ИТОГИ РАЗВИТИЯ АНТИЧНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

В трудах древнегреческих мыслителей открыты многие великие проблемы, которые и сегодня направляют развитие психологических идей. В их объяснениях генезиса и структуры души обнаруживаются три направления, по которым шел поиск тех больших, независимых от индивида сфер, по образу и подобию которых трактовался микрокосм индивидуальной человеческой души.

Первым направлением стало объяснение психики исходя из законов движения и развития материального мира. Здесь главной была идея об определяющей зависимости душевных проявлений от общего строя вещей, их физической природы. (Вопрос о месте психического в материальном мире, поднятый впервые древними мыслителями, до сих пор остается стержневым в психологической теории.)

Только после того как были осмыслены производность жизни души от физического мира, их внутреннее родство, а тем самым – и необходимость изучать психику исходя из того, что говорят опыт и раз мышления о взаимосвязи материальных явлений, психологическая мысль смогла продвинуться к новым рубежам, открывшим своеобразие ее объектов.

Второе направление античной психологии, созданное Аристотелем, ориентировалось преимущественно на живую природу; исходной точкой для него служило отличие свойств органических тел от неорганических. Поскольку психика является формой жизни, выдвижение на передний план этой проблемы было крупным шагом вперед. Оно позволило увидеть в психическом не обитающую в теле душу, имеющую пространственные параметры и способную (по мнению как материалистов, так и идеалистов) покидать организм, с которым она внешне связана, а способ организации поведения живых систем.

Третье направление ставило душевную деятельность индивида в зависимость от форм, которые создаются не физической или органической природой, а человеческой культурой, а именно – от понятий, идей, этических ценностей. Эти формы, действительно играющие большую роль в структуре и динамике психических процессов, были, однако, начиная с пифагорейцев и Платона, отчуждены от материального мира, от реальной истории культуры и общества и представлены в виде особых духовных сущностей, чуждых чувственно воспринимаемым телам.

Это направление придало особую остроту проблеме, которую следует обозначить как психогностическую (от греч. "гнозис" – знание). Под ней надо понимать широкий круг вопросов, с которыми сталкивается исследование психологических факторов, изначально связывающих субъекта с внешней по отношению к нему реальностью – природной и культурной. Эта реальность преобразуется соответственно устройству психического аппарата субъекта в воспринимаемую им в форме чувственных или умственных образов – будь то образы окружающей среды, поведения в ней личности или самой этой личности.

Все эти проблемы, так или иначе решавшиеся древними греками, образуют и поныне ядро объяснительных схем, сквозь призму которых видит свою эмпирию современный психолог (какой бы сверхсложной электроникой он ни был вооружен).

Мир культуры создал три "органа" постижения человека и его души: религию, искусство и науку. Религия строится на мифе, искусство – на художественном образе, наука – на организуемом и контролируемом логической мыслью опыте. Люди античной эпохи, обогащенные многовековым опытом человекопознания, из которого черпались как мифические представления о характере и поведении богов, так и образы героев эпоса и трагедий, осваивали этот опыт сквозь "магический кристалл" рационального объяснения природы вещей – земных и небесных. Из этих семян росло разветвленное древо психологии как науки.

О ценности науки судят по ее открытиям. На первый взгляд, летопись достижений, которыми может гордиться античная психология, немногословна. Одним из первых стало открытие Алкмеоном того, что органом души является головной мозг. Если отвлечься от исторического контекста, это вы глядит невеликой мудростью. Однако чтобы по достоинству оценить нетривиальность алкмеонова вывода (который, кстати, был не умозрительной догадкой, но вытекал из медицинских наблюдений и экспериментов), стоит напомнить, что через двести лет после этого великий Аристотель считал мозг своего рода "холодильником" для крови, а душу, с ее способностью воспринимать мир и мыслить, помещал в сердце.

Конечно, в те времена возможность экспериментировать над человеческим организмом была ничтожной. Как уже говорилось, сохранились сведения, что ставились опыты над приговоренными к казни, над гладиаторами. Нельзя, однако, упускать из виду, что античным медикам приходилось, врачуя людей, влиять на их психическое состояние и передавать от поколения к поколению сведения об эффективности своих действий, об индивидуальных различиях. Неслучайно учение о темпераментах пришло в научную психологию из медицинских школ Гиппократа и Галена.

Не меньшее значение, чем опыт медицины, имели другие формы практики – политическая, юридическая, педагогическая. Изучение приемов убеждения, внушения, ведения словесного поединка, что стало главной заботой софистов, превратило в объект экспериментирования логический и грамматический строй речи. В практике общения Сократ от крыл изначальный диалогизм, а его ученик Платон внутреннюю речь как интериоризированный диалог. Ему же принадлежит столь близкая сердцу современного психотерапевта модель личности как динами ческой системы мотивов, разрывающих ее в неизбывном конфликте. Открытие множества психологических феноменов связано с именем Аристотеля (механизм ассоциаций по смежности, сходству и контрасту, открытие образов памяти и воображения, различий между теоретическим и практическим интеллектом и т.д.).

Стало быть, сколь скудной ни была эмпирическая ткань психологической мысли античности, без нее эта мысль не могла "зачать" традицию, приведшую к современной науке.

В развитии психологии античность прославлена великими теоретическими успехами. К ним относятся не только открытие фактов, построение новаторских моделей и объяснительных схем. Античные ученые поставили проблемы, веками направлявшие развитие наук о человеке. Именно они впервые попытались ответить на вопросы, как соотносятся в человеке телесное и духовное, мышление и общение, личностное и социокультурное, мотивационное и интеллектуальное, разумное и иррациональное и многое иное, присущее человеческому бытию. Античные мудрецы и испытатели природы подняли на огромную высоту культуру теоретической мысли, которая, преобразуя данные опыта, срывала покровы с видимостей здравого смысла и религиозно-мифологических образов.

За эволюцией представлений о сущности души скрыта полная драматических коллизий работа исследовательской мысли, и только история науки может раскрыть различные уровни постижения этой психической реальности, неразличимые за самим термином "душа", давшим имя нашей науке.

Ассоцианизм, ассоциативная психология - общее название для целого ряда концепций и школ, которые считали ассоциацию главным (или даже единственным) механизмом функционирования сознания и психики, стремясь к строго детерминистскому объяснению психических феноменов. В развитии А. можно выделить след. этапы.

1. Предпосылки возникновения А.: выделение ассоциации как объяснительного принципа (О. п.) для ограниченного круга психических явлений и процессов поведения (IV в. до н. э. — нач. XVIII в.). Механизмом ассоциации объясняли процессы припоминания Платон и Аристотель. Впоследствии принцип ассоциации использовался для понимания процессов овладения своими страстями (Р. Декарт), приобретения опыта (Т. Гоббс), некоторых особенностей «движения мысли» (Б. Спиноза), возникновения предрассудков и «ложных идей» (Дж. Локк), восприятия пространства (Дж. Беркли). У Д. Юма ассоциация становится О. п. всей познавательной сферы психики. В этот период возникает и сам термин «ассоциация» (Локк).

2. «Классический А.» (середина XVIII — нач. XIX в.). В этот период возникают законченные системы А., в которых ассоциация выступает О. п. психики вообще (Д. Гартли, Т. Браун, Джеймс Милль). Назвав свою ассоциативную концепцию «ментальной механикой», Милль тем самым подчеркнул наиболее характерную черту ассоциативных теорий этого времени: стремление вывести все законы душевной жизни из механических по своей сути связей (ассоциаций) далее неделимых элементов (ощущений или представлений).

3. Середина XIX — нач. XX в. Нач. кризиса А. в теории и разработка отдельных идей А. в экспериментальных и практических исследованиях. В теории закрепляется положение о невозможности свести «законы духа» к механическим законам и выдвигается требование «обратного» введения в концепцию А. активности субъекта, Я («ментальная химия» Джона Стюарта Милля, «творческие ассоциации» А. Бэна); предпринимаются попытки рассмотреть ассоциации в биологическом (эволюционном) аспекте (Г. Спенсер). В экспериментальных исследованиях и практике идеи А. используются для объяснения законов памяти (Г. Эббингауз), в диагностике патологических изменений психики (Э. Крепелин, Э. Блейлер), в исследованиях мотивации (З. Фрейд), в практике судебной экспертизы (ассоциативный эксперимент) и др.

4. 1900-1920-е гг. Окончательное исчезновение А. как направления и ассимиляция его идей в различных отраслях психологической теории и практики. Общепризнанной становится мысль о том, что «ассоциация — это вообще не столько «механизм», сколько явление, — конечно, фундаментальное, — которое само требует объяснения и раскрытия его механизмов» (С. Л. Рубинштейн). Критический анализ основных идей А. содержался практически во всех основных психологических направлениях XX в. (Е. Е. Соколова.).

Также, выделяют более общие этапы развития ассоцианизма:

1) выделение ассоциации как объяснительного принципа для отдельных явлений психических, прежде всего процессов припоминания;

2) этап классического ассоцианизма, когда были созданы целостные концепции психики, которая понималась как система механических связей (ассоциаций) между психическими элементами, в качестве коих рассматривались ощущения и представления;

3) этап экспериментального и практического ассоцианизма, характерный попыткой ввести в основную концепцию фактор активности субъекта. В рамках ассоцианизма были выработаны ценные представления, прежде всего – в области психологии памяти и психологии мышления.

Основные принципы ассоцианизма [3]:

1) душа понимается как сознание – в первую очередь в его познавательном аспекте;

2) в основе душевной жизни лежат простые элементы; психика, отождествленная с интроспективно понятым сознанием, построена из элементов – ощущений, простейших чувствований;

3) эти элементы – образы ощущений – имеют чувственный характер; они первичны, а сложные психические образования – представления, мысли, чувства – вторичны;

4) более сложные образования возникают как сложение более простых на базе принципа ассоциации;

5) условие образования ассоциаций – смежность двух процессов психических;

6) закрепление ассоциаций обусловлено живостью ассоциируемых элементов и частотой повторения ассоциаций в опыте;

7) источник знаний о душе – самонаблюдение; наблюдая собственный внутренний мир, исследователь непосредственно обращен к реальной душевной жизни и вправе выносить суждения о ней, чужая же душевная жизнь для анализа недоступна, хотя законы душевной жизни предполагаются едиными.

Основное понятие учения, ассоциацию, можно определить как связь между психическими явлениями, при которой актуализация одного из них влечет за собой появление другого. Предметы и явления запечатлеваются и воспроизводятся не изолированно, а в связи друг с другом, которая обусловлена их реальными объективными отношениями. Физиологической основой ассоциации служат нервные пути в коре мозга, с помощью которых протекают процессы запоминания и воспроизведения.

Со времен Аристотеля (считается, что именно он открыл законы образования ассоциаций) известны четыре вида ассоциаций. Ассоциации по смежности представляют собой установление связи между явлениями по признаку пространственно-временных отношений. В ассоциациях по сходству связь между явлениями устанавливается по признаку сходства, в ассоциациях по противоположности – по признаку контраста. Ассоциации по каузальности образуются по признаку причинно-следственных отношений. Ассоциации могут быть простыми, если они связывают между собой только два представления, и сложными, если одно представление объединяется со многими другими и образует ассоциативный комплекс.

Давид Гартли: основоположник ассоцианизма. Д.Гартли (1705-1757) является основателем ассоциативной психологии, которая просуществовала как доминирующее психологическое направление до начала XX века. Получив вначале богословское, а за тем медицинское образование, Гартли стремился создать такую теорию, которая не только объясняла бы душу человека, но и давала возможность управлять его поведением. Хотя понятие ассоциации было введено еще Аристотелем, а сам термин – английским философом Д.Локком, подход к ассоциации как универсальному механизму психической жизни был сформулирован впервые именно Гартли. В основу своей теории Гартли положил идею Локка об опытном характере знания, а также принципы механики Ньютона. Вообще понимание человеческого организма, принципов его работы, в том числе и работы нервной системы, по аналогии с законами механики, открытыми в то время, было очень характерной приметой психологии XVIII века. Не избежал такого подхода и Гартли, который стремился объяснить поведение человека исходя из физических принципов.

В книге "Размышления о человеке, его строении, его долге и упованиях" (1749) Гартли обосновал свою ассоциативную теорию.

Учение об ассоциации Гартли базируется на учении о вибрации, так как он считал, что вибрация внешнего эфира вызывает соответствующую вибрацию органов чувств, мышц и мозга. Анализируя структуру психики человека, Гартли выделяет в ней два круга- большой и малый.

Большой круг проходит от органов чувств через мозг к мышцам, является фактически рефлекторной дугой, определяющей поведение человека. Гартли по сути создает свою теорию рефлекса, которая и объясняет, исходя из законов механики, активность человека. По мнению Гартли, внешние воздействия, вызывая вибрацию органов чувств, запускают рефлекс. Вибрация органов чувств вызывает вибрацию соответствующих частей мозга, а та, в свою очередь, стимулирует работу определенных мышц, вызывая их сокращения и движения тела.

Если большой круг регулирует поведение, то малый круг вибрации, расположенный в белом веществе мозга, является основой психической жизни, ос новой процессов познания и обучения. Гартли считал, что вибрация участков мозга в большом круге вызывает ответную вибрацию в белом веществе. Исчезая в большом круге, эта вибрация оставляет следы в малом круге. Эти следы, по его мнению, являются основой памяти человека. Они могут быть более или менее сильными в зависимости от силы и значимости того явления, которое оставило этот след. Большое значение имела идея Гартли о том, что от силы этих следов зависит степень их осознанности человеком, причем слабые следы вообще не осознаются. Таким образом, Гартли расширил сферу душевной жизни, включив в нее не только сознание, но и бессознательные процессы, и создал первую материалистическую теорию бессознательного. Почти через сто лет идеи Гартли о силе следов и ее связи с возможностью их осознания будут разработаны психологом Гербартом в его знаменитой теории о динамике представлений.

Исследуя психику, Гартли пришел к выводу, что она состоит из нескольких элементов – ощущений (которые являются вибрацией органов чувств), представлений (вибраций следов в белом веществе в отсутствие реального объекта) и чувств (отражающих силу вибрации). Он исходил из представления о том, что в основе психических процессов лежат различные ассоциации. При этом ассоциации являются вторичными, отражая реальную связь между двумя очагами вибраций в малом круге. Таким образом Гартли объяснял самые сложные психические процессы, в том числе мышление и волю, считая, что в основе мышления лежит ассоциация образов предметов со словом (сводя таким образом мышление к процессу образования понятий), а в основе воли – ассоциация слова и движения.

Исходя из представления о прижизненном формировании психики, Гартли считал, что возможности воспитания, воздействия на процесс психического развития ребенка поистине безграничны. Его будущее зависит от того, какой материал для ассоциаций ему поставляют окружающие: поэтому только от взрослых зависит, каким вырастет ребе нок, как он будет мыслить и поступать. Гартли был одним из первых психологов, заговоривших о необходимости для педагогов использовать знание законов психической жизни в своих обучающих методах. При этом он доказывал, что рефлекс, подкрепленный положительным чувством, будет более стойким, а отрицательное чувство поможет забыванию рефлекса. Поэтому возможно формирование социально одобряемых форм поведения, возможно формирование идеального нравственного человека – необходимо только вовремя подкреплять нужные рефлексы или уничтожать вредные. Таким образом, теория идеального человека возникла еще в XVIII веке и была связана с механистическим пониманием его психической жизни.

Взгляды Гартли оказали огромное влияние на развитие психологии. Достаточно сказать, что теория ассоцианизма просуществовала почти два столетия, и, хотя она неоднократно подвергалась критике, основные ее постулаты, заложенные Гартаи, послужили дальнейшему развитию психологии. Не меньшее значение имели и высказанные им догадки о рефлекторной природе поведения, а его взгляды на возможности воспитания и необходимость управлять этим процессом созвучны подходам рефлексологов и бихевиористов, разрабатываемым в XX веке.

Джордж Беркли: вещь как комплекс. По-иному истолковали принцип ассоциации два других английских мыслителя – Д.Беркли (1685-1753) и Д.Юм, считавшие ощущении первичным не физическую реальность, не жизнедеятельность организма, а феномены сознания. Они полагали, что источником знания служит образуемый ассоциациями чувственный опыт.

Согласно Беркли, опыт – это непосредственно испытываемые субъектом ощущения: зрительные, мышечные, осязательные. В "Опыте новой теории зрения" Беркли детально проанализировал чувственные элементы, из которых складывается образ геометрического пространства как вместилища всех природных тел. Физика предполагает, что это ньютоново пространство дано объективно, тогда как оно – продукт взаимодействия ощущений. Одни ощущения (например, зрительные) связаны с другими (например, осязательными), и весь этот комплекс ощущений принято считать существующим независимо от сознания. В действительности же, согласно Беркли, "быть – значит быть в восприятии".

Этот вывод неотвратимо склонял к солипсизму (от лат. "солус" – единственный и "ипсе" – сам) отрицанию любого бытия, кроме собственного сознания. Чтобы выбраться из этой ловушки и объяснить, почему разные субъекты воспринимают од ни и те же внешние объекты, Беркли апеллировал к особому божественному сознанию, которым наделены все люди.

В своем конкретно-психологическом анализе зрительного восприятия Беркли высказал несколько ценных идей, указав, в частности, на участие осязательных ощущений в построении образа трехмерного пространства (при двухмерности образа на сетчатке).

Дэвид Юм: субъект – пучок ассоциаций. Английский мыслитель Д.Юм (1711-1776) занял иную позицию. Вопрос о том, существуют ли физические объекты независимо от нас, он полагал теоретически неразрешимым, допуская в то же время, что эти объекты могут способствовать возникновению у человека впечатлений и идей.

Учение о причинности, по мнению Юма, – не более, чем продукт веры в то, что за одним впечатлением (признаваемым причиной) появится другое (принимаемое за следствие). На деле же это прочная ассоциация представлений, возникшая в опыте субъекта. Да и сам субъект – это всего лишь сменяющие друг друга связки или пучки впечатлений.

Все человеческое познание есть ассоциация идей. Единственным источником познания является опыт. Рефлексия же не дает истинного знания, так как в процессе самонаблюдения человек видит лишь комплексы перцепций, последовательно сменяющих друг друга, а не впечатления о субстанции или причинности возникших объектов. Структура опыта, а следовательно, и сознания такова: опыт состоит из впечатлений, к которым относятся ощущения и эмоции (или страсти], и из «идей», которые являются копиями этих впечатлений.

Внутри сознания существуют два класса феноменов. К первому классу принадлежат впечатления и идеи, которые, в свою очередь, делятся по субъективным признакам - живости, силе и другим качествам - и информацию о которых сознание получает только через интроспекцию. Ко второму классу принадлежат идеи, или факты сознания, которые зависят от впечатлений (других фактов сознания] и следуют друг за другом по определенным правилам. Это течение обусловлено лишь стереотипами, привычками самого человека, т. е. знание о причинности не рассматривается как изначально данное, а появляется у индивида опытным путем. Механизм формирования этого знания следующий: два последовательно или параллельно появившихся объекта в сознании человека могут иметь некую связь, например, удовлетворение чувства голода с помощью хлеба дает индивиду мнение о том, что в будущем хлеб также поможет удовлетворить его чувство голода. На формирование вывода о том, что два явления связаны между собой, влияет принцип ассоциации.

Скептицизм Юма пробудил многих мыслителей от "догматического сна", заставил их пересмотреть свои взгляды, касающиеся души, причинности, – ведь многие из них принимались на веру как допущения, без критического анализа.

Мнение Юма о том, что понятие о субъекте может быть сведено к пучку ассоциаций, было направлено своим критическим острием против представления о душе как особой, дарованной всевышним сущности, которая порождает и связывает между собой отдельные психические феномены. Предположение о такой спиритуальной субстанции защищал, в частности, Беркли, отвергавший субстанцию материальную. Согласно же Юму, душа есть нечто вроде театральных подмостков, где проходят чередой сцепленные между собой сцены.

Историческая судьба учения об ассоциациях. Учения об ассоциациях английских мыслителей XVIII века, как в материалистическом, так и в идеалистическом вариантах, направляли научные поиски многих западных психологов двух последующих веков. Какой бы умозрительной ни была деятельность нервной системы у Гартли, она по существу представала как орган, передающий внешние импульсы от органов чувств через головной мозг к мышцам, иначе говоря, как рефлекторный механизм. В этом смысле Гартли стал преемником декартова учения о рефлекторной природе поведения. Правда, Декарт наряду с рефлексом вводил второй объяснительный принцип – рефлексию, особую активность сознания. Гартли же наметил перспективу бескомпромиссного объяснения, исходя из едино го принципа и тех высших проявлений психической жизни, которые дуалист Декарт относил к не материальной субстанции.

Эта гартлианская линия вошла в ресурс научного объяснения психики в новую эпоху, когда рефлекторный принцип был воспринят и преобразован И.М.Сеченовым и его последователями.

Нашла своих последователей на рубеже XIX-XX веков и линия, намеченная Беркли и Юмом. Ее продолжили не только философы-позитивисты, но и психологи, сосредоточившие усилия на анализе элементов субъективного опыта в качестве особых, ни из чего не выводимых психических реалий.

АНГЛИЙСКАЯ АССОЦИАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ В XIX в.

Развитие ассоцианизма. Изучение органов чувств, нервно-мышечной системы, коры головного мозга имело анатомическую направленность (т.е. психическое соотносилось со строением различных частей организма). Однако обращение к этим органам сталкивало с необходимостью осмыслить эффекты их деятельности.

Эффекты же относились к области психического (сознания). Поэтому естествоиспытатель вынужден был перейти на почву психологии. Черпать же в психологии анатомофизиолог мог только ту информацию, которую она (психология) к этому времени наработала.

Учение об ассоциациях уходило корнями в плодотворную почву новой механики. Утверждая естественнонаучный взгляд, оно вопреки попыткам Беркли и Юма превратить ассоциацию в имманентное свойство сознания объясняло порядок и связь психических явлений действием материальных, телесных причин.

Ассоцианизм в XIX в. развивался под сильным влиянием естествознания, физики, химии и биологии, а также имел тесную связь с философией позитивизма.

Заслугами ассоцианистов являются:

- введение в область психологического знания и дальнейшее развитие понятия опытного, прижизненного формирования содержаний сознания, что стимулировало развитие педагогики и формирование многих законов обучения и развития;

- введение понятия и теории ассоциации, которые также оказали существенное влияние на изучение законов приобретения знаний и научения;

- «узаконивание» самонаблюдения и эксперимента как основных методов исследования в психологии.

У данной концепции существуют следующие недостатки и заблуждения:

- признание только опытных, прижизненно сформированных феноменов и содержаний сознания, выведение их из чувств и ощущений, отрицание врожденных особенностей человека как имеющих достаточное влияние на его развитие;

- описательность самой концепции, отсутствие средств для объяснения процессов и явлений душевной жизни;

- отказ от изучения мышления, способностей, особенностей поведения личности без привязывания их к феномену ассоциации или области чувств и ощущений.

Обратимся к произведениям, где наиболее четко запечатлена эта трактовка. Прежде всего следует отметить "Лекции о философии человеческого ума" (1820) Томаса Брауна (1778- 1820). Брауна, врача по образованию, профессора философии Эдинбургского университета и поэта, принято относить к шотландской школе, которая, как мы помним, энергично отстаивала в противовес ассоцианизму учение о "способностях души". Лекции Брауна действительно отразили трансформацию шотландской школы, ее сближение с ассоциативным направлением, полемикой против которого она некогда была поглощена. Предпосылкой сближения служила отмеченная выше общая идейная основа "психологии способностей" Рида и идеалистического ассоцианизма Беркли и Юма. Сторонники обоих направлений утверждали, что стоят на почве строгого эмпиризма в изучении и объяснении фактов сознания. Но то, что понималось ими под опытным исследованием души, базировалось на уверенности в том, что самонаблюдение представляет единственно непогрешимый источник сведений о психической жизни.

Представители как шотландской школы, так и идеалистического ассоцианизма учили, что психическое может быть понято только из него самого, без обращения к чему бы то ни было внешнему. Эта установка и позволила Брауну синтезировать тенденции двух направлений: объединить защищавшийся шотландской школой принцип спонтанной активности души с выдвинутым Юмом взглядом на внутренний опыт как на комбинацию элементов сознания - ощущений.

Переход Брауна на позиции ассоциативной психологии заставил его искать в составе феноменов сознания сенсорный эквивалент для тех особенностей психической деятельности, которые побудили представителей шотландской школы использовать в качестве главного объяснительного принципа понятие об изначальных способностях, или силах, ума (души, сознания).

Напомним, что предшественники Брауна по шотландской школе обращались к этим силам, или способностям, с целью избежать, сохраняя верность идеализму, солипсистского тупика берклианства и скептицизма Юма. Особенно опасной для религии представлялась сторонникам шотландской школы философия Юма, поставившая под сомнение реальность и внешнего мира, и души в качестве самостоятельной субстанции. Рид и его последователи стремились восстановить в правах имматериальную душу с изначально присущими ей способностями.

Отграничив ощущение (как чувствование) от восприятия (как образа внешнего объекта), Рид отнес предметность второго за счет прирожденной способности - веры (belief) в реальность внешних предметов (В связи с этим впервые в истории психологии были терминологически различены понятия "ощущение" (sensation) и "восприятие" (perception)). Браун доказывал, что для различения внутреннего и внешнего нет необходимости вводить особые силы ума и выходить за пределы потока субъективно воспринимаемых феноменов. Он выделяет среди этих феноменов ощущения особого рода - мышечные. Именно они, по Брауну, порождают чувство реальности окружающего мира.

Поскольку с термином "ассоциация" прочно соединилось материалистическое воззрение на динамику идей, Браун предпочел вообще отказаться от этого термина и заменить его (вслед за Беркли) словом "суггестия". Тем самым в описание порядка и законов, по которым сменяют друг друга психологические явления, вводилась мысль об их подчиненности независимым от сознания факторам. Браун специально пояснял в одной из своих лекций, почему он считает целесообразным вместо неудачного, по его мнению, выражения "ассоциация идей" говорить о "суггестии". Важная роль в брауновской аргументации отводилась критике учения о том, что идеи сочетаются и воспроизводятся только благодаря их смежности в пространстве и времени.

Последующая история ассоцианизма полна дискуссий по поводу того, базируется ли понятие об ассоциации на принципе смежности (как полагали Гоббс, Спиноза, Гартли), или оно должно включать также несводимые к нему другие принципы, прежде всего сходства.

Для материалистического направления смежность выступала не как сочетание психических явлений, последовательно (одно за другим) испытываемых субъектом, а как эффект независимого от субъекта перехода от одного телесного процесса к другому. Иначе говоря, ассоциация по смежности означала, что психический процесс развертывается в пространстве (нервной системы). За этим стояло предположение, что динамика психических процессов по типу идентична нейродинамике (в свою очередь мыслившейся по образу взаимодействия физических объектов, в частности, как у Гартли, движения акустических волн). Придерживаясь этих позиций (единственно детерминистских в ту эпоху), ассоциацию можно было трактовать только исходя из принципа смежности.

Между тем реальной умственной деятельности свойственны такие признаки, которые невозможно объяснить исходя из одного только взаимодействия процессов внутри телесного устройства, производящего эту деятельность. Принцип смежности как пространственной близости, обусловленной переходом одного телесного процесса в другой, совершенно недостаточен, чтобы понять смысловые связи в сознании, не говоря уже о творческой работе человеческого ума. Именно на эти признаки психической динамики указывал Браун в своей критике учения об ассоциации идей, имевшего механо-детерминистскую основу. Ассоциация по смежности, подчеркивал он, недостаточна, чтобы однозначно предсказать, какая именно идея сменит данную.

Классический ассоцианизм XVIII в., вдохновленный предсказательной силой ньютоновской механики, рассчитывал именно на такое объяснение. Браун доказывал, что поэтические метафоры, научные сравнения, творческие находки нуждаются в ином объяснительном принципе. Законами ньютоновской физики (служившими образцом для ассоциативной психологии) невозможно объяснить интеллектуальную работу открывшего их Ньютона. Переход ньютоновской мысли от восприятия падающего яблока к системе мироздания следует, согласно Брауну, объяснять не ассоциацией, а "суггестией" - одно представление "суггестиро-вало" (внушило) другое.

Законы ассоциаций - "суггестий" Браун разделил на первичные ("суггестии" по смежности, сходству и контрасту) и вторичные. Первичные законы изначально присущи сознанию, элементы которого независимо от опыта и обучения связываются между собой, либо когда они следуют друг за другом, либо когда они сходны между собой в каком-нибудь отношении, либо когда они противоположны.

Первичные законы ассоциаций необходимы, но недостаточны для объяснения обстоятельств, в силу которых за данным психическим феноменом (образом, мыслью, желанием) в сознании появляется из множества возможных именно такой, а не другой. Чтобы решить эту задачу (центральную для всего ассоциативного направления), нужно, согласно Брауну, к первичным законам присоединить вторичные. Их девять (законы частоты, новизны, длительности первоначального ощущения, конституциональных различий между индивидами и др.). Чем чаще осознаются психические феномены, чем более сильные эмоции они вызывают, чем свежее впечатление о них, чем они необычнее и т. п., тем больше шансов на установление связи между ними, вследствие чего в дальнейшем появление одного из них влечет за собой закономерно связанную вереницу других.

Методологический изъян брауновской концепции состоял не в постановке вопроса об этих закономерностях (первичных и вторичных законах ассоциаций), а в их трактовке в качестве присущих индивидуальному уму и тем самым не укорененных ни в чем внешнем, объективном, материальном. Такой же недостаток характерен и для других предпринятых в рассматриваемый период попыток трансформировать ассоциативную схему с целью ее "чисто" психологической интерпретации.

В те же 20-е годы прошлого века, когда вышли "Лекции..." Брауна, была опубликована книга Джемса Милля "Анализ феноменов человеческого ума" (1829), обычно оцениваемая как наиболее прямолинейная и бескомпромиссная реализация механистического подхода к психике с позиций "жесткого" ассоцианизма. Заметим, что связанное с именами Гоббса и Локка положение об атомарной природе опыта (сложные психические образования возникают по законам ассоциации из простейших, далее неразложимых элементов) Браун поставил под сомнение (Браун говорил о "спонтанной химии сознания", понимая под этим 'возникновение в результате ассоциации ("суггестии") новых продуктов, в которых их исходные компоненты неразличимы. Браун также доказывал, что в некоторых случаях сознание изначально релятивно, а не атомарно, т. е. изначально схватывает не отдельные чувственные элементы, а отношения между ними. "Чувствование отношений" переживается непосредственно). Милль вновь отстаивает это положение как единственно возможный способ объяснения того, как работает человеческое сознание, представляющее, по Миллю, своего рода машину, не имеющую никаких врожденных структур и содержаний. Отрицать врожденность опыта еще не значит принимать его материалистическую трактовку, характерную, скажем, для Гоббса, Спинозы, у которых порядок и связь идей идентичны порядку и связи вещей, а также для Гартли, считавшего, что порядок и связь идей определяются нервными процессами. У Дж. Милля ассоциация не имеет за собой никаких иных оснований, кроме свойств самого сознания, единственным орудием анализа которого он считал интроспекцию.

Иоганн-Фридрих Гербарт: статика и динамика. В теории немецкого психолога и педагога И. Ф. Гербарта (1776-1841) соединились основные принципы ассоцианизма с представлений традиционными подходами немецкой психологии – идеей апперцепции, активности души, роли бессознательного. Гербарт исходил из того, что наш внутренний мир весьма относительно связан с миром внешним, поэтому говорить об отражении, особенно отражении адекватном, передающем основные свойства окружающих вещей, невозможно. Для того чтобы уйти от обсуждения вопроса о степени адекватности и точности отражения, вопроса, который служил своего рода водоразделом между разными направлениями в теории познания, Гербарт заменяет термин "ощущение" на термин "представление", подчеркивая тем самым отгороженность внутреннего мира от внешнего.

Говоря об ассоциации представлений, Гербарт приходил к выводу, что представления не являются пассивными элементами в душе человека, но обладают собственным зарядом, активностью, которая определяет их положение в сфере психического. Для Гербарта сохранение психологии как науки о душе было важным постулатом его концепции психического, так как душа в его понимании является центром, в котором хранятся и перерабатываются знания и который является источником человеческой личности. Развивая теорию Лейбница о структуре души, Гербарт писал, что в ней можно выделить три слоя – апперцепцию, перцепцию и бессознательное. При этом под апперцепцией он понимал область ясного и отчетливого сознания, а под перцепцией – область смутного сознания. Таким образом, и для Гербарта область души была шире, чем область сознания, и большое значение для него, как и для Лейбница, имело бессознательное.

Гербарт также вводит понятие "апперцептивной массы", содержанием которой является индивидуальный опыт человека. Апперцептивная масса формируется в процессе жизни, а потому зависит от способов воспитания и обучения, выбранных взрослым. Однако если в начале жизни содержание апперцептивной массы определяется внешними воздействиями, то впоследствии она сама уже определяет особенности восприятия окружающего мира, свойственные данному человеку. Поэтому разные люди по-разному воспринимают одни и те же ситуации.

Огромное значение для развития объективной психологии и для проникновения в нее математических способов обработки полученных данных имела идея Гербарта о динамике представлений. Он исходил из предположения, что каждое представление обладает определенной силой, зарядом, и таким образом ввел в психологию еще один параметр – силу, добавив его к уже существовавшему параметру – времени. Наличие двух параметров силы и времени – давало возможность применить к исследованию психических процессов математический аппарат, который придавал объективность получаемым при исследовании данным. Не меньшее значение введение этого параметра имело и для исследования порогов ощущений, которое впоследствии было предпринято Фехнером.

С точки зрения Гербарта, каждое представление стремится попасть в центральную область души – область сознания. Однако объем этой области, как и области апперцепции, небезграничен, и поэтому попасть туда может только представление, обладающее достаточной интенсивностью, т. е. такой силой, которая может преодолеть порог, отделяющий сознание от бессознательного. Еще большей интенсивностью должно обладать представление для того, чтобы преодолеть порог апперцепции и попасть в центр внимания человека, в область отчетливого сознания.

Естественно, что каждое сильное представление, попадая в сознание, вытесняет оттуда уже имеющееся там, но более слабое представление. Отсюда Гербарт делает вывод, что между противоположными представлениями существуют отношения конфликта, вытеснения. Однако, подчеркивал он, есть и сходные представления, которые могут соединяться или даже сливаться в одно. В тем случае, если в области сознания человека уже находится сходное представление, новому знанию не надо обладать очень высокой интенсивностью, так как оно сливается со старым и таким образом попадает в сознание. Более того, если в области смутного сознания или бессознательного расположены некоторые представления, к которым добавляются даже и не очень сильные, но сходные новые представления, сливаясь, они могут получить достаточную интенсивность для перехода из бессознательной части души в сознание.

Эта концепция Гербарта, которую он назвал "теорией статики и динамики представлений", сыграла большую роль и в теории обучения. Гербарт выдвинул идею о четырех принципах обучения, которые должны учитываться при разработке новых методов и обучающих программ. Он говорил о необходимости ясности, ассоциаций, системы и метода. С его точки зрения, методика обучения должна строиться так, чтобы новое знание сразу же попадало в центр внимания человека, для чего оно должно или быть достаточно привлекательным, или соединяться с другими, имеющимися уже у субъекта знаниями. В любом случае новое знание сохранится только в том случае, если оно входит в систему с другими, уже имеющимися знаниями. Механизмом такого соединения понятий являются классические законы ассоциаций.

Теория Гербарта, в которой появились новые и актуальные для психологии идеи о динамике представлений, их связях и конфликтах, их расположении в душе человека, была одной из самых распространенных и значимых психологических теорий в XIX веке. Она сыграла большую роль и в дальнейшем развитии психологии.

Будучи воодушевлен стремлением внести в психологию "нечто похожее на изыскания естественных наук", Гербарт выдвигает гипотезу о том, что представления в качестве силовых величин могут быть подвергнуты количественному анализу. В свое время Кант утверждал, что психология лишена возможности стать точной наукой из-за неприложимости к ней математических методов, поскольку эти методы требуют не менее двух переменных, явления же сознания изменяются только во времени. Гербарт снял наложенное Кантом вето. Он исходил из того, что каждое представление обладает интенсивностью (субъективно воспринимаемой как ясность) и каждому свойственна тенденция к самосохранению. Взаимодействуя, они оказывают друг на друга тормозящий эффект, который может быть вычислен.

Несмотря на всю фантастичность математических изысканий Гербарта, его тезис о принципиальной возможности математического анализа отношений между психическими фактами был воспринят Фехнером в работах по психофизике и Эббин-гаузом при исследовании мнемических процессов. Как отмечает Боринг, Гербарт снабдил Фехнера понятием о пороге, которое он сам получил от Лейбница (3, 35). Имелось, однако, не только сходство, но и существенное различие между представлением о пороге у Гербарта и у Фехнера, так же как и между смыслом вычислений, которые производили два исследователя. Гербарт ставил задачу: вычислить, насколько сильным должно быть представление, чтобы при двух или нескольких еще более сильных представлениях удержаться на пороге сознания. Фехнер же вычислял не соотношение между представлениями как силами, а соотношение между физическими раздражителями и простейшими фактами сознания - ощущениями. Это обусловило реальную ценность фехнеровского вклада в экспериментальную психологию. Ряд других понятий, разработанных Гербартом, в частности понятия об апперцепции и о компликации, также были использованы (в преобразованном виде) психологами последующей эпохи, в особенности школой Вундта.

Влияние Гербарта не ограничивается этим. В литературе давно уже обсуждается вопрос о том, не следовал ли Фрейд высказанным за 70 лет до него идеям Гербарта. Понятия о бессознательной психике, о вытеснении, о конфликтах, о сочетаниях представлений (комплексах), хотя и неосознаваемых, но тем не менее способных воздействовать на процессы, в отношении которых индивид способен дать себе отчет, - все это действительно может рассматриваться как свидетельство влияния Гербарта на Фрейда, несомненно знакомого с гербартианской системой.

Ассоциативное направление, включая примыкавшие к нему концепции Гербарта и Бенеке, выступило в первой половине прошлого века как афизиологическое. Этим оно существенно отличалось от ассоцианизма XVII-XVIII вв., пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психических явлений объективной динамикой телесных процессов, понимавшейся сперва по типу механики, затем - акустики.

Умозрительность, несовместимость с эмпирией представлений о физиологическом механизме ассоциаций в соединении со стремлением понять своеобразие процессов, характерных для психической жизни в ее отличии от чисто телесной привели к учению об ассоциации как имманентном принципе сознания. Утвердилась идея психической причинности. Сознание оказывалось причиной самого себя. Таким оно выступает как у Т. Брауна, Джемса Милля, так и у Бенеке.

В рамках материалистического направления ассоцианизма, начиная с Гартли, возникла задача изучения материальных основ психики, решение которой стало одним из магистральных путей в психологии. В ассоцианизме дано детальное описание как самого факта ассоциации, так и принципов (законов) образования ассоциаций, выявлены условия образования и сохранения ассоциаций. Эти данные повлияли на понимание научения, процесса приобретения знаний, особенно в период экспериментального развития ассоцианизма. Ассоциативная психология имеет и прикладное значение. Ассоциативный эксперимент в различных вариантах нашел широкое применение в клинике (Р. Зоммер, Э. Крепелин, 3. Фрейд, К. Юнг и др.). В педагогике используются данные о роли повторения, о способах заучивания и др.

Вместе с тем, несмотря на серьезные и неоспоримые достижения, ассоцианизм, развиваясь, все более обнаруживал свою теоретическую несостоятельность. Эта направление было замкнуто в сознании и не открывало путей для его объективного исследования. «Чистая психология сознания» — так называл английскую психологию Эд. Гартман в своей книге «Современная психология». С. Л. Рубинштейн проницательно замечал, что ассоциация — это вообще не механизм, а явление, конечно, фундаментальное. Но как явление оно само требует объяснения. Ассоциативную психологию отличает описательность, она не имеет средств для объяснения душевной жизни, что признавал еще Д. Юм: ассоциации — это «некоторого рода притяжение, которое, как нам кажется, производит в духовном мире столь же необычайные действия, как и в мире естественном, и проявляется в столь же многих и разнообразных формах. Его действия всегда очевидны; но что касается до его причин, то они по большей части неизвестны и должны сводиться на первичные свойства человеческой природы, на объяснение которых я не претендую».

Джон Стюарт Милль: ментальная химия. Сын Джеймса – Джон Стюарт Милль (1806-1873) являлся в ту эпоху властителем дум не только в Англии, но и в континентальной Европе, а также в России.

Его труды по логике, этике и другим наукам пользовались большой популярностью. Если для его отца образцом точного знания являлась механика, то сын находился под влиянием успешно развивавшейся в тот период химии. Он стал говорить о "ментальной (психической) химии", т.е. о возникновении из простейших элементов сознания новых, обладающих собственными качествами структур этого сознания – подобно тому, как из водорода и кислорода возникает совершенно новый продукт – вода. Постулат, согласно которому главная задача психологии – изучать законы возникновения и ассоциации идей как элементов сознания, на несколько десятилетий стал ее основой как самостоятельной науки. Когда вскоре возникла новая экспериментальная психология, которая, в отличие от Д.С.Милля, не ограничивалась общими, умозрительными соображениями о том, что идеи образуют новые синтезы, она, эта новая психология, следовала по стопам Милля.

"Психическая химия" объясняла, почему многие ощущения, например звук скрипки или вкус апельсина (который является в действительности в значительной мере запахом), воспринимаются в виде простых и единых, хотя они обусловлены сложными стимулами, подобно тому, как вода представляется простой и единой, хотя она состоит из кислорода и водорода. Это воззрение существенно повлияло на программу работы первых психологических лабораторий. Предполагалось, что путем экспериментального анализа удастся вычленить "атомы" сознания и получить в психологии нечто подобное Менделеевской таблице.

Принимая за исходное начало всех порождений человеческой культуры работу индивидуального сознания, Д. С. Милль основал направление, которое получило имя психологизма. Экономика, политика, мораль, право, воспитание рассматривались в качестве эффектов действия психологических законов. Ассоциация трактовалась как ключ ко всем человеческим феноменам и проблемам.

Однако наибольшее влияние на психологию оказала не идея Милля о "ментальной химии", а его "Логика", первое же издание которой (1843) принесло автору всеевропейскую славу. Это произведение расценивается как одно из наиболее значительных явлений философской мысли XIX века в силу того, что выдвинуло на первый план проблемы методологии научного исследования.

"Если историк науки в девятнадцатом столетии должен был бы назвать философский труд, который в середине этого столетия и вскоре после этого имел влияние, он несомненно отдал бы пальму первенства "Логике" Милля. Этот труд... был впервые рекомендован Либихом немецкому ученому миру, в то время мало интересовавшемуся философией, и к нему часто обращались, когда приходилось обсуждать философские вопросы. Так, работы Гельмгольца решающим образом развивались под знаком миллевской логики".

Аргументация Милля сводилась к двум тезисам: а) имеются законы ума, отличающиеся от законов материи, но сходные с ними в отношении однообразия, повторяемости, необходимости следования одного явления за другим; б) эти законы могут быть открыты с помощью опытных методов – наблюдения и эксперимента. Ставя вопрос о создании особой эмпирической "науки об уме", Д.С.Милль отражал назревшую историческую потребность.

Александр Бэн: пробы и ошибки. В отличие от Д.С.Милля Александр Бэн в своих двух главных трудах, пользовавшихся на протяжении многих лет широкой популярностью, – "Ощущения и интеллект" (1855) и "Эмоции и воля" (1859) последовательно проводил курс на сближение психологии с физиологией. Он особое место уделял тем уровням психической деятельности, связь которых с телесным устройством очевидна, а зависимость от сознания минимальна: рефлексам, навыкам и инстинктам.

Бэн выдвинул представление о "пробах и ошибках" как особом принципе организации поведения. Между "чисто" рефлекторным и "чисто" произвольным имеется обширный спектр действий, благодаря которому постепенно, шаг за шагом, иногда дорогой ценой, достигается искомая цель. Концепцию "проб и ошибок" ожидало большое будущее. Этому правилу, предполагал Бэн, подчиняется не только внешнедвигательная, но и внутримыслительная активность. Так, процесс мышления может рассматриваться как отбор правильной (соответствующей искомой цели) комбинации слов, который производится по тому же принципу, что и отбор нужных движений при обучении плаванию и другим двигательным навыкам. "Во всех трудных операциях, которые совершаются ради намерения или цели, правило "проба и ошибка" является главным и конечным прибежищем".

Тем самым деятельность сознания сближалась с деятельностью организма. Закономерности, присущие всей органической природе, оказывались также и закономерностями "внутреннего мира". Таков объективный, категориальный смысл нововведений Бэна. Они были симптомами назревавших изменений.

Герберт Спенсер: эволюционная психология. Английский философ и психолог Г.Спенсер (1820-1903) был одним из основателей философии позитивизма, в русле которого, по его мнению, должна развиваться психология. Его стремление сделать психологию объективной наукой совпало и с общими тенденциями в ее развитии. Основой такой позитивной психологии Спенсер делает теорию эволюции. Таким образом, в его теории переплетаются влияния позитивизма, эволюционного подхода и ассоцианизма, который Спенсер и перерабатывает исходя из своих стремлений к построению новой психологии.

Пересматривая предмет психологии. Спенсер писал, что психология изучает соотношение внешних форм с внутренними, ассоциации между ними. Так он расширил предмет психологии, включая в него не только ассоциации между внутренними факторами (ассоциации только в поле сознания), но и изучение связи сознания с внешним миром.

Исследуя роль психики в эволюции человека, Спенсер говорил, что психика является механизмом адаптации к среде. То есть психика возникает закономерно на определенном этапе эволюции, в тот момент, когда условия жизни живых существ усложняются настолько, что приспособиться к ним без адекватного их отражения невозможно.

Спенсер выделил этапы развития психики исходя из того, что психика человека есть высшая ступень психического развития, которая появилась не сразу, но постепенно, в процессе усложнения условий жизни и деятельности живых существ. Исходная форма психической жизни – ощущение развилось из раздражимости, а затем из простейших ощущений появились многообразные формы психики. Все они являются инструментами выживания организма, частными формами адаптации к среде. Такими частными формами приспособления являются: рефлекс, инстинкт, навык, реализуемые в поведении, – и ощущения, память, воля, разум, существующие в сознании.

Говоря о роли каждого этапа. Спенсер подчеркивал: главное значение разума в том, что он лишен ограничений, которые присущи низшим формам психики, и потому обеспечивает наиболее адекватное приспособление индивида к среде. Эта идея о связи психики, главным образом интеллекта, с адаптацией станет ведущей для психологии начала XX века.

Спенсер распространил законы эволюции не только на психику, но и на социальную жизнь, развивая органическую теорию общества. Он говорил, что человеку необходимо приспосабливаться не только к природе, но и к социальному окружению: поэтому его психика развивается в процессе развития человеческого общества. Одним из первых в психологии Спенсер сравнивал психологию дикаря и современного человека, делая вывод, что у современного человека более развито мышление, в то время как у первобытных людей было более развито восприятие. Эти выводы в то время были достаточно нетрадиционны и принципиальны. Они позволили ученым разработать сравнительные методы психических исследований, которые получили широкое распространение. Анализируя разницу в психическом развитии людей, принадлежащих к разным народам и разному времени. Спенсер пересматривал прежние взгляды ассоцианизма на прижизненность формирования знаний. Он писал, что наиболее часто повторяющиеся ассоциации не исчезают, но закрепляются в мозге человека и передаются по наследству. Таким образом, сознание – не чистый лист, оно полно предуготованных ассоциаций. Эти врожденные ассоциации и определяют разницу между мозгом европейца и мозгом дикаря.

Теория Спенсера получила широкое распространение, оказав огромное влияние на экспериментальную психологию, психологию поведения, на формирование генетической (детской) психологии.

Весьма ценно само понятие ассоциации. Однако ассоциация как универсальный объяснительный принцип со временем оказалась недостаточной, и для ассоцианизма как универсальной психологической теории настало время кризиса и падения. Детерминистские элементы ассоцианизма в трансформированном виде были восприняты учением И.П. Павлова о рефлексах условных, а также – на иных методологических основаниях – американским бихевиоризмом. Изучение ассоциаций для выявления особенностей различных процессов психических используется и современной психологией.

Принципы ассоцианизма оплодотворили прогресс психологических исследований, в частности разработку новых методов изучения памяти [механической (Г. Эббингауз) и образной (Ф. Гальтон)], эмоций (Ч. Дарвин), мотивации (З. Фрейд, К. Юнг). Происходит переориентация ассоцианизма. Взамен устаревших механистических объяснений выдвигаются биологические (Г. Спенсер, И.М. Сеченов). Концепция ассоцианизма преобразуется на новой физиологической основе в учении об условных рефлексах и бихевиоризме. Некоторые психологические школы (Вюрцбургская школа и гештальтпсихология) подвергли ассоцианизм критике за механицизм, атомизм, неспособность объяснить целостность и активность сознания.

Ассоцианизм был преобразован на новой основе благодаря успехам биологии и нейрофизиологии. Г. Гельмгольц использовал новое воззрение на ассоциацию в своих исследованиях органов чувств, Ч. Дарвин — при объяснении эмоций, И. М. Сеченов — в учении о рефлексах головного мозга. Эволюционный подход Г. Спенсера внес в А. проблему развития психики в филогенезе и пришел к важному выводу об адаптивной функции психики в поведении. В 80–90-е гг. XIX в. были предприняты многочисленные исследования условий образования и актуализации ассоциаций (Г. Эббингауз, Г. Мюллер и др.). Вместе с тем была показана ограниченность механистической трактовки ассоциации. Детерминистские элементы А. были восприняты в трансформированном виде учением Павлова об условных рефлексах, а также — на иных методологических основаниях — американским бихевиоризмом. Изучение ассоциаций с целью выявления особенностей различных психических процессов используется и в современной психологии (в частности, проблема смысловых ассоциаций, их роль в обучении и т. д.)

В конце XIX в. немецкий психолог Герман Эббингауз, опираясь на ассоциативную теорию, разработал основные приемы изучения памяти с помощью объективных методов в противовес интроспективным методам школы В.Вундта. В своем классическом исследовании “О памяти” (1885) Г. Эббингауз дает следующее определение ассоциации: “Душевные образования называются ассоциированными, если они когда-либо раньше были пережиты вместе, и существует более или менее основательное допущение, что при существующих условиях они могут вызывать друг друга” ([3], с.10). Общее правило возникновения ассоциаций таково: “...Если какие-либо душевные образования когда-нибудь заполняли сознание одновременно или в близкой последова­тельности, товпоследствии повторение одних членов этого прежнего переживания вызовет представления и остальных членов, хотя бы первоначальные причины их и отсутствовали” ([3], с.9).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: