Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Прямые тактики речевого воздействия




В риторике существуют раз­ные тактики речевого поведения, ведущие к речевому успеху. При этом имеется в виду, что - при обилии видов конкретных речевых тактик - всю их сово­купность можно в конце концов соотнести с одним из двух родов:

- прямые тактики речевого воздействия,

- косвенные тактики речевого воздействия.

 

Вопрос о возможностях прямых и непрямых тактик - вопрос чрезвы­чайно сложный и замыкающийся фактически на два круга проблем: искренности и эффективности высказывания.

 

Прямая тактика речевого воздействия есть тактика открытого тuna.Предполагается, что пользуясь открытыми тактиками, говорящий сообща­ет слушателю просто и непосредственно то, что имеет в виду. О подобного рода речевых тактиках точно высказался один из выдающихся современ­ных лингвистов Дж. Серль:

«К простейшим случаям выражения значения в языке относятся такие, при которых говорящий, произнося некоторое предложение, имеет в виду ров­но и буквально то, что он говорит. В таких случаях происходит следующее: говорящий стремится оказать определенное... воздействие на слушающего; он стремится сделать это, побуждая слушателя опознать его намерения с опо­рой на имеющиеся знания о правилах, лежащих в основе производства выска­зываний. Известно, однако, что подобная семантическая простота присуща далеко не всем высказываниям на естественном языке: при намеках, выпадах, иронии, метафоре и т. п. значение высказывания данного говорящего и значе­ние соответствующего предложения во многих отношениях расходятся…»

 

Прямые тактики действительно можно считать «простейшими» - в том от­ношении, что они практически не могут быть видоизменены. Раз и навсегда найденная формасохраняется не потому, что она удачна или представляется таковой, а потому, что она не может быть другой, прямые значе­ния языковых единиц не подлежат варьированию.

Первое, что в этой связи приходит на память, это лозунги советского периода отечественной истории: «Превратим Москву в образцовый ком­мунистический город!», «Родине - наш ударный труд!» и проч. (В настоящее время, кстати, - в каче­стве, может быть, запоздалой реакции на «лозунговый» тип подачи сооб­щения - распространены обращения прямо противоположного типа, во­обще лишенные какой-либо декларативности, с откровенной надписью – «Просто так!».)

К достоинствам прямых тактик речевого воздействия относятся:

- связность,

- точность,

- последовательность,

-их неконфликтность по отношению к критерию искренности.

Так, среди журналистов (особенно начинающих) считается едва ли не само собой разумеющимся, что прямые тактики рече­вого воздействия наиболее предпочтительны - прежде всего как показате­ли «честных» коммуникативных стратегий.

Это мнение было бы справедливо в том случае, если бы за всеми кос­венными тактиками речевого воздействия скрывались «нечестные», предо­судительные речевые цели. Однако, разумеется, это отнюдь не так: косвен­ные тактики речевого воздействия вовсе не базируются на том, что любая речевая цель, которую мы не называем прямо, не может быть названа пря­мо в силу ее «недоброкачественности».

Практика показывает, что в большинстве речевых ситуа­ций говорящие даже не сомневаются в необходимости прямо формулиро­вать свою речевую цель: дескать, давайте называть вещи своими именами.

Это, кстати, прекрасно понимала классическая риторика. «Уже предста­вители философской школы элеатов (VI - V вв. до н.э.), поста­вившие под сомнение тезис о естественной и необходимой связи между названием (словом) и вещью, выдвинули концепцию условности связи, которая предполагала принципиальную возможность конструиро­вания ее новых форм, отличных от существующей... Признание возможно­стей разных форм языкового выражения одного и того же содержания при­вело к идее выбора стилистически отмеченных форм и к использованию их с целью убеждения слушающего, руководства его душой. Таким образом, сам язык через его фигуры становился средством психического воздейст­вия на слушателя».

 

Проблема выбора между прямыми и непрямыми фор­мами воздействия на слушателей отнюдь не сводится к лингвистически безответственной и творчески бескрылой формулировке «давайте называть вещи своими именами». В современной лингвистике проблема эта выгля­дит, например, как сложнейшая проблема соотношения прямых и косвен­ных речевых актов. Занимающиеся этой проблемой утверждают, что суще­ствуют такие коммуникативные ситуации, в которых прямой речевой акт невозможен или нежелателен. Вообразим себе хотя бы некоторые из таких коммуникативных ситуаций.

 

- Ситуация А

Вы впервые приходите в качестве гостя в дом, с хозяевами которого вы едва знакомы. Вас сажают спиной к открытому окну, из которого дует. Вам кажется, что следует закрыть окно.

Как может быть сформулировано в речи это ваше желание?

 

- Ситуация Б

Ваша невеста приготовила к какому-то торжеству пирог. Пирог сильно недосолен. Соли на столе нет. Вы считаете, что соль необходима.

Как вы обозначите в речи ваше мнение?

 

- Ситуация В

Ваш друг приглашает вас провести вечеринку вместе с ним. Компания, в которую вас приглашают, не устраивает вас, но состоит из людей, кото­рые дороги вашему другу. Вы чувствуете себя вынужденным отказаться.

Каким образом ваш отказ может быть представлен в речи?

 

Перечисленные ситуации относятся к кругу этикетных (то есть кон­венциональных, «договорных») речевых ситуаций. Именно на их примере удобно показать явную предпочтительность косвенных форм выражения прямым. Так, прямая тактика предполагает в первом случае (ситуация А) просьбу: «Закройте, пожалуйста, окно», обращенную к хозяину дома; во втором случае - просьбу к невесте: «Принеси, пожалуйста, соль» (ситуа ция Б); в третьем случае - высказывание, адресованное к другу: «Меня не устраивает твоя компания» (ситуация В) По-видимому, это единственно возможные формы обозначения соответствующих речевых намерений пря­мо. Однако мало кто сочтет их приемлемыми.

В самом деле, ситуация А, скорее всего, будет решена вами следующим образом. «Вам не дует?» (обращение к соседу) или «Сегодня холодный ве­чер» (высказывание в пространство), или «Синоптики обещали потепление» (высказывание в пространство), или «Не лучше ли нам закрыть окно?» (приглашение к участию в обсуждении проблемы) и т.д.

Применительно к ситуации Б вы выберете, вероятнее всего, что-нибудь вроде: «Что-то мне сегодня все кажется несоленым» или «Я всегда все солю дополнительно», или «У тебя не найдется соли?» (последняя форма предпо­лагает, разумеется, не праздный интерес к тому, есть ли в доме соль, а на­мерение получить ее) и т.п.

Ситуация В может быть наиболее успешно преодолена посредством формулировок типа. «Я очень занят сегодня вечером» или «Спасибо, лучше в другой раз», или «Боюсь, что я буду себя чувствовать не в своей тарелке».

Показательно, что для всех ситуаций предложена не одна, а сразу не­сколько косвенных тактик, в то время как вариации на прямой форме (при сохранении нужного нам смысла) не были столь уж очевидно возможными. Кроме того, в каждом из случаев оперирование прямыми формами, строго говоря, было исключено.

Разумеется, не исключены случаи «этической глухоты» присутствующих. Тогда вместо желаемых результатов очень вежливый говорящий рискует добиться ответов вроде: «Нет-нет, спасибо, мне не дует!», «Мне тоже иногда все кажется несоленым, но соли в пироге, на самом деле, более чем достаточно», «Уверяю тебя, все будет нормально: это прекрасные люди!». Однако такой исход будет лежать не на совести говорящего, а на совести собеседников. Кстати, «этическая глухота» обычно считается непростительной. Вот поведенческие модели, предложенные датскими коллегами в качестве реакций на описанные случаи «этической глухоты»:

ситуация А: встать и закрыть дверь самому;

ситуация Б: пойти на кухню и найти соль;

ситуация В: пообещать прийти и не прийти.

Средства, как мы видим, сугубо радикальные и отнюдь не речевые: за «этическую глухоту» наказывают не словами, а действиями.

Приведенные случаи, как представляется, хорошо демонстрируют раз­ницу между неварьирующимися прямыми тактиками речевого воздействия и прекрасно поддающимися варьированию косвенными тактиками. Кста­ти, невозможность варьирования прямых форм выражения (одно слово, одно словосочетание, одно предложение) прекрасно согласуется с известной мыслью академика Л.В Щербы насчет того, что в языке нет синонимов - есть плохое знание языка.

Так оно и есть: варианты прямых форм выражения не могут продолжи­тельное время сосуществовать в языке. Либо один из них отмирает через короткое время, либо варианты эти в конце концов расходятся в значении или употреблении. А вот одной прямой возможности соответствует как угодно много косвенных.

Тем не менее опыт показывает, что современный носитель языка, бо­лее или менее хорошо владеющий прямыми формами выражений, часто оказывается совершенно беспомощным перед косвенными. Фактически любая из косвенных тактик оказывается не вполне точной. Может быть, это одна из причин, в силу которых из речевого обихода постепенно ис­чезают искусства, связанные с косвенными речевыми тактиками:

- искусство комплимента

(реакция на комплимент чаще всего искажена: ср. «Как вы сегодня хоро­шо выглядите!» - «А обычно я, что же, плохо выгляжу?»; «Какое красивое пла­тье!» - «А сама я, по-вашему, некрасивая?»; «Очень тонкое замечание!» - «Я вообще тонкий человек» и др., свидетельствующие, что вместо того, чтобы принять комплимент как подарок (а комплимент по сути своей и есть по­дарок) и поблагодарить за него, адресат начинает тут же требовать еще большего подарка);

- искусство намека

(реакция на намек, как правило, столь же причудлива: при намеке со­вершенно обычным считается спросить: «Простите, вы на что-то намекаете? На что?» или: «Если я правильно понял ваш намек, то вы имели в виду следую­щее...», - при этом ясно, что, если говорящий ответит на вопросы или под­твердит догадки, намек как таковой перестанет быть намеком);

- искусство шутки

(в ответ на шутку - особенно часто на не очень удачную - слушатель считает само собой разумеющимся задать, например, вопрос: «Извините, вы пошутили?» или констатировать: «Я надеюсь, это была шутка» и даже преду­предить: «Я позволю себе пошутить», хотя очевидно, что шутка, предлагаемая или рекомендуемая как таковая, чуть ли не наполовину утрачивает свой «заряд»).

Стало быть, во всех этих «искусствах» (а их, разумеется, гораздо больше, чем перечислено) как раз и предполагается неназывание прямой речевой цели. Это так называемые импликтивные искусства. Под импликацией в лингвистических теориях, базирующихся на риторике, стало принято по­нимать то, что по-русски довольно неуклюже можно обозначить как «подразумевание».

Отсюда слово «имплицировать» означает подразумевать, иметь скрытый замысел/умысел. А значит, импликация и есть именно то, против чего вы­ступают приверженцы прямых тактик речевого воздействия на слушателей. Импликация рассматривается как своего рода «камень за пазухой» (хотя, за пазухой далеко не всегда камень - иногда там может оказаться цветок!).

Открытые тактики избегают импликаций - внешним образом они мар­кируются как «честные», то есть отвечающие критерию искренности, по­скольку искренность есть презентация в сообщении подлинной речевой цели. Так, стремясь соответствовать критерию искренности, я, посылая бойца на верную смерть, должен сказать ему: «Иди и умри». Обольщаться насчет того, что боец так и сделает, возможно, разумеется, далеко не всегда, но при этом у меня не будет сомнений, что приказ мой был понят правильно: я презентировал мою речевую цель в открытую.

С другой стороны, если я, опять же посылая бойца на верную смерть, говорю ему. «Вперед - туда тебя зовет Родина!», у меня больше оснований надеяться, что боец ринется вперед. Но произойдет это не потому, что вто­рой тип приказа эффективнее, а потому, что моя подлинная речевая цель стыдливо прикрыта патриотическим лозунгом.

Данный - амбивалентный - пример позволяет судить как о некоторых преимуществах, так и о некоторых недостатках прямых тактик речевого воздействия. А то, что преимущества есть и здесь, и там, очевидно - и мы вовсе не считаем нужным приоритировать косвенные тактики речевого воздействия по отношению к прямым, или наоборот. Следует просто знать, чего опасаться в каждом из случаев.

В частности, понятно, что прямые тактики речевого воздействия дейст­вительно дают слушателю определенное и точное представление о том, к чему склоняет его говорящий, гадать, что он имеет в виду и «правильно ли я его понимаю», в случаях подобного рода не приходится. Слушатель мо­жет, что называется, не поверить ушам своим («То есть как это – «иди и ум­ри»? Вы в самом деле приказываете мне расстаться с жизнью?»), но это будут не сомнения в том, правильно ли он понял высказывание, а сомнения в том, действительно ли говорящий имеет право на «санкции» такого типа.

Не нужно быть психологом, чтобы понять, реакции какого плана про­воцируют прямые тактики речевого воздействия. Разумеется, это во мно­гом вопрос формулировок, в частности, и вопрос их объяснений (так, «Иди и умри!» есть более жесткая формулировка, чем «Иди и умри - поскольку...»). Но даже учитывая данный аспект, реакция протеста слушателя не будет самой неожиданной из всех возможных реакций. В нашем примере, ска­жем, протест чуть ли не естественен.

Разумеется, вызвав у слушателя реакцию протеста, я не могу счесть, что воздействие мое на него было особенно эффективным. Конфликтные от­ношения, возникающие между партнерами по коммуникации, свидетель­ствуют, как правило, о том, что акт взаимодействия находится под угрозой срыва. И это, надо сказать, одно из самых естественных следствий воздей­ствия на слушателей прямыми тактиками речевого поведения.

Единственное, на что принято уповать в речевых ситуациях подобного рода, - это сила доводов говорящего. Если ему действительно удается обосновать необходимость соответствующих императивов достаточно убедительно, то есть фактически вынудить собе­седника на согласие, - можно рассчитывать, что прямая форма воздействия на слушателя приведет к желаемому результату

Вот почему оперирование доказательствами - это то, что в таких случа­ях определенно требуется от говорящего. Предполагается и то, что, строя доказательство, слушатель постарается не допустить логических ошибок - во избежание опять-таки срыва речевой ситуации.

Если мы все же остаемся при прямой тактике речевого воздействия, следует помнить еще и о следующем. Прямая тактика воздействия на слу­шателя фактически предполагает вертикальную модель речевого взаимодей­ствия. Вертикальная модель есть взаимодействие по линии сверху вниз (или снизу вверх). При таких отношениях между гово­рящим и слушателем говорят об иерархически структурированной коммуни­кации.

Причем более высокий уровень иерархии занимает в обычных случаях говорящий Находясь как бы над слушателем, говорящий выступает по от­ношению к нему в роли «высшей инстанции», своего рода подавляющего начала. Ясно, что о равноправии партнеров по коммуникации при таких условиях говорить просто ни к чему. Все, что в условиях вертикальной мо­дели взаимодействия предлагается слушателю, - это выслушать установку и начать действовать в соответствии с ней. Критическое отношение к сооб­щению исключается.

Как следует из сопоставления признаков вертикальной модели рече­вого взаимодействия с прямыми тактиками речевого воздействия, именно они и оказываются лучше всего приспособленными к ситуациям с иерар­хическими отношениями собеседников. Ведь прямая тактика речевого воз­действия, в сущности, тем действеннее, чем более пассивная роль остается на долю слушателя.

Если слушатель, как это полагается в армии, «действует, не переспра­шивая и не обсуждая приказа», говорящий может чувствовать, что действи­тельно справился с задачей. Кроме прочего, это означает еще, что ему, го­ворящему, удалось найти адекватные формы воздействия на собеседника ведь «не переспрашивают и не обсуждают приказа» не только тогда, когда «слепо подчиняются», но и тогда, когда понимают содержание высказыва­ния. Потребовать от слушателя броситься выполнять распоряжение, смыс­ла которого он не понимает, есть акция довольно безрассудная и даже гро­зящая иногда обернуться против самого говорящего.

Вот почему чрезвычайно важно не просто выбрать прямую стратегию речевого взаимодействия, но и найти действительно достойные ее средства. Когда адресату не удается распознать значений слов, действия, предпри­нимаемые адресатом, оказываются чисто формальными и, как правило, лишенными смысла.

То, что сформулировано прямо, можно лишь принять или отвергнуть. То, что сформулировано косвенно, нуждается в осмыслении. Вот почему, приглашая слушателя в собеседники (то есть строя горизонтальную модель речевой ситуации), мы должны обеспечить ему возможность действительно участвовать в «конструировании» содержания сообщения, а не создавать иллюзии сотрудничества, при которой одна из «сотрудничающих» сторон фактически лишена каких бы то ни было прав.

Притягательность «доброкачественного» сообщения определяется, в ча­стности, уровнем доверия, оказываемого говорящим слушателю: может быть, этим и объясняются в высшей степени продуктивные попытки со­временных исследователей рассматривать «хороший» акт речевого взаимо­действия как диалог между «отправителем» и «получателем» сообщения. Возможность же такого диалога обеспе­чивается во многом избранной нами - прямой или косвенной - тактикой речевого воздействия.

Притом что прямые тактики речевого воздействия на слушателей, как правило, не вступают в конфликт с критерием искренности (в противном случае тактика просто перестает быть прямой), уровень их эффективности постоянно ставится под сомнение. И прежде всего именно в силу их неде­мократичности как следствия реализации вертикальной модели речевого взаимодействия.

Собеседнику редко нравится, когда говорящий откровенно принуждает его к чему бы то ни было. Кстати, исследования в области рекламы давно уже показали, что в рекламных жанрах лучше всего воздерживаться от лю­бых императивов, поскольку глаголы в формах «храните (деньги в сберега­тельной кассе)», «спрашивайте (в аптеках города)», «покупайте (только у нас)» и др. ничего, кроме раздражения, у адресата не вызывают.

Поэтому, например, даже при прямых тактиках речевого воздействия не всегда рекомендуется формулировать коммуникативную цель предельнопрямо - тем более, что выбор даже из крайне ограниченногонабора прямых форм выражения все же бывает время от времени возможен. Скажем, су­ществует некоторая разница между прямыми выражениями (представлен­ными в градации) – «Пошел вон!», «Выйди отсюда!» и «Уходи, пожалуйста!».

К сожалению, выбор такой действительно есть далеко не всегда: в набор характерных признаков прямых тактик речевого воздействия входит затруднительность и часто пря­мая невозможность их варьирования. То есть сообщение, которое в каждом конкретном случае с их помощью допустимо построить, обычно нельзя сформулировать как-нибудь еще. Происходит это, прежде всего, потому, что прямые тактики речевого воздействия предполагают использование слов в прямых (а не переносных) значениях. Прямых же значений у слов, как из­вестно, насчитывается не десятками.

Само собой разумеется, что (для эффективности прямой тактики) необ­ходимо, чтобы отбираемые говорящим слова точно реферировали к рече­вой ситуации: скажем, как бы выразительно ни смотрели вы на собеседни­ка, одолжившего у вас два рубля десять лет тому назад, ему мало поможет понять вас прямое выражение типа: «Сделайте это наконец!» - даже если, с вашей точки зрения, оно более чем «в лоб» выражает вашу коммуникатив­ную цель.

 

Таким образом, требования к эффективным прямым тактикам речевого
взаимодействия
состоят в следующем:

- сообщение предполагает, что коммуникативная цель говорящего не является предосудительной (то есть может быть указана в сообщении без ущерба для последнего);

- сообщение формулируется предельно четко и допускает лишь одно верное толкование;

- сообщение аргументировано или, по крайней мере, подлежит аргумен­тации в случае необходимости;

- аргументы - в том случае, если они есть, не содержат логических оши­бок;

- языковые единицы, отбираемые для сообщения, точно реферируют к речевой ситуации;

- языковые единицы, отбираемые для сообщения, в идеале однозначны, а выражаемые ими понятия определены и градуированы точно.

 

Общий принцип построения косвенных тактик речевого воздействия – это умолчание. Принцип этот базируется на том, что фактически любая косвенная тактика речевого воздействия предлагает человеку некоторую загадку – большей или меньшей трудности, разгадав которую, человек не только получит представление о содержании сообщения, но и поймет, по какой причине сообщение строится непрямо.

Таким образом, слушатель действительноприглашается к сотрудниче­ству: от того, как он сумеет «прочесть» сообщение, зависит и характер того, что он из сообщения этого получит.

Косвенная тактика речевого воздействия есть тактика интригующая, тактика, «задействующая» личностные характеристики слушателя, тактика, включающая слушателя в сообщение.

Между тем, описывая весьма и весьма распространенный способ рече­вого поведения современного человека, мы вынуждены с огорчением при­знать, что навыков построения косвенных тактик речевого воздействия у него не так много. Даже прибегая к такой тактике, современный носитель языка то и дело «путает» ее с прямой тактикой речевого воздействия, то есть ведет себя, говоря условно, в соответствии с такой схемой «Я загадаю вам загадку о ножницах. Два конца, два кольца, посередине - гвоздик Что это?». Слушателю же, разумеется, не остается ничего другого, как еще раз повторить заданную изначально и потому уже не интересную для него разгадку: «Ножницы».

Трудно предположить, что в такой ситуации слушатель способен испы­тать «радость открытия». Тем не менее, современный носитель языка настолько опасается быть неправильно или неточно поня­тым, настолько страшится инициативы слушателя, что предпочитает сразу раскрыть карты - во избежание непонимания (или недопонимания) и вро­де бы для облегчения слушателю «пути к истине». Однако может случиться, что такая «истина» слушателю не нужна.

Смещение косвенной тактики речевого воздействия в область тактики прямой есть акция саморазрушительная. Акция эта непродуктивна в обоих направлениях: она не состоится ни как косвенная (ибо «разгадка» дана), ни как прямая (ибо путь к «разгадке» излишне обременителен).

Между тем понятно, что, если уж мы прибегаем к косвенной тактике речевого воздействия, то должны отчетливо видеть, в чем ее особенности. Очевидной особенностью косвенных тактик речевого воздействия является то, что они обеспечивают слушателю «свободу действий», как свободу инициативы и свободу фантазии.

Однако это еще не все. Если прямая тактика речевого воздействия все­гда предполагает правильное решение (иногда - даже путем демонстратив­ного указания на неё), которое может быть четко сформулировано, то косвенная тактика отнюдь не обязательно ведет слушателя только и исклю­чительно к одной единственной цели. Более того, цель эта, будучи «прочтенной», может вообще не поддаваться строгому формулированию. Иными словами, «истина», добытая посредством прочтения косвенной тактики речевого воздействия, никогда не бывает столь определенной (до однозначности), как истина, добытая в результате прочтения прямой так­тики.

Можно считать это недостатком косвенной тактики речевого воздейст­вия, но можно считать и достоинством: выводы, добываемые слушателем в этом случае, оказываются менее уловимыми, но зато более интересными. А кроме того, если прямая тактика гарантирует всем слушателям один и тот же результат («тактика прочтена»), то косвенная тактика в идеале приводит каждого слушателя к своему результату «тактика разгадана, но …» выводы, к которым приходят разные слушатели, не покрывают друг друга полностью. Попробуем показать это на каком-нибудь самом простом примере.

Для сравнения предлагаются два варианта (немецкий и датский) объ­явления одного и того же содержания. Объявления вывешены у входа в частные парки.

Немецкий вариант: «Вход на территорию частного парка воспрещен» (1)

Датский вариант: «Частный парк. Просим принять это к сведению» (2)

Не делая никаких общих выводов о национальном характере на ос­новании этих двух частных случаев, отметим только, что разная «запретительная сила» этих двух объявлений очевидна (строгий запрет в первом случае и «мягкий» запрет во втором). Однако очевидно и то, что ни в первом, ни во втором случае одной только «запретительной силы» объявлений не хватит на то, чтобы полностью пресечь всякие поползно­вения на территорию парков: слишком многие люди склонны игнориро­вать и успешно игнорируют частную собственность.

И если я, например, действительно таков, что игнорирую частную соб­ственность, то в первом случае я практически спровоцирован к тому, чтобы проделать это «лишний раз» - прямая тактика речевого воздействия, из­бранная владельцами парка (1), очерчивая ситуацию предельно определен­но, тем самым резко противопоставляет права владельцев парка и его не­жданных гостей. Понимание объявления предполагает понимание лишь одного заложенного в нем прямого смысла: нельзя. Но если, с моей точки зрения, можно - значит, можно все. Я не стану обременять себя необходимостью помнить о том, как ведут себя по отношению к чужой собственности, поскольку я уже нарушил основное требование владельцев территории.

В случае (2) перед нами косвенная тактика речевого воздействия. Цель ее та же: предохранить владельцев парка от нежелательных посетителей. Од­нако я не рискну сформулировать смысл объявления через «нельзя», объ­явление фактически не провоцирует меня как «попирателя частной собст­венности» ни к каким агрессивным действиям.

Данный пример отнюдь нацелен пропагандировать косвенные тактики речевого воздействия и дискредитировать прямые. Речь идет только и исключительно об уместности той или иной тактики в той или иной ситуации.

 

 

Контрольные вопросы для закрепления материала

 

1. Что вы понимаете под воздействием?

2. Какие виды речевого воздействия вы знаете?

3. Что понимается под вербальным воздействием?

4. Что следует учитывать при вербальном воздействии?

5. Что понимается под невербальным речевым воздействием?

6. Какие функции призваны выполнять невербальные средства речевого воздействия?

7. Что невербальные средства вносят в общение?

8. Назовите все виды невербального воздействия.

9. Расскажите о каждом виде невербального воздействия на собеседника.

10. В чем совпадают функции вербальных и невербальных сигналов в общении?

11. Что называется факторами речевого воздействия?

12. Какие факторы речевого воздействия вы знаете?

13. Что понимается под правилами и приемами речевого воздействия?

14. Что понимается под коммуникативной позицией участников общения?

15. Чем определяется коммуникативная позиция участников общения?

16. Что усиливает коммуникативную позицию общающихся?

17. Что защищает коммуникативную позицию общающихся?

18. В чем заключается задача речевого воздействия?

19. Каковы основные способы речевого воздействия на собеседника?

20. Какие тактики речевого воздействия вы знаете?

21. Расскажите об особенностях каждой из них.

22. Что понимается под требованиями к эффективным прямым тактикам речевого взаимодействия?

 

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных