Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






БЕЗУМИЕ ПРОТИВ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ 3 страница




Следует помнить о том, что для человеческой нервной системы согласованная работа высших и низших центров является необходимостью для оптимальной работы целого. У кошек и собак, лишенных ассоциативных областей кортекса, это отличие не столь значительно. Они продолжают вести себя согласованным образом, при условии, что область таламуса не затронута. Даже у ребенка без кортекса мы обнаруживаем гримасы на лице, если даем ему что-то горькое, однако более высокоуровневая адаптация тут невозможна.11 Общее «тормозящее» и регулирующее влияние высших центров повышается пропорционально дифференциации нервной системы; а у человека этот фактор обретает критическую важность. Это демонстрировалось экспериментально. Например, у человека и у собаки сильное негативное воздействие на поток желудочных соков может быть «психическим» по происхождению. Это негативное воздействие слабо проявлено у морской свинки, хотя оно обнаруживается и при удалении головного мозга. У черепахи также обнаруживается некоторое ускорение движений в желудке после удаления головного мозга, однако у лягушки мы вообще не обнаруживаем никакого негативного воздействия. 12

Вышеприведенные факты были подтверждены посредством анатомических и физиологический структурных исследований. Если работающую нервную систему изучать с точки зрения коллоидальной химии, то крупные нехирургические повреждения можно истолковывать как результат изменений в коллоидальном поведении. Такие врачи как Wilder D. Bancroft, J. Holmes Richter, H. Beckett Lang, John A. Paterson, Walter Freeman и другие продемонстрировали, что возможно обнаружить соответствие между функциональными психозами и состоянием рассеяния в нервных коллоидах. Например, при dementia praecox [шизофрении – ОМ] в нервной системе наблюдается состояние коллоидального сверхрассеяния; а при маниакально-депрессивных психозах – состояние пониженного рассеяния. 13 Интересно отметить, что у младенцев коллоиды обычно более рассеяны, чем у взрослых, и, вероятно, подобные же условия можно обнаружить в случаях инфантилизма. Вышеупомянутые ученые обнаружили также, что коллоидальное поведение нервной системы можно изменить с помощью особой химической обработки медицинскими препаратами, двуокисью азота, кислородом., с конкретными реакциями на психо-логическом уровне. Поскольку с.р связаны с электрическими явлениями, являющимися основой коллоидального поведения, подобные симптомы на психо-логических уровнях могут подразумевать наличие соответствующих субмикроскопических коллоидальных состояний. Принимая в расчет структурные характеристики коллоидального поведения и утонченность технических средств, мы можем обнаружить, что семантическое пере-обучение должно порождать различия в электрических потенциалах., и приводить к различию в коллоидальном поведении в различных областях нервной системы. Следует провести эксперименты с сочетаниями химических средств с небольшими сроками воздействия, которые могли бы способствовать семантическому подходу, с семантическим пере-обучением, которое, по его завершении, часто становится долговременным. Коллоидальные и психогальванические исследования конкретного пациента до и после семантического пере-обучения также следует проводить.

Разрешите мне еще раз подчеркнуть, что с коллоидальной точки зрения, свободной от отождествления, проблема «ума и тела» перестает быть загадкой, поскольку у нас появляется хорошо проработанное электродинамическое структурное коллоидальное основание, в рамках которого можно найти полное разъяснение экспериментальных фактов «ума». Тонкости этой субмикроскопической структуры связаны с бесконечным множеством вариантов. В настоящее время у нас отсутствует подробное знание об этой структуре; ибо коллоидальные разработки очень новы, и в этой конкретной области пока проводилось крайне мало экспериментов.

Если мы примем нон-эл точку зрения, а все имеющиеся данные, как представляется, к тому и ведут, то нужно сделать вывод, что если различные макроскопические, микроскопические и субмикроскопические повреждения нервной системы могут в результате приводить к совершенно определенным психо-логическим симптомам, которые на семантическом уровне проявляются как отсутствие оценки отношений; то, наоборот, использование лингвистических систем, которые систематически натаскивают незрелую нервную систему ребенка и взрослого в плане бредовой оценки, должно привести в результате как минимум к коллоидальным расстройствам нервной системы. Эти функциональные коллоидальные расстройства накладываются на врожденные возможные неполадки нервной системы, и в конечном результате могут оказаться диспропорционально большими в сравнении с едва заметными наведенными отклонениями. Реальное поведение, подстройка, психическое здоровье., могут при этом значительно пострадать.

Можно считать, что до рождения ребенок находится в идеальных условиях. Он комфортно плавает в жидкости, температура которой равна его собственной. Все его потребности удовлетворены, так как все поставляется ему из материнского тела. При рождении ребенок должен начать дышать, а чуть позже – начать принимать пищу, переваривать ее,. На него обрушиваются внешние воздействия, и он должен приспосабливаться. Довольно быстро среднестатистический младенец обнаруживает, что он может получить все, что хочет, в определенных пределах, совершая определенные движения или плача. Для младенца плач или слово становится семантическим волшебством. Говоря языком Павлова, слово управляет условным рефлексом. В психиатрии определенная последовательность таких условных с.р животного низкого порядка условности именуется «комплексом». В экспериментах Павлова собаке демонстрировали еду, и при этом одновременно звонил колокольчик. При виде еды начинала выделяться слюна и желудочный сок. Вскоре произошла ассоциация связи между звонком и едой, и, позже, простой звонок сам по себе порождал выделения. У другого животного некий другой сигнал, скажем, свисток, производил бы подобные эффекты. У разных людей посредством опыта, ассоциации, отношения, смыслы и с.р строятся в отношении некоего символа. Очевидно, у взрослого человека отождествление символа с самими предметом можно считать патологией. Но в младенчестве смешивание порядков абстракций нужно рассматривать как совершенно естественный семантический период. Младенец ничего не «знает» о науке и событиях. Объекты и «чувственные восприятия» «являются» единственной известной ему реальностью», которая его волнует; так что он не делает и не может делать различия между событиями и объектами. С необходимостью он неосознанно отождествляет два совершенно различных уровня. Поскольку его символ обычно означает удовлетворение всех его потребностей, естественно, что он отождествляет символы с объектами и событиями. Также на этой стадии он не может знать о том, что порядки его абстракций могут продолжаться бесконечно, или что его наиболее важные термины обладают свойством многопорядковости. Важно отметить, что эта объектификация, и, в общем, отождествление или смешивание порядков абстракций, являются для младенца семантически естественными. Чем плотнее контакт ребенка с «реальностью», тем больше он учится, и у «нормального» ребенка «принцип удовольствия», который выработался как метод приспособления на младенческом уровне, медленно замещается «принципом реальности», который далее становится семантическим методом приспособления завершенного взрослого. Только наука дает нам полное знание о текущей «реальности». Но наука представляет собой общественное достижение и, следовательно, завершенный взрослый, дорастая до социального уровня, должен обрести осознанность в отношении последних стадий м.п реальности. Все это можно найти среди современных научных методов и структурных понятий об этом мире, и это постепенно внедряется в структуру языка, которым мы пользуемся, при этом всегда сильно воздействуя на наши с.р.

Важно то, что в двадцатом веке нам следует осознать, что работа Эйнштейна и четырехмерный континуум пространства-времени порождает язык другой структуры, более близкой к фактам, которые нам известны в 1933 году, и что это дает нам новый семантический метод приспособления к новой «реальности» (смотрите Часть IX).

Семантические стадии развития ребенка должны естественным образом пройти через вышеописанные стадии. Когда он начинает отличать себя от окружения, он центрируется на себе и сосредотачивается на своих «ощущениях» (автоэротическая стадия). Позже он проецирует свои собственные ощущения на внешние события; он персонифицирует. Эта семантическая черта часто обнаруживается у незавершенных взрослых, когда они в гневе начинают бить тарелки или ломать мебель.

Ребенок в первую очередь заинтересован в себе самом (автоэротика); потом в других детях, вроде себя (гомосексуальность). Понемногу его интересы направляются на людей, менее похожих на него самого, на противоположный пол, и таким образом он входит в семантический период развития человека как вида.

Подобные семантические процессы можно наблюдать в развитии видов, в изложении антропологии, также они отражаются в структуре языков. В архаический период однозначного «пре-логического мышления», которое обнаруживается среди примитивных народов, «осознанность абстрагирования» практически равна нулю. Эффект, производимый чем-то на индивидуума внутри его кожи, проецируется наружу, вовне его кожи, и таким образом обретает демонический семантический характер. «Идея» о действии или объекте отождествляется с этим действием или самим объектом. Отождествление и смешивание порядков абстракций работают в полную силу.

Это паралогическое состояние является несколько более продвинутым. В нем отождествление основывается на сходстве, а различиями просто пренебрегают (неосознанно, само собой). Леви-Брюль (Levy-Bruhl) описывает этот примитивный семантический период с помощью формулировки «закона участия», в соответствии с которым все вещи, которые обладают похожими характеристиками, «являются одним и тем же». 14 Примитивный силлогизм строится примерно следующим образом: «Некоторые индейцы быстро бегают, олени быстро бегают; следовательно, некоторые индейцы есть олени». Этот семантический процесс был совершенно естественным на ранней стадии, и он заложил основание для построения языка и абстракций высшего порядка. Далее мы рассматривали сходства, которые слишком часто принимались за тождества, что в результате приводит к тому, что различиями пренебрегают. Но в реальной жизни, без этой примитивной метафизики, мы не обнаруживаем тождеств, а различия становятся так же важны, как и сходства. Прежний примитивный акцент на тождественности, позже расширенный до сходств, должен на какой-то стадии развития человека стать причиной семантической катастрофы, сделав невозможным оптимальное приспособление.

Строя Ā -систему, мы должны ставить акцент на различия, строя «нон-систему» на «невсеобщности» и отвергая тождественность. Более древние семантические привычки и инфантильные и примитивные склонности являлись необходимым шагом в развитии человека. Ради психического здоровья мы должны перерасти эти инфантильные семантические фиксации. Точно так же, как цивилизация, мы должны вырасти из примитивных структурных фиксаций, примитивной метафизики, табу и прочих примитивных с.р. Эти примитивные привычки, языки, структурная метафизика и реакции были крайне глубоко внедрены в наше сознание на протяжении веков, и для того, чтобы их преодолеть, требуются усилия и новое семантическое обучение.

У «умственно» больных мы обнаруживаем зловещие и очень близкие параллели с поведением примитивного человека и младенца, не только в плане «умственных» и «эмоциональных» реакций, но даже в физическом поведении, в позах, рисунках и прочих способах самовыражения. Эти параллели на сегодняшний день признаются практически всеми научными работниками и анализируются во множестве отличных книг.

Мы должны отметить, что в этом лабиринте наблюдений непременно сохраняется одно общее правило, а именно: «осознанность абстрагирования» является для всего этого полным семантическим решением. В нем мы находим не только завершенное основание для теории психического здоровья, но также и семантический, психофизиологический механизм перехода с уровня инфантильного, или примитивного, человека, на более высокий уровень завершенной взрослости и цивилизованного социального человека.

Приведенный далее рисунок взят из «Учебника психиатрии» Блойлера (Bleuler) (стр. 402), он был сделан очень больным пациентом (хроническая кататония), который до того мог очень хорошо рисовать; однако этот рисунок выглядит совершенно по-детски. В литературе по психиатрии имеется множество таких примеров, и они полностью подтверждают те процессы, что описаны в психиатрии.

Взрослый инфантилизм обычно становится причиной краха жизни конкретного человека, а если рассматривать его с социальной, национальной или международной точки зрения, то он также объясняет большинство наших семантических трудностей в социальной, экономической и политической сферах.

Несмотря на то, что мы рассматриваем инфантильные, застойные и регрессивные симптомы как нечто единое, важно понимать, что большинство этих характеристик являются нормальными для примитивного человека и младенца, при условии, что они рано или поздно их перерастают. Разница между застоем в развитии и регрессией примерно такая же, как между бедняком и тем, кто потерял свое состояние. В первом случае функционирование нервной системы оказывается неудовлетворительным по причине некоего дефекта; во втором, потенциал эффективной ее работы есть, однако некое семантическое препятствие порождает регрессию, или же вступает в действие некий дегенеративный нервный процесс.

В области высших абстракций поток «идей» у умственно отсталых детей и идиотов ограничен. Все непривычные «идеи» игнорируются, и легко усваиваются только те, которые порождены непосредственным «чувственным восприятием». До недавнего времени даже в науке подобное отношение заметным образом проявляло себя, к примеру, в виде излишнего эмпиризма, или в случае с ранее уже упомянутым физиком, которые был готов «бороться» за доказательство того, что он «видел» «электрон»,. Он не осознавал, что понятия, построенные посредством умозаключений, являются такими же абстракциями, как и те, что он «видит». Отношение «человека практики», который небрежно относится к науке и считает ее «умствованием», также может тут послужить примером.

Дети, идиоты и умственно отсталые не могут улавливать сложные вещи; они видят некоторые элементы, но упускают относительно целое. Мы выработали видовой язык «ощущений» и элементализма. Подобным же образом при шизофрении относительно целое отбрасывается, в то время как, с другой стороны, одной-единственной семантически значимой характеристики оказывается достаточно для того, чтобы соединить между собой совершенно гетерогенные абстракции в некое неестественное целое. Слова-отношения обладают приоритетом над действительностью (отождествление). Например, пациент с тревогой смотрит на движущуюся дверь и заявляет: `Da fressen mich die Thuren'5* и отказывается проходит через дверной проем. Тут мы видим доведенное до предела отождествление слов с объектами. В общем, с.р шизофреника выглядят так, будто он интенсивно отождествляет свои абстракции с низшими

Много отличного материала по инфантилизму можно найти в книге доктора Джозефа Коллинза (Dr. Joseph Collins) «Врач смотрит на любовь и жизнь» («The Doctor Looks at Love and Life»), особенно в его главе про взрослый инфантилизм, из которого взята большая часть следующего далее материала, за который я искренне признателен.

Дети и идиоты живут только в настоящем и не волнуются по поводу прошлого или будущего, за пределами собственного непосредственного удовлетворения. Инфантильные типы также хотят получить все «чувственное» наслаждение данного момента, никогда не задаваясь вопросами о страданиях других или о последствиях для себя самих в будущем. В реальности, они часто довольно враждебно относятся к тем, кто принимает в расчет более широкие рамки. `Après nous le déluge' (После нас хоть потоп)- вот их королевский лозунг. В области нации и коммерции, они опустошают свои природные ресурсы, поскольку заинтересованы только в высшие непосредственной и эгоистичной выгоде.

5 * Животное = Thier, Дверь = Thur, и бессознательное посредством игры на словах дает значение: `Двери меня пожирают', вместо `Звери меня пожирают'.

Они любят, когда их хвалят, терпеть не могут порицание и не осознают, что критическое отношение дает нам основу для надлежащей оценки и становится семантической характеристикой зрелости и что в общем и целом оно более полезно в долговременной перспективе. Их возбуждает и радует похвала и комплименты, а неодобрение заставляет дрожать и сжиматься. Подобные характеристики можно даже обнаружить у целых стран. Такие страны самодовольны, они считают себя выше прочих в международных вопросах и не осознают, что это невозможно, и что их выступления в конечном итоге принесут вред им же самим. В качестве оправдания они используют теорию о превосходстве своих учреждений., и «добродетельность» своего собственного поведения.

Дети и идиоты высшей степени с большей готовностью отмечают сходства, чем различия. Они могут делать простые обобщения, но при этом они часто делают это торопливо и ошибочно. Гордость и самоуважение ребенка страдают, если его считают отличающимся от других детей, или если он по-другому одет. Оригинальность и индивидуальность среди детей – это табу. Из-за семантической недоразвитости различия становятся для них фактором расстройства; они хотят, чтобы все было стандартизировано. В масштабе страны взрослые инфанты стандартизируют все, что могут, и даже проявляют своего рода враждебность ко всему, что обладает индивидуальными особенностями. Например, те, кто носит после определенной даты соломенные шляпы, подвергаются нападению на улицах. Не желая «мыслить» или волноваться о различиях, они воображают, что могут управлять жизнью посредством законодательства, и продолжают изобретать все больше и больше «законов», которые на поверку очень часто оказываются непрактичными и противоречащими сами себе. Когда ежегодно принимается несколько тысяч законов, они становятся головоломкой и насмешкой. Окончательным семантическим результатом такого сверхзаконодательства становится полное отсутствие правосудия или какого-либо уважения в отношении «закона». Не обладая способностью «мыслить» самостоятельно, они отдают эту раздражающую их функцию политикам, священникам, газетчикам,. При таких условиях жизнь невозможна в отсутствие дорогих юристов.

Не обладая этой критически важной способностью к надлежащей оценке, их симпатии и антипатии очень напряженны. Они не могут отличить существенное от неважного. Их непосредственное «чувственное» восприятие и «эмоции» чрезмерно влияют на их действия. Они подвержены импульсу копировать других. Очень часто они страдают от предрассудков. Это приводит к слабости мнений, излишней внушаемости, эмоциональным «срывам», преувеличенной чувствительности, неустойчивым аффективным состояниям., и, наконец, к такому отношению к жизни, в котором нет места должной оценке. Их настроения изменчивы; их вниманием легко завладеть и им легко управлять. Их легко запугать и устрашить, и они легко поддаются влиянию со стороны других.

Все вышеуказанные характеристики спонсируются коммерцией, и на их основании строятся те методы, рекламы и бизнес-процессы, которые мы наблюдаем вокруг себя. Это также вводит в человеческие отношения семантический фактор дезинтеграции, поскольку это порождает методы обмана, методы «как всучить что-то» другому человеку, и способствует потворству слабостям,. Когда подобная коммерция обретает масштаб страны, ее зловещий образовательный эффект становится явно выраженным. Дети, начиная с того возраста, когда они начинают читать, получают впечатление, что подобная практика – это норма, и принимают ее за семантический стандарт для своей собственной ориентации. К сожалению, даже психиатры пока еще не проанализировали семантическое влияние подобной рекламы на построение и сохранение инфантильных характеристик.

Детям недостает умеренности и семантического чувства надлежащей оценки. Терпимость не является одной из их характеристик. Для них люди и «идеи» оцениваются крайностями, они либо хорошие, «чудесные», либо плохие, «ужасные». Их с.р выглядят догматично и жестко, как и у всех неопытных людей. Они слишком много говорят или хранят молчание; они слишком много хвалят или слишком много обвиняют; они слишком много работают или слишком много играют, и не знают ничего промежуточного. Вся жизнь целой страны может быть окрашена подобными семантическими настроями. Страны начинают хвастаться своими собственными приобретениями и достижениями, и радостно заимствовать и забывать достижения других. Они гордятся тем, что у них самые большие самолеты и города, самые высокие небоскребы, самые длинные мосты,. Им не знакома умеренность в еде или в питье; они либо слишком много едят и пьют, либо становятся сторонниками тотального «воздержания». Они быстро строят дружбу и быстро создают антипатию. В свои игры они играют серьезно, как дети, которые играют в дочки-матери, делая из этих игр событие национального масштаба. Детское удовольствие от поражения противника, отличающегося в национальном плане, в таких странных помешательствах, как гонки, бокс, футбол, бейсбол и прочие подобные виды спорта, часто заслоняет собой все действительно важные вопросы.

Дети и многие идиоты неспособны делать какой-либо выбор, когда это связано с какой-то значимостью и оценкой. Попадая в ситуацию, где нужно принять решение о выборе между двумя альтернативами, они сталкиваются с трудностями, и часто хотят получить и то, и другое. Подобное же происходит с «идеями»; они часто могут одновременно придерживаться полностью противоречащих друг другу наборов «идей». Даже ученые инфантильного типа так поступают, а затем публикуют «манифесты», в которых они пытаются оправдать подобное поведение и семантический настрой. Торговцы специально тренируют продавцов тому, каким образом внушать покупателям, страдающим от подобных инфантильных с.р, приобрести то, что им не нужно. Это же отношение часто распространяется на брак. Любой мужчина и любая женщина может вступить в брак просто потому, что они натолкнулись друг на друга; а потом, встретив еще кого-то, они быстро меняют предмет своих чувств.

Слабоумные всех уровней и дети проявляют значительную доверчивость; им нравятся сказки и фантастические истории. Чистая выдумка посредством объектификации принимается за реальный опыт. Дети и шизофреники играют словами и составляют из них каламбуры. Они создают свои собственные языки. У них обнаруживается негибкость в подходах и стереотипная речь. Национальная коммерция использует этот принцип в рекламе и пытается управлять страной на основе словесных лозунгов и словесных каламбуров.

Многие дети и слабоумные проявляют заметную жадность. Подобно некоторым животным, у них проявляется склонность к коллекционированию предметов, при этом они высоко ценят свои коллекции. Хорошо известная детская игра состоит в том, чтобы заявить собственность на кусок какой-то еды, мотивируя это тем, что «я первый взял». Стяжательство превращается в национальный лозунг и провозглашается наивысшей целью, которая, конечно, становится семантическим источником бесконечных войн и несчастий. Инфантильный правовой принцип «я первый взял», попадая на бумагу в виде названия земли, или подобного же рода «притязания», становится источником ошеломительного богатства для немногих и невыносимых условий жизни для многих.

Дети любят быть с другими, и боятся оставаться в одиночестве. Подобные же тенденции продолжаются Ротари и прочими клубами и ложами. Инфантильные взрослые слишком явно ощущают пустоту в голове, чтобы желать быть в одиночестве. Дети редко сохраняют приверженность к чему-то надолго. Они охотятся за новыми эмоциями, и старые игрушки быстро забываются. Точно так же, взрослые инфанты охотятся за новыми эмоциями, новыми игрушками, будь то дома, автомобили, жены или любовницы.

У детей и слабоумных редко обнаруживаются такие чувства, как стыд, эстетические ощущения или способность ценить красоту. Они любят все странное, гротескное, блестящее и огромное, вещи, которые привлекают и удерживают их внимание. Подобные же характеристики обнаруживаются у незавершенных взрослых. Дети и слабоумные обычно неопрятны и шумны. Если вы пойдете в общественный парк или станете свидетелем «праздника», то это вам ясно продемонстрирует, как ведут себя инфантильные взрослые.

Дети любят доминировать над своими младшими братьями и сестрами и брать на себя ведущие роли в играх. Подобные же семантические характеристики переносятся и во взрослую жизнь, иногда принимая форму садизма. Мы часто наблюдаем инфантильное послушание или обиды, выраженные в виде сентиментального одобрения или горького разочарования, без какого-либо основания для того или другого.

Самоуважение у идиота мало развито, однако оно играет важную семантическую роль в жизни слабоумных и детей. Инфантильный взрослый также проявляет преувеличенное самоуважение. Контролеры в автобусах и профессора в университетах присваивают себе титулы – даже если это просто «мистер». «Джон Смит», если его просто так и назвать, было бы для них оскорбительно. Взрослый оценивает человека по тому, что у него есть в голове или в характере, но инфантильный тип в большой степени судит о нем по символам (деньгам), которыми тот обладает, или по виду шляпы или одежды, которую тот носит. Поскольку коммерция не может предложить на продажу мозги, но может предложить брюки и платья, она устанавливает семантические стандарты, по которым человека оценивают по его одежде или по его шляпе.

Говоря о преувеличенном самоуважении, основанном на ненадлежащей самооценке, мы затрагиваем проблемы инфантильной самовлюбленности и чувства собственной важности. Инфантильные взрослые проносят эти свойства еще дальше, теряя способность создавать надежные связи с другими людьми. Любовь родителей к своему ребенку в большой степени основана на том, что это их ребенок; инфантильный А «любит» В просто потому, что В «восхищен» А и отказывается ради этого от своей индивидуальности. Как только в В что-то меняется, вся «любовь» А к нему немедленно пропадает. Невероятная озлобленность, которая наблюдается в делах по разводам, регулярно демонстрирует нам ценность такой инфантильной «любви». Такая «любовь» часто основана на чисто эгоистических причинах. Они «любят» то, что они сами для себя представляют, то, что они когда-то представляли, то, что они хотели бы представлять. Инфантильные родители видят в своих детях разного рода таланты, несмотря на то, что здравомыслящий человек со стороны не разделяет их мнения. Инфантильная мать обращается со своим ребенком, как с куклой, играет и веселится с ним, однако скоро устает от него, и ее начинает раздражать вся эта ответственность. Для инфантильного отца ребенок поначалу представляется игрушкой, а потом ненужной помехой.

Инфантильные взрослые мало уважают и плохо переносят жизненную ответственность. Они быстро устают, легко разочаровываются и пугаются. Таким образом, они безответственны, ненадежны и являются источником страданий для тех, кто с ними связан или зависит от них. Эта постоянная неуверенность в них со стороны других становится, возможно, одним из наиболее серьезных источников волнений и несчастий. Поскольку это постоянное состояние, оно производит болезненные нервные потрясения, накопительный эффект которых не может не быть вредным.

Инфантильный индивидуум при этом не может не замечать, что что-то с ним не так, ибо жизнь довольно быстро доносит до него эту идею. Однако в своей самовлюбленности, преувеличенной самооценке., он не замечает собственных недостатков и винит всех и всё, кроме самого себя. Сталкиваясь с «несправедливостью», он терпит разочарование, страх или горечь и впадает в пессимизм. Он не способен справиться со своей ответственностью, и становится разочарованием как отец, муж, друг и, в конечном счете, как человек и как гражданин. Горечь, разочарование и болезненные семантические шоки накапливаются при таких условиях со всех сторон.

Одной из важных характеристик инфантилизма всех степеней выражается в виде эксгибиционизма, побуждения демонстрировать себя, даже когда это выражается в грубом показе себя, своего тела,. Эта склонность весьма распространена, и она приводит к множеству последствий совершенно нежелательного общественного характера. Инфантильные мужчины и женщины в первую очередь влюблены в самих себя и волнуются только о том, насколько красиво они выглядят. Они тратят большую долю своего дохода и жизни на платья и макияж, что, конечно же, не имеет никакой общественной ценности. Подобные типы живут в инфантильном мире и общественно бесполезны, и часто просто паразитируют на теле общества. Часто те, кто поддерживает их, разрушает свою собственную жизнь ради удовлетворения этих инфантильных семантических характеристик.

Зачастую инфантильный эксгибиционизм также приводит к выбору карьеры. Большинство дипломатов, политиков, профессиональных военных, проповедников, актеров, боксеров, борцов, спортсменов, многие юристы и общественные ораторы, если перечислить только некоторых, выбрали такую профессию из-за этой инфантильной склонности. Следует обратить внимание на то, что в этом списке мы найдем наиболее важные профессии, которые на данный момент определяют наши судьбы. Королевские семьи, наследственные правители и многие плутократы живут в настолько сказочных условиях, что они просто не могут не страдать от семантических извращений.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных