ШОКОЛАДНУЮ КОНФЕТУ? 4 страница

К реализации этой идеи приступили в рамках экспертного эксперимента. Его суть заключалась в том, чтобы на биологи­ческих объектах (биоманекенах), меняя последовательно ско­рость огнестрельного снаряда, получить такое повреждение, ко­торое было обнаружено у Пальцева. Задача была непростой, ввиду сложности раненого канала в теле Пальцева: он прохо-

¹ Интересующихся отсылаем к опубликованным работам В. Л. Попова, В И. Молчанова, И. И. Язвннского.

дил через множество разных плотных и мягких тканей, менял свое направление, был достаточно протяженным.

Сначала попытались ответить на л опрос о возможности возникновения ранения при выстрелам только с расстояния 2000м. Эксперимент вынуждены были проводить в лабораторных ус­ловиях. Натурный эксперимент в полевых условиях (полигон, стрельбище) исключался, поскольку не мог быть реализован технически: в заданную точку объекта со столь дальней ди­станции не под силу попасть даже высококвалифицированному стрелку-спортсмену.

Оставалось воспроизвести возможность выстрела с этого расстояния в условиях тира. Такая методика известна: умень­шая навеску пороха в патроне, мы уменьшаем начальную ско­рость пули. Соотношение между массой порохового заряда и начальной скоростью пули известно. Так, для получения на­чальной скорости пули 130 м/с (такой скоростью обладает выстреленная из автомата Калашникова 7,62-мм пуля штатного патрона на расстоянии 2000 м от точки выстрела) требуется всего 0,35 г пороха. Приготовив патроны с такой навеской, при­ступили к опытам.

На 4 биоманекенах удалось получить слепые ранения, сход­ные с повреждениями у Пальцева по локализации входной раны и направлению раневого канала. Однако на этом сход­ство заканчивалось. Раневые каналы, близкие по протяженно­сти (около 50 см), возникали только в тех случаях, когда пуля не причиняла существенных костных повреждений. Вспомним, что у Пальцева пуля на своем пути разрушила акромион, го­ловку плечевой кости и частично ребро и тело позвонка. Если же в экспериментах пуля попадала н плотные костные ткани, она быстро теряла остатки своей и без того малой энергии и оказывалась способной продвинуться в теле лини, на 20—30 см.

Но, пожалуй, самую интересную информацию давали вход­ные раны. Даже начинающий судебный медик хорошо тает, что в зависимости от величины кинетической энергии пуля способна оказать пробивное, клиновидное или ушибающее дей­ствие. Пробивным действием обладают пули с большой кинети­ческой энергией. Выражением пробивного действия пули явля­ется дефект кожи в области входной раны. Клиновидное дей­ствие оказывают пули, имеющие небольшую кинетическую энергию. О клиновидном действии говорят в тех случаях, когда входная рана не имеет дефекта кожи. Так вот: все раны, полу­ченные в эксперименте, не имели дефекта кожи; они имели продолговатую форму и были окружены широким осаднением, напоминавшим по форме и размерам боковой силуэт пули. Иначе говоря, на расстоянии 2000 м пуля способна оказать только клиновидное действие, се энергии недостаточно для об­разования дефекта кожи (рис. 5). Надо сказать, для судебных

Рис. 5. Входные огнестрельные отверстия, пол> ценные при экспериментальных выстрелах соответствующих расстоянию выстрела: 500 м, 1000 м, 1500 м,

2000 v.

медиков эти результаты оказались неожиданными. И прежде всего потому, что по данным следствия на местности не было никакой другой точки, откуда мог быть произведен выстрел. Поэтому были выполнены несколько дополнительных серий опытов. Результаты были обработаны методами вариационной статистики. Факт клиновидною действия пули на расстоянии 2000 м от места выстрела был подтвержден математически. Ос­тавалось «обрадовать» следователя.

Надо откровенно сказать, что он был готов и к тому, что эксперты подтвердят его версию, и к тому, что у них не будет достаточно данных для ее исключения, и к тому, что эксперты, сохраняя «достоинство», заявят о невозможности решить эту задачу ввиду отсутствия соответствующих разработок по этому поводу в судебно-медицинской науке. Но то, что эксперты ка­тегорически исключат возможность выстрела в Пальцева с расстояния 2000 м, т. е. из района стрельбища..., это была катастрофа.

Ничто не сходилось. Следователь вновь и вновь вгляды­вался в схему места происшествия и масштабный план мест-

ности: вот место падении Пальцева, вот строения на вообра­жаемой траектории нули, вот «свободный» от препятствии сек­тор, в нем ни живой души на расстоянии 12 км, кроме стрель­бища, только стрельбища... Нет, либо ошибаются эксперты, либо на счете есть чудеса.

Мало-помалу успокоившись, он пришел к простому реше­нию: если эксперты смогли исключить дистанцию 2000 м, пусть тогда (при условии, что их действия правильны и научно обос­нованны) исключают последовательно и остальные расстояния (1500, 1000, 500 м и т. д.), ведь какое-то из них останется.

Но профессоров и преподавателей кафедры не пришлось уговаривать. После получении первых экспериментальных дан­ных становилось попятно, что эти сведения носят принципи­ально новый характер. Становилось ясно, что исследования в этом ключе могут составить большое и долговременное на­учное направление: как отражается энергия огнестрельного снаряда (или осколка взрывного устройства) и морфологиче­ских свойствах повреждений кожи, плоских и трубчатых ко­стей, внутренних органов н т. д.? Как повлияет на характер и объем повреждения не только скорость, но и конструктивные особенности снаряда, его калибр, форма, наличие оболочки, расположение центра тяжести, устойчивость в полете и многое другое? Все это предстояло исследовать в рамках плановых научных исследований. Но следователь не мог ждать несколько лет. Расследование имеет ограниченные законом временные рамки. Пришлось продолжить эксперименты » интересах след­ствия.

Выстрелы со скоростью 335 м/с. соответствующей 500 м, ус­тойчиво приводили к образованию сквозных торакоабдоминальных ранений. Все входные отверстия имели круглую форму диаметром 0,8—0,9 см или неправильную квадратную форму размерами 0,8X0,8 см, тонкое (около 1 мм) осаднение по краям и большой круглый или квадратный дефект диаметром 0,6—0,7 см (см. рис. и, а). Соотношение круглого диаметра осаднение с диаметром дефекта кожи составило примерно 1,3:1. Эти раны существенно отличались от той, которая была обнаружена у Пальцева. Входное отверстие у него было оваль­ной формы, осаднение — широким, дефект — небольших разме­ров. Соотношение соответствующих наружных размеров осаднения и дефекта составляло 3:1, Значит, выстрел был произ­веден с расстояния более 500 м.

Было выполнено несколько серий опытов со скоростями 230 и 180 м/с, соответствующими 1000 и 1500 м. Полученные ре­зультаты не были устойчивыми (см. рис. 5, б, в). Дальнейшее расширение опытов требовало не только усилий экспертов, но и значительного числа биообъектов. Поэтому было решено дать заключение на основании проведенных исследовании. Основной

вывод сводился к исключению возможности выстрела с рас­стояния 2000 м и более, а также с расстояния 500 м и менее. Теперь засели за один стол эксперты и следователь. Перед ними лежали заключения, экспертные фотографии поврежде­ний, масштабный план местности, план-схема места происше­ствия, в руках — циркули, измерители. Но и без всяких изме­рений было ясно, что какие-то объекты в возможном секторе обстрела в промежутке от 500 до 2000 ч отсутствовали.

«Так что же,— с некоторой иронией в голосе спросил сле­дователь,— может быть, стреляли с самолета, вертолета или... летающей тарелки?» «Пет!» — последовал спокойный ответ.— «Стреляли из леса. Прежде, чем попасть в тело, пуля взаимо­действовала с какими-то растениями, возможно, с листвой де­ревьев, поскольку у Пальцева в раненом канале обнаружено много инородных тел в виде комплексов растительных клеток». Следователь сообщил о последних результатах расследова­ния: оружие в войсковых частях не пропадало, охота в этих местах не практикуется, да и нет зверей, на которых ходят с автоматами. Он тактично продолжал настаивать на том, что выстрел не мог произойти из этого сектора, ограниченного 500 и 2000 м. «Ну, что же, наука—дело серьезное, а чудес на свете не бывает. Поэтому.,., если в злополучном секторе нет других объектов, остается предположить, что стреляли из про­ходящего поезда»,— н молчавший до этого времени профессор ткнул карандашом в обозначенную на плане местности желез­нодорожную ветку.

«Профессорские фантазии»,— мысленно отметил следова­тель.— «Впрочем, и этот невероятный вариант придется теперь проверить».

Ответ из управления железной дороги пришел быстро: в день гибели Пальцева в 8 ч 35 мин па перегоне в районе стрельбища проследовал эшелон с охраняемым грузом. Что за эшелон? Что за груз? Действительно ли была охрана? Чем была вооружена? Кто охранял? Каким оружием был воору­жен? Где находится это оружие?

На все эти вопросы следователь получил исчерпывающие ответы. Отделение взвода охраны, сопровождавшее этот груз, действительно имело автоматы Калашникова, всего 8 единиц оружия. Следователь вынес постановление об изъятии оружия, назначил криминалистическую экспертизу. Имея пулю, най­денную в теле Пальцева, криминалисты установили тот кон­кретный автомат, из которого был произведен выстрел в Паль­цева.

Не составило особых хлопот установить, за кем был за­креплен автомат. Но солдата — хозяина автомата — в части не было. К этому времени с момента происшествия минуло 1 1/2 года, солдат был уволен и проживал в другом конце

страны. Каково было его изумление, когда спустя столь продол­жительное время следователь стал допрашивать его о событии, которое произошло с ним в эшелоне, мчавшемся через долгий безлюдный лес...

Эшелон находился в пути около суток. Заканчивалась смена его 4-часового дежурства, которое вызывало неодолимую скуку. Чтобы не заснуть (близилась демобилизация и любое ЧП могло ее отодвинуть на неопределенный срок), решил почис­тить оружие. Все казалось привычным. Он протер еще раз за­твор, вставил его, передернул, повернул дуло автомата в сто­рону леса и произвел контрольный спуск..., раздался выстрел. Тот самый роковой выстрел...

Так бывают ли на свете чудеса?

Глава 3. ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ...?

Михаил Григорьевич Ласкин, ответственный за отправку химических реактивов, уже полчаса челноком сновал между своей конторкой и бытовкой грузчиков: Монкевич, Копелев и Терехов были пьяны, готовую продукцию грузить отказались, дескать, «рабочий день кончился», хотя на часах было всего 17 ч 30 мин. Ни уговоры, ни угрозы ас действовали, а отправлять надо было во что бы то ни стало: 31 июля, конец месяца, колец квартала, план, неустойка, премии-все это вихрем носилось в голове снабженца. А тут, как на грех, еще н санитарная инспекция крутится — нашли время инспектировать («Ну, ничего, только бы отправить, а с медициной разбе­ремся, не впервой»)

Он вновь влетел в бытовку… Монкевич п Копелев уже валялись на полу, а Терехов сидел, привалившись к стене. «Отключились, стервецы!» — он обернулся к выходу. У стены стояло прикрытое крышкой ведро. На нем белело «Лизол», В сердцах ударил ногой, ведро перевернулось, коричневая жидкость быстро растеклась, наполнив помещение едким запахом. На мгно­вение Ласкин остановился, затем стремительно вышел, плотно закрыл дверь и подпер ее снаружи валявшейся доской. Мысленно позлорадствовал: «Ну. теперь отдыхайте, милые'».

Дальше все было, как в калейдоскопе: посулы, шабашники, ругань, по­грузка, заартачившиеся шоферы, снова посулы...

Когда все было кончено, вспомнил о враче. Здесь все было проще. Санитарный врач Миделев Борис Семенович уже давно считал, что глав­ное — своевременность и плановость проверок, отражаемых в документах. А в документах у него был полный ажур. Да и сегодня он зашел, как лю­бил говаривать, по «лично-служебным делам»--в его родной районной сан- эпидемстанции затеял» ремонт и нужен был растворитель. За ним и зашел. Растворитель был продуктом предприятия. Здесь никаких проблем. Ласкин выдал «продукт», бросил па стол акт «плановой» проверки {доктор приходил не зри, по службе) и пошел провожать инспектора. По пути поведал о нерадивых грузчиках и своем «наказании». Проходя мимо бытовки, оста­новились. Ласкин выбил ногой доску и раскрыл тепеерь: навстречу туго дохнул резкий запах карболки. Монкевич и Копелев лежали в тек же позах, Терехов переместился к двери и по-прежнему что-то бормотал. У Миделева заслезились глаза. Ласкин захлопнул дверь и подпер ее доской, шутя спро­сил: «Ну, как санаторий?» — шутя спросил Ласкин. «Санитарное состояние на высоте» — в тон ему ответил Миделев. Было 18 ч 30 мин.

Около 21 ч стрелок вневедомственной охраны М. И. Петрова услыхала какой-то стон, доносившийся из-за двери бытовки. Убрав подпорку, рас­крыла дверь... «Скорой помощью» все трое были доставлены в 21 ч 30 мин в больницу. В 0 ч 30 мин Монкевич и Копелев скончались, Терехов остался жив. У него диагностировано острое отравление лизолом. Через неделю был выписан в удовлетворительном состоянии.

По факту гибели двух рабочих было возбуждено уголовное дело.

Поначалу перед экспертами поставили традиционные в та­ких случаях вопросы: 1) какова причина смерти Монкевича н Копелева? 2) не страдали ли погибшие какими-то заболева­ниями? 3) употребляли ли они алкоголь и не наступила ли смерть от отравления этиловым спиртом?

Следственным путем было установлено, что Монкевнч, Ко­пелев и Терехов выпили в период с 14 ч 30 мин до 17 ч 30 мин в общей сложности 4 поллитровых бутылки портвейна.

Допрос Ласкина, Петровой, врачей «скорой помощи» по­зволил следователю прийти к выводу, что оба погибших лежали на полу бытовки на спине в луже лизола, практически не ме­няя своего положения. Терехов перемещался в бытовке, и в мо­мент, когда Петрова открыла дверь, он сидел, привалившись к ней. Было также установлено, что оба погибших были в за­крытых хлопчатобумажных комбинезонах. Осмотр комбинезо­нов показал, что их спинка и задняя половина брюк насквозь пропитаны коричневой жидкостью с резким запахом карболо­вой кислоты (последующим судебно-химическим исследованием доказано, что в состав этой жидкости входит фенол).

Из карты стационарного больного Монкевича следовало, что он доставлен в больницу в 21 ч 30 мин в крайне тяжелом состоянии без сознания. Зрачки сужены. Дыхание шумное, в легких выслушиваются влажные хрипы. Тоны сердца приглу­шены. Пульс частый, аритмичный, слабого наполнения. Арте­риальное давление не определяется. В 22 ч 55 мин — резкая бледность. Кожные покровы холодные. Температура тела сни­жена до 34,3 °С. Сердечные тоны не выслушиваются. Пульс и артериальное давление не определяются. Дыхание прерыви­стое, хриплое, дыхательные движения судорожные. Судорож­ные подергивания скелетных мышц конечностей и лица. Зрачки расширены, на свет не реагируют. Выведенная через катетер моча темно-бурого цвета с зеленоватым оттенком. Анализ мочи: мутная, относительная плотность 1015, белок 0,33 г/л, свежие эритроциты 30—35 в поле зрения, гиалиновые цилиндры 1—2 в поле зрения. При поступлении в больницу пострадав­шему немедленно начали оказывать активную реанимацион­ную помощь: внутривенные инъекции глюкозы, натрия хлорида, кальция хлорида, мезатона, внутрисердечные инъекции адрена­лина; интубация и искусственное дыхание, удаление слизи из

дыхательных путей электроотсосом; непрямой массаж сердца. Реанимационная помощь оказалась безуспешной, и»0 ч 30 мин, т. е. спустя 3 ч после поступления в больницу, наступила смерть. Клинический диагноз: «Смертельное отравление алко­голем. Отравление неизвестным ядом?».

Из карты стационарного больного Копелева следовало, что он доставлен в приемное отделение больницы в 21 ч 30 мин в крайне тяжелом, предагональном состоянии, без сознания. Кожа на ощупь холодная. Пульс и артериальное давление не определяются. Тоны сердца ослаблены, выслушиваются с тру­дом. Дыхание прерывистое, хриплое. Рот открыт. Зрачки рав­номерно расширены, на свет реагируют незначительно. Повы­шение тонуса и судорожное подергивание всех мышц. Катете­ром выведено 400 мл темно-бурой, с зеленоватым оттенком мочи. Анализ мочи: мутная, относительная плотность 1012, бе­лок 0,66 г/л, свежие эритроциты 15—20 в поле зрения, гиали­новые цилиндры 2—4—6 и поле зрения. Пострадавшему про­ведены аналогичные реанимационные мероприятия, которые к успеху не привели. В 0 ч 25 мин констатирована смерть. Кли­нический диагноз: «Острое смертельное отравление этиловым спиртом. Отравление неизвестным ядом?».

Клиническая картина в обоих случаях оказалась сходной: тяжелое коматозное состояние, резкое угнетение функций цен­тральной нервной и сердечно-сосудистой системы, судорожное подергивание скелетной мускулатуры, близкое время и гибели обоих пострадавших.

Судебно-медицинское исследование обоих трупов проведено спустя 14 ч после смерти. При наружном исследовании на коже погибших обнаружены химические ожоги. У Копелева они за­нимали задне-внутреннюю поверхность обеих верхних конечно­стей, заднюю поверхность нижних конечностей, заднюю поверх­ность шеи, спину, поясницу и ягодицы. У Монкевича они нахо­дились на поверхности тех же участков с переходом на левые боковые отделы туловища. От ожоговых поверхностей исходил резкий запах карболовой кислоты. Общая площадь ожогов у Монкевича — около 30 %, у Копелева — 25%.

Ожоги в обоих случаях отличались одинаковой морфологи­ческой характеристикой: имели коричневую поверхность, четко отграниченную розоватой каймой от внешне ннтактной кожи, В целом поверхность ожога была тусклой, но представлялась «омыленной». При попытке сместить кожу, эпидермис легко отслаивался в виде тонких полупрозрачных серовато-коричне­вых пленок.

При внутреннем исследовании в плевральных полостях трупа Монкевича обнаружено небольшое количество мутнова­той розовой жидкости; легкие полностью заполняют плевраль­ные полости; пристеночная и органная плевра тускловатая,

гладкая, розовая; в трахее и бронхах— кровянисто-слизистое содержимое; слизистая оболочка гиперемирована, тусклая, се­роватая, гладкая, местами отторгается; под легочной плеврой множественные мелкие темно-красные кровоизлияния, наиболь­шей частью сосредоточенные в междолевых щелях, где они ме­стами слипаются друг с другом; масса легких— 1600 г и 1450г. консистенция неравномерно тестоватая, с поверхности разре­зов обильно самостоятельно стекает кровянистая пенистая жидкость, пнет легочной ткани на разрезах красновато-синюш­ный с буроватым оттенком, при сдавливании легких из кровенос­ных сосудов на поверх носи, разрезов выдавливаются темно-красные «пробки» густой крови; поверхность языка имеет серо­ватый оттенок, пищевод пуст, его слизистая оболочка тусклая, резко синюшная, в верхней трети местами приподнята и от­слоена, на остальном протяжении — с сохраненной продольной складчатостью; желудок пуст, слизистая оболочка желудка серо-синюшная, складчатая, блестящая; в кишечнике обычное содержимое, слизистая оболочка не изменена; печень массой 1600" г, размерами 26X18X13X7 см, на разрезах ткань ее коричнево-красная, полнокровная; поджелудочная железа дряблая, на разрезах дольчатая, желтовато-бурого цвета; почки массой по 140 г, в правой околопочечной жировой капсуле оча­говое темно-красное кровоизлияние размерами 4X2x1 см: фиброзная капсула мочек снимается легко, обнажая гладкую поверхность органа, на разрезах ткань ночек темно-красная, с выраженным синюшным оттенком, корковый слой несколько утолщен; слизистая оболочка почечных лоханок сероватая, тусклая: в мочевом пузыре 3—1 мл буроватой мочи, слизистая оболочка бледно-розовая, матовая; полнокровие синусов твер­дой мозговой оболочки, ткань головного мозга отечна; в поло­сти перикарда около 20 мл прозрачной желтоватой жидкости; сердце массой 270 г, размерами 11x10,5x4 см,под эпикардом рассеянные, точечные, темно-красные кровоизлияния, толщина мышцы левого желудочка — 0,9 см, правого--0,5 см, миокард на плоскостных разрезах пестрый из- за чередующихся участ­ков неравномерного кровенаполнения, в полостях сердца тем­но-красные свертки крови; кровь в кровеносных сосудах сгу­щена.

При внутреннем исследовании трупа Копелева обнаружена п целом сходная морфологическая картина, хотя местные из­менения слизистой оболочки трахеи и бронхов были выражены в меньшей степени, ее отторжения не отмечено; кроме того, в плевральных полостях имелось незначительное количество мутноватой кровянистой жидкости; множественные мелкооча­говые субсерозные кровоизлияния, полнокровие кровеносных сосудов и сгущение находящейся в них крови; кровоизлияние в брыжейку сигмовидной кишки; в мочевом пузыре 30 мл

буроватой мочи, которая после помещения ее в открытый фла­кон приобрела зеленоватый оттенок.

Уже эти предварительные данные давали все основания считать, что у Монкевича и Копелева тяжелое отравление ка­ким-то агрессивным фенол содержащий веществом. Об этом свидетельствовали: ч клиническая картина (быстрая потеря со­знания, бледность и синюшность кожных покровов, падение ар­териального давления, тахикардия, аритмия пульса, нарушение внешнего дыхания), и пропитывание одежды жидкостью со спе­цифическим запахом карболовой кислоты, и данные наружного исследования (своеобразные обширные химические ожоги с ко­ричневатой «омыленной» поверхностью, с легко отторгаемым эпидермисом), и, наконец, результаты внутреннего исследова­ния (поверхностные химические ожоги слизистой оболочки ды­хательных путей и начального отдела пищевода, сгущение крови, полнокровие кровеносных сосудов, умеренный геморра­гический синдром, зеленоватый оттенок мочи).

Гистологическая картина в обоих случаях была сходной. Кожа (зона ожога) — роговой слой разрыхлен, местами расслоен, между ними и блестящим слоен продольные, доста­точно протяженные щели; микроструктура слоя шиповатых клеток, зернистого и банального слоев эпидермиса нарушена, границы клеток не определяются, цитоплазма глыбчато-зернистая, наряду с безъядерными встречаются клетки как с блед­ными, так и с пикнотичными ядрами; сходные структурные из­менения распространяются на сосочковый и сетчатый слои дермы, венозные сосуды этих слоев паретически расширены и нафаршированы эритроцитами (сладж-синдром), вокруг части сосудов круглоклеточные инфильтраты, волокнистые элементы стромы резко отечные, клетки с бледными ядрами: подкожная клетчатка в состоянии резкого отека.

Трахея — реснитчатый эпителий слизистой оболочки ме­стами отсутствует, в проекции дефектов — очаговые кровоиз­лияния в подслизистом слое, занимающие до ²/3 поля зрения при малом увеличении микроскопа; сохранившийся эпителий разрыхлен, отечен, клеточная структура его смазана, в толще сохранившегося реснитчатого эпителия диффузные кровоизлия­ния с единичными небольшими группами лейкоцитов; в подслизистом слое резко выраженный отек, повышенное содержание лимфоидных и гистиоцитарных элементов, кровеносные сосуды собственной пластинки слизистой оболочки и подслизистого слоя резко расширены и заполнены эритроцитами.

Легкие — большинство альвеол заполнено однородным ро­зоватым содержимым, в просвете части альвеол, вблизи их сте­нок, наблюдаются слущенные крупные клетки альвеолярного эпителия и единичные эритроциты, в одних участках препара­тов альвеолы растянуты, межальвеолярные перегородки истон-

чены и местами разорваны; вместе с тем встречаются единич­ные небольшие участки ателектаза, эпителий отдельных мел­ких бронхов утолщен, местами отслоен в просвет бронхов, на поверхности его видны нитевидные розоватые наслоения, сли­зистый слой отечен, в подслизистом слое — единичные лимфо-идные скопления; межмышечные прослойки расширены; капил­лярная сеть расширена и переполнена эритроцитами с нечет­кими границами, что создаст впечатление единого эритроци-тарного конгломерата.

Пищевод —на большом протяжении многослойный эпите­лий отсутствует, на остальных участках равномерно утолщен, местами разорван и отслоен, границы клеток смазаны, ядра бледные; собственная Пластинка слизистой оболочки и подслизистая основа резко отечны, их волокнистые структуры пред­ставляются грубыми и волнистыми, лимфоидные клетки пред­ставлены количественно неравномерными группами, кровенос­ные сосуды расширены и переполнены эритроцитами, к пери-васкулярном пространстве отдельных сосудов — небольшие скопления эритроцитов, очаговые кровоизлияния в мышечной оболочке.

Желудок - строение стенки органа сохранено, резкое пере­полнение кровью венозных сосудов.

Почки — сосудистая сеть клубочков резко полнокровна, от­мечается набухание сосудистого эндотелия, капсула клубочков утолщена, эпителий извитых канальцев набухший, большин­ство клеток эпителия лишено ядер, просветы заполнены розо­ватой жидкостью и эритроцитами, в просвете извитых каналь­цев— гиалиновые цилиндры; кровеносные сосуды переполнены эритроцитами, наблюдаются стазы.

Печень — частичная дискомплексация печеночных долек, центральные вены и капилляры полнокровны, гепатоциты на­бухшие, протоплазма их мутная, зернистая; междольковые про­странства расширены, отечны.

Сердце — набухание кардиомноцитов, их ядра набухшие, не­которые— гиперохромные; отдельные группы мышечных воло­кон фрагментированы, поперечная исчерченность выражена очень слабо; межмышечные прослойки представлены тонко­волокнистой соединительной тканью; капилляры расширены, полнокровны, местами отмечаются мелкие диапедезные крово­излияния.

Головной мозг — резко выраженное набухание клеток, про­топлазма клеток зернистая, ядра эктопированы, выраженный отек периваскулярных и перицеллюлярных пространств, пол­нокровие сосудов, вокруг некоторых сосудов диапедезные кро­воизлияния.

Спинной мозг— перицеллюлярный, периваскулярный отек и набухание нервных клеток, полнокровие сосудов.

Надпочечники, щитовидная железа, поджелудочная железа, селезенка — нормальное строение, паретическое расширение венозной сети, резко выраженное полнокровие.

Приведенная гистологическая картина свидетельствовала о наличии поверхностного некроза кожи, пищевода и верхних дыхательных путей, катарального бронхита и катаральной пневмонии, начальных дистрофических изменений в почках, пе­чени и сердце, резко выраженного переполнения кровеносных сосудов с образованием сладжей и периваскулярными крово­излияниями, отека и набухания головного в спинного мозга, явлений отека стромы печени, почек и сердца. Следовательно, выявленная I гистологическая картина также укладывалась в предположение об остром отравлении фенол содержащим ядом.

Основным путем поступления яда в организм был чрескож-ный, о чем свидетельствовали химические ожоги, занимавшие значительную поверхность тела погибших. Определенная часть яда, по-видимому, поступала аэрогенно, на что указывали уме­ренно выраженные явления некроза слизистой оболочки трахеи и бронхов с явлениями катарального бронхита и катаральной пневмонии. Несмотря на выявленные некротические изменения в верхних отделах пищевода, незначительная степень их выра­женности и поверхностный характер при отсутствии местных изменений слизистой оболочки желудка исключали возможность поступления яда непосредственно в желудочно-кишечный тракт.

Для окончательного подтверждения предварительного диаг­ноза отравления фенолсодержащим ядом, а также для сужде­ния о количестве принятого яда было выполнено судебно-химическое исследование внутренних органов (количественное исследование проведено весовым методом с использованием ре­акции образования трибромфенола).

Во внутренних органах Монкевича обнаружен фенол. Он распределился следующим образом (из расчета на 100 г каж­дого органа): головной мозг — 6,86 мг; почка — 7,02 мг; пе­чень— 8,58 мг; желудок—8,58 мг; кишечник—11,4 мг.

Во внутренних органах Копелева также обнаружен фенол. Он распределился следующим образом (также на 100 г каж­дого органа): головной мозг — 2,7 мг; почка — 4,27 мг; пе­чень— 4,9 мг; желудок — 3,25 мг; кишечник — 6.08 мг.

Кроме того, в крови и моче Монкевича был обнаружен эти­ловый алкоголь в концентрации соответственно 1 и 1,12 %, в крови и моче Копелева—1,1 и 1,25%.

Смертельная доза фенола—1—3 г [Бережной Р. В., 1977], Приведенные результаты судебно-химического анализа, в пере­счете на массу тела взрослого человека и с учетом короткого времени между смертью и поступлением яда в организм, пока-

залп, что Монкевич и Копелев получили смертельною либо даже превышающую ее дозу фенола.

В данном случае вполне допускается отравление лизолом, являющимся одним из препаратов фенола [Муратов В. И., Про-казова II. В., 1985]. Этот вывод подтверждается и морфологи­ческими особенностями химического ожога у обоих пострадав­ших (коричневая скользкая «омыленная» поверхность) в отличие от химических ожогов, возникающих от действия карболовой кислоты и отличающихся сухим беловатым струпом.

Небольшая концентрация алкоголя, выявленная в крови и моче обоих погибших, указывала на факт приема ими алкоголя за несколько часов до момента наступления смерти. Хотя ал­коголь, как и фенол, угнетает функцию дыхательного центра и, возможно, усугублял действие фенола, однако это влияние в данном случае, по-видимому, было весьма незначитель­ным.

Все изложенное не представляет собой чего-то из ряда вон выходящего. Это типичный случай с достаточно полными и объективными, но вполне типичными доказательствами. И если этим закончилось изложение обоих случаен, то у читателя воз­ник бы вполне обоснованный вопрос,— а в чем же заключалась казуистика?

Дело в том, что без предшествующего изложения мы не смогли подойти к решению именно того необычного вопроса, который был поставлен перед экспертами в суде спустя не­сколько месяцев после случившегося: наступила бы смерть Монкевича и Копелева в случае, если они были бы извлечены из бытовки спустя 1 ч после того, как на пол помещения был вылит дезинфицирующий раствор?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: