ТЕОСОФСКОЕ ОБЩЕСТВО: ЕГО МИССИЯ И ЕГО БУДУЩЕЕ 6 страница

Далее автор указывает, что равенство всех людей по отношению друг к другу является одной из основных концепций буддизма.

Кроме того он добавляет, что евреи создали свое учение о Мессии благодаря буддизму.

Учения ессеев, терапевтов и гностиков считаются результатом слияния индийской и семитической мысли, и при сравнении жизнеописаний Иисуса и Будды было показано, что обе эти биографии включают в себя идеальную легенду и реальные факты. Легендарная часть в обоих случаях идентична; именно так и должно быть с теософской точки зрения, поскольку обе они основаны на цикле инициации. Наконец, эта "легендарная" часть контрастирует с соответствующими особенностями других религий, прежде всего, ведической историей о Вишвакармане. ^1-2 В соответствии с представлениями автора, лишь на Никейском соборе христианство официально порвало с церковным буддизмом, хотя он и рассматривает Никейский символ веры как простое развитие формулы: "Будда, Закон, Церковь" (Будда, Дхарма, Сангха).

Манихеи исходно были шаманами, или шрамана, - буддийскими аскетами, присутствие которых в Риме в третьем веке было отмечено Святым Ипполитом. Мосье Бюрнуф объясняет их дуализм исходя из двойственной природы человека, состоящей из добра и зла, причем принцип зла происходит от Мары буддийской легенды. Он показывает, что учение манихеев было более непосредственно связано с буддизмом, чем христианство, поэтому борьба жизни и смерти происходит между двумя началами, в то время как христианская церковь считает, что она имеет право быть единственным и исключительным обладателем Истины. Эта идея находится в прямом противоречии с самыми основными представлениями буддизма, поэтому исповедующие ее неизбежно находятся в сильном противостоянии с манихеями. Таким образом именно еврейский дух исключительности поднял против манихеев светское оружие христианских государств.

Проследив таким образом эволюцию буддийской мысли от Индии до Палестины и Европы, мосье Бюрнуф указывает, что последним свидетельством этого влияния являются, с одной стороны альбигойцы, с другой - павликиане, влияние которых прослеживается в протестантизме. Далее он продолжает:

Анализ показывает нам, что в современном обществе имеются два существенных момента: идея личного Бога среди верующих, и почти полное исчезновение милосердия среди философов. Еврейский элемент в христианстве стал господствующим, тогда как буддийский в сильной степени затемнен.

Таким образом, одно из наиболее интересных и неожиданных явлений нашего времени- это попытка, которая делается сейчас, по оживлению и воссозданию нового общества, покоящегося на тех же основаниях, что и буддизм. Хотя оно и находится лишь в самом начале, его рост происходит столь быстро, что наши читатели, вероятно, будут рады, если мы привлечем их внимание к этому. Это общество является до некоторой степени миссией, его распространение происходит без шума и насилия. Оно не имеет даже определенного имени; его члены объединяются под различными восточными именами, используемыми как заголовки их публикаций: "Изида", "Лотос", "Сфинкс", "Люцифер". Общим названием для всех них, в данный момент преобладающим, является Теософское общество.

После очень точного отчета об образовании и истории Общества, вплоть до количества его отделений в Индии, а именно- 135, - он продолжает далее:

Общество очень молодо, но тем не менее оно уже имеет свою историю... Оно не имеет ни денег, ни покровителей, и действует исключительно благодаря своим наличным ресурсам. Оно не содержит никакого мирского элемента. Оно не льстит себя каким-либо частным или общественным интересом. Оно само установило нравственный идеал великого самовозвышения, оно борется против порока и эгоизма. Оно стремится к объединению религий, которые считает идентичными по своему философскому происхождению; однако признает оно верховенство одной лишь истины...

Имея такие принципы, и в то время, в которое мы живем, общество едва ли может наложить на самого себя более тяжелые условия существования. И все же оно росло с потрясающей скоростью...

Суммируя историю развития Теософского общества и роста его организации, автор спрашивает: "Что же это за дух, который его вдохновляет?" На это он отвечает цитированием трех задач Общества, замечая в ссылках на вторую и третью из них (изучение литературы, религии и наук арийских народов, исследование латентных психических способностей и т. п.), что хотя это, казалось бы, придает Обществу некий академический оттенок, удаленный от повседневных занятий, но на самом деле это не так. Он цитирует следующий отрывок из заключения редакторской статьи в "Люцифере" за ноябрь 1888 года:

Тот, кто не ведет себя как альтруист; тот, кто не готов разделить свой последний кусок с более слабым или более бедным, чем он сам; тот, кто пренебрегает помощью своему собрату, любой расы, нации или вероисповедания, где бы и когда бы он не встретил страдальца; кто остается глух к воплю человеческого несчастья; тот, кто слышит, как оскорбляют невинного, будь он братом-теософом или нет, и не делает ничего для его защиты, как он сделал бы для своей собственной, - тот не является теософом. ("Люцифер" N 3).

Эта декларация [продолжает мосье Бюрнуф] не является христианской, потому что она не принимает в расчет верования и не пытается никого обратить в свою веру, а также потому, что христиане любят использовать клевету для борьбы со своими противниками, такими как манихеи, протестанты и евреи. ^1-3 Еще в меньшей степени она является мусульманской или брахманической. Она чисто буддийская: публикации Общества представляют собой или переводы буддийских книг, или оригинальные работы, вдохновленные учением Будды. Поэтому Общество имеет буддийский характер.

Против этого оно слегка протестует, боясь принять исключительный и сектантский характер. Это ошибка: истинный и оригинальный буддизм- это не секта, и вряд ли это религия. Это, скорее, нравственная и интеллектуальная реформа, которая исключает неверие, но не принимает никакой веры. Именно это и делало Теософское общество.

Мы изложили наши основания для протеста. Мы не привязаны жестко ни к какой вере.

Утверждая, что Теософское общество является "буддийским", мосье Бюрнуф совершенно прав, но лишь с одной точки зрения. Оно имеет буддийскую окраску просто потому, что эта религия, или скорее философия, в большей степени приближается к ИСТИНЕ (тайной мудрости), чем какая-либо иная экзотерическая форма верования. Отсюда тесная связь между ними обоими. Но с другой стороны Теософское общество совершенно право, протестуя против ошибочного обвинения в пропаганде буддизма по причинам, которые были высказаны нами в начале этой статьи, а также самим нашим критиком. Хотя мы полностью согласны с ним в отношении истинной природы и характера примитивного буддизма, однако сегодня буддизм тем не менее представляет собой довольно догматическую религию, расколотую на много различных сект. Мы следуем одному только Будде. Поэтому сразу же возникает необходимость идти за существующие в действительности формы, и кто же будет отрицать эту необходимость в отношении буддизма? - как только это сделано, не лучше ли пойти назад к чистому и незамутненному источнику самого буддизма, чем остановиться на промежуточной стадии? Такая половинчатая реформа была проведена, когда протестантизм откололся от старой церкви; и можно ли считать удовлетворительным результат этого?

Такова простая и естественная причина, по которой Теософское общество не поднимает знамя экзотерического буддизма и не объявляет себя последователем церкви Господа Будды. Оно слишком искренне желает оставаться с этим чистейшим "светом", чтобы позволить себе быть поглощенным его искаженной тенью. Это хорошо понимает мосье Бюрнуф, так как он ясно выражает это в следующем отрывке:

С точки зрения доктринального вероучения, буддизм не имеет тайн; Будда проповедовал с помощью притч, но притчи- это усовершенствованное сравнение, и в нем нет ничего символического. Теософы ясно увидели, что в религиях всегда имеются два учения; одно из них имеет простую форму и полно образов или историй, которые выдаются за реальность; это общедоступное учение, называемое экзотерическим. Другое, эзотерическое или внутреннее, сохраняется для более образованных и благоразумных приверженцев, посвященных второй степени. Наконец, имеется вид науки, которая в старые времена культивировалась в тайных святилищах, наука, называемая герметизмом, которая дает окончательное объяснение символов. Когда такая наука сопоставляется с различными религиями, то можно увидеть, что их символы, хотя и отличающиеся внешне, покоятся на той же самой идейной основе, и прослеживаются до одного-единственного способа объяснения природы.

Характерной чертой буддизма является как раз отсутствие такого герметизма, скудность его символизма, и тот факт, что он представляет человеку истину на его обычном языке, без какого-либо покрова. Именно это и повторяет Теософское общество...

И нет лучшей модели, которой Общество могло бы следовать: но это еще не все. Совершенно верно, что в основных буддийских церквях, южной и северной, не имеется ни мистерий, ни эзотеризма. Буддисты могут быть довольны далекой от жизни буквой учений Сиддхарты Будды, поскольку до сих пор не существует, к счастью, более высокого и благородного учения, если его оценивать по его влиянию на этику масс. Но в этом и состоит большая ошибка всех ориенталистов. За внешним телом церковного буддизма в действительности существует эзотерическая доктрина, облагораживающая душу философия. Чистая, незапятнанная и целомудренная, как девственный снег на вершинах гималайского хребта, она столь же холодна и безлюдна, как и они, в отношении состояния человека после смерти. Этой тайной системе обучали только архатов в промежутках между дхианами (или, мистическими созерцаниями); их учил сам Господь Будда в пещере Саптапарна (Саттапани в "Махавансе"), известной та-хайенам как пещера Чету, расположенная невдалеке от горы Бейбхар (Вебхара на пали) в Раджагрихе, древней столице Магхада. Именно из этой пещеры, называемой в наше время Сакьямуни, Сарасвати, или "Бамбуковая пещера", архаты, посвященные в Тайную Мудрость, вынесли свое учение и знание за пределы Гималайского хребта, где обучение Тайной Доктрине происходит и по сей день. Если бы южноиндийские завоеватели Цейлона не собрали бы "в кучи, столь высокие, как кокосовые деревья" все ценности буддистов, и не сожгли бы их так же, как христианские завоеватели сожгли все тайные записи гностиков и посвященных, то ориенталисты имели бы доказательство этого, и не было бы никакой нужды снова утверждать этот хорошо известный факт сейчас.

Мосье Бюрнуф, впадая в общую ошибку, продолжает:

Многие скажут: это несбыточное предприятие, оно имеет не больше перспектив, чем Новый Иерусалим на улице Туин, и не больше raison d'etre [оснований], чем Армия Спасения. Это может быть и так; однако следует заметить, что эти две группы представляют собой Библейские общества, сохраняющие все атрибуты угасающих религий. Теософское общество прямо противоположно им; оно отходит от внешних признаков, пренебрегает, или отодвигает их на задний план, выдвигая на передний план науку, как мы понимаем ее сейчас, и нравственную реформацию, в которой так нуждается наш старый мир. Каковы же в таком случае социальные элементы, которые могут быть сегодня за или против его? Я постараюсь заявить о них со всей откровенностью.

Коротко говоря, как первое препятствие на пути Общества мосье Бюрнуф рассматривает общественное безразличие. "Безразличие порождено скукой; скука возникает от неспособности религии улучшить социальную жизнь, и от постоянного совершения ритуалов и церемоний, никогда не объясняемых священником". Люди требуют сегодня "научных формул, описывающих законы природы, будь они физические или моральные..." Именно с таким безразличием обязательно встретится Общество; "его название также усугубляет эти трудности, поскольку слово "теософия" ничего не значит для простых людей, а для образованных оно имеет в лучшем случае очень неопределенный смысл". "По-видимому, оно говорит о личном боге", - думает мосье Бюрнуф, добавляя, - "Тот, кто говорит о личном боге, говорит о творении и чудесах", - и он заключает таким образом, что- "было бы лучше для Общества, если бы оно стало откровенно буддийским, или же перестало существовать".

С этим советом нашего дружественного критика довольно трудно согласиться. Он очевидно усвоил величественный идеал раннего буддизма и справедливо заключил, что он идентичен с идеалом Теософского общества. Но он до сих пор не извлек урока из истории буддизма и не понял, что попытка вырастить молодую и здоровую веточку на основе большой ветви, которая уже утратила (в меньшей степени, чем какие-либо другие, но все же очень сильно) свою внутреннюю жизненную силу, вряд ли могла бы привести к новому росту. Самая суть позиции, занимаемой Теософским обществом, состоит в том, что оно утверждает истину, общую для всех религий, - истину, которая справедлива и независима от вековых наслоений человеческих страстей и потребностей. Но хотя теософия означает Божественную Мудрость, она не включает в себя ничего, напоминающего веру в личного бога. Это не "мудрость Бога", но божественная мудрость. Так, теософы Александрийской неоплатонической школы верили в "богов" и "демонов", и в одно неперсонифицированное АБСОЛЮТНОЕ БОЖЕСТВО. Продолжим:

Условия нашей современной жизни [говорит мосье Бюрнуф] не являются суровыми, и год за годом они требуют от нас все больше мягкости, однако при этом создается опасность того, что мы будем уж совсем бескостными. Нравственная выносливость современных людей весьма невелика; идеи добра и зла, вероятно, еще сохраняются, но воля действовать должным образом утрачивает силу. Люди прежде всего ищут удовольствия и того сноподобного существования, которое называется комфортом. Попробуйте проповедовать необходимость принести в жертву то, чем человек обладает, и его самого, людям, которые вступили на этот путь эгоизма! Вы не сможете обратить в свою веру многих людей. Разве вы не видите, что принцип "борьбы за существование" приложим к любым функциям человеческой жизни? Эта формула стала для наших современников своего рода откровением, и они слепо следуют за его проповедниками и восхваляют их. Кто-нибудь может говорить им, но безуспешно, что надо разделить последний кусок хлеба с голодным; они засмеются и ответят формулой: "борьба за существование". Они пойдут дальше: они скажут, что для успеха противоположной теории, вы сами боретесь за свое существование и потому не являетесь лицом незаинтересованным. Как же можно избегнуть этого софизма, которым полны современные люди?..

Эта доктрина конечно является наибольшим врагом теософии, ибо это наиболее совершенная формула эгоизма. Она кажется основанной на научных наблюдениях, и она суммирует нравственные тенденции наших дней... Те, кто принимают ее и одновременно взывают к справедливости, противоречат сами себе; те, кто осуществляют ее и привлекают Бога на свою сторону- являются богохульниками. Но на тех, кто ее не замечает и проповедует милосердие, смотрят как на недостаточно разумных людей, которых сердечная доброта доводит до безумия. Если Теософскому обществу удастся опровергнуть лицемерный закон "борьбы за существование" и изъять его из сознания людей, то это будет даже большим чудом в наше время, чем были в свое время чудеса Сакьямуни и Иисуса.

И Теософское общество будет совершать это чудо. Оно будет делать это не путем опровержения относительного характера этого закона, но определением его истинного места в гармоничной структуре Вселенной, разоблачением его истинного смысла и природы и показом того, что этот псевдозакон в действительности является "лицемерным" постольку, поскольку он относится к семье человечества, и представляет собой выдумку особо опасного сорта. "Самосохранение" - это в действительности верное, хотя и медленное самоубийство, политика взаимного уничтожения людей, поскольку человек, применяя на практике этот принцип к самому себе, претерпевает ретроградную эволюцию и все больше сливается с царством животных. Вот чем является "борьба за жизнь" в реальности, даже если рассматривать ее с чисто материалистической позиции политической экономии. Однажды эта аксиоматическая истина будет доказана всем людям; и тогда тот же самый инстинкт самосохранения, направленный по другому пути, повернет их к альтруизму- как самой верной для них политике спасения.

Именно потому, что истинные основатели Общества всегда осознавали мудрость истины, заключенной в одном из последних параграфов прекрасной статьи мосье Бюрнуфа, они приняли меры против этой ужасной опасности в своих основных учениях. "Борьба за существование" приложима лишь к физическому, но вовсе не к нравственному плану бытия. Поэтому, когда автор предостерегает нас такими справедливыми словами, как: "Вселенское милосердие является весьма несовременным; богатые будут хранить свое богатство, или стараться накопить еще больше; бедные будут пропорционально становиться еще беднее до тех пор, пока, подталкиваемые голодом, они не потребуют хлеба- и не от теософии, но от революции. Теософия будет сметена ураганом..."

Теософское общество отвечает на это: "Так оно и случилось бы, если бы мы последовали его благоразумному совету, который, однако, касается лишь низшего плана". Это не политика самосохранения, не благосостояние той или иной личности в ее конечной и физической форме, которые могут уберечь желаемый объект или защитить Общество от социального урагана, - но лишь ослабление чувства разъединенности в единицах, образующих его основной элемент. И ослабление этого чувства может быть достигнуто лишь процессом внутреннего просветления. Это не насилие, которое может обеспечить всех хлебом и комфортными условиями; это не царство мира и любви, взаимной помощи и милосердия, и "пищи для всех", которое будет завоевано холодной, разумной, дипломатической деятельностью. Царство справедливости и равенства для всех может быть установлено только при помощи тесного братского союза внутренних ЭГО людей, или душевной солидарности, роста и развития чувства, которое заставляет человека страдать, когда он думает о страдании другого. Это первая из трех фундаментальных целей, ради которых было создано Теософское общество; она названа "Всеобщим Братством Людей", независимо от расы, цвета кожи или убеждений.

Когда люди начнут понимать справедливость того, что ужасный личный эгоизм, главный двигатель "борьбы за существование", который лежит на самом дне и является единственной причиной человеческого голода; что другой - национальный эгоизм и тщеславие, который побуждает государства и богатых людей вкладывать огромные капиталы в непродуктивное возведение огромных церквей и храмов и поддержку роя социальных трутней, называемых кардиналами и епископами, истинных паразитов на теле своих подчиненных и своей паствы, - тогда они попытаются излечить это всеобщее зло здоровым изменением политики. Эта долгожданная революция может быть достигнута мирным путем только Теософским обществом и его учениями.

Это, по-видимому, в какой-то степени понял мосье Бюрнуф, так как, выделяя главную суть ситуации, он заканчивает следующим образом:

Общество найдет себе союзников, если поймет, как найти свое место в сегодняшнем цивилизованном мире. Поскольку против него будут все позитивные культы, за исключением может быть небольшого числа несогласных и смелых священников, то единственный путь, открытый для него, состоит в том, чтобы вступить в союз с людьми науки. Если его догма о милосердии является добавочной доктриной, которой оно снабжает науку, то общество будет обязано построить ее на научной основе, под угрозой остаться в области сентиментальности. Часто повторяемая формула о борьбе за жизнь является верной, но не универсальной; она справедлива для растений; она становится все менее справедливой для животных, по мере того, как мы поднимаемся по ступеням эволюционной лестницы, поскольку при этом возникает и увеличивается в своем значении закон жертвенности; у человека эти два закона уравновешены друг с другом, и закон жертвенности, который является также законом милосердия, стремится занять верховное положение, благодаря царству разума. Именно разум в нашем обществе является источником права, справедливости и милосердия; благодаря ему мы избегаем необходимости борьбы за существование, морального рабства, эгоизма и варварства, другими словами, избегаем того, что Сакьямуни поэтически назвал властью и войском Мары.

И все же наш критик, по-видимому, не удовлетворен этим состоянием дел и советует нам следующее:

Если Теософское общество [говорит он] войдет в этот строй идей и поймет, как сделать их своей точкой опоры, то оно покинет круг рудиментарных мыслей и найдет свое место в современном мире, оставаясь тем не менее верным своим индийским источникам и их принципам. Оно может найти союзников; ибо если люди устали от символических культов и не разбираются в своих собственных учителях, то люди сердечные (каких много) так же устали и запуганы эгоизмом и коррупцией, которые стремятся поглотить нашу цивилизацию и заменить ее ученым варварством. Чистый буддизм обладает максимальной широтой, которую можно требовать от учения, одновременно и религиозного, и научного. Его терпимость является причиной того, что он ни у кого не может вызвать зависть. В его основе находится лишь провозглашение верховенства разума над животными инстинктами, по отношению к которым он является регулятором и ограничителем. Наконец, он сам сформулировал свою суть в нескольких словах, которые замечательно формулируют закон человечности, науки и добродетели.

Эту формулу Общество расширило, добавив сюда почти столь же превосходную аксиому: "Нет религии выше истины".

В этом месте мы оставим нашего ученого, и по-видимому слишком любезного критика, и обратимся с несколькими словами к теософам вообще.

Заслужило ли наше Общество, как целое, лестные слова и замечания, посвященные ему мосье Бюрнуфом? Сколько индивидуальных членов Общества, сколько его отделов, выполняли заповеди, содержащиеся в благородных словах Учителя Мудрости, цитируемые нашим автором из N 3 "Люцифера"? "Тот, кто не практикует" эти и другие заповеди, "не является теософом", - говорится в цитате. Тем не менее, те, кто никогда не разделял с бедным человеком даже лишний, не говоря уж о последнем куске; те, кто продолжают различать в своем сердце цветного брата от белого; а также те, для кого злобные высказывания об их близких, жестокие сплетни и даже клевета без всякого повода, подобны небесной росе, упавшей на пересохшие губы, - и они-то считают себя теософами!

Конечно, это не вина меньшинства истинных теософов, которые пытаются следовать по Пути, и делают отчаянные попытки достичь его, если большинство членов Общества так не поступает. Поэтому эти слова адресованы не им, а тем, кто в своей горячей любви к себе и своему тщеславию, широко сеет среди членов Общества семена раздора, вместо того, чтобы пытаться проводить собственную программу для улучшения своих собственных возможностей; тем, чье собственное тщеславие, неудовлетворенность и любовь к власти, часто заканчивающаяся показным поведением, вносят ложь в исходную программу и девиз Общества.

Действительно, эти исходные задачи ПЕРВОЙ СЕКЦИИ Теософского общества не напоминались сколько-нибудь часто нашим членам. ^1-4 Дух этих задач ясно выражен в письме одного из Учителей, цитированном в "Оккультном мире" на стр. 71 и 73. Те теософы, которые с течением времени захотели отойти или отошли от этих исходных задач и, вместо того, чтобы соглашаться с ними, предложили новую административную политику, исходящую из глубины своего сознания, - они не искренни в своих обещаниях.

"Мы постоянно работали в направлении, указанном нам с самого начала", - уверяют нас горделиво некоторые из них.

"Это не так", - отвечают те, кто больше знает о скрытой деятельности основателей Теософского общества, чем знают, или когда-либо будут знать те, кто продолжают действовать в состоянии самообмана и самодостаточности.

Каковы же направления, намеченные "Учителями"? Обратимся к подлинным словам, написанным одним из них в 1880 году автору "Оккультного Мира": "...Нашему разуму эти мотивы, искренние и достойные самого серьезного рассмотрения с мирской точки зрения, кажутся эгоистичными... Они эгоистичны, поскольку вы должны сознавать, что главная цель Теософского общества - не столько удовлетворение индивидуальных устремлений, сколько служение нашим последователям... На наш взгляд, самые высокие устремления, направленные на благосостояние человечества, окрашиваются эгоистичностью, если в сознании филантропа имеется что-то от желания принести пользу самому себе или совершить какую-либо несправедливость, хотя бы и бессознательно. Вы обсуждали ранее, но с тем, чтобы принизить, идею Всеобщего Братства, подвергали сомнению ее полезность, и предлагали перестроить Теософское общество по принципу колледжа со специальным изучением оккультизма..." ("Оккультный Мир", стр. 72).

Но имеется и другое письмо, написанное в том же 1880 году, которое является не только прямым порицанием теософов, пренебрегающих основной идеей Братства, но также ответом, который предвосхитил главный аргумент мосье Эмиля Бюрнуфа. Вот несколько отрывков из него. Оно было адресовано также тем, кто хотел бы отойти от "сентиментального названия" и сделать из Общества всего лишь арену для "гадания на кофейной гуще и астральных колокольных перезвонов":

"...В свете все возрастающего триумфа свободы и в то же время неправильного использования свободомыслия, как можно ограничить воинственный инстинкт человека от связанной с ним неслыханной грубости, преступлений, тирании, несправедливости, если не благодаря умиротворяющему влиянию Братства и практическому применению эзотерических доктрин Будды?.. Буддизм является самым верным способом привести людей к единой эзотерической истине. Мы видим, что в современном мире, будь он христианским, мусульманским или языческим, справедливость не пользуется уважением, а доброе имя и милосердие часто пускаются по ветру. Коротко говоря, поскольку основные цели Теософского общества неправильно интерпретируются теми, кто больше всего хочет нам служить, как же нам быть с остальной частью человечества, с этим проклятием, известным как "борьба за существование", которое является истинным и наиболее плодовитым прародителем большинства несчастий и скорбей, а также всех преступлений? Почему эта борьба стала почти универсальной вселенской системой? Мы отвечаем: Потому что никакая религия, за исключением буддизма, не учила до сих пор на практике презрению к этой земной жизни, тогда как все они, опять-таки за этим единственным исключением, внушали величайший ужас смерти при помощи запугивания адом и проклятиями. Поэтому мы обнаруживаем, что "борьба за существование" наиболее сильно выражена в христианских странах, прежде всего в Европе и Америке. Оно ослаблено в языческих странах, и почти неизвестно среди буддийских народов... Если учить людей видеть, что жизнь на этой земле, даже самая счастливая, - это лишь бремя и иллюзия, что это лишь наша собственная карма, причина, вызывающая следствие, то есть наш собственный судья, наш спаситель в будущих жизнях, то великая борьба за существование скоро утратит свою силу... Мир в целом, и христианский мир особенно, потративший две тысячи лет на веру в личного Бога, так же как его политические и социальные системы, основанные на этой идее, доказали в настоящее время свою несостоятельность. Если теософы говорят: "мы не должны иметь дело со всем этим, низшие классы и низшие расы (например, индийцы, с точки зрения британцев) не могут занимать нас и должны сами устраиваться, как могут", - что остается тогда от нашей веры в благотворительность, реформы и т. д.? Не является ли она насмешкой? А если так, то может ли наш путь быть верным? Должны ли мы посвятить себя обучению немногих роскошно живущих европейцев, одаренных слепой фортуной, должны ли мы учить их гаданию на кофейной гуще, общению с духами и т. д., и т. п. - и пренебречь многими миллионами невежественных, бедных, презираемых, угнетаемых, занимающих самое низкое положение в обществе, и предоставить им заботиться самим о себе и своем будущем, лучшем, чем они имеют сегодня? Никогда! Пусть Теософское общество скорее погибнет, чем мы позволим ему стать не более чем академией магии и чертогом оккультизма. Но если бы мы, убежденные последователи духовного воплощения абсолютного самопожертвования, филантропии и божественной доброты, в высшей степени достигнутых на этой грешной земле Гаутамой Буддой- самым великим из людей, - позволили бы Теософскому обществу стать воплощением эгоизма и дать приют лишь немногим, не думая о многих, - это была бы странная идея... И это мы, скромные ученики совершенных лам, находимся в ожидании того, чтобы Теософское общество утратило свое благородное название, и вместо того, чтобы стремиться к созданию Братства Человечества, превратилось в простую школу психологии? Нет! Нет! наши братья, вы уже столь долго трудились под знаком этой ошибки. Давайте поймем друг друга. Тому, кто не чувствует себя достаточно компетентным для того, чтобы принять эту благородную идею и работать во имя ее, не нужно брать на себя задачу, которая для него слишком тяжела..."

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: