Отношение языка к мышлению

Язык справедливо считается средством формирования и выражения мыслей. Понятие выражается словом, суждение – предложением, умозаключение как выводное предложение подразумевает предыдущие предложения, т.е. текст. Здесь все единодушны. Лингвисты, логики, философы, нейрофизиологи дискутируют по вопросу безъязыкового мышления. Другими словами, до сих не выяснено, может ли человек мыслить без помощи языка. Проблема имеет несколько решений. Две полярные точки зрения – отождествление языка и мышления и их полный разрыв – представляются собой ошибочные крайности. Рассмотрим их в качестве примера развития научных представлений.

Немецкий лингвист Август Шлейхер (1821-1868) считал, что язык и мышление соотносятся, как форма и содержание. Мышление – содержание, оформляемое средствами языка: «Язык есть… мышление в звуке, как и наоборот, мышление есть беззвучная речь»[75]. Другой немецкий филолог Макс Мюллер (1823-1900) практически отождествлял язык и мышление: «Как мы знаем, что небо существует и что оно голубое? Знали бы мы небо, если бы не было для него названия?… Язык и мышление два названия одной и той же вещи».

Язык и мышление нельзя отождествить потому, что язык имеет материю – звуковую сторону, а мышление – явление идеальное. Если говорить о языке как материализации мышления, то надо всё-таки помнить, что язык и мышление имеют различный внутренний строй. Ни звуки, ни слоги, ни морфемы не имеют аналогов в мышлении. Грамматических категорий больше, чем логических. Так, нет логической основы для вопросительных предложений. Они не выражают ни понятия, ни суждения и не являются умозаключением. Таким образом, язык, представляя собой инструмент мышления, значительно более сложный механизм, чем само мышление. По крайнее мере, его наблюдаемой части.

Другая крайность – разрыв мышления и языка в концепции психологов-бихевиористов (англ. behavior ‘ поведение ’). Они устраняют психику из предмета психологии и сводят поведение к реакциям организма на внешние и внутренние раздражители. В крайнем варианте бихевиоризма Б. Скиннера (1904-1990) мышление рассматривается не как вид интеллектуальной деятельности, а как система отношений «стимул-реакция». По Скиннеру, мышление и поведение состоят из действий, полностью обусловленных окружающей средой. Бихевиоризм – не только научная школа в психологии, но и подчеркнутая атеистическая позиция. За несколько недель до смерти умирающий от лейкемии Скиннер ответил журналисту, спросившего у него, боится ли он смерти: «Я не верю в Бога, поэтому не боюсь смерти».

В силу своей мировоззренческой позиции бихевиористы низводили поведение человека к поведению животного. Однако дальнейшее развитие самого бихевиоризма показало несостоятельность такого упрощения. Необихевиоризм включил в свою проблематику человеческие мотивы и интересы, напрямую не обусловленные влиянием среды. В лингвистике идеи бихевиоризма развивали американские структуралисты. У Л. Блумфилда (1887-1949) языковые значения – это реакции психики на стимулы организма и среды. Язык и мышление в этой концепции рассматриваются как параллельные виды деятельности, осуществляющиеся на основе выработанных и закрепленных организмом рефлекторных реакций.

Наиболее обоснованной представляется позиция ученых, связывающих язык и мышление без крайностей отождествления или полного разрыва. Но и здесь еще относительно недавно не было единодушия. В 1977 г. защита докторской диссертации одного из основоположников отечественной психолингвистики И.Н. Горелова (1928-1999) продолжалась около пяти часов. Критику оппонентов вызвало утверждение о возможности безъязыкового мышления.

Ученых, которые отстаивают тезис о неразрывной связи языка и мышления, называют вербалисты (лат. verbum ‘слово’). Те, кто считают, что мышление может существовать и без опоры на язык, – менталисты (лат. mens ‘разум, мышление’). Позицию вербалистов чаще всего разделяют лингвисты и философы (Б.Н. Головин, А.А. Реформатский, Ф. Соссюр, И. Кант, А.Ф. Лосев). Ф. Соссюр (1857-1913) демонстрирует неразрывную связь мысли и языка своим знаменитым образом бумажного листа: «Язык можно также сравнить с листом бумаги. Мысль – его лицевая сторона, а звук – оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную. Так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого можно достигнуть лишь путем абстракции, что неизбежно приведет либо к чистой психологии, либо к чистой фонологии»[76].

К менталистам принадлежат в основном психологи и психолингвисты (Н.И. Жинкин, А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин, Л.С. Выготский, Ж. Пиаже, И.Н. Горелов, К.Ф. Седов). Такая ситуация связана с тем, что в распоряжении психологов есть клинический и экспериментальный материал. По мнению Ж. Пиаже, внесловесная мысль является непременным компонентом познавательных процессов. Психолингвист Н.И. Жинкин пишет: «Никому еще не удалось показать на фактах, что мышление осуществляется только средствами языка.., опыт обнаруживал другое».

В психологии мышление делится на три вида – практически-действенное (конструктивное), наглядно-образное и вербальное (словесно-логическое). Шахматист или математик решают сложнейшие интеллектуальные задачи, не прибегая к помощи слов. Шофер в случае опасности на дороге не рассуждает, куда ему поворачивать. Он молниеносно принимает решение и действует (конструктивное мышление). Больные, страдающие синдромом Вильямса, могут иметь грамматически правильную, сложную и даже эстетически прекрасную речь. При этом их мышление настолько слабо, что они не могут завязать шнурки.

Композитор или художник создают свои произведения, но их мышление при этом не облечено в языковую форму. Известный композитор Ю.А. Шапорин (1887-1966), утратив способность говорить и понимать, не потерял способности мыслить. У него не было логического мышления, но сохранился конструктивный и образный тип мышления. В частности, он продолжал сочинять музыку.

У людей, страдающих аутизмом, словесное мышление вообще может быть сведено к минимуму. Тэмпл Грэндин[77] говорит: «Все мое мышление визуальное. Я думаю медленно, так как у меня отнимает определенный отрезок времени процесс формирования зрительного образа того, что я слышу, создание видеокартины. Я не могу помнить, что говорили мне люди, кроме тех случаев, когда я могу трансформировать их словесную информацию в зрительные образы... Большинство людей так называемого «нормального мира» думают словами, но вербальный процесс мышления чужд для меня. Я все время думаю в картинах. Визуальное мышление представляется для меня проигрыванием различных видеокассет в видеомагнитофоне моей памяти... Этот процесс медленнее вербального мышления. На проигрывание видеокассеты в моем воображении уходит некоторый отрезок времени». Говоря о видеокассетах у себя в голове, она признается: «Иногда, когда я вижу людей, которые занимаются каким-либо делом, я чувствую себя антропологом на планете Марс. В этот момент у меня нет ни одной кассеты, которая помогла бы мне понять то, что они делают»[78].

У людей есть более или менее отчетливое представление о том, что они собираемся сказать, но пока замысел не воплощен в слова, он не имеет предельной ясности для самого говорящего. Это свидетельствует о том, что замысел высказывания осуществляется не на базе слов.

Обе точки зрения имеют под собой фактические основания, поэтому целесообразно признать их не противоположными, а взаимодополняющими друг друга. Обычно мышление и язык тесно связаны. Но в ряде случаев и в некоторых сферах человеческой деятельности мышление протекает без помощи языка.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: