С определенной долей точности можно сказать, что рай находился

Лекция 7

Жизнь человека в раю

Образ рая

После творения человека, Господь поселяет его в прекрасном месте, которое Священное Писание называет рай. В святоотеческой традиции есть два мнения относительно того, когда именно был создан рай. По словам прп. Ефрема Сирина, «Бог насадил рай в третий день, и сие объясняется словами: «и прозябе Бог от земли всякое древо красное в видение и доброе в снедь» (Быт. 2:9; ср. Быт. 1:11-13)»[1].

Однако, есть и другое мнение относительно времени насаждении рая. Господь создает его не одновременно с творением растительности, но после творения человека. Об этом свидетельствует и текст второй главы книги Бытия (см. Быт. 2:6-8). Это мнение находит поддержку и среди отцов Церкви. Так блж. Августин пишет: «не дал ли Он тогда одно, а теперь другое? Не думаю. Но как в раю введены были деревья тех же пород, которые земля произвела и раньше, еще в третий день, то теперь она породила их еще в свое время… т.е. тогда земля получила сокровенную силу производить [растения], а от этой силы происходит уже и то, что она теперь рождает их видимым образом и в свое время»[2].

И насадил Бог рай в Эдеме на востоке, и поместил там человека, которого создал (Быт. 2:8).

В еврейском языке используется выражение גַּן־בְּעֵדֶן (ган бе Эд е н). Если буквально перевести эту фразу получается «сад в Эдеме». То есть текст Писания говорит нам о том, что Эдем и рай понятия не тождественные. Эдем – определенная местность, рай – место в Эдеме.

Еврейское גַּן (ган) можно перевести как сад, огороженное место. В греческом переводе LXX это слово переведено как παράδεισος. Считается, что оно было заимствовано переводчиками Септуагинты из персидского языка, где также означало «сад». Русский перевод предлагает слово «рай», этимология которого не вполне ясна. Иногда это слово возводят к санскритскому ray – богатство, или же rayis – дар, владение.

Относительно толкования слова Эдем можно выделить две традиции. Можно понимать Эдем как некое место, где был насажен рай. Подтверждение этому можно видеть в этимологии самого слова, которое некоторые исследователи возводят к аккадскому «эдину», что означает «равнина». В древней Месопотамии было царство, которое называлось Бет-Эдину. Оно располагалась между Харраном и Ниневией. О существовании такого царства говорится в самом тексте Писания. Здесь упоминается страна Эдем, которая находилась в бассейне Тигра и Евфрата (см.: Ис. 37:12; Иез. 27:23). В этом случае уместен перевод, который мы видим в Синодальной Библии (также в тексте LXX и в славянском): «насадил рай в Эдеме». Однако некоторые переводят слово Эдем как радость, удовольствие, сладость. Например, блж. Августин говорит: «Насади Бог рай сладости (ибо это самое и означает во Едеме)»[3]. У прп. Иоанна Дамаскина читаем: «Эдем переводится как наслаждение»[4]. В этом случае оно является скорее определением к слову גַּן (то есть Бог насадил «рай сладости»). Такой вариант перевода мы видим в Вульгате, где фраза «рай в Эдеме» звучит как «рай удовольствия» (paradisum voluptatis).

Писание говорит, что рай был посажен на востоке. В еврейском тексте стоит слово קֶדֶם (кед е м). Прп. Ефрем Сирин предлагает переводить его не как сторону света, а как исток, начало. Такой же перевод мы находим в Вульгате (a principio), а также у Акилы, Симмаха и Феодотиона. То есть, мы можем прочесть этот отрывок следующим образом: «Бог насадил рай в начале человеческой истории». Однако, это указание можно понимать и буквально: Господь насадил рай на востоке от Палестины.

В святоотеческой экзегезе существуют различные мнения относительно того, как понимать текст, в котором говорится о рае, – буквально-исторически или же как метафору духовный реалий, для описания которых используются чувственные образы. Вот как об этой проблеме высказывается блж. Августин: «мне не безызвестно, что о рае говорилось многими и многое, но существует относительно этого предмета три, так сказать, общих мнения. Одно из них принадлежит тем, которые рай хотят понимать только в телесном смысле, другое – тем, которые разумеют его исключительно в духовном значении; третье – тем, которые понимают рай в том и другом смысле – иногда телесном, а иногда духовном… признаюсь, что мне представляется лучшим последнее мнение»[5]. Об этом же пишет и прп. Иоанн Дамаскин: «Таким образом, Божественный рай, я думаю, был двойной, и истинно передали богоносные отцы, как те, которые учили одним образом, так и те, которые учили иным»[6].

Возможно, именно для того, чтобы предотвратить единственно аллегорическое понимание рая, Моисей предлагает точное описание той местности, где он находился.

И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла (Быт. 2:9).

Мы видим, что помимо других растений в раю было два особых дерева.

Древо жизни (עֵץ הַֽחַיִּים, эц гахай и м). Из дальнейшего повествования ясно, что человек вкушал от плодов этого древа (см. Быт. 3:22), и именно оно продлевало ему жизнь.

Согласно церковным авторам, древо жизни – символ бессмертия, которого люди лишись, преступив заповедь. Так, прп. Иоанн Дамаскин пишет: древо жизни «было древом, имевшим силу, подававшую жизнь, или годным для еды только тем, которые были достойны жизни и не подлежали смерти»[7]. Вкушая от его плодов, человек наслаждался созерцанием Божества, а «сладость божественного общения сообщает удостоившимся его жизнь, не прерываемую смертью»[8].

Св. Андрей Кесарийский говорит прямо, что древо жизни – Христос: «Под древом жизни иносказательно разумеется вечная жизнь, а она есть Христос, как говорит об этом Соломон и этот же апостол Иоанн Богослов. В другом месте Соломон, рассуждая о Премудрости, говорит, что Она есть «Древо жизни» (Притч. 3:18), и апостол говорит о Христе, что «Сей есть истинный Бог и Жизнь вечная» (1Ин. 5:20)»[9]. По этой причине плоды древа жизни отождествляются в святоотеческой традиции с Евхаристией.

Образ древа жизни встречается и в других библейских книгах (см.: Ис. 65:22; Откр. 2:7; 22:2, 14, 19). Практически везде упоминание о нем связано с учением о наступлении Царства Божия. Точно так же и отцы Церкви мыслят спасение как возвращение в рай и вкушение от древа жизни. Так, свт. Григорий Богослов называет спасение «врачеванием нашей немощи, возвращающим ветхого Адама туда, откуда он ниспал, и приводящим к древу жизни, от которого удалил нас плод древа познания»[10]. Рис. 1.

Древо познания добра и зла (עֵץ הַדַּעַת טֹוב וָרָֽע, эц гада а т тов ва ра). Само имя второго древа предлагает два варианта того, чем оно могло являться. Дело в том, что слово с определенным артиклем הַדַּעַת (гада а т) может быть переведено и как существительное, «познание», «знание», и как инфинитив, «знать».

Если мы рассматриваем это слово в качестве существительного, оно определяет природу древа как древа познания. В этом случае добро и зло уходит на второй план, а вкушение плода – прежде всего приобщение к познанию, вступление на путь познания. Однако, это познание отрицательное. Познание, которое в силу своей преждевременности обращено на все что угодно, только не на Бога. Так, прп. Иоанн Дамаскин пишет: «оно сообщало вкушающим способность познавать свою собственную природу. Это было хорошо для совершенных, но худо для не достигших совершенства и одержимых сладострастными влечениями, подобно тому как твердая пища вредна для младенцев, имеющих нужду в молоке… Так как они не укрепились в добре и еще недостаточно утвердились в привязанности к одному только прекрасному, то их обыкновенно привлекает к себе и развлекает забота о собственном теле»[11]. Добро и зло в этом случае является идиомой, которая обозначает «все на свете». Эту мысль поясняет Толкования Библия Лопухина: «Так как, вообще, заповедь, приуроченная к этому древу, имела в виду развитие высших способностей человека как существа разумного, то и на самое это древо легко могло перейти название «дерева разумения» или «дерева познания». А так как, по ветхозаветному воззрению, все вообще познание носило моральный характер, то «добро и зло» и берутся здесь как два противоположных полюса всего вообще познания»[12].

Если же мы переведем слово הַדַּעַת (гада а т) инфинитивом, акцент будет сделан на выражении «добро и зло» (оно становится прямым дополнением). В этом случае речь идет о том, что в результате вкушения плода человек приобщается (соединяется) к реалиям «добра и зла». При этом это приобщение не только лишь интеллектуальное, но именно опытное. Так, блж. Феодорит пишет: «древо познания наименовано так ради происшедшего при нем ощущения греха. Ибо не изведавшие дотоле опытно греха и потом вкусившие запрещенного плода, как преступившие заповедь, почувствовали уязвление совести»[13]. В схожем ключе предлагает понимать этот образ и свт. Филарет (Дроздов). По его мысли, «сколько живоносной силы заключено было в древе жизни, столько сродной веществу мертвенности скрывалось в древе познания»[14]. Именно по этой причине оно сообщало человеку «с одной стороны, непрерывно возрастающее познание и наслаждение добра в послушании Богу, с другой – познание и ощущение зла в преслушании»[15].

Наличие двух возможных значений рассматриваемого выражения совсем не значит, что нам необходимо останавливаться единственно на каком-то одном. Тот факт, что оба они «реализуются в описании последствий грехопадения, исключает необходимость выбора между ними, определяя точный смысл всей конструкции»[16].

Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки (Быт. 2:10).

Трудно сказать, о какой именно реке идет речь. Толкования Библия под ред. Лопухина (далее ТБЛ) предлагает видеть в этой реке Евфрат. Это видно из того, что слово נָהָר (наг а р), то есть река, в Ветхом Завете зачастую обозначает именно Евфрат (см.: Быт. 15:18; Исх. 23:31; Мих. 7:12 и др.) Свт. Иоанн Златоуст тоже рассуждает об этой реке. Но для него это не столько географический объект, сколько поток, который находится в том месте, куда вселяются праведники. «Заметь величину реки, – пишет он, – если она разделяется на четыре реки. И эта река одна только орошает рай. Для чего такая река? Был один только Адам. Что за нужда была в такой большой реке? Она была не для него одного только, а назнача­лась для всей вселенной. Она уготована была патриархам, про­рокам, апостолам, евангелистам, мученикам, исповедникам, святым, верным православным, благочестиво живущим, всем праведникам»[17].

Согласно Писанию, эта река разделялась на четыре потока после того, как выходила из рая.

Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс (Быт. 2:11, 12).

По мнению некоторых христианских экзегетов (блж. Августин, прп. Иоанн Дамаскин), речь идет о реке Ганг, которая находится в Индии. Именно эту землю отождествляют с землей Хавила (что значит «роскошь»), в которой, как говорит Писание, много золота. Согласно прп. Ефрему Сирину и свт. Иоанн Златоусту, речь идет о реке Дунай. Свт. Филарет Московский предложил гипотезу о том, что под рекой Фисон подразумевается река Араке: она стекает с Араратского нагорья и впадает в Каспийское море, которое на языке одной из местных народностей называлось Хвалынским. В свою очередь ТБЛ, ссылаясь на данные, которые предлагают клинописные таблички, предполагает, что здесь упоминается о канале, который греки называли Паллокопос. Согласно записям, он находился в земле Ард-эль-Хавилот около Персидского залива и служил для отвода воды из Евфрата прямо в море.

Имя второй реки Гихон [Геон]: она обтекает всю землю Куш (Быт. 2:13).

Земля Куш, которую обтекает вторая река, отождествляется переводом LXX с Эфиопией, а Иосифом Флавием – с Египтом. Как бы то ни было, возможно, речь идет о землях потомков Хама. Именно по этой причине древние отождествляли эту реку с рекой Нил. В XIX в. свт. Филарет Московский считал, что именем Гихон названа Аму-Дарья, река, протекающая в землях Средней Азии. В свою очередь ТБЛ отождествляли ее с одним из месопотамских рукавов Евфрата, который назывался Гухану.

Имя третьей реки Хиддекель [Тигр]: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат (Быт. 2:14).

Относительно реки Евфрат и Тигр у экзегетов существует единомыслие: все они согласны, что речь идет о современных реках Месопотамии. Для некоторых это достаточные основания, чтобы видеть местоположение рая где-то в районе Персидского залива.

Однако мы должны признать, что однозначного ответа на вопрос о том, где находился рай, дать невозможно. Его местоположение остается для нас загадкой. Можно объяснить это причинами, на которые указывает само Священное Писание. Так, например, можно предположить, что рельеф земли после потопа претерпел значительную трансформацию: русла рек изменились, получили другие имена, а, возможно, просто исчезли. А можно допустить мысль, что описание рая – описание в большей степени символическое, нежели конкретно-географическое. Четыре реки в этом случае могут символизировать четыре стороны света. Таким образом, Бог поселяет человека в центре мира в окружении прекрасных богатых стран.

По мысли отцов, рай скрыт от нас особым действием Божиим, чтобы, как говорит блж. Феодорит Киррский, «пресечь излишнее человеческое любопытство»[18]. Очень важное замечание относительно поисков рая делает свт. Иоанна Златоуст: «Если бы до рая можно было дойти, то никто не нашел бы его раньше бо­гатых; теперь же Бог заключил его как для богатых, так и для бедных, чтобы все находили к нему путь только через одну добродетель. Сколько трудов подъяли патри­архи, пророки, святые, ища рай, и не нашли его? Разбойник, который этим путем не шел, чрез веру воистину нашел путь, – Того, Кто говорит: «Я есмь путь» (Ин. 14:6). Он на­шел рай, который заключен был преслушанием для первого человека»[19]. Рис. 2.

С определенной долей точности можно сказать, что рай находился

а) в районе Месопотамии (-)

б) в районе Араратского нагорья (-)

в) определить точное местоположение рая невозможно (+)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: