КОНКОРД, МАССАЧУСЕТС, СЕНТЯБРЬ 1897

Они сидят на дубе в лучах полуденного солнца, все впятером. Его сестра Каролина - на самой высокой ветке, потому что она всегда забирается на самую высокую. Ее лучшая подружка Милли - на ветке ниже. Братья Маккензи, бросающие желуди в белок, несколько ниже, но не достаточно, чтобы считаться достаточно высоко. Он же сидит всегда на нижних ветках. Не потому что боится высоты, а по положению, которое занимает в группе, и то, если его туда приглашают. Быть братом Каролины - это одновременно и благословение, и проклятие. Бэйли иногда позволительно присоединиться к ним, но ему всегда положено знать свое место.

— Правда или желание, — кричит с верхних ветвей Каролина. Когда она не получает ответа, то кидает желудь прямо в голову брата. — Правда. Или. Желание. Бэйли, — повторяет она.

Бэйли трет голову через шляпу. Возможно, именно желудь заставляет сделать его выбор. Ответить «Правда» — значит покориться Каролине, уступая её оскорбительным выходкам, от которой ему уж точно достанется на орехи. «Желание» же чуть более вызывающе. Даже, если он выставит перед ней себя на посмешившие, по крайней мере, он не прослывет трусом.

Ему кажется это самым подходящим, и он очень горд собой, в тот самый момент, когда говорит свой ответ Каролине. Она сидит на своей ветке примерно в пятнадцати футах над ним, покачивая ногой и глядя на поля, пока формулирует это своё желание. Братья Маккензи продолжают мучить белок. Затем Каролина улыбается и откашливается, прочищая своё горло, чтобы провозгласить о своем решении.

— Желание для Бэйли, — начинает она, как будто он её собственность и только она имеет право загадывать ему желания и никто другой.

Он начинает чувствовать себя неловко, еще прежде, чем она говорит, в чем же состоит её желание. Выдержав мелодраматическую паузу, она, наконец, объявляет,

— Пусть Бэйли проникнет в Ночной цирк. — Милли открывает рот от удивления. Братья Маккензи прекращают бросаться желудями и поднимают на неё глаза, напрочь забывая про белок. Когда Каролина глядит на Бэйли, по ей лицу расползается широченная улыбка. — И принеси нам что-нибудь в доказательства, — добавляет она, не в силах сдержать победных ноток в своем голосе.

Это желание невозможно исполнить, и все они это знают.

Бэйли смотрит через поля, где цирковые шатры словно горы возвышаются по середине долины. Однако, так как на дворе день, нет никаких огоньков и музыки, и толпы людей не осаждаю вход. Просто скопище полосатых шатров, скорее желто-серого цвета, нежели черно-белого под полуденным солнцем. Цирк выглядит странно, и возможно немного таинственно, но никак не экстравагантно. Не в разгар дня. Да и не таким уж страшным, думает Бэйли.

— Я проникну туда, — говорит он.

Он спрыгивает вниз со своей нижней ветки и шагает через поле, не став ждать их реакции, и не желая, чтобы Каролина отменила это желание. Он уверен, что она ожидала от него отказа. Мимо его ухо пролетает желудь, но на этом всё, больше ничего другого не происходит.

И по каким-то причинам Бэйли никак не может подобрать слова, почему же он шагает в направлении цирка с такой решимостью.

Всё было точно так же, когда он увидел цирк в первый раз, когда мальчику не было еще и шести.

Цирк просто материализовался из воздуха на том же месте, и теперь казалось, что он просто никуда не исчезал. Как будто он был просто невидим в течение пяти лет, и на этот период поля казались пустыми.

И в тот первый раз, когда ему еще не было шести, ему не разрешили посетить представление. Его родители считали, что мальчик слишком мал, поэтому он мог любоваться им только издалека, зачарованный его шатрами и огоньками.

Он надеялся, что шатры будут оставаться на месте достаточно долго, чтобы успеть достаточно подрасти, но через две недели шатры исчезли, без предупреждения, будто тут их и не бывало, оставляя слишком маленького Бэйли с разбитым сердцем.

Но вот теперь цирк вернулся.

Он приехал всего несколько дней назад и до сих пор в новинку. Если бы цирк стоял здесь уже достаточно долго, то Каролина выбрала бы другое желание, но о цирке сейчас болтает весь город, а Каролина любит, так сказать, держать нос по ветру, чтобы её желания оставались в en vogue*.

Накануне вечером, Бэйли впервые посетил цирк.

Ничего подобного он никогда в своей жизни не видел. Свет, костюмы и всё такое непохожее на то, что ему доводилось видеть прежде. Как будто он сбежал из своей повседневной обыденной жизни и очутился в другом мире.

Он ожидал, что это будет шоу. Нечто, зачем просто надо будет наблюдать, сидя в своем кресле.

Мальчик очень быстро осознал, как он ошибся.

Тут было, где разгуляться в его разведывательной миссии.

Он исследовал цирк, как умел, хотя ощущал себя совершенно неподготовленным. Он даже не знает какой шатер выбрать из десятков здесь раскинутых на поле. Каждый был со своими привлекательными манящими особенностями, намекающими на содержание. И каждый поворот, что он совершал, приводил его по извилистой полоске тропы к еще большему количеству шатров, которые казались привлекательнее и еще более загадочнее предыдущих.

Он обнаружил шатер, полный акробатов и остался наблюдать за ними, как те искусно вращались и переворачивались в воздухе, пока у него не затекла шея от того, что приходилось все время смотреть под купол. Он бродил по шатру, полному зеркал и видел сотни, а то и тысячи Бэйли, смотревших во все глаза на него, на каждом из которых была серая кепка.

Даже еда была удивительна. Яблоки были закарамелены настолько, что казались почти черными, но на вкус плод остался свежим, сладким и приятным. У шоколадных летучих мышей были невероятно вкусные крылышки. А сидра вкуснее, Бэйли никогда в жизни не приходилось пробовать.

Всё вокруг было просто волшебно. Казалось, это будет продолжаться вечно. Ни одна из дорожек не имела конца, они плавно перетекали одна в другую и возвращались обратно во двор.

Позже он не мог подобрать правильные слова, чтобы всё это описать. Он мог только кивать, на вопрос матери, дескать понравилось ли ему в цирке.

К сожалению, его семейство не осталось там настолько долго, сколь ему хотелось бы. Бэйли остался бы там на всю ночь, если бы позволили родители, ведь там было столько шатров, которые он бы непременно исследовал. Но его отвели домой, уложили в постель и еще несколько часов после утешали обещанием, что он сможет вернуться туда в следующие выходные, однако он с волнением припоминает, как подобные обещания заканчивались ничем. Он жаждал вернуться назад с того самого момента, когда его повели домой.

Пока он шел, то всё думал, смел бы он раньше выполнить желание Каролины, чтобы еще раньше еще раз оказаться в цирке.

Чтобы обойти всю площадь цирка, у Бэйли занимает не более десяти минут, и, чем ближе он подбирается, тем более крупными и устрашающими выглядят шатры, тем быстрее исчезает его уверенность.

Он уже пытался найти что-то подходящее в качестве доказательства, что там побывал, когда он дошел до ворот.

Ворота были выше него раза в три, буквы на вершине, гласящие LE CIRQUE DES REVES, почти невидимы в дневном свете, каждая из которых была размером с большую тыкву. Витое железо, окружавшее буквы, напоминало тыквенные стебли. Замысловатый замок держал ворота закрытыми и небольшая надпись провозглашала:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: