Ч а с т ь т р е т ь я

Совсем немного времени спустя… Та же комната, но озаренная множеством

свечей. Кажется, они повсюду. Особенно много на полу. Александр,

полураздетый, встрепанный, со спичками в руках, переползает на коленях от

подсвечника к подсвечнику, и, чего-то неразборчиво бормоча, запаляет

свечу за свечой. Внезапно замирает. Поднимается, медленно приближается

к портрету с мексиканским костюмом, внимательно его разглядывает;

снимает со стены и меняет местами с «мужским» портретом; также меняет

местами револьверы. Неслышно возникает в комнате Валерия. Она в

вечернем платье, другая прическа, в руке бокал с вином. Тихо за ним

наблюдает, улыбается.

Валерия. Саша…

Александр (пугается). А!..

Валерия (улыбается). Ты чего тут развел? Карнавал свечей?

Александр. Что?.. Аа… Да… Видишь… Карнавал… Ты не спишь?..

Валерия. Не могу уснуть… (Улыбается.) Кто-то мне обещал, что не бросит меня…

Александр (почему-то, вдруг, странно на нее смотрит). Что?..

Валерия. Кто-то мне обещал, говорю, никуда не уйдет от меня, не бросит, не огорчит…

Александр. А… Ну, да… (Разглядывает комнату, как впервые.). Да, конечно… Я, собственно, скоро… Пожалуй, что скоро… Да…

Валерия (медленно к нему приближается). Что скоро? Сашенька…

Александр (все так же неконкретно). Я приду… Действительно, скоро… Вот только…

Она ждет, что он объяснит… Но он почему-то молчит.

Валерия. Что, Саша?

Александр. Скоро… Скоро, скоро…

Валерия (ласково касается его лица). Сашенька… милый мой… ты обиделся?..

Засунув руки в карманы и, втянув голову в плечи, неторопливо ходит между

свечами, описывая странные, на взгляд, фигуры. Она с улыбкой за ним

наблюдает. Он, вдруг, останавливается, внимательно на нее смотрит.

Александр. Когда-то в горах… Жег костры и бродил между ними… Дым, облака, звезды… Звезд над горами много… Если долго на них смотреть – они отражаются в тебе… Такая была игра: я закрывал глаза и медленно вспоминал, как они висят… Потом проверял, что запомнил… (Опять озирает комнату.) Жаль, маловато свечей… Вот бы тебе сейчас показал мое небо… (И, высоко задирая ноги, принимается бродить по светящимся тропам; отчего-то, вдруг, останавливается.) Походи по моим дорожкам – не хочешь?.. Они – забавные… (И опять сам, не дожидаясь ее, закрыв глаза и распластав руки по сторонам, высоко задирает ногу…)

Валерия (успевает поймать его за руку, смеется). Так, не двигаться, милый, замри…

Александр (не открывая глаз). Ну-ну, я все помню…

Валерия (смеется). А если мой самый красивый подсвечник раздавишь, не дай Б-г… Смотри, почти наступил…

Александр (не открывая глаз). Я бы не наступил… Это небо мое, я тут все знаю…

Валерия. Только не торопись и слушайся меня… (Направляет его – куда наступить.)

Александр (высоко задирает другую ногу). Закрываю глаза, Лера, чувство… Чувство такое: я чувствую, как вырастаю в большущего робота… Чувствую, как занимаю собой целый мир… Всю вселенную…

Валерия (направляет). Саша, сюда… Пожалуйста, слушайся…

Александр. …Все пространство, какое имеется – это я и есть…

Валерия (с удовольствием водит его). А мне поместиться… Для меня-то местечко оставил?..

Александр (так и застыл с поднятой ногой). …Земля – всего маленький, крошечный шарик… Кажется, как конфета, целиком может поместиться у меня за щекой…

Валерия (смеется). И вместе со мной, и со всеми – да?.. Вот как, оказывается, хорошо: захочешь – проглотишь, захочешь – выплюнешь…

Александр (открывает глаза). …Такое возможно: я закрываю глаза – вырастаю… Ты не поверишь: невероятно, вдруг, вырастаю… Мне начинает казаться, что я – это ОН… ОН, ОН, Б-же мой… Что это значит, Лера?..

Валерия. Наверно – что ты еще маленький… Если, вдруг, отпущу – не упадешь, а?.. Ты уж не падай, пожалуйста … (Отпускает его.) Говорят, будто дети растут во сне… Говорят, правда, если хорошие дети… Смотри-ка, стоишь, Саша… Сам стоишь, и даже на одной левой стоишь…

Он внезапно теряет равновесие – она успевает его поддержать.

Мальчик любимый, по косточкам его всего собирали… Боялись, калекой останешься… Смотри, ты на ней сам стоишь… Разве не чудо?..

Александр (вдруг, странно на нее смотрит). А что, мы ведь с разных планет прилетели – да?..

Валерия (улыбается). Я не знаю, ты у нас специалист…

Александр Ты, возможно, откуда-то… во-он оттуда… (Машет рукой в сторону какой-то далекой свечи.) А я… А я… (И махнул рукой в сторону противоположную.)

Валерия (с улыбкой). Я вспоминаю, ты меня даже уговаривал, как будто бы мы с тобой – именно ты и я – родом с какой-то красивой одинокой звезды… Ну, правда, когда я просила ее показать, ты отговаривался, будто она слишком далеко и ее отсюда не видно… Никогда не бывает видно… Разве можно представить…

Александр (опускает ногу, отходит, мотает головой). …Да, так и будет: долго летели сюда – далеко возвращаться назад…

Валерия (улыбается). Не хочешь делиться местечком?.. Вот, уже передумал…

Александр. Все прилетели с разных планет… Иначе не объяснить, почему все такие…

Валерия (лукаво). Что, даже мы?..

Александр (смотрит на нее и тоже улыбается). Мм… Мм…

Валерия (тоже улыбается, повторяет вопрос). Даже мы, Саша, – мы тоже?..

Александр. Мы, мы… мы… мы, мы… мы… мы… Помашем друг дружке ручкой и полетим в разные стороны, каждый на свой бугорок…

Валерия (приближается к нему). Нет уж, пожалуйста, и не надейся, я полечу за тобой…

Александр. Ты уже не полетела…

Валерия (улыбается). Я полечу… Обязательно, Сашенька, полечу… Даже минуты не сомневайся… Только, пожалуйста, если можно, не сейчас, а?.. Немного отложим, а?.. Ну, еще на чуть-чуть, а?..

Он молчит.

А, давай, пока, хочешь, уедем… Я столько тебе обещала, уедем – пожалуй что, и уедем… А, знаешь, теперь обещаю: уедем… Все брошу и всех брошу: школу, учеников, дом… Дурацкие шоу, карнавалы… Я жила и казалось, что это и есть жизнь, а чего-то в последнее время… Что ли, устала или, что ли, надоело… Пусть Лиза сама теперь тащит, большая… Мы, наконец, построили – она пусть живет… (Грустно вздыхает, хотя на лице улыбка.) А мы с тобой – два чемодана в руки и куда-нибудь за солнцем… Ты же тоскуешь по солнцу – да?.. Да, Сашенька?..

Он на нее странно смотрит, немного странно улыбается.

Ни одной теплой вещи, зонтов, шапок, шуб… Чем-нибудь срам прикрыть и куда-нибудь в Индию, Австралию, Новую Зеландию… Где, интересно, покой?.. Где люди не устают?.. Где не мучаются?..

Он молчит.

Где-то же есть… Может быть…

Молчат. Бьют часы и он вздрагивает. Отстраняется… торопится, вдруг, в

прихожую, слышно, дергает двери, стучится, колотится. Валерия уходит

следом. Он, впрочем, тут же возвращается, словно бежит от нее.

Александр. Дверь заперта, видишь, дверь… Кто-то нас запер…

Валерия (не отстает от него). Никто нас не запирал…

Александр. Она, дверь, закрыта – это понятно?.. Похоже, снаружи – это понятно?..

Валерия. Послушай…

Александр. Похоже… Похоже, похоже, похоже… Да я сам проверял, сам своими руками, я же пока еще не сошел с ума…

Валерия. Уже после тебя я закрыла – я, я… Я сама – это я…

Александр (вдруг, кричит). Так открой!.. Наконец, отпусти меня, выпусти, открой!..

Валерия. Саша, ночь…

Александр. Но она там одна… Понимаешь, она там одна… (Кидается к окну.) Лиза! Лиза! Иди ко мне, Лиза! Я виноват, Лиза!..

Валерия (обнимает его, успокаивает). Что ты, что ты, зачем…

Александр. …Прости меня, доченька моя, прости, прости!..

Валерия. Уехала, что ты… Поехала в Лондон, забыл?.. Ты, действительно, что ли, забыл? Ну, и память – забыл… Сегодня звонила, вчера, и позавчера… И просила обнять – именно любимого папочку крепко обнять… Неужели забыл?..

Александр (неуверенно). Как же так: ты сказала – она меня ждет в саду…

Валерия (смеется). Чего-то напутал… Уехала, очень любит тебя, очень боится, очень боготворит, умоляет понять, умоляет хотя бы поговорить…

Александр. Ты все лжешь…

Валерия. Нет же, правда…

Александр (хочет уйти). Я оскорблен…

Валерия (не отпускает, и гладит, и успокаивает). Подожди, милый, милый… Куда ты опять, подожди…

Александр. Не хочу ждать! Нечего ждать!..

Валерия. Нам спокойно… Нам нужно спокойно… Я прошу тебя, родненький, можем спокойно?..

Александр. О чем?.. Подыхал в одиночестве, горько… Брошенный, проклятый, жалкий, бездомный, ненужный, усталый, несчастный, хромой…

Валерия. Ты хотел испытать это чувство – подумала, Саша, подумала…

Александр. Я умирал!

Валерия. Я всего-то дала тебе травки для удовольствия!

Александр. Я умирал!.. Умирал по-настоящему!.. И все мои страхи были со мной!.. Все мои ужасы и кошмары за целую жизнь!.. Кого обидел, и кого любил, и кого сам не простил!..

Валерия порывается было к нему – он отступает.

Это было концом… Для меня – понимаешь?.. Концом, настоящим концом…

Валерия (тянется к нему, мягко уговаривает). Но обошлось уже, милый… В конце концов, живы, здоровы, вместе, дома…

Александр (со слезами). Самое трудное: ты меня бросила – ты… Даже ты, даже ты, Лера, ты…

Валерия (со слезами). Саша, ты ранишь…

Александр (со слезами). …И я был совсем один, Лера, я до того один…

Валерия (со слезами). Я была близко…

Александр (со слезами). Товарища я не нашел – понимаешь… Товарищ нашелся пожить – понимаешь… ТУДА ковылять одному – понимаешь…

Валерия (со слезами). Я люблю тебя, глупый… Боюсь потерять тебя, глупый… Тебе не понятно?.. Ох, ты глупый у меня, глупый…

Александр. Видела, как я тону!.. Спокойно смотрела, как я тону!..

Валерия. Не спокойно, Саша…

Александр. …Как меня тащит – смотрела – барахтаюсь, бьюсь, захлебываюсь ужасом, плачу, молю о пощаде…

Валерия. Но, Б-же мой, Саша…

Александр. Я погибал!

Валерия. Нет!

Александр. Один! Один! Погибал! Один!..

Валерия (обнимает его, плачет.) Саша, Сашенька, Саша… Послушай меня, ты послушай: хотела спасти… Если только хотела, Саша, – хотела спасти… Чтобы ты успокоился, что ли, – не

знаю… Чтобы, может, попробовал этого всего и, наконец бы, успокоился, что ли, – не знаю… Мы жили в последние годы – не знаю… Чтобы – может быть – понял, что нужно жить… В конце концов, понял, что можно жить… Почему же не жить?..

Тишина.

Если уже позволяют…

Внезапно он отстраняется, странно на нее смотрит.

Что, Саша?.. Что ты?.. Что с тобой?..

Он молча берет ее за руку, медленно, с силой тянет на себя. Она не пугается,

немного недоумевает. Хотя и улыбается.

Милый мой, ты… Мне так больно, Саша… Сашенька, Саша…

Он же с серьезным лицом притягивает, притягивает ее к себе, обнимает за

плечи и прижимает – ближе, ближе… Ей, видимо, трудно дышать, она

сопротивляется… Хотя и улыбается.

Саша… Ну, Саша… Ты делаешь… Трудно дышать, подожди…

Что ты делаешь, ну… Саша, ребра трещат…

Александр. Что – любовь?..

Валерия. А?..

Александр (не ослабляя объятий). Что такое любовь?..

Валерия (ловит ртом воздух, смеется). Подожди ты меня смешить, лучше пожалей…

Александр (похоже, чуть ослабляет хватку, но все равно не отпускает). Ты была замужем, я был женат… Я бросил дом, годовалых детей, работу в кордебалете, таскался за тобой по пятам, делал глупости, дрался, и даже писал стихи, ревновал… Получил в спину нож – до сих пор под лопаткой болит по погоде, кажется,

будто торчит… Я боролся с тобой – чтобы ты мне поверила, с твоим инфантильным кретином – чтобы отстал… Добивался любви, как спасения… Это была любовь?..

Валерия (кажется, переводит дух и смеется). Давно было, Саша, не помню…

Александр. Бездомные, нищие, с крошечной Лизой на руках носились по земле в поисках работы, крыши над головой…

Впроголодь жили, от счастья кружилась голова, мы ни разу тогда не поссорились, я хорошо это помню – и это была ОНА?..

Валерия (улыбается). Я не знаю…

Александр. Потом я сломался… Забыть, как я пил – ты терпела, как гнал тебя прочь – ты терпела…

Валерия (улыбается). Ну, вот еще, Саша…

Александр. …Или с этим уродом-тупицей… Имя его, черт… Ну, черт…

Валерия. С Томашем…

Александр. С Томашем!

Валерия. Мы с ним работали!

Александр. Да, вы работали… Целых три месяца двадцать два дня загибался от зависти к этой танцевальной машине… Целых три месяца двадцать два дня – считай, весь мой гипсовый период – мечтал обломать ему ноги…

Валерия (покрасневшая от удовольствия). Ужас, ужас… Я помню, ты вылез на сцену – ужас… Орал и ругался последними словами, бешено дрался – локтями, костылями, головой… Бедные зрители, хлопали и смеялись – думали, это так нужно… И Томашик, бедный, – он тоже не ожидал, чего-то кричал по-польски…

Александр. …А еще, что еще: ну, наверно, еще: сторожил магазины, подметал улицы, разносил газеты, мыл подъезды, нянчил Лизу, молился на тебя…

Валерия (смеется). Ты мешал мне работать…

Александр. …Еще я всегда, сколько помню себя, отчаянно хотел тебя видеть, слышать, чувствовать… Должен был чувствовать… Сама мысль о тебе возбуждает – да… Мне не жить без тебя – да… Без тебя не хочу – да… (Хочет поднять ее на руки.)

Валерия (смеется, кричит). Я тяжелая, мы упадем!..

Александр (упорно преодолевает притяжение земли). …Уйдем – все закончится, Лера, я понял: все-все…

Валерия. Не поднимай, надорвешься!..

Александр (не оставляет стараний). …Не будет больше мечтаний, иллюзий, снов, запахов, нежности, страсти…

Валерия (смеется, кричит). Не поднимай, говорю! Не поднимай!..

Александр (ревет). …Иллюзии, запахи, нежности – хлам!.. С хламом туда не пускают!..

Валерия (сопротивляется не без удовольствия). Боюсь! Боюсь!..

Александр (задирает ей платье). Значит, конец! Тут всему и конец!..

Валерия. Саша, нельзя!.. Саша, остановись!.. (Вырывается, пятится.) Ну, миленький, Саша, не нужно…

Александр. Свечи!..

Она замирает; действительно, едва не наступила на огонь. Он быстро ее

настигает, хватает за руку и тянет за собой.

Вот, все равно ты попалась…

Валерия (упирается). Ну, Саша…

Александр (тянет). Попалась, попалась, Лера, попалась…

Валерия. Куда?..

Он хочет задрать ей юбку – она пытается увернуться.

Что ты делаешь – я не могу!.. (Хохочет.)

Александр (все равно домогается расположения жены). О, я понял: я сына хочу…

Валерия. Б-же, спятил…

Александр (домогается). Мальчишку бы, Лера, такого… Похожего на меня… (Домогается.) Никогда не хотел детей… И никто на меня

не похож… Как будто они не мои …(Домогается.) Этот будет моим… Только будет моим… Должно же на свете чего-то моим…

Валерия. Будет синяк!..

Похоже, борьба между ними не на шутку, он раздирает на ней одежду, они

валятся в кресло.

Александр (домогается и уговаривает). Ну, чего тебе стоит – роди… Два таких механизма – как ты и я… Два таких робота, Лера…

Валерия (отбивается, смеется и удивляется). Индус говорил – я не верила…

Они валятся в кресло, сползают и катаются по полу, сшибают подсвечник.

Сгорим! Сгорим!..

Он ее оставляет, хватается за подсвечник. Она, стоя на коленях, собирает

огарки свечей, отдувается, смеется.

Ффу, бороться с тобой… Ффу, ффу… Прямо нечем дышать… Пожара нам не хватало… Для полного счастья, да?.. Осталось сгореть, утонуть, родить сына, повеситься, отравиться, уехать куда подальше…

Он молча восстанавливает порушенное.

С тобой не соскучишься, правда… Умеешь развлечь, когда скучно… Ффу, весело и без оркестра… Только нечем дышать…

Он хочет окно отворить – она вдруг кричит.

Свечи задует!..

Он замирает.

Мама покойная говорила: плохая примета… Сама должна догореть…

Поднимается с полу, уносит огарки на кухню. Часы отбивают полночь.

Она возвращается. На глазах слезы. Слушает бой часов. Медленно

приближается к нему. Тихо, едва касается.

Саша, прости меня… Слышишь… Сашенька… Думала, если поможет… Ну, как лекарство, что ли… Правда же, видит Б-г…

Молчат. Она берет его руки в свои, целует их.

Прости меня…

Он прижимает к губам ее руки.

Б-га ради, прости… Прости…

Александр. Лера…

Валерия. Прости, если можешь…

Александр. И ты…

Валерия. Прости… Я хотела… Ты видишь, надеялась…

Александр. Да…

Валерия. Понимаешь?..

Александр. Да…

Валерия. Вот, Сашенька…

Александр. Да…

Стоят и держатся друг за друга.

Валерия. Все хотела тебе рассказать: Анюта звонила из Парижа… (Заглядывает ему в глаза.) Анюта, моя Анюта… Ты о чем-то другом?.. Помолчать?..

Он задумчиво, с грустью глядит на нее, качает головой.

Представь, я звоню ей в в Варшаву – она почему-то, мне говорят, в Париже… То есть, говорят, бросила мужа, детей, театр – и уже целых полгода в Париже… Успела подумать: все-таки, значит, она решилась… Г-ди, значит, решилась, подумала… Едва опускаю трубку, – звонок из Парижа. Анюта кричит… Представляешь, кричит: «Я в Париже, – кричит, – и я, наконец, полюбила! – Кричит. – Я – понимаешь – полюбила!» – Кричит. И еще там чего-то кричит по-польски вперемежку с французским… «Понимаю! – Я тоже кричу ей, – конечно, я понимаю, – кричу, – кто счастливчик?» «Он, он – кричит, – Б-же, ох, он, – кричит, – он мой король, мой бог, мой возлюбленный, моя судьба! И кричит: я безумно счастливая, – кричит, – панымаешь, Валэрия, – кричит, – первый раз в жизни!..» И почему-то плачет. Можешь представить, мне слышно, как она стонет, и бьется в истерике, и захлебывается слезами… «Что там случилось? – Кричу. – Тебя обижают?» «Не обижают, – кричит, – и ничего не случилось, а просто я очень несчастная!» Я решила, ослышалась или схожу с ума: «но ты говорила, – кричу, – что ты очень счастливая!» «Да, очень счастливая, – кричит, – но и очень несчастная, – кричит. – Ему скоро семьдесят, – кричит, – мне почти шестьдесят, – кричит, – нам так мало осталось, – кричит, – представь, так мало осталось!..» (Улыбается.) Считает минуты, сказала, когда они вместе… Вот счастье…

Александр (обнимает ее, очень тихо). Я умираю.

Валерия. Что?.. Что ты сказал?.. Прости…

Александр. Ты не волнуйся, пожалуйста… Совсем не так страшно, как это казалось… Вот… Выпил яд… Вот…

Валерия (резко отстраняется). Яд?.. Какой яд?..

Александр (странно улыбается). Да, вот… Я все-таки сделал… Ты понимаешь, что – сделал… Я – сделал…

Валерия (растерянно улыбается; полуулыбка-полугримаса). Что сделал?.. Саша… Ты шутишь… Опять, да?.. Нет, ты признайся: опять?..

Александр (спокойно на нее смотрит, качает головой). Сделал… Сделал…

Валерия. Нет…

Александр. Сделал…

Валерия (все еще улыбается). Нет… Нет…

Александр (разжимает кулак, у него на ладони горошина). Узнаешь?.. Смотри хорошенько… Ты это должна… Что, неужели не вспоминаешь?..

Она молчит. Но глядит на горошину – как завороженная.

Птичий базар в Калькутте… Старуху в проказе, похожую на старый шоколад… Над нею порхали гигантские черные бабочки, по ней ползали божьи коровки, похожие на слонов…

Валерия. Как ты нашел это?..

Александр. …Как она мне улыбалась, как щелкала ртом – чпок, чпок!.. Как это у нее так здорово получалось: чпок, чпок!..

Валерия. …Я это держала для крайнего случая…

Александр. …А как мы смеялись, ты помнишь?.. Ну-ну, а потом, правда, жутко испугались, когда она принялась колдовать…

Валерия (уже не улыбается). Их было две…

Александр. …Особенно, помню, когда ее шея – вдруг – шея у нас на глазах начала вырастать, удлиняться и удлинилась на целых два с половиной метра…

Валерия. Ты выпил яд?..

Александр (радостно). Ну, конечно!

Валерия. Но когда ты успел?..

Александр (доволен собой). Да успел…

Валерия. Подожди… У меня с головой, подожди… (Держится руками за голову.) Ты, действительно, это… Это действительно – так?.. Так, так?.. Саша! Саша! Не молчи!.. Только, пожалуйста, не молчи!..

Он молчит. И улыбается.

Но это же глупо!.. Глупо! Глупо!.. (Хаотически перемещается, импульсивно хватается за какие-то вещи – отбрасывает, снова хватается.) Слышишь только себя! Видишь только себя! Думаешь только о себе!.. Все тридцать лет, Саша, тридцать!.. Все слова о любви…Что, какая любовь, если жизни все равно нет?.. Ты понимаешь? Ты понимаешь??. Сам же придумал и сам же решил!.. За меня и решил!.. (Вдруг, быстро уходит.)

Александр (кричит ей вослед). Решал за себя!.. Тебя звал в товарищи!.. Думал, товарищи!.. Можешь уйти, можешь оставаться!.. Пожалуйста, жди, когда позовут!.. Пожалуйста, сиди и высчитывай, сколько осталось!.. С видениями, страхами, отчаянием!.. Если ты этого хочешь – а я!.. Или, может, надеешься – ты будешь решать?.. Или – ты выбирать?.. Или – за тобой последнее слово?..

Направляется было за нею – она возвращается с чайником, полотенцем,

тазом, быстро все расставляет, в стакан наливает воды.

Александр. Пока еще сами решаем, пока еще силы – уйдем, Лера, сами уйдем…

Валерия (занята делом, но и бормочет). Хорошо…

Александр. …От нас ничего не зависит, подумай: какие достались родители, братья, сестры, жены, земля, погода, судьба, дети – черт знает!..

Валерия (кивает). Черт знает…

Александр. А нам только это осталось, подумай!..

Валерия. Пожалуйста, пей…

Александр. Шанс, потрясающий шанс: мы сами поднимаем паруса, мы сами выбираем ветер, мы сами уплываем, куда захотим!..

Валерия (хватает его за шкирку, буквально засовывает стакан ему в рот). Лучше пей… Пей, пей, пей, Саша, пей… Пей, не спрашивай, пей… Пожалуйста, пей, умоляю…

Александр. Но, Лера…

Валерия. Пей! Прошу! Прошу!..

Александр. Но я не хочу!..

Валерия. Хочешь! Ради меня! Ради нас с тобой! Ради прошлого, будущего, настоящего! Ради – не знаю – чего еще, Саша, скорее… (Насильно вливает в него воду.)

Александр (закашливается). Моя жизнь, что ты делаешь, Лера, нельзя…

Валерия (еще наливает воды в стакан, гоняется за ним). Все слышала, Саша: про смерть и про ложь… И про ужасы старости, и про тоску…И про твое знаменитое лекарство… (Ловит его у стола.)

Александр. Ты издеваешься…

Валерия. Пей, Саша, пей… Пей, прошу, пожалеешь, да пей…

Александр. Ты пожалеешь!.. Я говорю: ты!.. Ты не можешь!..

Валерия. Могу!..

Александр. Нет!..

Валерия (похоже, все-таки срывается, плачет, буквально визжит). Пей, тряпка! Пей, подлец! Пей, трус! Пей или я!.. (В сердцах отшвыривает кружку и тащит его прочь из комнаты.)

Александр (заметно, растерян и даже напуган). Лера… Лера…

Валерия (и тащит, и бьет, и толкает). Злодей, злодей!.. Измучил, измордовал!.. Сам измучился, меня измучил!..

Александр (падает на колени, обнимает ее ноги). Я не хотел тебе зла, Лера…

Валерия. Выплюнь!..

Александр. Это только мое – я хотел…

Валерия (яростно трудится, тащит). Должен выплюнуть – выплюнешь..

Александр. Лера!..

Валерия. Пей… Лучше пей… Пей же, пей…

Оба скрываются. Но доносятся выкрики.

Голос Александра. Не могу, не хочу!.. Пожалей меня, отпусти!..

Голос Валерии. Ты меня пожалей, пей!.. Я тебя умоляю, пей!..

Голос Александра. Поздно! Поздно!..

Голос Валерии. Еще! Еще! Еще!.. Ты не можешь меня, Саша, еще!.. Я прошу, еще, еще! Еще!..

Тишина. Будто что-то оборвалось…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: