И ИХ КУЛЬТУРНО РЕЧЕВАЯ ОЦЕНКА

Поскольку нет единой точки зрения на определе­ние и соотношение понятий экспрессивность и вырази­тельность, представим такие их дефиниции, на основе которых будет рассматриваться речевой материал. Мы не считаем экспрессивность и выразительность тожде­ственными понятиями и включаем экспрессивность в более широкую категорию выразительности. Вырази­тельность определяется нами как совокупность таких качеств речи, которые обеспечивают ее полноценное восприятие адресатом, т. е. восприятие, максимально приближенное к адекватному интенции автора понима­нию и переживанию передаваемой информации. Вы­разительность речи, в том числе публицистической, часто достигается за счет экспрессивности, под которой мы понимаем такие признаки языковой / речевой еди­ницы, благодаря которым говорящий / пишущий выра­жает свое субъективное отношение к содержанию речи или ее адресату (через категории эмоциональности, оценочности, образности и интенсивности).

Повышенная экспрессивность современного газет­ного текста достигается на уровне лексики разными способами, в том числе за счет широкого внедрения разговорных и жаргонных слов и оборотов.

Использование разговорных слов и оборотов в экспрессивных целях для газетных текстов явление не новое и, как правило, не вызывающее возражений (за исключением случаев их вульгарности и тем более нецензурности). Они выступают как «законное» сред­ство экспрессивизации газетного текста (его оценоч­ности, «интимизации», усиления эмоциональности и т.д.). Например, в авторской речи журналиста: Раньше в присутствии телекамер «любимый руководитель» северных корейцев тушевался, не размыкая губ даже для формального приветствия (АиФ. 2002. №35);

Что касается массового употребления жаргониз­мов и жаргоноидов (генетических жаргонизмов) в пуб­лицистической и вообще в публичной речи, то это яв­ление по преимуществу оценивается негативно.

Отрицательная оценка роли жаргонизмов в лите­ратурных текстах и вообще в речи людей, претендую-

щих на статус «культурных», достаточно распростране­на среди писателей и лингвистов и имеет серьезные основания, так как в настоящее время наблюдается массовое и стилистически не мотивированное употреб­ление жаргонных слов, приводящее к вульгаризации публичной речи. Между тем нельзя не прислушаться к суждениям тех специалистов в области языка СМИ, которые считают, что использование жаргонизмов в журналистской речи как процесс динамического раз­вития языка заслуживает специального изучения.

Исключительно негативная оценка использования жаргонных слов в газетных текстах часто входит в про­тиворечие с реальной языковой практикой. Вряд ли можно упрекнуть в отсутствии речевой культуры жур­налистов, которые, не теряя чувства меры, используют слова и обороты жаргонного происхождения для дости­жения выразительного эффекта. Например: Обычное отмывание денег бизнес-структурами через присосав­шиеся к ним псевдонаучные институты (АиФ. 2002. № 33). Мотивированность употребления этого глагола в публицистическом контексте обусловлена отсутствием в русском языке синонима-эквивалента.

Стилистически оправданным может быть не только употребление отдельных жаргонных лексем, но и фразе­ологизмов жаргонного происхождения. Так, выразитель­ность следующего текста достигается использованием не только нейтральных слов и разговорно-сниженного сло­ва тягомотина, но и фразеологического жаргоноида дать на лапу в значении «давать взятку кому-либо» [18: 309]: Оформление — тягомотина на полмесяца. Можно быст­рее, но ты должен знать, кому дать на лапу (Комсомоль­ская правда. 2002. 20 сент.).

Выразительность жаргонных слов и словосочетаний проявляется в том, что они могут использоваться как сред­ство для создания стилистических фигур. Так, жаргонный фразеологизм подсесть на иглу («стать наркоманом») ис­пользован в следующем газетном заголовке: Террористы подсели на российскую «Иглу» (АиФ. 2002. № 36) «Игла» здесь — название переносного зенитно-ракетного комп­лекса. В этом газетном заголовке представлен каламбур полисемического типа. Употребление жаргонных по про­исхождению слов и оборотов, привнося в текст необходи­мые по авторскому замыслу экспрессивно-оценочные тональности, не влечет за собой нарушения этической нормы (не привносит в текст инвективность, похабность, оскорбительную грубость, цинизм и т. п.).

В связи с выразительным потенциалом, таящимся в некоторых жаргонных словах и выражениях, наблю-

дается не только окказиональное использование их в газетно-публицистических текстах, но и изменение их языкового статуса с переходом в экспрессивный слой разговорной лексики и фразеологии литературного языка. Это прослеживается при сопоставлении жарго­низмов, употребляемых в современной прессе, с дан­ными толковых словарей: «Большого толкового словаря русского языка», «Толкового словаря русского языка конца XX века» (далее — ТСРЯ XX) [32], а также «Сло­варя русского языка» [31]. Для анализа были взяты по принципу случайной выборки 10 центральных газет («Аргументы и факты» — №33, 35 — 37 за 2002 г.; «Ком­сомольская правда» — 13 сент., 20 сент., 27 сент., 4 окт., 18 окт. 2002 г., «Литературная газета» — №42 за 2002 г.).

Для сопоставления отбирались только те жаргонные слова, которые используются преимущественно в автор­ской речи журналистов и включены в БСРЖ и хотя бы в один из названных выше толковых словарей современно­го русского языка с пометой «разг.» или «разг.-сниж.». Таких слов оказалось 36': накроется (перестанет существо­вать), алкаши (алкоголики), чернуха (что-либо гнетущее, удручающее), «.быки» (крупные, сильные мужчины), мент (милиционер), «капали,» (доносить, жаловаться), зэк (зак­люченный), «кореш» (приятель), «за бугор» (за границу), безнадега (безнадежная ситуация), наварить (получить прибыль), навар (прибыль), «завязать» (прекратить что-либо делать), зеленые, зелень (доллары), с прибабахами (со странностями), тусовка (компания, круг общения), «засек­ли» (заметили), вьтендрежный (вызывающий, необычный), «достать» (надоесть), «хвосты» (академические задол­женности), «чайник» (неумелый), «химичить» (хитрить, плутовать), «нелегалки» (занимающиеся нелегальной деятельностью), доить (эксплуатировать), водила (води­тель), «пофигисты» (безразличные), «раскрутить» (попу­ляризировать), раскрутка, хит (что-либо популярное), разборка (разбирательство, выяснение отношений, сведе­ние счетов), беспредел (произвол, беззаконие), врубиться (начинать понимать), «заначка» (припрятанные деньги), тельник (тельняшка), халтура (недоброкачественная вещь; небрежно, наспех, кое-как выполненная работа).

Сопоставление словарных источников показывает наметившуюся тенденцию вхождения этих жаргонных слов в литературный язык, которая выражается в век­торе смены стилистических помет: жарг. —> разг.-сниж, —> разг. Причем почти все из взятых жаргонных слов,

¹ Здесь и далее в кавычки заключены те слова, которые в таком виде употреблены в обследованных текстах.

за исключением трех (капать, кореш, завязать), отсут­ствуют в «Словаре русского языка» под редакцией А.П. Евгеньевой, (1985—1988 гг.), что свидетельствует об их вхождении в разговорно-экспрессивный слой ли­тературного языка в последние десять — пятнадцать лет.

Кроме вышеприведенных слов, в указанных газе­тах содержится большая группа жаргонизмов, которые получили отражение в толковых словарях русского языка с пометой «жарг.»: нахаляву (даром, бесплатно), срок (отбыть срок), бабки (деньги), тачка (автомаши­на), прикалываться (шутить, разыгрывать), баксы (день­ги), отморозки (глупые, недалекие люди; члены кри­минальных группировок), отмывание денег, клево (хорошо, прекрасно), кинуть (обмануть), лохотрон (уличная лотерея, устраиваемая мошенниками), лох (глу­пый, наивный человек), физра (урок физкультуры), попса (популярная музыка), кадрить (обольщать), кай­фовый (хороший, прекрасный), «оттянуться» (отдох­нуть, получить удовольствие), замочить (убить), заточ­ка (самодельный нож), понт (кураж, гонор), наехать (провоцировать конфликт), «оторваться» (приятно провести время), в натуре (в самом деле), убойный (превосходный). Учитывая, что в БТСРЯ и ТСРЯ XX от­бирались те слова, которые получили распространение в литературной речи, то сам факт помещения этих жар­гонизмов в толковые словари современного русского языка свидетельствует о том или ином этапе их вхож­дения в разговорный слой литературного языка.

Кроме того, на страницах газет выделяется группа слов и выражений, которые отмечены в БСРЖ, но не получили отражения в указанных выше толковых сло­варях современного русского языка. Сюда из обследо­ванных десяти газет относятся слова: завалить (убить), зависнуть (остановиться, застыть), отстегнуть (о день­гах), впарить (продать по завышенной цене), мерс (ав­томобиль марки «Мерседес»), растаможка (оформление документов в таможне), растаможить, жучок (посред­ник), «японки» (автомобили, выпущенные в Японии), ткнется (прекратится), гайки (массивные кольца, пер­стни), повязать (арестовать), «авторитет» (человек, влиятельный в криминальных кругах), нехило (хорошо), «бытовуха» (преступление, совершенное на бытовой почве), «бытовик» (человек, совершивший бытовое пре­ступление), откосить (уклониться), «чехи» (чеченцы), слить (пропустить, дать информацию), по барабану (без­различно), по полной программе (в полной мере), пацан (член молодежной группировки), разводить (обманы­вать), ботать по фене (говорить на воровском жарго-

не), братва (члены криминальных группировок), воен-ка (военная кафедра), сделать (опередить, обойти кого-либо в чем-либо), впендюриться (удариться во что-либо), «стрелка» (встреча, свидание), «загреметь» (быть аре­стованным). Некоторые из слов этой группы достаточно регулярно используются не только в газетных текстах, но и в телевизионной речи (растаможить, авторитет, братва, по полной программе, отстегнуть).

Единичны случаи, когда слово, зафиксированное в словаре жаргонов, с аналогичным значением подается в одном из толковых словарей современного русского языка без ограничительных стилистических помет. Например: «раскручивать» (популяризировать, широ­ко рекламировать) и, соответственно, «раскрутка» (муз.— БСРЖ [18:502]; перен. разг. — ТСРЯ XX [32: 536]; без помет — БТСРЯ [2: 1090]); хит в значении «что-либо популярное» (мол. — БСРЖ [18: 648]; разг. — ТСРЯ XX [32: 659]; без помет — БТСРЯ [2: 1442]); бомж (жрр. — БСРЖ [18: 71]; разг. — ТСРЯ XX [32: 109]; без помет — БТСРЯ [2:91]).

В обследованных текстах встретились также жаргонные слова, интуитивно определяемые как жаргонные, но не зафиксированные ни в БСРЖ, ни в указанных толковых словарях. К ним относятся: «сушка» (военный самолет марки «СУ»), «крузак» (автомобиль марки «Land Cruiser»), трандец (конец), охренеть (обалдеть), засадить (выстрелить), глотать шланг (гастроскоп), таблоид (газетчик). В отношении этих слов на данном этапе нет оснований делать какие-либо предположения о возможности их закреп­ления в узусе.

Таким образом, намечаются пять этапов вхожде­ния жаргонизмов в узус:

1) употребление в газетных текстах жаргонных слов и выражений, не зафиксированных лингвистически­ми словарями;

2) употребление в газетных текстах жаргонных слов и выражений, отраженных в словарях жаргонов, но не зафиксированных в толковых словарях современного русского языка;

3) употребление жаргонных слов и выражений, зафиксированных не только в словарях жаргонов, но и в толковых словарях современного русского языка с пометой «жарг.»;

4) употребление жаргонных слов и выражений, зафиксированных словарями жаргонов и словарями современного русского языка с пометой «разг.» или «разг.-сниж.»;

5)употребление жаргонных слов и выражений, зафиксированных в словарях жаргонов и хотя бы в одном из толковых словарей современного русского языка без ограничительных помет (т. е. переходящих в разряд жаргоноидов).

«Живительную свободу» придают современному газетному тексту те жаргонизмы, которые соответству­ют, по нашим наблюдениям, следующим критериям: жаргонизм заполняет лексико-семантическую лакуну в системе языка в соответствии с принципом экономии усилий; расширяет эмоционально-оценочные и экспрес­сивно-образные возможности языка; пополняет синони­мический ряд в системе литературного языка. В боль­шинстве случаев жаргонизмы, входящие в систему литературного языка, соответствуют одновременно не­скольким из перечисленных критериев. Например: Надо остановить беспредел с ценами на энергоресурсы (Ли­тературная газета. 2002. №34). В данном контексте жаргоноид беспредел позволяет выразить соответству­ющее значение лаконично и оценочно (Ср.: Надо оста­новить необоснованное, незаконное повышение цен на энергоресурсы). Нормальные люди редко заходят поси­деть в тени бедного скверика, так как боятся бомжей и наглых птиц (Сегодняшняя газета. 2002. №73). Жарго­ноид бомжи, обозначая людей определенного социально­го статуса, заполняет лексико-семантическую лакуну и расширяет синонимические возможности языка (ср.: бездомные, бродяги, босяки). Президенту «заложат» полпреда (АиФ. 1999. № 38) — заголовок заметки о том, что «в Кремль, по слухам, уже потянулись ходоки с це­лью убедить президента, что это — серьезная недоработ­ка полпреда С. Кириенко»; жаргонизм «заложить» при­дает заголовку остро оценочный характер и рекламность. Яркие, экспрессивные коннотации, присущие жар­гонизмам и жаргоноидам, позволяют использовать их в эмоционально-оценочной и рекламной функциях. Жаргонизмы в газете могут использоваться также в функции пародирования. В этой функции используют­ся чаще жаргонизмы, не соответствующие обозначен­ным выше критериям их вхождения в литературный язык. Например: Газеты чисто конкретно должны в натуре жестянку отображать. Что они и делают, стараясь изо всех сил. Правильно базарю, пацаны? (Сегодняшняя газета. 2002. 9 февр.). Выделенные в этом тексте жаргонизмы не отвечают также условиям по­нятности, ясности смысла и регулярной повторяемос­ти в текстах СМИ, т. е. не обладают чертами, свой­ственными словам так называемого общего жаргона.

Многие слова и выражения жаргонного происхож­дения, используемые журналистами в функции эксп­рессивно-оценочных средств или средств «интимизации повествования», стали настолько привычными, что носители литературного языка считают их употребле­ние в газетной речи вполне естественным, а иногда и вовсе их не замечают.

Мы полагаем, что широкое внедрение жаргониз­мов в «нижние» слои литературного языка можно счи­тать своеобразным компенсаторным процессом, свя­занным с «угасанием» территориальных диалектов как источников пополнения литературного языка вообще и его экспрессивного фонда в частности.

Не менее эффективным средством экспрессивизации газетного текста являются разнообразные рече­вые приемы, которые лишь частично могут быть объяс­нены и описаны в рамках традиционной теории сти­листических фигур, что побуждает нас расширить понятие речевого (риторического) приема как прагма­тически мотивированного отклонения от нормы в ши­роком ее понимании. Норма в таком случае рассмат­ривается как «понятие, обозначающее границы, в ко­торых вещи, явления, природные и общественные системы, виды человеческой деятельности и общения сохраняют свои качества, функции, формы воспроиз­водства» [Кемеров, 1998. С. 579]. Отклонения от нормы в таком ее понимании фиксируются в речи, но не обя­зательно являются нарушением собственно языковых норм. Кроме прагматически мотивированных отклоне­ний от языковых и речевых норм, лежащих в основе стилистических приемов, прагматически мотивирован­ными могут быть фиксируемые в речи отклонения от норм логических, этологических и онтологических, соответственно являющихся основой приемов парало­гических, параэтологических и параонтологических [Сковородников, 2002].

Для создания экспрессивных контекстов в совре­менной газете широкое распространение получили такие стилистические риторические приемы, как ок­казиональное словообразование, перифраза, эвфемизм, антифразис, реминисценция, прием столкновения слов с разной стилистической окраской, градация, ампли­фикация, антитеза, парентеза, изоколон, парцелляция, графой, трансформация фразеологизма, каламбуры различного типа и др. Проиллюстрируем некоторые из них: Не имеют под собой реальных оснований и чьи-то попытки сравнить возню вокруг Баскова с идоло­поклонством «лемешисток» и «козловитянок» — раз-

ные масштабы (АиФ. 2000. № 43) — прием окказио­нального словообразования в функции иронической оценки; Гнездо они [ласточки] располагают так, что­бы кот к нему никак не мог подобраться. Но случают­ся и ошибки. И дворовые тигры непременно этим вос­пользуются (Комсомольская правда. 1999. 21 мая) — перифраза в изобразительной функции; Год назад на­всегда ушел в священную страну предков добронрав­ный талантливый человек — писатель и странник, свидетель нашего времени Александр Степанович Ероховец (Красноярский рабочий. 2002. 15 июня) — эвфемизм в функции создания торжественности, при­поднятости стиля; Люди в большинстве своем не жела­ют потреблять ту грязь, которую «честные и безза­ветно служащие народу» кандидаты льют друг на друга во время предвыборных баталий, и потом с умным видом рассуждать, кто из потенциальных «народных слуг» менее вор, чем другой (Красноярская газета. 2002. 28 июня) — антифразис в функции разоблачительно-сатирической оценки;...Двойник Бориса Немцова <...> пламенно травил баланду о фашистской сталинской эпохе (Завтра. 2000. № 42) — столкновение книжного слова пламенно и жаргонного словосочетания травить баланду служит созданию отрицательной характерис­тики; Интернет кишмя-кишит начинающими писате­лями, известными писателями, видными писателями, выдающимися писателями и просто графоманами (Зав­тра. 2000. №51) — градация в функции создания иро­нического контекста; Приморье стало полигоном, по­добным Семипалатинску, где впервые на русском на­селении было испытано «цивилизованное» оружие, когда нажатием кнопки в кабинете РАО ЕЭС парали­зуется инфраструктура огромного края — и тот начинает остывать, как труп, во всей своей полноте: от жилых квартир, операционных, административных кабинетов, военных баз, православных храмов, элект­ровозов, систем правительственной и космической связи (Завтра. 2001. №7) — амплификация в усилитель­но-изобразительной функции; Николай II любил счи­тать броненосцы, Сталин — танковые армии, Бреж­нев — баллистические ракеты. А граждане великой страны, вышедшей на околоземную орбиту, стояли в очереди за «суповыми наборами» и покупали трусы по талонам месткома (АиФ. 2000. № 45) — антитеза в оценочной функции; Но в силу многих обстоятельств непростой жизни Арсеньева, оборвавшейся неожи­данно рано (он был человеком недюжинного здоровья, крепким и выносливым) — в 58 лет... (Литературная

газета. 2002. 16 — 22 окт.) — парентеза в функции доба­вочного замечания, подчеркивающего мысль о преж­девременности смерти; Выходит следующее: в стране продолжают существовать территории, не подконт­рольные закону. Вообще. Там можно спрятать любого. Там можно укрыть любого. Там можно замести любые следы. Там можно умертвить любого... (Новая газета. 2000. 19 — 22 окт.) — изоколон в сочетании с анаэпифо-рой выполняет актуализирующую и ритмообразующую функции; Это значит, что столько людей, проголосо­вавших за свою партию, просто остаются без пред­ставительства в парламенте. В наших условиях это безумие. И неприличие (Литературная газета. 2002. 16 — 22 окт.) — парцелляция в функции выделения наибо­лее важной информации; Так и хочется ПРЕСЛИзиться (Комсомольская правда. 1993. 11 марта; заголовок статьи об Элвисе Пресли) — графой, выполняющий функцию привлечения внимания читателя, т. е. реклам­ную функцию.

Некоторые стилистические фигуры, функциониру­ющие в современных газетных текстах, строятся одно­временно на отклонении от нормы языковой и нормы логической, например оксюморон: Худосочный бо­гатырь подведет под монастырь (АиФ. 2000. №41) — отклонение от нормы лексической сочетаемости и от логического закона противоречия; силлепсис: По-преж­нему в России — плохие дороги, Аяцков, туберкулез, скользкая, как костный клей, либеральная интеллиген­ция (Завтра. 2000. № 14) — нарушение однородности перечислительного ряда является одновременно откло­нением от синтаксической и логической нормы (ло­гического закона тождества).

Широко представлены в газетных текстах (особен­но в заголовках) фоностилистические приемы, напри­мер: Пока не выпали снега — на огород давить врага (Комсомольская правда. 2002. 11 окт.); На больничные подушки ляжет mom_t кто ел свинушки (Комсомольская правда. 2000. 15 июля); Нет лучше жениха на свете, чем парень в голубом берете (Комсомольская правда. 2000. 4 авг.).

Анализ современных газетных текстов свидетель­ствует о поисках журналистами новых тропеических средств. Это можно проиллюстрировать фактом семан­тического и структурного разнообразия сравнений. Ср.: Веерные отключения страшным пулеметом выкаши­вают целые регионы, оставляя горы трупов и развали­ны индустриальных центров (Завтра. 2000. №39); Иные дороги уже нашпигованы минами, как украинская кол-

баса салом (Комсомольская правда. 2000. 20 сент.); Вырубить тополь из-за пуха и моли — то же самое, что отрубать умную голову из-за перхоти (АиФ. 2000. № 41); Шахрай убежал из Кремля — так комар, не находя себе пищи, слетает со лба покойника (Завтра. 1998. №27); Пятясь каракатицей, исчез Черномырдин, плес­нув напоследок в лицо народа черную струю (Завтра. 1998. №37);

Для современного газетного текста чрезвычайно характерна оценочность в ее комической ипостаси (с преобладанием иронических и сатирических тональ­ностей). Причем наблюдается тенденция использова­ния речевых (риторических) приемов в контексте язы­ковой игры.

Самой распространенной разновидностью языковой игры в газетных текстах является каламбур — прием, основанный на неканоническом (ненормативном) исполь­зовании в речи парадигматических лексических отноше­ний: омонимии, паронимии, антонимии, полисемии. На­пример: Многие реформаторы учились в американских учебных цэрэушных заведениях, а, значит, попутно с разграблением бюджета решали не менее главную зада­чу — превращение мощи нашей армии просто в мощи (АиФ. 2000. № 50) — омонимический каламбур; В России одно из двух: или харизматический лидер, или маразмати­ческий (АиФ. 2001. №8) — парономастический каламбур; Поклон сужает кругозор, но расширяет перспективы (Ли­тературная газета. 1995. 8 нояб.) — псевдоантонимический каламбур; ...Чтобы найти площадь Маркса, надо длину Маркса умножить на ширину Маркса (Твой Додыр. 2001. 2 — 8 апр.) — полисемический каламбур.

Комический эффект в газетных текстах создается использованием также приемом трансформации фра­зеологических единиц в широком понимании. Напри­мер: Долг синяком красен (Новая газета. 2000. 31 янв. — 6 февр.). Ср.: Долг платежом красен; Пальма преткно­вения (Труд. 2001. 21 марта — 4 апр.). Ср.: камень преткновения; Килька осетру не товарищ (АиФ. 2002. № 37). Ср.: Пеший конному не товарищ; На то и теща, чтобы зять не дремал (АиФ. 2002. №46). Ср.: На то и щука в море, чтобы карась не дремал; Товары народно­го злоупотребления (Комсомольская правда. 1993. 11 февр.). Ср.: товары народного потребления; Средства массовой дебилизации (Литературная Россия. 1992. 24 апр.). Ср.: средства массовой информации.

Прием трансформации фразеологических единиц широко используется в малоформатных комических речевых жанрах, функционирующих в газете автоном-

но. Например: ...И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память... (Твой Додыр. 2001. №35) — шутливая пословица (ср.: И волки сыты, и овцы целы)^ Скром­ность украшает, но оставляет голодным (Твой Додыр. 2001. №23) — шутливый афоризм (ср.: Скромность украшает человека); Человек создан для счастья, как птица для бульона (Твой Додыр. 2001. №36) — шутли­вые крылатые слова. Ср.: «Человек создан для счастья, как птица для полета» (А.П. Чехов).

Прием трансформации фразеологизма строится на отклонении от языкового стереотипа. Экспрессивные эффекты могут достигаться также с помощью отклоне­ний от речевой нормы, понимаемой как среднестати­стические стилевые и жанровые характеристики текста, а также стандартные пресуппозиции. С отклонением от речевой нормы связан эффект «обманутого ожидания» в узком его понимании (эффект, наблюдаемый при рассог­ласовании ассертивной и пресуппозитивной частей выс­казывания). На основе нарушений речевой нормы, со­здающих эффект «обманутого ожидания», построены, например, следующие газетные тексты, реализующие прием синтаксической антиципации: После команды «от­бой» все должны лежать в своих кроватях и думать о ней... Я имею в виду о службе (АиФ. 1998. №31); Жена о ней подозревала, иногда ревновала, иногда устраивала по этому поводу скандалы. Но когда однажды утром уз­нала, что соперница исчезла, заохала и принялась уте­шать подавленного и растерянного Василия Степанови­ча. Старенькие «Жигули» второй модели, та самая лю­бовь, каждое утро поджидали Василия Степановича во дворе дома (АиФ. 2000. №43).

Эффект «обманутого ожидания» может возникать на стыке заголовка и текста: С пеной у рта [заголовок]. В Липецке пивоманы устроили партийный праздник [подзаголовок] (Комсомольская правда. 1995. 8 февр.). Здесь смысловая проекция, исходящая от фразеологиз­ма с пеной у рта (горячо, азартно, крайне возбужденно), «гасится» смыслом подзаголовка, что влечет за собой возврат к первоначальному значению слов, составляю­щих фразеологическое сочетание (прием «буквализации» фразеологической метафоры); Женам московского про­казника будут связывать ноги [заголовок]. Настоящий гарем будет создан на днях на Московском ипподроме для самого красивого жеребца по кличке Проказник (Мос­ковский комсомолец. 2000. 23-30 марта) — контекст за­головка актуализирует ожидание повествования о чело­веке, которое не реализуется при дальнейшем прочтении текста.

На эффекте обманутого ожидания построены мно­гие комические жанры, в которых он достигается ис­пользованием паралогических, параэтологических (в ча­стности, паралингвоэтологических) и параонтологических приемов. Например: Я часто просыпаюсь по ночам и, захлебываясь слезами, утыкаюсь в подушку. Яне могу понять, как наш Господь позволил появиться на свет Гитлеру, Чикатило и моей теще Светлане Фе­доровне (Комсомольская правда. 2001. 16 марта) — в тек­сте представлен паралогический риторический прием (так как, очевидно, нет достаточных оснований для при­равнивания тещи к Гитлеру и Чикатило) в сочетании со стилистическим приемом (нарушение однородности перечислительного ряда).

Очень распространенное явление современных газетных текстов — конвергенция (взаимодействие) риторических приемов. Например: Славный «правоза­щитник» молчал, когда ОМОН ломал кости мирным демонстрантам в Москве в 92—93-м, он воды в рот набрал, когда Ельцин растоптал Конституцию и рас­стрелял Парламент. Ковалев не издал ни звука, когда из Чечни изгнали 300 тысяч русских, и он же изо дня в день голосил, возмущаясь военной операцией против Чечен­ских бандитов (Завтра. 2001. № 17). В этом тексте рез­кая пейоративная оценка выражается взаимодействи­ем следующих стилистических приемов: градационный синонимический ряд («молчал», «воды в рот набрал», «не издал ни звука»), противопоставленный глаголу «голо­сил» (антитеза), антифразис («славный "правозащит­ник"»), гипербола («ОМОН ломал кости мирным демон­странтам»), метафора («растоптал Конституцию»), ме­тонимия («Ельцин растоптал Конституцию и расстрелял Парламент»). Я знаю многих актрис, которые «съели» в своем театре половину коллектива. Сегодня, когда они улыбаются, у них изо рта торчат чьи-то ноги (Комсо­мольская правда. 2002. 1 окт.) — в выделенном тексте взаимодействуют метафора («съели») и параонтологи-ческий прием («изо рта торчат чьи-то ноги»).

Разнообразие средств речевой выразительности в газетной публицистике связано с расширением спект­ра малоформатных комических речевых жанров, в ко­торых риторические приемы являются их композици­онно-стилистической основой. Это касается как проза­ических малоформатных комических жанров, так и поэтических комических жанров, таких, как блицэпиграмма, пародия, фрашки разных типов и др. Приведем:пп несколько примеров: Награжден бесплатной денежной Щ премией (Литературная газета. 2002. № 37) — шутка-

«прикол» строится здесь на основе оксюморона; У нас такое бытие, что не до сознания (Литературная газе­та. 2002. № 37) — здесь в основе «прикола» — прием смысловой и семантической трансформации высказы­вания «бытие определяет сознание»; Жизнь — это дви­жение к недвижимости (Литературная газета. 2001. № 48) — амфиболия в основе комического определения; Свадьба — это контрольный выстрел Амура (АиФ. 2002. № 3) — в данном примере комическое определение стро­ится на основе метафоры; Как держать язык за зубами тем, у кого их нет? (АиФ. 2002. № 29) — полисемический каламбур является композиционно-стилистической основой шутливого вопроса; Кто там опять протянул в наш карман руку помощи? (АиФ. 2002. №21) — в ос­нове шутливого вопроса — антифразис; В меру выпи­тая водка хороша в любых количествах (Твой Додыр. 2001. №36), Ничто во внешности мужчины не раздра­жает женщину так, как отсутствие денег (Твой До­дыр. 2001. №36) — комические парадоксы, построен­ные с использованием паралогических приемов.

Примеры риторических приемов в поэтических малоформатных комических жанрах:

Нынче цены смотрят нагло, / ладить с ними все трудней. / Словно приняли «Виагру»: / так и лезут на людей] (Комсомольская правда. 2001. 16 февр.) — ко­мический эффект в этой частушке достигается исполь­зованием в ней приема олицетворения; Лето. Вся в зеленом шуме / Наша милая землица. / За нее друг другу в Думе / Депутаты портят лица (АиФ. 2001. №29) — здесь в основе построения частушки эвфемизм портят лица в значении «бьют по лицу».

Из жевательной резинки — / Килограммов из пяти — / Можно вылепить ботинки / Для последнего пути (Твой Додыр. 2001. №9) — фрашка, построенная на риторическом приеме параонтологического типа; Сижу за решеткой в темнице сырой, / И пять депута­тов на нарах со мной (Литературная газета. 2001. № 38) — фрашка на основе реминисценции.

Если повышение уровня экспрессивности и, сле­довательно, выразительности современных газетных текстов можно рассматривать как безусловно положи­тельное явление, то обратной стороной этого процесса является нарушение этических норм, проявляющееся в манипулятивном использовании языковых средств (в том числе риторических приемов), в циничности, вульгарности, повышенной инвективности и агрессив­ности газетного текста. Приведем несколько примеров: Это уже похоже на кошмар: осенний самолетопад

продолжается (Комсомольская правда. 2001. 4 дек.); Это не только моральных извратов русского модерна каса­ется, но и торжества плоти, скажем, в русском реа­лизме <...>. Да просто положите русскую литературу XIX в. и XX рядом и решайте, где пир духа, а где не пир духа, если уж совсем грубо сказать (Литературная га­зета. 2002. № 42); Левых — рать и правых — рать, нам с тобой на них... плевать — заголовок (Комсомольс­кая правда. 2002. 11 дек.).

Перед лингвистами, занимающимися вопросами речевой культуры, стоит проблема формулирования критериев разграничения речевой выразительности, реализующейся в рамках этической нормы, и речевой выразительности, нарушающей эту норму. Для этого необходимо четко определить понятие этико-речевой нормы, дать классификацию разновидностей этико-речевой нормы и типичных нарушений этой нормы.

Более сложным по своей природе нарушением этико-речевой нормы является речевое манипулиро­вание, под которым мы понимаем скрытое (маскируе­мое) воздействие на сознание адресата посредством тех или иных речевых (риторических) приемов с целью навязывания ему определенных оценок, точек зрения или побуждения его к каким-либо действиям. Проил­люстрируем использование риторических приемов с манипулятивной целью в следующем тексте:

Тяжелое впечатление на сидевших в зале произвел В. Жириновский. Он был явно чем-то удручен. За мас­кой выдающегося политического деятеля с оттопы­ренной нижней губой угадывалась тревога. Разгадка его депрессивного состояния кроется, видимо, в том, что он опасается предстоящего суда с шефом ФСК С. Сте­пашиным. Напомним, что В. Ж. публично обвинил того в принадлежности к израильской разведке «Моссад». Доказательством того, что причиной депрессии явля­ется именно предстоящий суд, служит следующее. Когда после доклада гости стали расходиться, В.Ж. оченъ резво пробился к С. Степашину, что-то ему энергично говорил, предлагая пожать руку. Когда это не удалось, он все же сунул начальнику ФСК какую-то розовую папку и удалился с гордо опущенной головой. На просьбу нашего корреспондента ответить на во­прос он вдруг произнес: «Где Григорий?» — ив задум­чивости удалился (АиФ. 1995. №8).

В приведенном тексте используются с манипулятив­ной целью такие приемы, как необоснованная генера­лизация (имеются в виду якобы все сидевшие в зале), уничижительный антифразис («выдающегося полити-

ческого деятеля»), прием ассоциативного намека на неискренность объекта («за маской...»), прием актуали­зации негативной детали в портрете («с оттопыренной нижней губой»), пейоративные характерологические обороты («очень резво пробился», «предлагая пожать руку»), иронический оксюморон («с гордо опущенной головой»), прием умолчания (невербализованность во­проса, заданного журналистом, в сочетании с неадек­ватным ответом «Где Григорий?»). Все эти риторичес­кие приемы при бездоказательности тезиса (в тексте нет достаточных аргументов, подтверждающих, что В. Жи­риновский удручен ожиданием суда) используются ав­тором заметки для навязывания читателю путем воздей­ствия на его эмоциональную сферу негативного отно­шения к данному политическому деятелю. Тем самым нарушается этико-речевая норма.

Стремление к повышенной экспрессивности газет­ного текста приводит к речевым недочетам, выражаю­щимся в неудачном построении или немотивирован­ном использовании риторических приемов, особенно приемов, называемых нами стилистическими.

К речевым недочетам современных газетных тек­стов относится употребление речевых штампов (пер­воначально образных выражений, потерявших впослед­ствии свою выразительность из-за частой повторяемо­сти), например: Дежурный по городу примет ваш звонок и отправит в «горячие точки» корреспонден­тов «КП-Красноярск» с наказом «выслушать, разоб­раться, помочь» (Комсомольская правда. 2002. 11 окт.); Хронические заболевания суставов — остеохондрозы и артрозы — настоящий бич человечества (Комсо­мольская правда. 2002. 18 окт.); Судя по высказываниям Сергея Степашина, «зеленый свет» проекту обеспе­чен (АиФ. 2002. №37);

Выявление обозначенных выше особенностей язы­ка современной газеты позволяет поставить следую­щие проблемы, как наиболее актуальные:

1. Проблема взаимоотношений языка газеты и — шире — языка СМИ и внелитературных элементов национального русского языка, в том числе и прежде всего — жаргонов. Необходим их объективный анализ с целью выработать критерии разграничения жаргон­ных элементов как выразительных средств современ­ного русского языка и жаргонных элементов как фак­тора его засорения и вульгаризации.

2. Проблема создания такой теории фигур (теории речевых, или риторических, приемов), которая обладала бы максимальной объяснительной силой примени-

тельно к многообразию выразительных средств языка, в том числе и языка газеты.

3. Исследование экспрессивных средств языка современной газеты в культурно-речевом аспекте (оценка техники построения, уместности и целесооб­разности употребления).

4. Необходимость лингвостилистического и лингво-риторического изучения жанров и их классификации.

5. В связи с заменой набора «старых» речевых стереотипов и штампов новыми, с одной стороны, и ростом разнообразия и частотности приемов экспрессивизации газетного текста — с другой, необходимо ос­мыслить специфику действия принципа «конструктив­но заданного сочленения экспрессии и стандарта» в новых условиях [Костомаров, 1999].

6. Проблема соотношения этического и неэтиче­ского в газетных текстах, необходимость дефинирования понятия этико-речевой нормы, классификации ее разновидностей и выявления ее типичных нарушений.

Контрольные вопросы

1. Раскройте понятия выразительности и экспрес­сивности.

2. Охарактеризуйте использование в текстах СМИ разговорной лексики.

3. Расскажите об использовании в текстах СМИ жаргонной лексики.

4. Приведите собственные примеры удачного и неудачного использования жаргонизмов.

5. Охарактеризуйте стилистические функции жар­гонизмов в текстах СМИ.

6. Расскажите об использовании риторических приемов.

Литература

Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая мета­фора: Материалы к словарю. М., 1991.

Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998.

Виноградов СИ. Язык газеты в аспекте культуры речи // Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996. С. 281-317.

ГердА.С. Несколько замечаний касательно понятия «диа­лект» // Русский язык сегодня: Сб. ст, Вып. 1 / Отв. ред.

Л.П. Крысин. М., 2000. С. 45-52. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М., 1997.

Горбаневский М.В., Караулов Ю.Н., Шаклеин В.М. Не гово­ри шершавым языком: О нарушениях норм литературной речи в электронных и печатных СМИ / Под ред. ТО. А. Бель-чикова. М., 1999.

Ерофеева Т.И. Социолект в стратификационном исполне­нии // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Л.П. Крысин. М., 2000. С. 85-92.

Журналистика в 2001 г.: СМИ и вызовы нового века: Тези­сы научно-практ. конф. Часть X. М., 2002. Журналистика и культура русской речи. Вып. 1 — 11. М., 1996-2000.

Засурский Я.Н. Язык третьего тысячелетия // Журналис­тика и культура русской речи. 2002. № 1.

Кемеров В.Е. Норма // Современный философский сло­варь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. Лондон; Франк-фурт-на-Майне; Париж; Люксембург; М.; Минск, 1998. С. 579.

Копнина ГА. Неудачное использование стилистических приемов в газетно-публицистических текстах // Между­народная конференция «Журналистика и культура рус­ской речи на переломе тысячелетий»: Рабочие материалы. М., 2002. С. 55-57.

Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. М., 1971.

Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи: Из наблюдений над речевой практикой массмедиа. СПб., 1999. Крысин Л.П. Русский литературный язык на рубеже веков // Русская речь. 2000. № 1.

Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989.

Международная конференция «Журналистика и культу­ра русской речи на переломе тысячелетий». Москва: МГУ, 2002.

Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. СПб., 2001.

Москвин В.П. Стилистика русского языка: Приемы и сред­ства выразительной и образной речи (общая классифика­ция). Волгоград, 2000.

Муравьева Н.В. Риторические средства: от практики к тео­рии и обратно // Речевое общение: Специализированный

вестник / Под ред. А. П. Сковородникова. Вып. 2 (10). Крас­ноярск, 2000. С. 27 - 33.

Немищенко Г.П. К проблеме функциональной дифферен­циации этнического языка // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Л.П. Крысин. М, 2000. С. 208 -220.

Панова М.Н. Этика речевого общения на государственной службе // Русская речь. 2002. № 5. Поэтика публицистики: Сб. М., 1990.

РозинаР.И. От происшествий к действиям (семантическая деривация как способ пополнения общего жаргона) // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Л.П. Кры­син. М, 2000.

Сиротшшна О.Б. Русский язык в разных типах речевых культур // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Л.П. Крысин. М., 2000.

Сиротшшна О.Б. Современный публицистический стиль русского языка // Русистика. Russistik. 1999. № 1—2. С. 5-17.

Сковородников А.П. О состоянии речевой культуры в рос­сийских СМИ (Опыт описания типичных нарушений ли­тературно-языковых норм) // Теоретические и приклад­ные аспекты речевого общения: Научно-метод. бюл. Краснояр. гос. ун-та / Под ред. А.П. Сковородникова. Вып. 7. Красноярск, 1998. С. 10- 19.

Сковородников А.П. Фигуры речи в современной российс­кой прессе // Филологические науки. 2001. № 3. С. 74 — 80. Сковородников А.П. О системном описании понятия «стилистическая фигура» // Русская речь. 2002. № 4. С. 62-67.

Сковородников А.П., Котища Г.А. Об определении поня­тия «риторический прием» // Филологические науки. 2002. №2. С. 75-80.

Словарь русского языка: В 4-х т. / Под ред. А.П. Евгенье-вой.М., 1985-1988.

Толковый словарь русского языка конца XX века. Языко­вые изменения.Под ред. Г.Н. Скляревской. СПб., 1998.

Тошович Б. Семантическая структура жаргонных глаго­лов // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Л.П. Крысин. М., 2000.

Трескова СИ. Социолингвистические проблемы массовой коммуникации. М., 1989.

ЧернякВ.Д. Синонимическое варьирование в современной речи // Русский язык сегодня: Сб. ст. Вып. 1 / Отв. ред. Ш Л.П. Крысин. М., 2000.

Шапошников В.Н. Русская речь 1990-х. Современная Рос­сия в языковом отображении. М., 1998. Ягубова М.А. Газетный текст и речевая культура человека // Вопросы стилистики: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 1998. С. 179-187.

АЛ. Поликарпов, О.В. Кукушкина, В.И. Виноградова, Е.Ф. Пирятинская, С.О. Савчук

КОМПЬЮТЕРНЫЙ КОРПУС ТЕКСТОВ СОВРЕМЕННОЙ РУССКОЙ ГАЗЕТЫ¹

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: