Новый год — праздник весенний

Цирковое искусство Древнего Китая дошло до нас не только в виде исторических манускриптов, стихов и песен, но и в творчестве художников — камнерезов.

Китайскими археологами в 1953 году в провинции Шань-дунь обнаружена сооруженная под землей каменная усыпальница периода Ханьской династии (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.). Здесь сохранилось 42 рельефа, значительное количество которых посвящено цирковому искусству. Работы художников-камнерезов с сюжетами цирковых представлений ханьского периода найдены были также в Хэнань, Аньхой, Цэянсу, Сычуань, Юньань и других провинциях страны. Рельефы на камне, украшающие шаньдуньскую усыпальницу, отличаются тонкостью исполнения и удивительной исторической точностью изображаемых событий.

Китайцы, как известно, люди трудолюбивые, но и они не прочь отдохнуть и повеселиться. А где это можно сделать, как не во время праздников? Одним из самых грандиозных был Новый год.

Согласно лунному календарю, который был введен в Китае 4 тысячи лет тому назад, Новый год был связан с лунным месяцем личунь (начало весны). Поэтому он стал первым весенним праздником, который китайцы называли так: чунь цзе — «праздник весны» или юань дань — «главное утро, первый рассвет», или чжень дань — «правильное, чистое утро». День празднования Нового года, время окончания старого года и весь новый календарь на предстоящий год требовал сложных расчетов. Вычислением дат лунного календаря издавна занимались китайские ученые, специализировавшиеся на этом деле.

Улицы и жилища к новогодним торжествам преображались. Даже бедняки старались максимально украсить свои дома, одеться в новые одежды, приготовить вкусную и обильную еду.

В старину праздник Нового года длился две недели. В эти дни было особенно много фонарей, на улицах устраивались песенно-танцевальные представления, шествия на ходулях. Самыми красочными, несомненно, были танец львов и шествие драконов. Они и сегодня обязательно входят в программы праздников и цирковых представлений.

В танце львов, как правило, участвуют несколько человек. Одни «изображают» льва, другие — дрессировщиков. В облике льва обычно действуют два артиста, но зрители их не видят, так как они скрыты под шкурой. Львы по команде дрессировщика танцуют, прыгают, как заправские акробаты, балансируют, стоя на больших шарах. Время от времени на спину львам запрыгивают дрессировщики, сохраняя равновесие в самых неожиданных позах. Забавная чехарда львов и дрессировщиков вызывает восторг и веселье зрителей. Не менее зрелищно шествие с драконом. Внутри «тела» дракона помещается несколько десятков фонарей.

И этот сверкающий огнями, извивающийся дракон с широко открытой пастью старается догнать и проглотить волшебную жемчужину, каждый раз искусно ускользающую от него. Дракон по китайской мифологии символизирует мудрость, волю, силу народа. Шествие со сверкающим драконом, как и танец львов, сопровождаются игрой на ударных инструментах и взрывами хлопушек.

На время празднеств карнавальные вольности попирали все правила приличия: происходили озорные перебранки и веселые ссоры, изображались шутливые сценки. В такие дни пелись сатирические и позорящие песни. Доставалось даже императору, который не давал покоя окружающим:

...коль ивовой жердью обнес огород, дурак побоится и не войдет.

А царь, когда день, когда ночь, не поймет, со светом иль позднею ночью зовет...

Кроме песен, танцев, шествий было много и других развлечений. Так, например, в города приходили крестьяне со своими прирученными зверюшками. Чаще всего это были мышата, но иногда приводили дрессированных собак или даже обезьян. Животные, ведомые опытными дрессировщиками, разыгрывали небольшие сценки из китайской истории или мифологии. Их пронизывал юмор и шутка. Так, обезьяна нахлобучивала на свою голову чиновничью шапку, скалила зубы и угрожающе кричала, как бы пародируя злобного и глупого чиновника. Поведение обезьяны в облике чинуши вызывало смех зрителей. Перед публикой словно бы представал сановник хотя и с человеческим лицом, но звериным сердцем. Подобные сценки с участием животных в Китае имели более чем двухтысячелетнюю историю. В древних литературных памятниках упоминаются своеобразные пьесы, в которых собаки сражались с обезьянами, разумеется, пародируя поведение людей.

В канун Нового года вечером в столице перед дворцом собиралась торжественная процессия: двенадцать вооруженных мечами и кинжалами ряженых в звериных шкурах и масках с рогами, которые изображали драконов, тигров и других священных животных.

За ними с большими барабанами следовали 120 мальчиков одиннадцати – двенадцати лет в черных штанах и красных шапочках, шествие замыкали толпы придворных. Возглавлял процессию маг с мечом и щитом, в маске с четырьмя золотыми глазами, в пурпурной одежде и накинутой на плечи медвежьей шкуре. Тысяча всадников оставалась наготове у ворот дворца, а другая тысяча — у городских ворот. В полночь ко дворцу на колесницах подъезжали высшие сановники и подавали знак к началу обряда. В этот момент исполнялся заговор, в котором "нечистой силе" угрожали всевозможными карами, если она не поспешит спастись бегством, например: «...сожжем тело, переломаем ребра, раздерем мясо, вырвем кишки, пожрем всех, кто не успеет удрать!». Петь начинали и маг, и ряженые, мальчики им подтягивали и били в барабаны. Так, с песней и плясками, устрашающе размахивая оружием, — "очищая от нечисти дворец", — процессия обходила всю его территорию. Это как бы символизировало "очищение" всей страны от повальных болезней, от стихийных и прочих бедствий. Затем все зажигали факелы и гнали нечисто к выходу, где передавали факелы всадникам, а ворота запирали. С этими факелами первая тысяча всадников неслась к городским воротам, а следующая тысяча, приняв огненную эстафету, скакала прямо к реке и кидала факелы в воду. "Изгнание нечисти" было традиционным началом всенародного карнавала

Актеры «ю», «пайю» и «чанью»

В Древнем Китае наряду с артистами-любителями существовали также исполнители-профессионалы. Упоминания о них сохранились в древних трактатах. Первые наиболее подробные сведения об актерах — «Ю» встречаются в «Ши цзи» Сыма Цяня, где биографиям актеров-комиков отведена целая глава тома. То, что рассказ о комиках попал в историческое исследование, говорит об их значительной популярности в Древнем Китае. Термин «Ю» расшифровывается как «шут» или «комик». В древности актеры-профессионалы занимали положение «презренных», однако их талант, острый ум и находчивость, умение смешить людей способствовали тому, что их искусство было общепризнанным. Комиков нередко приглашали и к императорскому двору. Так, к примеру, известно, что при дворе императора Цинь Шихуана был комик по имени Дань.

Однажды Цинь Шихуан задумал разбить сад в несколько сот ли (мера площади) в окружности. Дань, желая предостеречь императора от этой затеи, решил высмеять ее и потому обратился к нему со следующими словами: «Это превосходно. Я считаю, что в саду нужно развести побольше животных и птиц. Если же с востока на нас нападут бандиты, то наши рогатые олени смогут их забодать». Цинь Щихуан понял намек на то, что он больше думает об удовольствиях, нежели об укреплении границ своих владений, и отказался от своей затеи.

В другой раз сыну императора Цинь Шихуана по имени Ху Хай взбрело в голову покрыть лаком Великую китайскую стену, протяженностью во много кило-метров, построенную в горах. Дань разразился по этому случаю таким остроумным замечанием: «Прекрасно, если бы вы не высказали этого предложения, то я сам обратился бы к вам с подобным. Конечно, народ бы огорчился и высказал бы недовольство по поводу сбора с него крупной суммы денег для этой затеи- Но представьте, как это хорошо! Если мы покроем стену слоем лака, то на нее не смогут вскарабкаться никакие разбойники. Необходимо как можно, скорее покрыть Великую стену лаком! Покрыть лаком — дело не трудное, но лаковые изделия нельзя выставлять на солнце, а то они испортятся. Ведь их надо ставить в помещение, где бы лак мог постепенно подсохнуть. Если же мы покроем лаком Великую стену, то где же мы найдем такое большое помещение, в котором можем спрятать ее?».

Ху Хай, услышав это, рассмеялся и отказался от своей затеи. Но не всегда столь благосклонно императоры воспринимали шутки комиков. Бывали случаи, когда остроумные высказывания шутов вызывали гнев и негодование. В книге Лу Цзя «Синь юй» («Новые речи») приводится описание такого случая: «Конфуций предложил князю позвать дворцовых актеров. И вот шуты и карлики начали выделывать разные движения. Конфуции поднялся и сказал: «Когда низкие люди издеваются над повелителями, они караются смертью. Я прошу поступить с ними по закону». Актеров убили, их головы и руки были разбросаны. Так смелость комиков обернулась для них трагедией. Искусство, как известно, требует жертв, но не таких же!

К моменту прихода новой эры в Китае процветали многие зрелища: театр теней, театр кукол, пантомима, пение, танцы, цирк. Артисты начали делиться на «пайю» и «чанью». Первые — «пайю» — помимо умения петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах должны были обладать даром импровизации, выступать с веселыми каламбурами и остротами. Артистов «пайю», приглашаемых ко двору, именовали «веселые сановники», что подчеркивало их назначение — смешить людей.

«Чанью» (буквально «поющий ю») называли тех народных актеров, которые специализировались в основном на пении и игре на музыкальных инструментах. Профессия артиста в Древнем Китае была наследственной и передавалась из поколения в поколение.

Император Цинь Шихуан правил в III веке до н. э:

«Неупорядоченная музыка»

В Ханьскую эпоху было проведено разделение всех представлений на две большие группы: «чженьюэ» («упорядоченная музыка») и «саньюэ» («неупорядоченная музыка»). Ко второй группе относились музыка и различные представления, в том числе и цирковые, распространенные в народе и не подвергавшиеся «утверждению» при дворе. Народное искусство получило в этот период определенное узаконенное право на существование. Особой популярностью у публики пользовались представления, которые назывались «байси» и «цзяодиси». В переводе «байси» означает «сто представлений», а «цзяодиси» — «состязание в силе». Под байси понимались представления, в которых главное место занимали цирковые номера, но наряду с ними включались также песни и танцы.

Представления «байси» устраивались на открытом воздухе в большие праздники или в честь приезда высоких гостей. В них входили разнообразные цирковые номера: акробатика, фехтование, подъем по шесту, глотание ножей, изрыгание огня, хождение по канату, состязание силачей, а также комические сценки и танцы с гигантскими макетами животных. Применялись различные эффекты, например неожиданно начинал идти сначала слабый, а потом все усиливающийся снег и слышались звуки, напоминающие раскаты грома. Фантастично, если учесть, что речь идет о IV веке! Если верить описаниям, то эти «спецэффекты» (так их сегодня называют) ничуть не уступали нынешним! Представления «байси» поражали воображение зрителей грандиозностью зрелища, масштабностью постановки. В «Истории Суйской династии» сообщается, что ежегодно в первый месяц Нового года, когда князья съезжались ко двору императора, на площади примерно в пять километров устанавливались балаганы, в которых выступали различные артисты. Количество актеров, участвовавших в этих развлечениях, доходило до тридцати тысяч человек, их собирали и доставляли в столицу со всех провинций Китая.

Позднее, во времена правления династии Тан, при императорском дворце появились специальные, скажем современным языком, учреждения, которые должны были организовывать и давать представления, а также готовить актеров и музыкантов, часто с помощью народных мастеров. Системой «зрелищных учреждений» при дворце руководила «палата Цзяофан», Эта палата состояла из отделов. Один из них ведал устройством массовых представлений, два других («Левый отдел палаты Цзяофан» и «Правый...») — исполнением новых мелодий. Подготовкой... шутов и карликов (!) также занимались специально приставленные к отделу чиновники.

Столицей Китая во времена Танской империи был город Чанъань. Он славился кварталами, где в увеселительных домах и чайных всегда можно было увидеть выступления народных певцов, танцоров, комиков, мастеров цирка, артистов не только китайских, но и иноземных. Для них отводились постоянные места на базарных площадях и в увеселительных кварталах.

Суйский поэт Сое Даохэн (540 т. н.э. — 609 г. н.э.) рассказывает в одном из своих произведений, что в эти дни улицы были забиты стоящими одна к другой телегами и все проходы были заполнены людьми. Актеры, одетые в великолепные одеяния, располагались около балаганов в несколько рядов и поочередно выходили для выступления. Целый вечер перед зрителями резвились сказочные рыбы, освещенные изнутри фонарями. Ночь напролет извивался дракон, из пасти которого извергалось пламя. Игрищам и смеху не было конца. Один артист сменял другого. Выступали фокусники, комики, дрессировщики, шуты. Музыканты на губных органчиках исполняли различные мелодии и напевы. Маски артистов сверкали золотом и серебром. Костюмы были расшиты жемчугом и яшмой.

Даже глубокой ночью не прекращались представления. Кувыркались акробаты, тут же ловко подбрасывали остроге мечи жонглеры. Лежа на лошади, держась за украшенную яшмой уздечку, носились наездники. Танцевали разные животные и птицы, кривлялись обезьяны, кивал хоботом огромный слон. Будто из-под земли внезапно появлялись горы и страшные стражи — духи; вырастали величественные пики и изумрудно-зеленые деревья, под которыми резвились олени...

Император Сюан-цэун прославил свое имя, основав при дворе целую систему учебных заведений (сегодня бы ее назвали «университет»), носящую поэтическое название «Грушевый сад». Не менее красиво именовались и две входящие в него группы (по-нынешнему: факультеты) — «Дворцовый грушевый сад» и «Парковый грушевый сад». В последнем существовала «Беседка грушевого сада» и — верх поэтики! — «Чудесный сад небожителей». На «факультете* с таким удивительным названием обучали танцам, пению, различным цирковым номерам, умению исполнять комические сценки, разыгрывать инсценированные рассказы, играть роли в танцевальных пантомимах и драматических действиях. Здесь учились как взрослые, так и дети, всего около 300 человек. Кроме того, в городе был создан «Лиюань синьюань». то есть «Новый грушевый сад», ведавший дворцовыми церемониями. В нем, этом «саду», также велась подготовка артистов, числом 2500 человек.

Остроумные «разговорники»

В Танский период начинают получать распространение комические сценки в форме диалогов, исполнявшиеся двумя артистами. Этот вид выступления получил название «цаньцзюньси». Два актера, действуя в постоянных масках — цаньцзюнь и цангу, вели остроумные беседы на злободневные темы. Цаньцзюнь был главным действующим лицом, а цангу — второстепенным. Роль цангу состояла в том, чтобы подвести своими репликами цаньцзюня к неожиданному и остроумному ответу, высмеивающему то или иное явление. Подобно цирковым клоунам они вели шутливые беседы на самые разнообразные темы, касающиеся даже политической жизни страны.

Один из приближенных императора — свирепый и своенравный сановник по имени Сун Цзин отличался тем, что был жесток, своенравен и не терпел возражений- Он наказывал всех без разбору. Если несправедливо обвиненный пробовал возразить сановнику, то тотчас отправлялся в тюремную камеру, в подземелье. Так за решеткой оказалось много безвинно пострадавших. По этому поводу комические актеры решили разыграть во дворце представление. По ходу действия на подмостках появился демон засухи — Ба, который обычно прятался под землей, а когда выходил наружу, то нес с собой великую сушь. Увидев его, комик-цангу спрашивал, что это он задумал явиться на землю, неся людям засуху и горе? На это Ба, которого играл цаньцзюнь, отвечал, что Сун Цзин упрятал в темноту (намекая на тюрьму) триста человек и для него, Ба, там не осталось места.

Зрители, среди которых был и император, рассмеялись, и это вынудило Сун Цэина изменить свое отношение к окружающим.

Представления цаньцзюньси продолжали сохраняться и пользовались широкой популярностью и в X—XIII вв., тесно переплетаясь с цирковыми номерами и театральными представлениями. Однако в конце X и начале XI вв. получает распространение еще одна разновидность комических сценок с участием двух и более актеров. Она известна под названием «цзацзюй».

Любопытно, что в некоторых злободневных сценках комики заводили на сцену животных, используя их подобно цирковым клоунам. Как, например, в сценке цзайцзюй, где высмеивался сановник Ван Аньши (1021—1086 гг. н.э.) Он был первым министром императора Шэнь-цзуна и проводил реформы по наведению порядка в экономике и в армии. Однако, опасаясь своих политических противников, министр старался окружить себя надежными людьми, и в результате на высоких должностях оказались чиновники, преданные лично министру, но не отличающиеся умом и талантом. Не рассуждая, они беспрекословно выполняли приказы министра и подобострастно раболепствовали.

И вот комики цзацзюй разыграли такую сценку. Один из актеров поднимался по дворцовой лестнице верхом на осле. Его останавливали. На это комик, указывая на осла, говорил следующее: «А я-то думал, что каждый, у кого есть ноги, может забраться вверх», явно намекая на всех глупцов и тугодумов, оказавшихся наверху власти в окружении первого министра Ван -Аньши. Удивительно, но, как сообщают рукописи, после этой шутки значительно уменьшилось количество назначений на должность приближенных первого министра.

История сохранила имя самого выдающегося комического актера. исполнявшего диалоги «цаньцзюньси». Это был Ли Кэцзи. Он жил в эпоху правления императора Сянь-тун (860-873 гг.н.э.). Он умел остроумно высмеивать не только сановников, но даже ученых-богословов, знающих канонические религиозные книги лишь понаслышке, но не понимающих их настоящего.

Веселые и остроумные «цзацзюй» пользовались огромным успехом у публики. Комики исполняли свои сценки, как цирковые клоуны, между номерами большой программы, с помощью своих импровизированных интермедий соединяя в единое представление песенные, танцевальные и цирковые номера. Поэтому «цзацэюй» расшифровывается и как «разыграть каламбур», и как «вставной эпизод» в большой программе, и как «комическая импровизационная сценка, соединяющая смешанные номера». Драматургической основой сценки «цзацэюй», как и в клоунаде, становился смешной анекдот, забавный житейский случай, остроумный каламбур, критика действий власть предержащих и многое другое.

Если сравнить шутливые сценки «цаньцзюньсив» и «цзацэюй», то сразу бросается в глаза их большое сходство не только между собой, но и с цирковой клоунадой. Их роднит юмористическая направленность, порой приобретающая сатирическую окраску, настроение в форме комедийного диалога, неожиданный забавный финал, вызывающий смех зрителей, а также выступление актеров в постоянных комических масках.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: