СИСТЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ БЕРТА ХЕЛЛИНГЕРА 2 страница

Потребность в сбалансированности «давать» и «брать» делает воз­можным взаимоотношения между людьми. Взаимоотношения под­держиваются тем, что люди постоянно «дают» и «берут», а общая для всех членов социальной системы потребность в справедливости их регулирует. Как только равновесие достигнуто, отношения могут зд-кончиться. Это происходит, например, когда человек возвращает именно то и ровно столько же, сколько получил. А путем возобнов­ления процесса «давать» и «брать» отношения могут быть восстанов­лены и продолжены.

Происходит это следующим образом: например, мужчина дает что-то женщине, а женщина, приняв это, попадает под давление. Итак, если мы от кого-то что-то получили, то, как бы хорошо это ни было, мы теряем какую-то долю независимости. Тотчас дает о себе знать потребность в компенсации, и, чтобы избавиться от этого дав­ления, женщина отдает что-то мужчине. Из предосторожности она дает ему чуть больше, и снова возникает неравновесие — так все и Продолжается. Ни тот, кто дает, ни тот, кто берет, оба не находят по­коя до тех пор, пока не наступит равновесие — когда и берущий что-то даст, и дающий что-то возьмет.

Пример;

, Одного миссионера, служившего в Африке, перевели в другую область. Утром в день отъезда к нему явился человек, который долгие часы прошел пешком, чтобы на прощанье подарить ему немного де-«нег, В подарке этом было что-то около тридцати пфеннигов. Мисси­онер понимал, что человек хочет поблагодарить его за то, что в свое время, когда тот болел, он пару раз навещал его в краале, а еще он

знал, что эти тридцать пфеннигов были немалой; для того человека сум­мой. Он хотел уже было их вернуть и даже подарить ему еще немного. НС, поразмыслив, он все же взял деньги и поблагодарил.

а) Счастье зависит от размеров оборота «давать» и «брать»

Счастье в отношениях зависит от оборота «давать» и «брать». Не­большой оборот приносит небольшую прибыль. Чем больше оборот, тем глубже счастье. Есть в этом, правда, один большой недостаток — это еще больше привязывает. Кто хочет свободы, должен лишь со­всем понемногу давать и брать.

Это как при ходьбе. Когда мы удерживаем равновесие, мы стоим, и шагаем вперед, если непрерывно его теряем и обретаем снова.

Большой оборот «давать» и «брать» сопровождается ощущением радости и Полноты. Но это счастье никому не падает с неба, оно со­здается. Когда сбалансирован обмен при большом обороте, мы ис­пытываем ощущение легкости, справедливости и согласия. Среди множества путей познать невиновность — этот, возможно, самый пре­красный, приносящий свободу и облегчение, как никакой другой.

б) Когда нет равновесия между «давать» и «брать»

Давать и при этом не брать

Иметь право на что-то претендовать — это прекрасное чувство, и, поскольку оно так прекрасно, некоторые люди совершенно не желают с ним расставаться. Лучше уж они сохранят свои притязания в силе, чем позволят другим себе что-то дать, как бы руководствуясь девизом: «Пусть лучше ты будешь чувствовать себя обязанным, чем я». Такое часто происходит даже из лучших побуждений, и такая позиция пользу­ется большим уважением. Мы знаем это как идеал помощника. Она распространена и среди психотерапевтов. К примеру, в своей работе они не готовы радоваться — в качестве небольшой компенсации за те усилия, которые прикладывают. Тогда работать становится тяжело и утомительно, что, в свою очередь, тоже никак не компенсируется. Но ведь если кто-то дает и ничего при этом не берет, то через некоторое время другие больше не хотят ничего от него получать. Так что эта по­зиция вредит отношениям, потому что тот, кто стремится только да­вать, держится за свое превосходство и таким образом отказывает в ра­венстве другим Очень важно для отношений не давать больше, чем сам готов взять, а другой способен отдать. Этим сразу устанавливается гра­ница того, как далеко здесь можно зайти.

Если, например, богатая женщина выходит замуж за бедного муж­чину, то отношения часто не складываются, потому что она всегда выс­тупает в роли дающего, а мужчина не в состоянии возвращать и начи­нает злиться. Обозляется всегда тот, кто не может достичь равновесия. Если жена оплачивает своему мужу учебу, то муж, закончив обучение, ее бросит. Дело в том, что он больше не может быть равным, разве что вернет все до последней копейки. Тогда он будет снова свободен, тогда отношения смогут продолжаться. Если мужчина, у которого все поза­ди, женится наженщине, у которой все впереди, то все пойдет вкривь и вкось. Женщина будет мстить мужчине. Муж знает, что она это может, и поэтому не будет принимать никаких мер. То же самое относится, естественно, и к обратной ситуации.

Отказ брать

Некоторые люди хотят сохранить свою невиновность тем, что отказываются брать. В этом случае они ни к чему не обязаны, и тогда они часто мнят себя особенными или лучшими. Они живут с мини­мальной затратой энергии и чувствуют себя соответственно этому пустыми и недовольными. С такой позицией мы сталкиваемся у мно­гих людей, страдающих депрессией. Их отказ брать относится в пер­вую очередь к одному из родителей, а потом переносится на другие отношения и на все хорошее в этом мире. По той же причине депрес­сивны и многие вегетарианцы, и некоторые «сошедшие с дистанции» люди тоже не берут, чтобы не надо было давать.

Маленький недостаток

Неравновесие возникает и в том случае, если один из партнеров, вступая в брак, имеет маленький недостаток. Например, женщине, имеющей внебрачного ребенка, лучше выйти замуж за кого-нибудь, у кого тоже есть недостаток. Тогда они смогут быть счастливы. Если же у него недостатков нет, она будет на него злиться, потому что ни­когда не сможет стать* ему равной. Об этом надо знать заранее тем, кто связывает себя навеки...

в) Когда равновесие невозможно

Между родителями и детьми

Описанное выше уравновешивание «давать» и «брать» возможно только между равнь!ми. Между родителями и детьми это выглядит по-другому. Дети не могут вернуть родителям ничего равноценного. Они бы и с удовольствием, но не могут. Здесь господствует такой разрыв между «брать» и давать», ликвидировать который невозможно. Хотя родители и

получают что-то от своих детей, а учителя от своих учеников, равновесия это не восстанавливает, а лишь смягчает его отсутствие. Дети всегда в долгу по отношению к родителям, потому они от них и не «отделываются». Так именно из-за невыполнимости потребности в компенсации привязан­ность детей к родителям становится еще более прочной и сильной. Дру­гим следствием этого является то, что позднее дети вытесняются из обяза­тельств, что помогает им потом при отделении от родителей. Если кто-то не может чего-то компенсировать, он вытесняется.

Выход в том, чтобы дети передавали дальше полученноеот роди­телей, причем в первую очередь своим детям, то есть следующему поколению (или по роду своей деятельности другим людям). Тот, кто пользуется этим выходом и передает полученное дальше, может мно­го взять у родителей.

То, что действительно для отношений между родителями и деть­ми, учителями и учениками, относится и к остальным. Везде, где ком­пенсация путем возврата или обмена (больше) невозможна или она несоразмерна, мы все же можем еще освободиться от обязательств и снять с себя вину, если передадим дальше что-то из в свое время по­лученного. Таким образом все люди, дают ли они сейчас или берут, подчиняются одному и тому же порядку, одному и тому же закону.

Бёррис фон Мюнхгаузен описывает это в своем стихотворении:

Золотой мяч

Чего б любовь отца мне ни давала,

Ничем ему не отплатил я, ибо ребенку

Не была еще доступна ценность дара,

Как мужчина с мужчиной был я с ним равен и суров.

Теперь растет мой сын, так горячо любим, Как никогда еще не любило сердце отца. И я расплачиваюсь за то, что когда-то получил, С тем, кто мне этого не давал и не вернет.

Он, став мужчиной, думать будет как мужчина, Он, как и я, пойдет своим путем, И я с тоской, но без зависти буду смотреть, Как то, что должен мне, подарит внуку он.

Спокойно и весело следит мой взгляд в глуби времен За игрой жизни.

Каждый с улыбкой бросает золотой мяч дальше — И никто его никогда не возвращал!

2 — 2296

Благодарность в качестве компенсации

Крайним вариантом компенсации «давать» и «брать» является благодарность. Но при этом нужно учитывать, что слова благодарно­сти — зачастую всего лишь подмена самой благодарности. «Большое спасибо» — это дешевый сорт благодарности. Благодарить — это зна­чит: я принимаю это с радостью, я принимаю это с любовью — и тог­да это высокое признание другого. Когда я кому-нибудь что-то дарю, он распаковывает подарок и его глаза сияют — этого часто бывает достаточно. Слова «большое спасибо» вряд ли что-то к этому приба­вят. Благодаря, я не увиливаю от «давать», и все же иногда это един­ственный соразмерный для «брать» ответ, например, для инвалида, больного человека, для умирающего, для маленького ребенка, а иногда и для человека любящего.

Наряду с потребностью в уравновешивании здесь имеет место и та изначальная любовь, которая притягивает друг к другу и удержи­вает вместе членов одной социальной системы. Эта любовь сопро­вождает акты «давать» и «брать», и она им предшествует. Тот, кто бла­годарит, признает: «Ты даешь мне вне зависимости от того, смогу ли я когда-нибудь тебе это вернуть, и я принимаю это от тебя как пода­рок». Тот, кто принимает благодарность, говорит: «Твоя любовь и тво(е признание моего дара значат для меня больше, чем все, что ты еще мог бы для меня сделать». Поэтому своей благодарностью мы не толь­ко подтверждаем себе и другому то, что мы друг другу даем, но и то, чем мы друг для друга являемся.

Одна маленькая история по этому поводу.

Достойно Господа Бога

Некто чувствовал себя очень обязанным Господу Богу, потому что был спасен от угрожавшей его жизни опасности. Он спросил свое­го друга, что же ему надо теперь сделать, чтобы его благодар­ность была достойна Бога. Но тот рассказал ему следующую ис­торию.

Один человек всем сердцем любил некую женщину и просил ее вый­ти за него замуж. Но у нее были другие планы. И вот однажды, когда они вместе собирались перейти дорогу, эту женщину чуть было не сбил автомобиль, если бы ее спутник, сохраняя присут­ствие духа, не рванул бы ее назад. После этого она обернулась к нему и сказала: «Теперь я выйду за тебя». «Как ты думаешь, как чувствовал себя в этот момент мужчина?» — спросил его друг. Но другой, вместо того чтобы ответить, толь­ко недовольно скривил рот. «Видишь, — сказал его друг, — может быть, и Бог чувствует с тобой то же самое».

Когда исправить уже ничего нельзя

Вина и причиненный вред принимают роковые размеры в том случае, если чье-то тело, жизнь или собственность пострадали на­столько, что возмещение уже невозможно. Никакое покаяние или любое другое действие не могут в этом случае воссоздать равновесия, и виновнику, как и жертве, здесь не остается ничего другого, кроме бессилия и смирения, какой бы ни была их участь.

г) Компенсация в негативном

Я повторяю: вина как обязательство и невиновность как притя­зание служат обмену и не дают остановиться нашим отношениям. Здесь речь идет о хорошей вине и хорошей невиновности, благодаря которым мы не даем друг другу стоять на месте и которые связывают нас в позитивном плане. Но потребность в уравновешивании и ком­пенсирующей справедливости касается не только позитивных, но и негативных сторон. Итак, если кто-то в системе причиняет мне не­кое зло, защититься от которого я не могу, или если он делает то, что мне вредит или должно причинить мне боль, то я испытываю потреб­ность в компенсации. Под влиянием этой потребности находятся оба: и виновник, и жертва. Жертва имеет право требовать компенсации, а виновник знает, что компенсировать обязан. Но на этот раз компен­сация будет во вред обоим, так как после того, что произошло, неви­новный тоже замышляет недоброе. Он хочет нанести виновному та­кой же ущерб, какой понес сам, и причинить страдания, соразмер­ные его собственным и даже немножко больше. Это тоже порождает очень глубокую связь.

Только если оба — и виновный, и его жертва — были в одинако­вой степени злы, одинаково много выстрадали и потеряли, они сно­ва друг с другом равны. В этом случае между ними снова возможно согласие и примирение.

Пример:

Один мужчина рассказал своему другу, что вот уже двадцать лет его жена не может ему простить, что спустя всего несколько дней после свадьбы он уехал со своими родителями в отпуск на шесть недель и оставил ее одну. Все уговоры, извинения, просьбы о прощении не дали ничего. На что его друг посоветовал: «Скажи ей, пусть она сделает для себя нечто подобное, то, что будет стоить тебе не меньше, чем это стоило когда:то ей». Мужчина сразу все понял и просиял. Теперь у него был ключ, который еще и закрывал.

Плохого может быть немножко меньше

Здесь действует тот же закон: если кто-то причиняет.мне зло и.я причиняю ему ровно столько же, то отношения заканчиваются. Если же я причиню ему не много меньше, то этим воздается должное не толь­ко справедливости, но и любви. Иногда, чтобы спасти отношения, сер­диться бывает необходимо. Но здесь это значит злиться с любовью, потому что человеку важны отношения. Тот, кто злится с ненавистью, переходит границу и дает другому право испытывать еще большую злость. Когда речь идет о компенсации в негативном, невиновность мы ощущаем как правр на месть, а вину — как страх перед возмездием.

Я повторяю: для того, чтобы отношения могли продолжаться, су­ществует одно простое и понятное лравило: в позитивном отноше­нии из предосторожности возвращают чуть больше, в негативном из предосторожности — чуть меньше. Если родители причиняют детям какое-либо зло, то дети не могут в качестве компенсации сделать что-то плохое родителям. У ребенка нет на это права, что бы ни сделали родители. Для этого слишком велик разрыв.

Требование возмездия \

Тем более виноватым считаем мы виновника и тем более сквер­ным его поступок, чем слабее и беззащитнее его жертва. И все же после того, как злодеяние совершено, жертва тоже редко остается беззащит­ной. Она может действовать и добиваться от виновного своих прав и искупления, что положит конец вине и сделает возможным новое начало. Но жертва зачастую предпочитает иметь претензии и право испытывать злость по отношению к другому.

Если жертва действует не сама, то ёто берут на себя другие, но с той разницей, что в этом случае и вред и несправедливость, причиняемые другим от ее имени и вместо нее, становятся намного больше, чем если бы жертва сама осуществляла свое право и свою месть. В случаях, ког­да невиновные предпочитают страдать, а не действовать, жертв и зла из-за этого вскоре становится больше, чем было до того. Сплошная иллюзия думать, что мы можем оставаться непричастными и избежать вины, если будем упорно держаться за невиновность и ее бессилие, вместо того, чтобы'так встретить вину и ее последствия, чтобы они прекратились, а затем смогла проявиться и их позитивная сила.

д) Прощать по-хорошему и по-плохому

Аналогичное влияние на поддержание бессилия оказывает и бы­строе прощение, которое становится подменой назревшего столкно­вения, и вместо того чтобы разрешить конфликт, его прикрывает и

откладывает. К таким же результатам приводит и высокомерное про­щение, когда кто-то, претендуя на моральное превосходство перед виновным, отпускает грехи, как будто у него есть на это право. Если, например, один человек причиняет другому некое зло и тот его про­щает, то виновный должен уйти. Иначе он останется всего лишь мел­кой сошкой, которая уже не может стать равной. Если же необходи­мо настоящее примирение, тогда невиновный не только имеет право претендовать на возмещение ущерба и покаяние, но он еще и обязан этого потребовать. Иначе он сам будет виноват перед виноватым. А виновный не только обязан отвечать за последствия своего поступ­ка, он еще и имеет на это право.

Пример:

Друг в друга влюбляются женатый мужчина и замужняя женщи­на. Женщина забеременела, и они разводятся со своими предыдущи­ми супругами и вступают в брак. До этого у женщины детей не было. У мужчины же есть маленькая дочь от первого брака, после развода оставшаяся с матерью. Они оба чувствовали себя виноватыми по от­ношению к первой жене мужчины и его ребенку, и оба очень хотели, чтобы та женщина все-таки их простила. Она, и правда, была на них зла, потому что за их счастье она платила счастьем ребенка.

И вот однажды, когда они рассказали об этом своем страстном желании их другу, тот попросил их попробовать себе представить, каково бы им было, если бы та женщина их действительно простила. И тогда они заметили, что они до сих пор еще избегали последствий своей вины и что их желание получить прощение противоречило и достоинству, и притязаниям каждого из них. И они решились при­знать по отношению к первой жене и ее ребенку, что ради своего но­вого счастья они потребовали у них самого большего и готовы при­нять любые ее требования. Но от своего выбора они все же не отказа­лись.

Но существует и хорошее прощение, которое дает возможность и виновному не потерять достоинство, и сохранить свое. Здесь важно, чтобы невиновный в своем требовании компенсации не доходил до крайности, а также чтобы он принял возмещение ущерба и покаяние виновного. Без такого хорошего прощения примирения нет.

Еще один пример на эту тему:

Одна женщина оставила своего мужа ради любовника, и дело дош­ло до развода. Спустя много лет она пожалела об этом. Она чувство-

г

вала, насколько сильно еще любит своего мужа, и с радостью снова стала бы его женой, к тому же он с тех пор так и жил один. Но по­скольку она чувствовала себя виноватой, то не осмеливалась nonpd-сить его об этом. А когда она все же заговорила с ним об этом, Он не захотел высказываться на эту тему и не сказал ни да, ни нет. Но они договорились обсудить это с кем-то третьим. И этот третий для нача­ла спросил у мужчины, что бы он хотел получить на этой сессии. Тот только усмехнулся и сказал: «Воскликнуть «Aral». Затем третий спро­сил у женщины, что она может предложить мужчине, чтобы тот сно­ва с удовольствием переехал к ней. Слишком просто она представля­ла себе всю эту ситуацию, и ее предложение ни к чему не обязывало. Неудивительно, что оно не произвело на мужчину никакого впечат­ления.

Третий дал ей понять, что прежде всего она должна признать, что тогда она причинила своему мужу боль. И он должен увидеть, что она готова возместить произошедшую с ним несправедливость. Женщи­на задумалась на некоторое время, посмотрела в глаза своему мужу и сказала: «Мне жаль, что так с тобой поступила. Я хочу снова быть твоей женой, я буду любить тебя и заботиться о тебе так, что ты бу­дешь рад и сможешь на меня положиться».

Но мужчина сидел по-прежнему неподвижно. И тогда тот, дру­гой, сказал ему: «Должнс-быть, тебе было тогда очень больно и ты не хочешь пережить это снова». И тогда у него на глазах выступили сле^ зы, а другой продолжал: «Люди, которых, как и тебя, заставили вы­нести так много плохого, зачастую испытывают моральное превос­ходство перед другими и считают себя вправе отвергать других, как будто бы они им не нужны. — И добавил: — Рядом с такой невинов­ностью у виновного нет никаких шансов». И тут мужчину «прорва­ло», и он улыбнулся так, как будто его поймали с поличным. Он по­вернулся к своей жене и посмотрел ей в глаза.

«Это стоит пятьдесят марок, — сказал третий, ибо это был психо­терапевт, — а теперь исчезните, я и знать не хочу, чем все закончится».

А кончилось все плохо. Год спустя она позвонила мне и сказала, что у нее рак, и спросила, может ли она прийти ко мне на сессию. Пришли они оба, и я задал ей вопрос: имеет ли она представление о том, чем вызвана ее болезнь? Тогда она сказала, что она всегда лишь функционировала как машина. И я сказал: «Нет, это не то. Может быть, что-то еще?» Она подумала и затем сказала: «Да, я заберемене­ла от моего мужа. Он хотел, чтобыя сделала аборт, и я сделала». Тогда я сказал: «Это оно! В этот момент ты должна была его бросить». Те­перь ситуация была прямо противоположной. Сейчас невиновной

была она, а он был виновным. Он потребовал от нее нечто такое, что было выше ее сил, и она пошла на это, чтобы не повредить отноше­ниям. Я все это им объяснил, а ей сказал: «Ты должна сейчас рас­статься со своим мужем, признать и принять свою вину и свою боль и в память о ребенке сделать что-нибудь хорошее». Она спросила: «Разве мы не можем сделать это вместе?» Я ответил: «Да». Но он не шелохнулся и не обнаружил никакого волнения. Затем они ушли. Потом она объявилась еще раз, чтобы пройти у меня курс. Но за че­тыре недели до его начала мне позвонил сын и сообщил, что она умер­ла. Это был конец.

е) Превентивные страдания

Некоторые люди, боясь упреков и не желая причинить другому боль, прежде чем расстаться, позволяют себе долгое время страдать, столько, что это уравновешивает боль другого, как будто тогда у них появляется больше прав на этот шаг. Поэтому так долго тянутся бра­коразводные процессы. А ведь в большинстве случаев эти люди про­сто хотят расширить для себя границы, они хотят новой, большей территории, и они чувствуют себя несвободными, пленниками, по­тому что не могут ничего предпринять, не повредив другому или не причинив ему боль.

И когда они наконец расстаются, то не только у них есть шанс и риск нового начала, но и перед их партнерами внезапно открывают­ся новые возможности: Но если партнер замкнется в себе и застынет в своей боли, то тем самым он помешает другому идти новой доро­гой. Если он все же использует этот новый шанс, то и другому пода­рит свободу и облегчение. Среди всех способов простить другого этот самый лучший. Он примиряет, даже когда расставание неотвратимо.

ж) Отказ от счастья как попытка компенсации

То, что правильно и важно внутри отношений и необходимо для того, чтобы они сложились, зачастую абсолютно недопустимым об­разом переносится в совершенно иной контекст — например, на от­ношения с Богом или судьбой, где превращается в абсурд. Если один человек приобретает, а другой в тех же обстоятельствах теряет, то в душе одно увязывается с другим и возникает потребность в компен­сации, как будто одно произошло за счет другого. И тогда происхо­дят скверные вещи.

Возвращается, например, отец живым и здоровым с войны или из плена, где гибли другие, и его дочери вдруг приходит в голову, что она

должна заплатить за то, что он вернулся, или отец сам не берет больше от жизни много. Или кто-то, избавившись от смертельной опасности, начинает расплачиваться за это каким-нибудь симптомом или же на­чинает себя во всем ограничивать. Множество примеров такого рода можно найти у евреев, переживших нацистский режим и теперь не ос­меливающихся быть счастливыми, когда у столь многих была тяжелая судьба. Если в семье есть больной ребенок, то его здоровые братья и сестры часто не могут позволить себе быть здоровыми и счастливыми, потому что у них возникает фантазия, якобы их здоровье и их счастье достались им за счет больного ребенка. И тогда они пытаются компен­сировать это, выказывая себя тоже больными (например, в депрессив­ном состоянии) или как-то по-другому ограничивая свои возможнос­ти. Такая динамика — это как снятие с себя в душе вины. С такими примерами мы часто сталкиваемся на психотерапии.

Отказ от компенсации такого рода требует выхода на мета-уровень и поиска совершенно иного решения, несмотря на давление желания компенсации. А решение в том, чтобы принимать жизнь, счастье, здо­ровье как подарок, без того, чтобы за них платить. Такая позиция озна­чает смирение. Желание же компенсировать — это позиция дерзкая, самонадеянная. Такие люди берут на себя смелость платить за то, чгго получили в подарок.

Небольшая история на эту тему:

Двойная компенсация

У одной женщины был хороший муж, и на Рождество он подари/1 ей прекрасное золотое колье. Развернув подарок, она сказала: «Пре­красное колье!» А потом спросила: «Сколько же оно стоило?» Он Ответил: «Пять тысяч марок». — «А где ты его купил?» — «У юве­лира Бернхарда».

Когда праздники закончились, она пошла к ювелиру Бернхарду и еще раз дала ему пять тысяч марок. (Пауза) И такое бывает — по от­ношению к судьбе.

Так что когда что-то абсолютно законное и имеющее смысл в оп­ределенной области используется за пределами этой области, возни­кает путаница. Похожая ситуация складывается и тогда, когда кто-то берет на себя чужую вину и за нее расплачивается.

Пример:

Одна пара до брака зачинает ребенка, и возникает «брак по необ­ходимости». Родители несчастны в этом браке. И тогда сын берет вину

на сеоя и позволяет себе страдать, чтобы в качестве компенсации зап­латить этим за то, что родители из-за него несчастны.

Взять и поблагодарить, принять как подарок, не расплачиваясь за него, — вот решение и совершенно особое исполнение. Такая бла­годарность является внутренней позицией. Она не направлена на кого-то или на что-то. Я бы использовал здесь такой образ: человек входит в реку, и реука выносит его на другой берег, и когда он снова выбирается на сушу, то кланяется реке. Но реке это безразлично. Это и есть благодарность.

Пример:

Друзья юности'вместе отправились на войну, пережили там мно­жество неописуемых опасностей, и вот двое из них целыми и невре­димыми возвратились домой. Но один из них стал очень тихим, по­тому что самым важным из пережитого им было спасение. И всю свою дальнейшую жизнь он воспринимал как подарок. Другой же частенько сидел за столом где-нибудь в пивной и хвастался своими героичес­кими поступками и опасностями, которых ему удалось избежать. Это выглядело так, как будто все это он пережил напрасно.

Петра: Я знаю одного человека, которого, когда он был еще ма­леньким мальчиком, спас из-под снежного завала его старший брат. А потом этого брата убили нацисты. И у младшего потом всю жизнь было чувство, что он не может жить, что он не имеет на это права.

Берт Хеллингер (далее Б.Х.): Но это связано только с тем, что один из них умер. Здесь важны такие слова: «Ты мертв. Я поживу еще немножко, потом я тоже умру». И вот еще что он мог бы ска­зать: «Я склоняюсь перед твоей судьбой, и ты навсегда останешься моим братом».

Искупление вины как слепая компенсация: если мать умирает при рождении ребенка Искупление вины также является попыткой компенсации, толь­ко слепой, инстинктивной и неуправляемой. Попытки компенсации такого рода особенно часто встречаются в семьях, где мать умерла зо время родов. Ребенок, оставшись в живых, естественно, не виноват в смерти матери. Никому и в голову не может прийти призвать его за это к ответу, и тем не менее знание о своей невиновности не приносит ребенку облегчения. Как существо социальное, он знает, что «впле­тен» в систему, в которой он получил свою жизнь за счет жизни мате-

f

к

ри. И он не может иначе, кроме как всегда рассматривать свою жизнь в связи со смертью своей мамы, и он никогда не избавится от давле­ния вины. И то, что происходит после таких трагических событий, часто является плохой динамикой. Ситуация истолковывается таким образом, как будто мужчина, следуя своим инстинктам, убивает жен­щину, то есть приносит ее в жертву своим инстинктам. Но ведь роди­тели сознают весь риск исполнения любви, они осознанно согласи­лись на этот риск. Кроме того, такие фантазии на тему убийства обес­ценивают женщин и оскорбляют их достоинство. В расстановках та­ких случаев женщины не упрекают и не обвиняют мужчин, они полны достоинства.

Но представление об убийстве приводит к тому, что мальчики и в следующих поколениях — а такое событие зачастую продолжает вли­ять на протяжении нескольких поколений — искупают эту вину. Не­редко из-за смерти той женщины совершают самоубийство даже ее внуки и правнуки. Это примитивная, древняя и слепая форма ком­пенсации: один уходит, и в качестве компенсации должен уйти дру­гой. Стоит только человеку сделать что-то во искупление, как npo/ia-дает уважение. Некоторые люди отказываются тогда от партнерства и детей, становясь, к примеру, священниками и женясь на женщине, которая не может иметь детей. Такая смерть в семье (системе) порож­дает страх, и из-за этого страха такое событие часто замалчивается. Это самый худший вариант «исключения» из системы и самый чре­ватый последствиями.

Но если* рожденный ребенок ограничивает себя во всем или со­вершает самоубийство, это значит, что жертва женщины была напрас­ной, к тому же в этом случае ее делают ответственной еще и за несча­стье ребенка.

А решение здесь в том, чтобы женщина получила в системе по­четное место и чтобы ребенок сказал своей маме: «Раз уж, рожая меня, ты потеряла свою жизнь, то это не должно быть напрасно. Именно потому, что это так дорого тебе стоило, я покажу тебе, что это себя оправдало. Я принимаю свою жизнь за ту цену, которой она стоила тебе и которой она стоит мне, и я что-нибудь из нее сделаю в память о тебе».

Это та же самая любовь, но принявшая другое направление. В этом случае давление роковой вины превращается в мотор и дает силы жить, и тогда становятся возможны такие деяния, со­вершить которые другие не смогли бы никогда. Это приносит примирение и покой, и тогда жертва матери оказывает хорошее влияние.

Пример с семинара:

Алексис рассказывает, что его отец был уже один раз женат и что его жена умерла во время родов вместе с ребенком: В расстановке семьи оба сына и родители смотрят в одном направлении.

Б.Х.: Тут все совершенно ясно: родители и оба сына смотрят на первую жену и ребенка. Он включает этих мать и ребенка в расста­новку и ставит их напротив родителей и сыновей, (Семья облегченно кивает.) Это уже решение. (Потом он ставит ребенка и мать справа рядом с отцом, а сыновей — напротив, и, наконец, он ставит умер­шего ребенка как самого старшего рядом с сыновьями справа. Затем он заговаривает об опасной болезни брата Алексиса.)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: