, что позволяет ему безошибочно определять этиологию невротических симптомов. Однако именно учебный анализ, случаи эффективного распознания деструктивного начала у пациента и мнение о том, что аналитик добился выдающихся успехов в самопознании, искушают терапевта закрыть глаза на собственную тень и видеть ее проявления лишь у анализанда. Психотерапевт ежедневно сталкивается с нестандартным человеческим поведением, выражающим на практике личную, коллективную и архетипическую тени. Случается, что он начинает распознавать проявления, в частности, архетипической тени лишь у окружающих, подобно аутсайдеру, проецирующему свою бессознательную деструктивность вовне. Благоприятную почву для таких проекций создает и то обстоятельство, что количество пациентов с ярко выраженными проявлениями бессознательной деструктивное™ в практике аналитика никогда не убывает. Проблема усугубляется тем, что многие психотерапевтические школы склонны вообще отрицать необходимость для аналитика изучения собственного деструктивного начала. Это мнение свидетельствует о тенденции к преобразованию психологии в естественную науку, что подразумевает преувеличение значения аналитической методики. Иными словами, исследование течения психологических процессов в собственной психике и психике другого индивида приравнивается, скажем, к наблюдениям за химическим процессом в лаборатории. Не лишним будет заметить, что последователи Фрейда нередко избегают распознания в себе описанного венским психоаналитиком инстинкта смерти, поскольку возможное наличие подобного влечения в собственной личности внушает им опасения и в состоянии пагубно повлиять на их объективную научную позицию. Несмотря на то чго в рамках психотерапии юнгианского направления проблеме тени уделяется огромное значение, тем не менее под этим понятием зачастую фигурирует только личная и коллективная тени, а тень архетипическая в расчет не берется. Здесь уже шла речь о том, что психотерапевт находится в очень опасной и сложной психологической ситуации. С какой бы стороны мы ни подошли к его проблематике, повсюду нас подстерегают препятствия. Фундаментальная модель врача, соответствующая деятельности психотерапевта, содержит искушение — вытеснить один из полюсов архетипа целителя и больного и спроецировать патологический аспект на пациента. Пытаясь путем применения власти ликвидировать это разделение, аналтик поступает подобно врачу. В психотерапии напряженность, существующая между полюсами целителя и больного, обострена «противостоянием» сознательного и бессознательного В неблагоприятной сигуации бессознательное проецируется на пациента. Сам же аналитик, призванный помочь пациенту в осознании, безо всяких на то прав выступает в роли исключительно сознательного человека. В том случае, если честный аналитик приближается к осознанию, мрак собственного бессознательного скорее всего станет ему очевиден. Ведь, не забудем, чем больше света, тем гуще тень. Под покровом этой тьмы скрываются теневые двойники священника, врача и психотерапевта — мнимый пророк и шарлатан. Такая психологическая ситуация создает идеальное поле деятельности для архетипической тени Бессознательная деструктивность проявляется как в расщеплении архетипа, так и в существовании теневых двойников. Таким образом «зло» угрожает аналитику со всех сторон. Возникает вопрос, не обречено ли смелое предприятие психотерапии на провал или оно может быть эффективным только под руководством гениев психологии? Многих психотерапевтов, отдающих себе отчет в этой проблематике, утешает наивное убеждение в том, что путем кропотливого учебного и личностного анализа они способны достигнуть некоего гипотетического «мастерства». Среди аналитиков бытует мнение, что избежать опасности можно, например, посредством изучения и детального описания своих снов. Ахиллесова пята этого аргумента — толкование. Ведь сны в таком случае получают интерпретацию самого сновидца. Укажем на то, что никакой системы, никакой техники, которые гарантировали бы стопроцентное понимание посланий, заключенных в сновидении, не существует. Интерпретация сновидений — деятельность индивидуальная, если угодно, «штучная», близкая к искусству, зависящая от личное ги толкователя. Искусный и опытный психо терапевт приобретает со временем большую сноровку в интерпретации своих сновидений, которая отвечала бы его желаниям. Феномены тени он видит лишь в том случае, когда они угодны его эго, и нередко воспринимает деструктивные аспекты собственной личности как черты в известном смысле даже положительные. Пессимизм таких утверждений вполне оправдан. Тем более, что бесчисленные внутренние противоречия и конфликты между психотерапевтами, кажется, подтверждают правоту такой неутешительной, впрочем, точки зрения. Споры, обоюдная критика и горькие последствия разногласий редко достигают такой остроты (а подчас и непорядочности), как в среде тех, кто чуть ли не официально заявляет о себе как об исключительно «осознавших» людях,— в среде аналитиков и психотерапевтов. Является ли психотерапия, а точнее глубинный анализ человеческой психики, предприятием невозможным? Следует ли расценивать этот грандиозный эксперимент как очередную неудачу человеческой мысли? Исчерпал ли себя анализ?
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|