Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Определение прогресса




Идея прогресса логично вписывается в модель направленной трансформации и в некоторые версии теории развития. Что касается структурного функционализма и циклических теорий, то с ними данная идея сочетается с трудом. В самом деле, бессмысленно говорить о том, что общество прогрессирует, т. е. становится лучше, если оно остается стабильным. Классический структурно-функциональный подход основан на равновесии социаль * В сущности Ф. Теннис обозначил терминами Gemeinschaft и Gesellschaft не столько общину и общество, сколько свойства общинности и свойства современных обществ. Поэтому в социологической литературе оба термина, как правило, не переводятся, сохраняются в немецком «гемайншафт» и «гезельшафт». (Ред.)

ных систем, циклические же теории видят лишь замкнутые циклы, возвращение через определенный период времени к отправной точке. Концепция прогресса приобретает какой-то смысл только в сочетании с идеей трансформации (т.е. изменения самого общества, а не только изменения внутри него). Следуя Роберту Нисбету, прогресс можно определить как идею, согласно которой человечество медленно, постепенно и долго выползало из первоначальных условий страха, отсутствия культуры, невежества, поднимаясь ко все более высоким уровням цивилизации. Такое движение будет продолжаться в настоящем и будущем, несмотря на случайные отклонения (313; 10).

Рассмотрим это определение более внимательно. Для того чтобы концепция прогресса сохраняла аналитическую точность, необходимо разделить ее на несколько главных компонентов: 1) понятие необратимого времени, текущего линейно и обеспечивающего непрерывность прошлого, настоящего и будущего. Прогресс, по определению, является положительно оцениваемой разницей между прошлым и настоящим (достигнутый прогресс) или между настоящим и будущим (предполагаемый прогресс); 2) понятие направленного движения, в котором ни одна стадия не повторяется, а каждая более поздняя ближе к предполагаемому конечному состоянию, чем любая более ранняя; 3) идея кумулятивного процесса, который протекает либо по возрастающей, шаг за шагом, либо революционным путем, через периодические качественные «скачки»; 4) различие между типичными, «необходимыми» стадиями (фазами, эпохами), которые проходит процесс; 5) особо выделяемые «эндогенные» (внутренние, имманентные) причины процесса, проявляющегося в качестве самодвижущегося (автодинамического), т.е. раскрывающего внутренние возможности общества, в котором происходят изменения; 6) признание неизбежного, необходимого, естественного характера процесса, который не может быть остановлен или отвергнут; 7) понятия улучшения, продвижения вперед (164), усовершенствования, которые отражают тот факт, что каждая последующая стадия лучше предшествующей. При этом ожидается, что кульминацией на конечной стадии явится полная реализация таких ценностей, как счастье, изобилие, свобода, справедливость, равенство и т.д.

Последнее утверждение позволяет говорить о том, что прогресс всегда соотносится с ценностями, т.е. это не чисто описательная, детальная, объективированная концепция, а, скорее, ценностная категория. Один и тот же процесс может квалифицироваться по-разному в зависимости от предполагаемых ценност 50

ных предпочтений, которые совершенно различны у разных индивидов, групп, классов, наций. Следовательно, мы постоянно должны задаваться вопросом: прогресс для кого и в каком отношении? Если абсолютного прогресса не существует, то всегда необходима шкала ценностей, принятых в качестве измерителя, или критерия, прогресса.

Но означает ли это, что выбор таких ценностей полностью субъективен? Нельзя попадать в ловушку абсолютного релятивизма. Степень относительности ценностей может быть различной. На одном полюсе мы найдем такие параметры, с которыми согласится, наверное, большинство людей и которые могут рассматриваться как наиболее близко приближающиеся к абсолютному критерию прогресса. Возьмем саму человеческую жизнь, представляющую для нас высшую ценность. Скептикам и релятивистам, отрицающим прогресс в современном обществе, я задам следующий вопрос: разве не является фактом то, что средняя продолжительность жизни в XX в. в два раза выше, чем в средние века? Можно ли объяснить это чем-либо другим, кроме как прогрессом медицины? Несомненно, увеличения продолжительности жизни желают повсеместно. А разве уничтожение многих опасных эпидемий не служит еще одним показателем прогресса? Или сокращение временных затрат как еще одна бесспорная ценность. Неужели плохо пересечь океан не за три месяца, а за шесть часов, что стало возможным благодаря техническому прогрессу? Разве не предпочтительнее послать факс, чем неделями ждать ответа на письмо, а ведь это еще одно техническое достижение. Третьим претендентом на универсальную ценность могут быть знания. Разве не лучше знать больше о механизмах, действующих в природе и обществе, чем мы знали раньше? Как писал Роберт Мертон,

сегодня астрономы действительно имеют гораздо более глубокие, основательные и точные знания о Солнце, Луне, планетах и звездах, чем в свое время Аристарх Самосский или даже Птолемей. Современные демографы лучше осведомлены об изменениях динамики населения, чем, скажем, Уильям Петти в XVII веке или даже Томас Мальтус в XIX (290; 337; 292-294).

Однако существуют области, в которых выбор критерия прогресса в значительной степени зависит от контекста. В XIX в. и в большей части XX в. индустриализация, урбанизация, модернизация считались синонимами прогресса, и только недавно обнаружилось, что они могут иметь слишком далеко идущие последствия (перенаселенные города, забитые аэропорты, пробки на автострадах, перепроизводство товаров и т.д.) и что хорошие

вещи могут давать весьма неприятные побочные эффекты (распыление ресурсов, загрязнение и разрушение окружающей среды, болезни цивилизации). Кроме того, стало очевидным, что прогресс в одной области зачастую возможен только за счет регресса в другой. Происходящие сейчас в посткоммунистических странах Восточной и Центральной Европы процессы демократизации, развития предпринимательства и свободного рынка сопровождаются ростом безработицы и нищеты, ослаблением социальной дисциплины, повышением уровня преступности и правонарушений, локальными конфликтами, неуправляемостью и широким распространением масс-культуры. Как здесь свести баланс выгод и ущерба, функций и дисфункций?

На протяжении длительного периода интеллектуальной истории многие мыслители - от Томаса Мора до Мао Дзедуна и от Платона до Маркса - верили, что прогресс можно сохранить на всех уровнях общества для всех его членов одновременно и в конце концов достичь полного и всеобщего процветания. Они рисовали образы совершенного общества, создавали социальные утопии. Прогресс означал приближение к совершенству, утопии, будь то Новая Гармония, тысячелетнее царство, Город Солнца или коммунизм.

Вместе с тем среди ученых немало тех, кто, отдавая себе отчет в несочетаемости, амбивалентности и несоизмеримости различных измерений прогресса, предлагает иные, более специфические критерии. Они выбирают такие стороны, аспекты социальной жизни, которые, на их взгляд, одинаково важны для всех. и определяют прогресс в соответствии с ними. Для одних доминирующей областью является религия, и потому духовный и моральный прогресс, ведущий к спасению, рассматривается как самый важный. Для других важнее всего секуляризация знания, и, следовательно, решающим оказывается прогресс знаний, ведущий к «позитивной» науке. Третьи фокусируют свое внимание на сфере повседневной жизни и отмечают значимость социальных связей, сплетений, солидарности, «лигатур» в смысле обозначения наличных общностей как наиважнейшего аспекта прогресса. Четвертые считают центральной сферу политики и выдвигают критерий свободы; причем, и негативной, т.е. свободы от ограничений, барьеров, чтобы иметь возможность для индивидуального самовыражения и самореализации; и позитивной, т. е. свободы для влияния на собственное общество и его формирование. Еще одной версией этого критерия стала эмансипация - расширение поля деятельности для тех, кто является полноценным членом, правомочным субъектом - гражданином обше 52

ства. Иными словами, прогресс в данном случае измеряется постоянным ростом вовлеченности людей в общественную жизнь и исчезновением неравенства, что и нашло отражение в лозунге «Egalite» во время Великой французской революции (1789) и в последующих дебатах об эгалитаризме.

Некоторые мыслители придают большое значение техническому развитию, считая господство над природой конечной мерой прогресса. Техника для них олицетворяет уникальную мощь человеческого рода в его противостоянии окружающему миру. Другие усматривают предпосылки прогресса в гуманно организованном производстве и равномерном распределении, а его основные критерии - в справедливости и равенстве. Наконец, коекто отдает предпочтение реализации возможностей доступа к ним: в выборе рода занятий, образования, отдыха и досуга и т.д. (89). В более узком смысле - это возможность выбора для потребителя, растущее изобилие и разнообразие товаров и услуг, доступных на рынке. Критерий возможностей часто сочетается с понятием равенства, при этом упор делается на равенство возможностей для самых широких слоев общества. В качестве измерителя прогресса принимается не наличие возможностей и их выбора, а лишь равные и всеобщие возможности как таковые.

Таким образом, среди частных критериев прогресса мы находим следующие: спасение, знание, общность индивидов, свобода (негативная и позитивная), эмансипация, господство над природой, справедливость, равенство, изобилие, способность выбора и равные жизненные возможности.

Механизм прогресса

Столь же разнообразны и взгляды на механизм прогресса. Речь в данном случае идет о трех вещах: во-первых, о движущих силах, т.е. о том, что подталкивает социальное развитие в прогрессивном направлении; что является причинным, активизирующим фактором; во-вторых, о форме или виде, который принимает прогресс, т.е. о том, какова траектория прогресса, по которой он движется; и, в-третьих, об образе действий социальной системы, которая прогрессирует. Как достигается прогресс, какими средствами?

Говоря о движущих силах прогресса, можно выделить три последовательных стадии разработки этой проблемы в истории социальной мысли. На самой ранней стадии движущая сила прогресса выводилась в сверхъестественную область. Люди верили,

что прогрессивное направление социального или исторического процесса охраняют боги, провидение, судьба. Такая сакрализация агента действия, ведущая к вере в прогресс, заданный свыше, в то, что это дар богов, делала благодарность единственно приемлемой формой человеческой реакции.

Позже движущие силы стали искать в естественной области. Ответственность за прогрессивный курс социальных процессов была возложена на тенденции и потенциалы, наследуемые обществом (наподобие того, как тенденции, закодированные в генах, эмбрионах, семенах, несут ответственность за рост организмов). Секуляризация агента действия способствовала тому, что прогресс стал рассматриваться как процесс естественного и неизбежного раскрытия потенциалов. При таком понимании единственно приемлемой формой человеческой реакции является адаптация, приспособление. Наконец, на самой поздней стадии истории социальной мысли решающая роль отводится человеку (отдельному индивиду или коллективу) как производителю, субъекту, «конструктору» прогресса. Соответственно и прогресс квалифицируется как то, что должно быть достигнуто, сконструировано, введено и, следовательно, что требует творческих усилий, борьбы, поиска, иначе говоря, активного человеческого действия.

Таким образом, если проанализировать представления о прогрессе по его движущим силам, то можно установить их главное различие: оно заключается в том, что прогресс трактуется либо как автоматический, саморазвертывающийся процесс, либо как понятие человеческой деятельности, активности. В первом случае движущие силы выносятся за рамки человеческих возможностей, во втором они напрямую связываются с деятельностью людей. Первая версия провозглашает необходимость прогресса, вторая обосновывает его ограниченность, поскольку он может происходить (но может и не происходить) в зависимости от действий, предпринимаемых людьми. По первой версии прогресс случается, по второй - достигается. Первая версия поощряет пассивное, адаптивное отношение («поживем, увидим»), вторая требует активного, творческого, конструктивного участия.

Форма, или вид, который принимает прогресс, также воспринимается по-разному. Одни авторы рассматривают его как постепенный, восходящий процесс, который шаг за шагом, равномерно продвигает общество к лучшему. Вот, к примеру, классическая трактовка научного прогресса: изобретения, открытия, наблюдения, гипотезы медленно накапливаются во времени, охватывая все более широкий диапазон явлений и все глубже проникая в их суть. Знание, аддитивно: оно расширяется медленно,

прирастает небольшими частями. Но есть и другая точка зрения, согласно которой прогресс представляет собой прерывистый, дискретный процесс; в ходе этого процесса после количественного накопления изменений наступают периоды неожиданного ускорения изменений, приводящие к качественному сдвигу (скачку) - на более высокий уровень. Это революционный (или диалектический) образ прогресса. Возьмем тот же пример с наукой. В соответствии с современным взглядом, выдвинутым Томасом Куном (224), научный прогресс достигается посредством серии научных революций, радикальных изменений доминирующей научной доктрины, а не просто прибавлением знания в рамках того же самого образа. Отказ от прежней парадигмы и принятие новой открывает период, в рамках которого происходит нормальная накопительная работа, но только до определенного момента, когда парадигма «выдыхается» и становится бессильной перед лицом новых задач. Она преодолевается, и ее сменяет следующая, более плодотворная парадигма. Марксистская теория аналогичным образом трактует социальный и экономический прогресс, утверждая, что социальные революции приносят радикальные, качественные изменения общественно-экономических формаций (рабовладельческий строй сменяется феодальным, феодальный - капиталистическим, капиталистический - социалистическим и т.д.). В длительные периоды между революциями прогресс проявляет себя в более медленной, кумулятивной, чисто количественной форме (см, гл. II).

С тем, что мы называем формой, или видом, прогресса, связана проблема его необратимости, постоянства. Является ли процесс линейным, необратимым или выступает только в качестве всеобщей, конечной тенденции, которая допускает временные регрессы, провалы, стагнацию, повороты и преобладает только в «конечном счете»? Ранние эволюционисты, например, Конт, Спенсер, Дюркгейм, видимо, разделяли первую точку зрения. Прогресс мысли, структурная дифференциация или разделение труда рассматривались ими как неуклонно движущийся процесс. А, скажем, Карл Маркс придерживался совершенно иной точки зрения. По его мнению, вплоть до XIX в. история развивалась так, что внутри каждой предшествующей общественно-экономической формации наблюдался регулярный, систематический регресс - усиливались эксплуатация, обнищание масс, росли возмущение и недовольство, углублялась несправедливость и т.д. Все это достигало такой степени, что делало социальную революцию неизбежной. Революция означает большой прогрессивный скачок, но затем тот же самый процесс внутреннего регрес 55

са и упадка зарождается заново в рамках новой общественноэкономической формации. Вначале этот процесс имеет «прогрессивный» характер, но затем он дегенерирует и подготавливает почву для следующей революции. В долговременной перспективе траектория истории прогрессивна; в короткой же включает в себя преходящие фазы регресса. Интересно отметить, что марксистская точка зрения имеет некоторое сходство с представлениями ранних религий, например, христианства (см. у Св. Августина), согласно которому спасение и вечное счастье (Град Божий) могут быть достигнуты лишь через страдания, лишения и несчастья в земной жизни. Конечное блаженное существование добывается ценой прежних несчастий.

Наконец, при рассмотрении образа действия социальной системы, в результате которого происходит прогресс, выявляется и другая противоположная пара. Один образ, также типичный для ранних эволюционистов, выражает «мирное», гармоничное развертывание потенциала прогресса. Другой фокусируется на внутренних напряжениях, противоречиях и конфликтах, разрешение которых движет систему в прогрессивном направлении. Манихейская тема борьбы между противостоящими силами добра и зла, позитивными и негативными элементами (в ней добро временами побеждает) под различными одеяниями присутствует в многочисленных теориях прогресса. Мы находим ее у Св. Августина в его дихотомии Града Бога и Града Человека - двух полярных силах, борющихся в мире; в учениях диалектиков Гегеля и Маркса (последнему принадлежит идея классовой борьбы как центральной движущей силы исторического прогресса); в дарвинизме с его концепцией борьбы за существование и выживания наиболее приспособленных видов как факторе естественного отбора и прогрессивной эволюции; в психоанализе Фрейда, декларировавшего постоянное напряжение между «Ид» (коренными, биологическими движителями) и «суперэго» (социально обусловленными ограничениями) в рамках отдельной человеческой личности, а также между природой и культурой во внешнем мире.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных