Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Смысл, таким образом, определяется более широким контекстом, чем значение. 6 страница




Вместе с тем, хотя сам смысл относится к субъективной ре­альности, процесс его постижения — процесс интерсубъективный, предполагающий диалог между двумя личными универсумами, что роднит этот подход с подходами третьей группы (см. ниже). «Различ­ные паттерны смысла, которые возникают в психоаналитическом исследовании, высвечиваются на специфическом психологическом поле, локализованном в месте пересечения двух субъективностей» (Atwood, Stolorow, 1984, p. 6).

Теперь мы переходим к анализу третьей и последней группы подходов к рассмотрению смысловых механизмов сознания и дея­тельности — к анализу тех подходов, в которых смысл рассматри­вается под интерсубъектным или социальным углом зрения, в плоскости отношений индивида с другими людьми или с социо­культурным целым, к которому он принадлежит.

Как и две другие рассмотренные в этом разделе группы под­ходов не противоречат друг другу, но лишь акцентируют разные измерения смысла как наиболее существенные, так и третья груп­па подходов не противостоит ни первой, ни второй, но выделяет новое измерение, которое представители этих подходов рассмат­ривают как наиболее существенное при анализе смысла. В каком-то смысле переходным звеном между подходами первых двух и тре­тьей группы служит важная теоретическая статья Я.Смедслунда (Smedslund, 1969).

Смедслунд исходит из общего положения о том, что объектив­ные стимульные ситуации обладают для субъектов индивидуально-


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии



специфичным смыслом, который определяет характер реагирования на эти ситуации. Он считает, что отношение между стимульной си­туацией и смыслом не подчиняется каким-либо универсальным за­конам, поэтому предсказать смысл стимула по его характеристикам невозможно. Смысл связан лишь с активностью субъекта (Smedslund, 1969, р. 1—2). Смедслунд логически выделяет три вида смыслов действия X для индивида Р в ситуации момент времени А Пря­мой смысл ^определяется набором всех утверждений, которые для Р в S и в / эквивалентны утверждению, что произойдет X. Узкий смысл X определяется набором утверждений, которые для Р логи­чески следуют или исключаются при условии, что произойдет X. Наконец, полный смысл Л'определяется тем же плюс еще набором утверждений, вероятность истинности которых для Р изменяется в результате X. Наряду с различением прямого, узкого и полного субъективного смысла событий, Смедслунд вводит другое, не ме­нее важное различение. Он определяет прямой социальный смысл, узкий социальный смысл и полный социальный смысл действия X для общности Y в S и в t как соответственно часть прямого, узкого и полного смысла X, разделяемую всеми членами У, т.е. общую для них (там же, р. 6). Поскольку социальные смыслы ограничены пре­делами данной конкретной общности, индивиду доступны лишь смыслы, принадлежащие общности, в которую он входит или вхо­дил ранее. Из этого следуют принципиальные ограничения возмож­ностей межличностного познания, в частности, для психологов, поскольку общность смыслов является необходимым, хоть и не дос-иггочным условием такого познания. «...Социальный смысл являет-™" ся единственным мостиком между личным миром наблюдателя и личным миром наблюдаемого» (там же, р. 7). Поэтому если^психолог незнаком с социальными смыслами, присущими той общности, к которой принадлежит его клиент, то возможности взаимопонима­ния будут сильно ограничены.

Статья Смедслунда привлекла внимание к факту множествен­ности смыслов действия, в результате чего встал вопрос о том, какие смыслы — социальные или личностные — должны стать пред­метом изучения психологов и социологов. Так, Г.Менцель (Menzel, 1978), убедительными примерами демонстрируя множественность смыслов одного и того же действия или ситуации даже для самого субъекта, приходит к выводу о том, что бессмысленно искать «ис­тинный» смысл действия; продолжая исследование, можно откры­вать все новые и новые смыслы, и этот процесс бесконечен. Более того, он не считает, что решающим является смысл действия для самого субъекта, хоть он и немаловажен. Наиболее важным для науч­ного исследования Менцель считает смысл изучаемого действия для



глава 1. Подходы к пониманию смысла


 


нас, для исследователей, т.е. для тех, кто поставил вопрос о смысле этого действия. Смыслы того же действия для субъекта и для других участников рассматриваемого процесса социального взаимодействия могут помочь нам ответить на этот вопрос, но сами по себе не столь существенны.

Противоположную позицию занимает Р.Ромметвейт (Rommetveit, 1980), обстоятельно критикующий представления Я.Смедслунда о социальном смысле. Ромметвейт считает поиск истинного социаль­ного смысла поступка столь же тщетным, как и поиск единственно­го буквального значения словесного текста. В отличие от Смедслунда, он считает, что индивидуальные смыслы конкретных действий и ситуаций пересекаются даже для членов одной социальной группы настолько незначительно, что их общий компонент сводится к трю­изму. Решающая роль при оценке смысла действия принадлежит, согласно Ромметвейту, позиции самого субъекта, его собственной честной интроспективной оценке.

При всем различии изложенных позиций мы видим и то общее, что их объединяет: анализируемое действие помещается не просто в плоскость отношений субъекта с внешним миром, но в плоскость социальных взаимодействий, отношений с другими субъектами, которые также обладают способностью атрибутировать смысл сво­им и чужим действиям. Три развернутых подхода к анализу смысла под этим углом зрения сложились в 1970-е годы в английской пси­хологии. Это концепция самообучающейся личности Л.Томас и Ш.Харри-Аугстайн (Harri-Augstein, Thomas, 1979; Harri-Augstein, 1978; 1985; Thomas, 1978; 1985) и группа методологически единых, хотя теоретически различающихся подходов, выступающих за но­вую социально ориентированную методологию познания личности, из которых проблема смысла наиболее разработана в этогеническом подходе Р.Харре (Наггё, 1974; 1977; 1978; 1979; 1982; 1983; Наггё, Clarke, DeCarlo, 1985) и в социальной экологии Дж.Шоттера (Shat­ter, 1974; 1976; 1978; Gauld, Shatter, 1977).

Психолого-педагогическая концепция самообучающейся лич­ности Ш. Харри-Аугстайн и Л.Томас, опираясь на теоретические положения теории личностных конструктов, делает акцент на со­циальной природе смыслов, которая не нашла отражения в работах самого Дж.Келли. Эта концепция также исходит из положения, что центральным для понимания человека и для познания людьми са­мих себя является истолкование личностных смыслов (Thomas, 1985, р. 238). Процесс обучения с позиций теории личностных кон­структов рассматривается как конструирование новых смыслов и ре­конструирование уже существующих в направлении повышения их соответствия личным целям и реальным отношениям, в которые


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии__________ 69

вступает индивид (Thomas, 1978, р. 47). «Люди ищут смыслы. Сози­дание смыслов, процесс достижения личностного знания и есть обучение» (Harri-Augstein, Thomas, 1979, p. 119).

Однако смысл является не только личностным, но может также передаваться и обмениваться (Thomas, 1978, р. 50). Личностные смыслы — всегда часть более широкой системы. Реальным простран­ством, в котором существует личностный смысл, является про­странство диалога (conversational space), переживаемое как контекст личностного смысла. «У него нет фиксированных измерений, оно возникает там, где имеются хотя бы две системы личностных смыс­лов. Оно задается экспрессивными формами, посредством которых происходит обмен этими смыслами. Именно характер взаимной со­отнесенности этих двух систем личностных смыслов определяет мерность пространства и тем самым возможности распада или раз-пития» (Harri-Augstein, Thomas, 1979, p. 128—129).

Взаимодействие смысловых систем, однако, не ограничивается ситуацией межличностного взаимодействия. Всевозможные объекты культуры «...отражают способы, которыми индивиды и группы пы­тались выразить и зафиксировать смысл... Эти объекты представляют собой хранилище наиболее мощных и устойчивых систем соци­альных смыслов данного общества, интеллектуальный фонд культу­ры» (Harri-Augstein, 1978, р. 87). Тем самым в центре внимания оказывается процесс взаимодействия индивидов с этим интеллек-|уальным фондом, служащий задаче конструирования индивидами личностно значимых и жизнеспособных смыслов, позволяющих им зффективно взаимодействовать с событиями, людьми и объектами, образующими их мир (там же).

К этому взаимодействию и обмену смыслами и сводится обу­чение как таковое, заполняющее всю жизнь человека. Однако эффек­тивность этого непрерывного обучения требует обучения обучению, которое связано с развитием способности контролировать и пере-с граивать в определенные периоды жизни сами процессы конструи­рования смыслов (там же, р. 100—101). Обладающая такой способ­ностью самообучающаяся личность, во-первых, обладает свободой нтимодействия со смысловой системой интеллектуального фонда культуры и воздействия на нее; во-вторых, конструирование новых смыслов выступает для нее не просто как приобретение нового зна­ния, но и как процесс познания, ценный и обогащающий сам по себе, вне зависимости от результата (Harri-Augstein, 1985).

Формы, в которых может существовать смысл, разнообразны. Л.Томас (Thomas, 1985) иллюстрирует это идеей операционального невербального смысла (умение ездить на велосипеде); Щ.Харри-Аугстайн перечисляет ряд систем (кинестетическая, зрительная,



глава 1. Подходы к пониманию смысла


 


слуховая, тактильная и обонятельная сенсорные системы, симво­лические системы), в которых может выражаться смысл в процессе межличностного взаимодействия. «Акцент, делаемый на каждую из этих форм в рамках целостной системы смысла, будет различаться, но каждая играет свою роль в процессе индивидуального констру­ирования» (Harri-Augstein, 1978).

Значительно более глубоко социальные корни смыслов чело­веческих действий раскрываются в теории социального поведения Р.Харре. Харре, в частности, рассматривает поведение человека как детерминированное системой функционирующих в данной культуре и в отдельных субкультурах правил, которые аналогичны граммати­ческим правилам, в соответствии с которыми строится речь. Ключе­вая роль принадлежит не внешним физическим характеристикам отдельных элементов и единиц поведения, а их социальным смыслам. «Именно между социальными смыслами устанавливаются социаль­ные законы, если они есть, и именно из них строятся социальные структуры (patterns)» (Harre, 1977, р. 36). Социальные смыслы явля­ются относительно универсальными, независимыми от конкретной культуры, в отличие от специфических физически описываемых сис­тем, служащих для выражения этих смыслов в каждой отдельной культуре, например, жестов. Функцию выражения смыслов в прин­ципе может выполнять любая система физически различаемых состо­яний; при этом от самой этой системы зависит сравнительно мало (там же, р. 37—38).

В анализе конкретного социального взаимодействия Харре ис­ходит из положения, что само действие как психологическая ре­альность конституируется смыслом, которым субъект наделяет поведенческую структуру, и который может быть понят остальны­ми участниками взаимодействия; социальные действия социальны постольку, поскольку они осмыслены (Наггё, 1974; 1978). Харре выделяет курсивом как общий принцип то положение, что люди стремятся, помимо всего остального, придать смысл своему соци­альному опыту (Наггё,\974, р. 256); придавая смысл своему дейст­вию, человек тем самым относится к другому как к человеку; тем самым это отношение становится социальным (там же, р. 255).

В потоке поведения Харре выделяет такие единицы анализа, как действия (преднамеренные последовательности движений, сло­весная реплика, экспрессивные проявления) и поступки (acts) — действия, рассматриваемые под углом зрения их социального смы­сла. Поступки приобретают социальный смысл благодаря своей включенности в более широкий социальный контекст; смысл же отдельных элементов поведенческой цепочки определяется их мес­том в этой цепи. «Так, например, понимание социального смысла


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии__________ 71^

улыбки требует не только феноменологического различения между одной улыбкой и другой, но и знания различных поведенческих це­почек, в контексте которых улыбка данного типа уместна, и тех, в которых она выглядела бы странной» (Наггё, 1978, р. 49). Наряду с окружением, «сценой», задающей социальный контекст действия, Харре выделяет в качестве детерминант социального смысла интен­ции субъекта; действия строятся не только под влиянием социо­культурных шаблонов, большую роль играет также содержание и «социо-грамматика» процессов оценивания (accounts), служащих для выделения смысла действия и коррекции и стабилизации не­прерывного потока межличностного взаимодействия посредством реинтерпретации или исправления ошибок и неудач (Наггё, 1976; 1978; 1979).

Харре выделяет пять иерархических уровней смыслов, присут­ствующих в социальных взаимодействиях. Низший уровень задается самим преднамеренным действием, второй — реализацией пред­намеренного поступка, третий — его косвенным эффектом, четвер­тый — преднамеренными будущими последствиями поступка и пятый, «герменевтический» уровень связан с выходом за пределы практических эффектов поступка и приобретает смысл лишь в плос­кости анализа экспрессивного плана действия13. Именно экспрессив­ный аспект, а не практический, определяет скрытую значимость действия, его уже не социальный, а личностный смысл, хотя пос­ледний и не может существовать иначе как соотносясь с системой социальных смыслов (Наггё, 1982). Именно личностные смыслы, производные от социальных, во многом определяют уникальность психики каждого индивида (Наггё, 1983, р. 281). Они представляют собой фактически метафорическую переработку социальных семи­отических систем (Наггё, 1982, р. 21). В качестве основного детер-^" минанта личностных смыслов указывается экспрессивный аспект жизненного пути личности, обозначаемый понятием «моральная ка­рьера» (Наггё, 1979, р. 33-34).

В качестве одной из основных задач этогенический анализ Харре ставит понимание смысла человеческих действий и их элементов, опираясь во многом на здравый смысл и житейские представления (Наггё, 1978). По проблеме смысла проходит граница между соци­альной и личностной психологией. «В социальной психологии ин­тенции субъекта имеют значение лишь постольку, поскольку они поняты... В личностной психологии важны интенции субъекта и их отношение к его или ее системе убеждений, и уже независимо от

13 Подробно о разведении практического экспрессивного плана дейст­вия см. Наггё, 1979, гл. 1.



глава 1. Подходы к пониманию смысла


 



этого — их истолкование интерпретатором и его убеждения» (Наггё, Clarke, DeCarlo, 1985, p. 105). Под этим углом зрения теория Харре предстает как социально-психологическая, уделяющая лишь отно­сительно небольшое внимание собственно личностным аспектам действия. Личностные аспекты действия получили более полное раскрытие в теории Дж.Шоттера, принадлежащей к тому же обще­му методологическому направлению.

Теоретические основания, на которые опирается эта теория при анализе смыслов человеческих действий, изложены в книге А.Голда и Дж.Шоттера «Человеческое действие» (Gauld, Shatter, 1977). Крити­куя господствующие механистические подходы к объяснению дей­ствия, авторы противопоставляют им «герменевтический» подход, направленный на раскрытие смыслов действий для субъекта. Как пра­вило, эти смыслы очевидны, однако не всегда. Есть действия, смысл которых неясен и самому субъекту. Задача психолога — пролить свет на смысл этих действий.

Смысл текста для его автора или действия для его субъекта мож­но понять, согласно Голду и Шоттеру, лишь зная, как он видит мир и свое место в нем, поскольку смысл действиям придает их лока­лизация в некой «более широкой схеме вещей» (там же, р. 5). «Для того, чтобы понять "смысл" чьих-то действий, почему он сделал то, что он сделал, необходимо составить представление об его акту­альных взглядах на мир и на текущую ситуацию, а также о мораль­ных и социальных правилах, регулирующих его поведение» (там же, р. 89). Помимо этого необходимого «фона», Голд и Шоттер счи­тают неизбежным использование телеологических понятий, объяс­няя смысл действий субъекта на языке его целей, намерений и мотивов. Герменевтическая интерпретация смыслов действий, по Голду и Шоттеру, не может быть проверена традиционными мето­дами наблюдения и эксперимента и не относится к научным дан­ным в традиционном их понимании.

Шоттер подчеркивает, что смысл следует понимать «как глагол, а не как существительное» (Shatter, 1978, р. 46). Действия, обладающие смыслом, тем самым включают в себя или указывают на другие дей­ствия, будучи логической частью которых, они сами выступают как действия. Смысл данного действия, по Шоттеру, состоит из двух ком­понентов: один определяется действиями, являющимися логически­ми следствиями данного, другой, напротив, предшествовавшими действиями, логическим следствием которых является данное рас­сматриваемое действие (Ginsburg, 1980, р. 339). Тем самым смыслы действий указывают на направление развертывания поведения из прошлого в будущее (Shatter, 1978, р. 76). «Интерпретируя смысл си­туации для человека, необходимо оценить, что ситуация значит для


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии__________ 73

его поведения в будущем. Любой навык предполагает понимание того, как использовать орудия для достижения своей цели; необхо­димо понимать смысл того, что ты делаешь, как это связано с тем, что уже сделано, и что вытекающее из этого еще требуется доделать» (Shatter, 1975, р.66).

Шоттер уделяет особое внимание онтогенезу способности при­давать смысл своим действиям, делать их понятными для других, с гем чтобы координировать свои действия с действиями других людей и делать тем самым возможным социальное взаимодействие. Эту спо­собность Шоттер рассматривает как специфический практический навык, приобретаемый путем научения в раннем возрасте (Shatter, 1975; 1976; 1978). Ключевая роль в этом процессе принадлежит мате­ри, точнее, процессам взаимодействия в неразделимой психологи­ческой целостности ребенок—мать. «Задача матери — так реагировать на то, что он делает, чтобы придавать его действиям смысл» (Shatter, 1975, р. 100). Именно интерпретация матерью действий ребенка в тер­минах смыслов (которая сама во многом определена непосредст-иенным поведенческим контекстом) определяет соответствующую интерпретацию своих действий самим ребенком (Shatter, 1975; 1978); можно сказать, что на ранних стадиях онтогенеза осмысление ре­бенком своего поведения развивается по известному механизму «са­моосуществляющегося пророчества». В более старшем возрасте эта швисимость от материнской интерпретации исчезает, обучение пре­кращается в самообучение и смысл некоторых действий ребенка ко­ренится теперь уже в стремлении расширить поле смыслов своих действий, развивать способность к осмысленным действиям (Gauld, Shatter, 1977, p. 213-214).

Общее развитие этой способности идет в направлении «про-фессивной рационализации действия» (Shatter, 1978, р. 43). Авто­номная личность, способная сама определять направленность своего поведения и нести ответственность за свои действия, харак-юризуется способностью действовать произвольно и осмысленно, и том числе и с точки зрения других, но при этом не завися от них (Shatter, 1974; 1976; 1978). По Шоттеру, чтобы быть самим собой, человеку нужен другой, мне нужен ты — чтобы видеть, что мои движения отзываются в тебе, чтобы быть уверенным, что мои дей­ствия имеют смысл (Shatter, 1975, р. 110). В этом пункте вновь про­исходит соприкосновение личной и социальной действительности. «Идея интерсубъективности, понятие об общих системах представ­лений и их следствиях, придающих смысл всему, что происходит н обществе, становится центральным понятием любой науки о со­знании» (Shatter, 1975, р. 41). Согласно позиции Шоттера, соци­альные миры суть совместные продукты взаимодействия индивидов



глава 1. Подходы к пониманию смысла


 


и, в частности, общих смыслов, создаваемых в этом взаимодейст­вии. «Чтобы понять действие, необходимо понять личный и соци­альный миры, в которых это действие осуществляется и имеет смысл... Оно не существует независимо от них» (Ginsburg, 1980, р. 324). В одной из работ Шоттер идет еще дальше, связывая смысл человеческого действия с его ролью в реализации общекультурных целей (Shatter, 1974, р. 61).

В заключение этого раздела мы воспользуемся для обобщения подходов Р.Харре и Дж.Шоттера уже цитировавшейся обзорной ста­тьей Дж.Гинзбурга (Ginsburg, 1980), которая содержит и развитие указанных подходов. Гинзбург критикует подходы Харре и Шотте-ра, а также Р.Ромметвейта, за опору исключительно на языковые смыслы, считая это неоправданным ограничением, и формулирует обобщенную модель социального действия так:

«Действия обладают смыслом, и для того, чтобы взаимодейст­вие сопровождалось пониманием, смыслы действий должны стать общими для участников взаимодействия, хотя и не обязательно полностью...

Процесс взаимодействия имманентно включает в себя активное формирование временной и как правило лишь частично общей для всех схемы социальной действительности... Формирование схемы... может включать обмен смыслами между участниками взаимодейст­вия. Эта общая схема как динамическое пересечение смыслов явля­ется продуктом совместного действия и не может быть объяснена или понята в категориях любого отдельно взятого участника... Об­мен смыслов может быть осуществлен и ретроактивно. Действитель­но, принимая во внимание ветвящийся характер человеческих действий, смысл любого действия может быть всегда изменен пос­ледующим включением этого действия в новый, более общий акт» (Ginsburg, 1980, р. 338).

Попытаемся теперь сделать некоторое обобщение всех рас­смотренных подходов к проблеме смысла в зарубежной психологии личности. Сложность этой задачи обусловлена тем, что представ­ления о смысле во всех рассмотренных подходах разрабатывались независимо друг от друга, если не считать некоторых отдельных экс­плицитных связей и влияний: Левин — Толмен — Левин; Левин — Нюттен; Фрейд — Нюттен; Фрейд — Клейн — Петерфройнд; Кел-ли — Магнуссон; Харре — Шоттер. Сравнительно недавно иссле­дователи стали рефлексировать многозначность понятия «смысл». «С замечательной ясностью обнаружилось, что слово "смысл"


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии__________ 75

(meaning) относится к такому количеству разных понятий, конст­руктов, функциональных систем, процессов и областей "опыта", что требуется сноровка горной козы, чтобы скакать с одного уровня на другой» (Creelman, 1966, р. 209). Автор основанного на идее смыс-лообразования подхода к психотерапии М.Б.Карлсен характеризует смысл как «...процесс и идеал, структуру и последовательность, воз­можность и ограничение, достижение и намерение, существи­тельное и глагол, формирующиеся и трансформирующиеся на протяжении всех стадий жизни взрослого человека» (Carlsen, 1988, р. 5). Она различает три взгляда на смысл: под углом зрения частей, процесса и целого, отмечая искусственность этого разделения, ко­торое, однако, полезно для лучшего понимания. Основной характе­ристикой смысла является указание на его источник. В понятие смысла М.Б.Карлсен включает системы всех уровней абстракции, отмечая теснейшую связь смыслообразования с аффективными про­цессами. В общем, в это понятие входит почти все. «Смысл как существительное включает элементы конструктов, систем слов, ког­нитивные схемы, матрицы убеждений, ориентировочные механиз­мы, паттерны значимости... Предикативные качества смысла — процесс, движение, рост, намерение, эволюция личностных синер­гии, рост и развитие "от—к"... Таким образом, "смысл" есть одно­временно смысл и осмысление, интенция и интендирование, существо и существование» (там же, р. 23).

В таблице 1 представлена схема членения и изложения нами рас­смотренных подходов, которая поможет более объемно, но при этом структурированно представить весь спектр имеющихся подходов к проблеме смысла в зарубежной психологии личности. Напомним, что после работ К.Г.Юнга и А.Адлера проблема смысла разра­батывалась в двух независимых направлениях: первое трактовало смысл как высшую интегративную основу личности, второе — как структурный элемент сознания и деятельности. Каждое из этих на­правлений мы, в свою очередь, подразделили еще на три группы: первое — в соответствии с членением Э.Вайскопф-Джолсон (Weiss-kopf-Joelson, 1968), и второе — согласно критериям, предложенным Л.Томас (Thomas, 1985).

При взгляде на таблицу видно, что эти дальнейшие подразделе­ния каждого из направлений оказались тесно взаимосвязанными меж­ду собой, изоморфными, сводимыми к одному основанию. Если основанием для первого разделения всех подходов на два направ­ления служит роль или функция, приписываемая смыслу в деятель­ности личности^ то вторым основанием выступает та реальность, в которой существует смысл, та система отношений, которая порожда™ ет смысл как психологическую реальность. В первом случае это объек-


1Ю СМЫСЛА \

глава 1. Подходы к пониманию смысла


Таблица 1

Логическая классификация подходов к проблеме смысла в зарубежной психологии

 

^\^ Функциональная ^^характеристика Онтологическая V-характеристика ^s. Высшая интегративная основа личности Структурный элемент сознания и деятельности
Феномен объективной действительности Жизненная задача, объективное требование жизни (Франкл) Побуждение к деятельности со стороны внешних предметов (Левин, Толмен, Нюттен, Мэй)
Феномен субъективной действительности Интерпретация мира и жизни в целом (Ройс), способ упорядочивания сознания (Чиксентмихали) Интерпретация и понимание конкретных ситуаций (Келли, Магнуссон, Петерфройнд, Этвуд и Столоров)
Феномен интерсубъектных взаимодействий (в т.ч через фиксацию в предметах культуры) Связующее звено между личностью и социокультурной действительностью (Феникс) Единица межл ич ностного взаимодействия (Томас и Харри-Аугстайн, Харре, Шоттер)

тивная действительность, объективные отношения, мир, независи­мый от его отражения субъектом. Во втором случае это субъективная действительность, внутренний мир, данный субъекту в его отраже­нии. И в третьем случае это интерсубъектное пространство, соци­альные и межличностные отношения, социальная действительность, существующая независимо от сознания каждого индивида в отдель­ности, однако обусловленная уникальной совокупной практикой данного конкретного социума, лишь для членов которого она высту­пает как объективная и неизменная. Тем самым мы можем от истори­ческой схемы перейти к логической, в которой шесть логических определений смысла образуются пересечением трех возможных онто­логических его характеристик и двух возможных функциональных характеристик. Наше убеждение в тесной взаимосвязи и взаимообус­ловленности этюг Шести логических определений, рассматривав­шихся ранее как альтернативные, будет обосновано в последующих главах. Сейчас мы попытаемся лишь выделить в описанных подходах


1.2. Подходы к пониманию смысла в психологии



относительно инвариантные положения, повторяющиеся независи­мо друг от друга в разных концепциях, ориентирующихся на разные логические определения смысла.

Во-первых, отметим такие характеристики смысла, как его связь со значимостью для субъекта определенных объектов, явлений, дей­ствий и событий и его индивидуальную неповторимость. Первый момент особенно подчеркивается у З.Фрейда, В.Франкла, Дж.Рой-са, Ф.Феникса, С.Мадди, Дж.Бьюдженталя, Ж.Нюттена, Дж.Кел-ли, Э.Петерфройнда. Второй отмечают почти все; особый акцент на него делают А.Адлер, В.Франкл, Дж.Ройс, Дж.Келли, Э.Петерф-ройнд, Ю.Джендлин, Р.Ромметвейт, Л.Томас и Ш.Харри-Ауг-стайн, А.Голд и Дж.Шоттер.

По вопросу о том, что именно придает смысл конкретным объ­ектам, явлениям и действиям, единодушие не столь велико, но все же заметно. Вместе с тем такое наиболее общее положение, как обусловленность смысла предмета или действия его местом в более широком контексте объединяет Ж.Нюттена, Ф.Франзеллу, Л.Нис-1едта, Э.Петерфройнда, Р.Харре, А.Голда и Дж.Шоттера. На отно­шение между субъектом и миром как на детерминант смысла указывают А.Адлер, Дж.Ройс, Дж.Бьюдженталь, Ж.Нюттен, А.Голд и Дж.Шоттер. Потребности, мотивы и интенции субъекта рас­сматривают как источники смысла З.Фрейд, А.Адлер, К.Левин, Э.Толмен, Ж.Нюттен, Р.Мэй, Э.Петерфройнд, Р.Харре, А.Голд и Дж.Шоттер. Зависимость смысла от когнитивных процессов пере­работки информации и построения образа мира отмечают Дж.Ройс, С.Мадди, Э.Толмен, Э.Бош, Ж.Нюттен, Дж.Келли, Л.Нистедт, Э.Петерфройнд, Ю.Джендлин, Р.Харре. Обусловленность смыслов уникальным опытом и биографией субъекта отмечают З.Фрейд, А.Ад-лер, Дж.КлейнД.Магнуссон, Э.Петерфройнд, Л.Томас и Ш.Харри-Аугстайн, Р.Харре, причем З.Фрейд, Дж.Клейн и Э.Петерфройнд придают особое значение аффективным переживаниям раннего детства. Роль активности самого субъекта в порождении смыслов особенно подчеркивают В.Франкл, М.Чиксентмихали, С.Мадди, Дж.Бьюдженталь, Дж.Келли, Л.Томас и Ш.Харри-Аугстайн, Дж.Шоттер. Социокультурную детерминацию смыслов отмечают К.Г.Юнг, М.Чиксентмихали, Ф.Феникс, Р.Мэй, Я.Смедслунд, Л.Томас и Ш.Харри-Аугстайн, Р.Харре, причем особую роль обуче­ния и самообучения в порождении смыслов отмечают Ф.Феникс, Л.Томас и Ш.Харри-Аугстайн, а также Дж.Шоттер; К.Левин указы­вает на влияние других людей на порождение смыслов (валентнос­тей) в виде приказа, запрета или примера.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных