Рамазан Абдикеев и Замир Мустафин

Два чудаковатых паренька — один Большой, а другой Маленький — вышли, робко ступая по манежу, и доверчиво улыбнулись зрителям. Искренность чувств, мягкий юмор и комедийная изобретательность пришлись по сердцу публике и возникла взаимная симпатия, без которой нет и радости общения.

Умение общаться со зрителем без излишней аффектации — непростое умение.

Для этого нужны абсолютный слух, вкус и чувство меры. И еще полное доверие зрителя. Абдикеев и Мустафин знают и любят своего зрителя. Они не кокетничают, не заигрывают с ним — общаются на равных. И мы принимаем мир добрых и славных чудаков Замира и Рамаэана.

Внешний облик клоунов, разумеется, помогает созданию комедийного контраста, проявляющегося и в характерах персонажей. Высокий, франтоватый, с безукоризненными манерами и ухоженными усами.тайского сердцееда Рамазан деятелен и энергичен. Маленький, простодушный, даже чуточку смущенный тем, что он такой простодушный и маленький, Замир по-восточному медлителен. Рамаэана просто обуревает масса всевозможных идей. Он постоянно куда-то торопится. Но вдруг, словно споткнувшись на бегу, останавливается и удивленно смотрит на своего неказистого дружка. Так происходит всякий раз, когда меланхоличный Замир, с трудом поспевающий за предприимчивым партнером, неожиданно ошеломляет его какой-нибудь замысловатой головоломкой. Однако, несмотря на все сложности клоунских перипетий, они не только не ссорятся между собой, но все время словно напоминают нам: люди, будьте добрее, снисходительнее, бережно относитесь друг к другу. Их мир радостен и грустен, тих и светел.

Взять хотя бы интермедию, в которой Замир влюбляется в девушку, сидящую в зале. Клоун хочет подарить ей воздушный шарик. И кажется, это не составит особого труда, ведь в центре манежа стоит Рамазан с целой гирляндой разноцветных шаров. Но не тут-то было. Как только клоун с подарком направляется к своей особе, обязательно происходит какая-нибудь неприятность. Замир натыкается на барьер или на партнера, а то просто падает, при этом, конечно, в его руках лопается шарик. В конце концов, у Рамазана остается лишь один шарик. Замир вымаливает его и трепетно несет приглянувшейся девушке. И опять неудача! Клоун в полном отчаянии. Растроганный Рамазан спешит на помощь другу. Он разыскивает на ковре кусочки лопнувшего шарика и... сшивает их ниткой. После починки он начинает надувать шарик и происходит невероятное — в руках клоуна появляется яркий воздушный шар. Замир на седьмом кебе от счастья, но как же прикоснуться к такому чуду и не лишиться его тотчас же?! На выручку приходит Рамазан, он берет друга на руки и вместе с шаром осторожно подносит к девушке. Друзья в восторге. Но вдруг раздался резкий хлопок. Вздрогнув от неожиданности, клоуны устремляются к зрительнице. Но поздно — руки ее пусты, она не сумела сохранить подарок. Расстроенный Замир понуро бредет по манежу. Рамазан, бросив укоризненный взгляд беспечной особе, спешит успокоить огорченного друга. Он нежно обнимает своего приятеля, заботливо склонившись над ним, как над малым ребенком, и, словно пряча от обидчиков, уводит за кулисы. Эта сценка, навевающая светлую грусть, сердечную теплоту и нежную улыбку, надолго запоминается зрителю.

Надо сказать, что комедийный дуэт Рамазана Абдикеева и Замира Мустафина сложился не сразу. Вначале они выступали порознь. Мустафин выпускался из Государственного училища циркового и эстрадного искусства с музыкальным номером. Несколько позже окончил цирковое училище Абдикеев и в группе гимнастов работал на турнике. Но при всем внешнем благополучии что-то не удовлетворяло молодых артистов. Понадобилось несколько лет, чтобы Замир и Рамазан поняли — только вместе они могут осуществить свои творческие замыслы. Так, в 1974 году возник дуэт Большого и Маленького.

Выступая с различными веселыми сценками, клоуны используют элементы многих цирковых жанров. Они виртуозно владеют акробатикой, жонглированием, музыкальными инструментами. Но особую склонность проявляют к иллюзии. Поэтому фокусы присутствуют почти в каждой репризе и придают действиям клоунов оттенок шутливой фантазии. Абдикеев и Мустафин принадлежат к плеяде комиков нового направления, развивающегося в современном цирковом искусстве. Комедийные маски этих героев, наряду с оригинальным гримом, гиперболизированными чертами характера, костюмами, походкой, обладают еще и собственной мотивировкой смешных поступков. Однако чудачества их персонажей отличаются от тривиальной глупости, частенько определявшей поступки клоунов. Абдикеев и Мустафин, играя яркие буффонадные сценки, стремятся осмыслить внутренний мир своих героев. Поэтому образы, созданные артистами на манеже, не только смешные, но добрые и романтические.

Правда, что бы ни говорили специалисты, все равно последнее слово за зрителем. А он всегда очень чутко улавливает, насколько откровенны перед ним артисты, насколько искренно то, что они показывают. Опыт подтверждает, что при внутренних распрях актеров, при их недоверии друг к другу, строить свои отношения в манеже на дружбе — бесполезно. Зритель не поверит. И когда на красивый постамент, на котором так хочется постоять, возомнив себя героем или гением, приносят кактус и выясняется, что никакой это не постамент, а обычная подставка для цветка — это тоже смешно и печально. И это метаморфозы жизни, которые так точно подмечены клоунами.

Однажды Рамазан Абдикеев и Замир Мустафин пришли в гастроном. Подошли к прилавку, чтобы выбрать сыр, и тут одна из продавщиц воскликнула: «Ой, и обернулась к подругам. — Смотрите, девочки, это клоун из цирка!». Пожалуй, в самом этом факте не было бы ничего примечательного, если бы не то обстоятельство, что узнали на сей раз не маленького смешливого Замира, что было бы естественно, а мало чем внешне напоминающего клоуна Рамазана. «Вот так приходит слава!», — философски заметил Абдикеев и, снисходительно похлопав партнера по плечу, двинулся к прилавку.

Мир, в котором живут клоуны, совсем не похож на наш — прагматичный и деловой, сухой и расчетливый. Они же ухитряются энергией своего таланта в один момент сорвать с наших, отнюдь не загримированных лиц застывшие маски деловитости, серьезности, важности. И хотим мы того или нет, приняв свой нормальный облик, мы сами хоть ненадолго становимся добрыми весельчаками. Такова уж великая сила искусства.

Славный продолжатель династии клоуное-дрессировщикое — Владимир Григорьевич Дуров.

Рафаэль Акопян

К амплуа коверного клоуна приходят разными путями. Учатся «на клоуна» в цирковом училище — ГУЦЭИ, оканчивают студии цирковой клоунады. Но с давних пор существует еще один путь: артисты, выступая в разных номерах, освоив многие цирковые жанры, начинают тяготеть к клоунаде. Так произошло и с Рафаэлем Арменаковичем Акопяном.

Он родился в 1929 году, увлекался спортом и в 1952 году решил связать свою жизнь с цирком. Его принял в свою группу прославленный эквилибрист на першах Рафаэль Манукян. Номер его считался одним из лучших в жанре, поэтому молодой артист получил великолепную школу. Затем он — участник номера «Перши», который возглавлял Юрий Половнев. Тот же эквилибр на першах, но решенный в иной пластике, в ином стиле, в иной манере, позволил раскрыть новые артистические возможности Р.Акопяна, В 1961 году он с братом Меруджаном создает сложнейший воздушный акробатический номер. Они показывали не номер воздушной гимнастики, а по-настоящему сложные акробатические комбинации в воздухе.

За номер «Воздушные акробаты на рамке» братьям присвоено звание лауреатов на смотре новых произведений циркового искусства в 1964 году. Все удачно складывалось в творческой судьбе братьев, можно было и дальше демонстрировать раз и навсегда найденное. Но у Рафаэля появилась мечта — стать клоуном у ковра.

Огромная работа, творческие муки, бессонные ночи — все это было. И, наконец, в 1971 году режиссер-инспектор впервые объявил: «Весь вечер на манеже клоун Акопян». Зрители ждали появления клоуна из-за занавеса, а он спустился из-под купола! Да, это такой клоун, он может спуститься с купола, может унестись в цирковое поднебесье. Он ловко жонглирует, порой даже не поймешь — это жонглерские трюки или какой-то фокус?! Владея почти всеми жанрами, он очень забавно пародирует номера программы. Вот он балансирует на короткой вольностоящей лестнице (на короткой — много труднее, чем на длинной) и показывает шуточный трюк с картошкой. Смешная пародийная реприза, но... Но на «освоение» лестницы ушел год репетиций, на трюк с картошкой — пять! А на манеже сценка длится не больше двух минут.

Репетиционный труд артиста на манеже не должен быть заметен. Тем более у клоуна! Все, что Акопян делает, — это легко, забавно и бесконечно смешно. Весь его облик настраивает зрителей на веселый лад — его круглые, навсегда чему-то удивленные глаза, большой рот в улыбке до ушей, красное клетчатое канотье, сдвинутое лихо набок, полосатая майка и красная жилетка. Все ярко, пестро и очень ладно сидит на его небольшой спортивной фигурке. Клоун весельчак и умелец на все руки.

Но самая эффектная его реприза — «Веселые индейцы». Вернее, это не реприза, а замечательная клоунская сценка с трюками эквилибра на... «пальме». Шест чуть декорирован под пальму, два «индейца» в юбочках из листьев и трав, в пышных головных уборах из перьев пытаются вскарабкаться на «пальму», которая никак не закреплена на манеже. То, как они карабкаются на нее, и составляет сюжет этой эксцентрической клоунады. Здесь Р.Акопяну требуется партнер. Роль 2-го «индейца» долго исполнял Павел Карима. В последнее время его заменила дочь Рафаэля Акопяна — Ада. Что ж, женщины-клоунессы на манеже не редкость.

На арене клоун предстает «умельцем на все руки». Таков он и в жизни. Каждую свободную минуту он отдает чеканке — своему второму любимому занятию. Первое, конечно же, клоунада. Его стены дома и в цирке увешаны масками Чаплина, Грока, Олега Попова. Масками веселыми и грустными. Акопян мечтает создать своеобразную галерею портретов клоунов XX века. Рафаэль Акопян и дома живет в окружении клоунов.

К амплуа коверного клоуна приходят разными путями. Учатся «на клоуна» в цирковом училище — ГУЦЭИ, оканчивают студии цирковой клоунады. Но с давних пор существует еще один путь: артисты, выступая в разных номерах, освоив многие цирковые жанры, начинают тяготеть к клоунаде. Так произошло и с Рафаэлем Арменаковичем Акопяном.

Он родился в 1929 году, увлекался спортом и в 1952 году решил связать свою жизнь с цирком. Его принял в свою группу прославленный эквилибрист на першах Рафаэль Манукян. Номер его считался одним из лучших в жанре, поэтому молодой артист получил великолепную школу. Затем он — участник номера «Перши», который возглавлял Юрий Половнев. Тот же эквилибр на першах, но решенный в иной пластике, в ином стиле, в иной манере, позволил раскрыть новые артистические возможности Р.Акопяна, В 1961 году он с братом Меруджаном создает сложнейший воздушный акробатический номер. Они показывали не номер воздушной гимнастики, а по-настоящему сложные акробатические комбинации в воздухе.

За номер «Воздушные акробаты на рамке» братьям присвоено звание лауреатов на смотре новых произведений циркового искусства в 1964 году. Все удачно складывалось в творческой судьбе братьев, можно было и дальше демонстрировать раз и навсегда найденное. Но у Рафаэля появилась мечта — стать клоуном у ковра.

Огромная работа, творческие муки, бессонные ночи — все это было. И, наконец, в 1971 году режиссер-инспектор впервые объявил: «Весь вечер на манеже клоун Акопян». Зрители ждали появления клоуна из-за занавеса, а он спустился из-под купола! Да, это такой клоун, он может спуститься с купола, может унестись в цирковое поднебесье. Он ловко жонглирует, порой даже не поймешь — это жонглерские трюки или какой-то фокус?! Владея почти всеми жанрами, он очень забавно пародирует номера программы. Вот он балансирует на короткой вольностоящей лестнице (на короткой — много труднее, чем на длинной) и показывает шуточный трюк с картошкой. Смешная пародийная реприза, но... Но на «освоение» лестницы ушел год репетиций, на трюк с картошкой — пять! А на манеже сценка длится не больше двух минут.

Репетиционный труд артиста на манеже не должен быть заметен. Тем более у клоуна! Все, что Акопян делает, — это легко, забавно и бесконечно смешно. Весь его облик настраивает зрителей на веселый лад — его круглые, навсегда чему-то удивленные глаза, большой рот в улыбке до ушей, красное клетчатое канотье, сдвинутое лихо набок, полосатая майка и красная жилетка. Все ярко, пестро и очень ладно сидит на его небольшой спортивной фигурке. Клоун весельчак и умелец на все руки.

Но самая эффектная его реприза — «Веселые индейцы». Вернее, это не реприза, а замечательная клоунская сценка с трюками эквилибра на... «пальме». Шест чуть декорирован под пальму, два «индейца» в юбочках из листьев и трав, в пышных головных уборах из перьев пытаются вскарабкаться на «пальму», которая никак не закреплена на манеже. То, как они карабкаются на нее, и составляет сюжет этой эксцентрической клоунады. Здесь Р.Акопяну требуется партнер. Роль 2-го «индейца» долго исполнял Павел Карима. В последнее время его заменила дочь Рафаэля Акопяна — Ада. Что ж, женщины-клоунессы на манеже не редкость.

На арене клоун предстает «умельцем на все руки». Таков он и в жизни. Каждую свободную минуту он отдает чеканке — своему второму любимому занятию. Первое, конечно же, клоунада. Его стены дома и в цирке увешаны масками Чаплина, Грока, Олега Попова. Масками веселыми и грустными. Акопян мечтает создать своеобразную галерею портретов клоунов XX века. Рафаэль Акопян и дома живет в окружении клоунов.

Эдуард Акопян

Многие клоуны очень грустные в жизни люди, в их глазах прячется тоска. Наверное, очень непросто каждый день отдавать себя толпе на осмеяние. Помните песенку Юлия Кима:

Давайте поля сражений

Мы превратим в один манеж

для представлений,

Я выйду на середину

И вы, как дети, смейтесь,

смейтесь надо мной...

Клоун принимает на себя наши драмы, наши беды и огорчения. И если он подлинный художник, его невидимая кисть подмешивает печальные краски к светлому сиянию юмора, пробуждая в нас тревогу, проникая прямо в сердце. И уж, конечно, не радость бытия ведет клоунов к славе.

Эдуард Акопян — такой клоун.

Группа веселых мальчишек высыпала из спортивного зала на улицы Еревана. Они были возбуждены и подвижны, еще не остыли от спортивных занятии, только что с азартом дубасили по «груше», ведь они будущие боксеры. Яркий весенний день только прибавлял настроения, и тут еще прямо на тротуаре, возле будки с мороженым нашли 25 рублей — небывалое богатство! Всем купили мороженое и еще оставались деньги... на что? На кино? На цирк?

— Ребята, давайте в цирк! Я там еще ни разу не был, — закричал Эдик, еще не зная, что этот поход станет для него роковым.

И вот они стоят в толпе на галерке, тесно прижавшись друг к другу, и радуются празднику по имени Цирк.

Когда много лет спустя Эдуард Акопян, уже будучи известным клоуном, призером многих международных цирковых фестивалей, рассказывает об этом событии своего детства, чувствуется, что он снова переживает волнение тех минут:

«Я был рядом с ними, ребятами, и был совсем один... Они радовались, смеялись, а я глотал слезы, не понимая, почему так щемит душу от вида манежа, от пыльных потертых ковров, от улыбок артистов, неправдоподобно одинаковых, от расшитых блестками стареньких выцветших костюмов... Я видел все так пронзительно близко. Мне было жаль артистов и жаль себя. Я вдруг понял — это моя судьба. Когда мы вышли из цирка, я сказал ребятам, что буду клоуном. Сбылось!»

Да, сбылось!

После первого посещения цирка Эдуард забывает все — свою любимую легкую атлетику, мечту стать боксером, — он заболевает цирком, ищет возможность познакомиться с ним поближе и... находит! Кто ищет, тот всегда найдет!

Сое Петросян, артист и режиссер цирка, не так давно сам окончив цирковое училище, приехал в Ереван и вел в Доме культуры цирковую студию. Эдуард вспоминает, как пришел проситься, чтобы приняли... — А что ты умеешь? Ничего?! — Сое бросил ему шарики, — тогда иди и бросай'

А вокруг! А вокруг ходят по проволоке, жонглируют, прыгают, лазят по канату... «Я с ума сошел! И это все мне можно!!!». И началась круговерть. Он бросал по 6—8 часов в сутки, забывая поесть Даже ночью просыпался, шел на кухню и бросал, балансировал на стульях, на самодельных катушках. Шарики падали, стулья переворачивались, катушки с грохотом рассыпались... Родные вскакивали среди ночи, напуганные страшным шумом, начинался скандал. Отец однажды не выдержал, собрал весь нехитрый реквизит и выбросил его на помойку.

Эдуард проплакал всю ночь, а утром его искать... Сос Петросян заметил его страсть, поддержал, стал помогать в репетициях. «А как интересно он рассказывал о знаменитых клоунах, — вспоминает Эдуард, — Попов, Карандаш, Енгибаров… Я был влюблен в каждого. Я уже тогда понимал, что из них нельзя выбрать лучшего, все — лучшие, и все — разные. В конце-концов отец сдался и сам повез меня в Москву, в Цирковое училище. — Поступишь — так тому и быть, становись циркачом. Не поступишь! — заставлю всю выбросить из головы. Я поступил!».

Потом он учился жонглированию у старейшего педагога училища — Фирса Петровича Земцева, они подготовили оригинальный номер со шляпами, нашли множество собственных авторских «корючек» с ними. Впоследствии этот номер стал «визитной карточкой» клоуна, его первым выходом к публике. Это был беспроигрышный вариант. Он мастерски владел игрой со шляпами и вовлекал в эту игру зрителей в разных концах зала. Он умел освободить зрителей от скованности, ему доверяли и охотно шли на контакт. Раскрепощая их, он раскрепощался сам, работал с увлечением, заразительно. Да и трюки исполнял не суточные. Он посылал шляпу с головы на носок ботинка, подбрасывал ее ногой и снова ловил на голову, затем она катилась по спине, и он ловил ее на пятке, как бы случайно. Шляпа в его руках оживала и становилась игривым партнером. Он ловил ее даже зубами, а в финале подбрасывал шляпы под самый купол и ловил их снова, несмотря на то, что их было шесть... Когда он после номера покидал арену, зрители уже любили его и ждали новой встречи... Другой его педагог — Владислав Дмитриевич Шпак, вспоминая то время, рассказывает: «Этого студента нельзя было не заметить, хотя учился он не на моем клоунском отделении, а на основном — спортивно-акробатическом. Он работал безумно много и в любое время его можно было встретить на манеже. В цирке трудолюбие замечают и уважают все.

Он был молчалив, очень стеснителен. Но меня тревожил грустный взгляд его огромных глаз, которым он провожал меня каждый раз, прервав свою работу. Однажды я подошел и спросил напрямик: «Что ты хочешь от меня, говори!». Он тихо ответил: «Я хочу стать клоуном». Я еще не знал, что с ним делать, но отмахнуться и уйти не смог. «Попробуй для начала очень долго стоять на руках и на голове. Ну, не меньше пяти минут, а тогда — поговорим».

Прошло несколько недель, и однажды я увидел его стоящим на руках, а на ковре перед ним лежали часы. Он сошел со стойки и радостно сообщил: «Уже три минуты стою, а иногда немного больше». Мы начали работать вместе».

Так родилась реприза «Куклы», удивительная и по замыслу и по исполнению. Две куклы — парень и девушка — надевались на ноги клоуна. В темноте он вставал в стойку на голову и вводил в луч прожектора сначала одну ногу с куклой-девушкой, ожидающей свидания, затем другую ногу с куклой-парнем, шаржированной копией самого Эдуарда. Лирическая пантомима двух влюбленных длилась долго, «выделывать ногами кренделя» приходилось фантастические, для того чтобы «общение» кукол, их поведение были пластически разнообразнее. Сценка длилась около четырех минут, и все это время он стоял на голове. Зрители порой забывали об этом, ведь в свете прожекторов они видели только двух кукол, разыгрывающих романтический спектакль. Но читался в этой репризе и второй план — мечта самого клоуна о прекрасной любви... Когда сценка заканчивалась и клоун, поникнув, медленно уходил за кулисы, у самого форганга он вдруг оборачивался и видел — две бездушные тряпичные куклы безжизненно лежат на табуретке, их романтическая жизнь окончилась. Это он им подарил жизнь на мгновение, это была его фантазия, его изобретение. Искусство пантомимы сделало то, что не под силу другому искусству. Область прекрасного, которую занимает пантомима, принадлежит только ей, она обладает особыми, только ей присущими средствами выразительности.

В цирке для того, чтобы изобразить нечто логически стройное и сделать это без слов, нужно выдумать массу приемов и ухищрений. Материалом этого искусства становится человеческое тело, именно ему надлежит изображать мысль. Тело актера — сама реальность. Губы, вытянувшиеся, чтобы поймать каплю дождя, пальцы, пытающиеся удержать утекающий золотой песок. Не важно, что показывать, важно как. Это «как» и рождает собственный стиль, свою неповторимую манеру. Но что представляет собой манера действия, у которой есть определенная цель? Слова не могут выразить больше, чем действие, в это должен верить клоун.

Вот, к примеру, на арену выходит клоун-повар с большой кастрюлей на длинной ручке и собирается что-то готовить, выложив для этой цели на столик три яйца. Но они такие подвижные, так и норовят куда-нибудь скатиться, убежать. Одно яйцо разбивается сразу, упав на кастрюлю, второе он успевает положить в карман фартука, а третье поймать буквально на лету, в долю секунды оказавшись под столом, при помощи молниеносного кульбита. Клоун безмерно радуется, что это ему удалось, но вдруг он обнаруживает, что раздавил яйцо, которое в кармане. Ом огорчен ужасно и старается быть предельно внимательным с третьим, последним... Каждый раз, когда оно скатывается со стола, он ухитряется его поймать, изобретая новые уловки, и снова упрямо кладет его на прежнее место. Темп нарастает, прыжки становятся все более хитроумными. Вот он издалека видит, как яйцо катится, успевает снять поварской колпак, бросить его, как сачок, вдогонку яйцу и в невероятно гладком прыжке-пассаже через стол поймать колпак с яйцом у самого ковра. Зрители как болельщики следят за увлекательной игрой, каждую удачу они встречают единодушным многотысячным вздохом.

...Клоун, наконец, кладет яйцо в кастрюлю, и через несколько секунд из нее вылетает живой петух, постоянный партнер русских ярмарочных шутов.

Эдуарда Акопяна часто сравнивают с Леонидом Енгибаровым. Да, у них много общего — мягкость, грустный лиризм, виртуозное владение техникой трюка. Такое сравнение безусловно лестно и все же, смеем заметить, — Акопян обладает своим неповторимым стилем, ярко выраженной актерской индивидуальностью.

Самой «енгибаровской» по философскому осмыслению действительности, пожалуй, можно назвать репризу «Старик»: дряхлый дед, опираясь на палку, бредет, едва передвигая ноги. Он спотыкается, падает... но падение становится затяжным, как в замедленной киноленте. Оно переходит в серию акробатических каскадов и переворотов, в результате которых на ковре постепенно остаются атрибуты старости — очки, трость, лысый парик, старая одежда. У нас на глазах старик превращается в юношу, становится тем, кем он был когда-то, — легким, ловким, удачливым, молодым! Достигнув кульминации, действие раскручивается в обратном порядке. Вещи, оставленные на ковре, постепенно возвращаются на свои места, и вот перед нами снова — старик.

Что это было? Краткое воспоминание. Или это сама жизнь промелькнула... и исчезает, удаляясь от нас дряхлой походкой.

Вот клоун Акопян выносит в руках большую ромашку. С осторожным трепетом он отрывает по лепестку и гадает «любит-не любит, любит-не любит...» Остается один лепесток — любит!

Он не хочет, не может его оторвать, он играет с ним, ходит вокруг него на руках, в стойке дотягивается до лепестка губами, отрывает его, и так, в губах уносит, бережно подставив снизу руки, чтобы он не упал...

Во всем, что он делает, нет ничего особенного. Особенное заключено в нем самом.

Эдуард Акопян призер многих международных цирковых фестивалей 1988 год — «Цирк будущего» в Париже. 1993 год — «Серебряный клоун» фестиваля «Люди, звери, сенсация!» в Берлине и звание лауреата на фестивале в Вероне.

Александр Алешичев

Александр Алешичев — представитель крайне редкой в наши дни профессии — он художник-моменталист и умение это положил в основу своей работы на манеже.

Когда Алешичева — единственного среди клоунов художника-юмориста и единственного среди художников-карикатуристов клоуна — спрашивают: «Кто вы больше — артист или художник?», он не задумываясь отвечает: «Конечно, артист! Без цирка я своей жизни не мыслю. Рисование же — любимое занятие, которому я отдаю все свободное время».

Однако любопытно, что творческая биография артиста цирка Александра Алешичева началась все же с рисования. Карандаш он взял в руки в младших классах. Изображал друзей, учителей, случайных прохожих. Его школьная парта превращалась в импровизированную выставку шаржей. Одноклассники толпились вокруг разложенных листочков, с радостью узнавая на них свои лица. Мальчику все чаще стали удаваться сюжетные рисунки, он переносил на бумагу буквально все смешное, что попадалось ему на глаза. Крепла рука, появлялся навык, и после школы иного пути, как в художественное училище, не виделось. Но, как говорится, человек предполагает, а судьба располагает. Ей, судьбе, видимо, нужно было направить Алешичева по иному пути: не добрав балла на вступительных экзаменах, абитуриент так и не стал студентом.

До армии оставался год, и Саша пошел работать на знаменитый московский завод «Серп и молот». С его приходом заводская многотиражка «Мартеновка» получила действенное оружие против лентяев, выпивох и прогульщиков — Алешичев рисовал на них остроумные карикатуры.

В армии, выступая на самодеятельной сцене, Алешичев подружился с цирковым артистом. Новый товарищ с таким увлечением рассказывал о цирке, что Александр решил себя в нем попробовать. Вместе они подготовили несколько реприз и на вечере самодеятельности показали их товарищам.

И получилось! Солдаты весело смеялись над шутками клоуна-любителя. Вот тогда-то Алешичев и решил поступать в Государственное училище циркового и эстрадного искусства...

На творческом конкурсе строгие экзаменаторы искренне смеялись, рассматривая шаржи и рисунки молодого художника. Конкурс он прошел успешно. Когда подошло время выбирать, куда идти — на эстраду или в цирк, — Алешичев выбрал цирк. Под руководством опытного педагога, старейшего клоуна-буфф Н.А.Кисса он подготовил оригинальную дипломную работу «Художник-эксцентрик», с которой и окончил училище. Вот как это выглядело.

...Звучит лирическая мелодия, на манеж выезжает на велосипеде человек с гитарой на груди и альбомом для рисования под мышкой. Наигрывая на гитаре, он объезжает круг, останавливается и, балансируя на педалях, одной рукой продолжая подбирать аккорды, другой достает из кармана карандаш. Несколько штрихов — и портрет одного из зрителей готов.

Позднее он внес в номер некоторое разнообразие, рисуя пальцем на закопченном стекле мгновенные шаржи, отчаянно пачкаясь при этом и удивляясь самому себе — ишь я какой! Нравились зрителям и изображенные по памяти здесь же на манеже, красивейшие уголки их города, его памятные места.Но все эти «придумки» оставались в рамках номера «Художник-эксцентрик», Александр же хотел большего. Этим «большим» должна была стать клоунада...

Вскоре мечта Александра сбылась — он стал коверным, партнером знаменитого «солнечного» клоуна Олега Попова. В их репертуаре была клоунада, в которой Попов играл любимого, но шаловливого внука, а Алешичев — его заботливую бабушку. Образы эти стали настолько интересны и популярны у детворы, что их решили перенести на телеэкран. В шести сериях популярной детской передачи «Будильник» вместе с ними снимались и известные драматические актеры. Совместная работа с мастерами сцены немало помогла творческому росту молодого артиста, не говоря уже о прекрасной школе, полученной у Олега Константиновича Попова.

На этом связь с телевидением не прервалась: позднее Алешичев снялся в эстрадно-цирковой передаче «Сюрприз», рекламном фильме о советском цирке. Он по-прежнему сотрудничал в газетах и журналах. Его карикатуры печатали «Правда», «Известия», «Труд», «Огонек», «Крокодил», «Перец», «Чаян» — пожалуй, все названия и не перечислишь, ведь газета любого города, где гастролировал артист, с удовольствием принимала его карикатуры. Семь раз Александр Алешичев становился лауреатом украинского сатирического журнала «Перец», с которым установил прочную дружбу. «Крокодил» также жаловал ему лауреатскую грамоту. Артист с гордостью носит на лацкане пиджака значок «Крокодила», вручаемый только активнейшим его сотрудникам. Чтобы полнее нарисовать портрет Алешичева как художника-карикатуриста, скажем, что он участвовал более чем в сорока всесоюзных и зарубежных выставках, в том числе и в болгарской городе Габрово, где регулярно проходят фестивали сатиры и юмора. Были у него к персональные выставки...

Возможно, скептически настроенный читатель спросит: а при чем здесь Алешичев-клоун? А дело в том, что интересная, смешная карикатура является как бы финалом цирковой репризы. Подмечая смешное в жизни, Алешичев-художник делает карикатуру, а потом, взяв ее за основу, Алешичев-клоун ставит по ней репризу.

Проработав с О.Поповым около пяти лет, Алешичев решил попробовать себя как соло-клоун. С репертуаром проблем не было. В пестроте ежедневных событий Александр находил самую разнообразную тематику для своих будущих реприз и клоунад. Первоосновой, толчком ему могли послужить увиденная на улице смешная сценка, картинка в юмористическом журнале, рассказанная приятелем смешная история, да что угодно! А вот с творческим процессом, созданием реприз было непросто: не хватало знания драматургии, ее законов, остроты режиссерского глаза. Помог найти Алешичеву свое, ему присущее творческое лицо известный цирковой режиссер М.С. Местечкин. Вдвоем они придумали и воплотили в жизнь добрый десяток реприз и клоунад.

Сценки «Сон факира», «Случай с молоком», «Микрофон», «Будильник» самобытны и оригинальны, как и все в творчестве Алешичева. Но все же ключевой в его репертуаре остается сценка «Моментальный карандаш», в которой проявляется разносторонний талант артиста. Пересказ ее ничего не даст: ну вышел артист на манеж, сделал несколько шаржей, подарил их зрителям. Однако нужно видеть, с каким интересом следит зал за выступлением клоуна, как бурно реагируют зрители: на все происходящее....Алешичев выступал почти во всех цирках Союза. Побывал во многих странах юра, где также радовал зрителей своим необычным даром.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: