КОРОБСКИЙ Юрий Герасимович

Главный врач Наровлянской райСЭС в 1964-1999 годах.

В настоящее время - на заслуженном отдыхе.

КАК ЭТО БЫЛО

А было это почти 25 лет назад, но я вижу все отчетливо, как сегодня.

Суббота, 26 апреля 1986 года. Мы с водителями Жовнерчуком К.Б. (ныне покойный) и Рабчуком А.М. занимались незамысловатым делом - городили на ближайшем от Наровли поле так называемый скотопрогон. Удивляться здесь нечему - была тогда такая практика: по заданию РК КПБ оказывать практическую помощь подшефным хозяйствам. Был по-летнему теплый день. К вечеру приехал сын и сообщил, что в направлении г. Киева прошла колонна из примерно 20 новых автомобилей «Скорой помощи».

Назавтра, в воскресенье, прошел первый обильный весенний дождь. Где-то около 15.00 домой позвонил Вербовиков Александр Андреевич из областной санэпидстанции и попросил провести на территории СЭС замеры мощности экспозиционной дозы гамма-излучения. Мы немного порассуждали на тему, что кому-то нечем заняться в выходной день, и я отправился выполнять поставленную задачу. К работе я привлек двух фельдшеров - они только в феврале по распределению прибыли к нам. Надо сказать, что в нашем коллективе регулярно проводились тренировки, занятия в системе гражданской обороны, в том числе учились проводить замеры МЭД прибором ДП- 5.

Около 17.00 мне позвонила Зоя Алексеевна Хулап - главный государственный санитарный врач Гомельской области - и сказала, что результаты наших замеров, которые мы сообщили в Гомель, вызывают сомнения своими высокими течениями. Тогда я попросил провести замеры более опытного сотрудника - Леоненко Николая Александровича. Поменяли питание в приборе, но результаты оказались такими, же или примерно такими же - 10 млр/ч. После чего мы получили распоряжение организовать круглосуточное дежурство с проведением замеров МЭД на территории СЭС каждые 2 часа.

Мы насторожились, это было уже не похоже на командно-штабные учения ГО. Соседи наших сотрудников, отправившиеся в г. Припять в это же воскресенье, возвратились обратно, так как на пути оказался заградительный милицейский пост. Без объяснения причин их завернули в направлении к дому. Проанализировав эти события, мы пришли к выводу, что случилась какая-то серьезная авария на Чернобыльской АЭС. Но никаких официальных и даже неофициальных сообщений, ни из каких органов и служб мы не получили.

В понедельник, 28 апреля, я занимался повседневной работой, когда позвонила З.А. Хулап и сказала буквально следующее: «Что бы ни случилось, куда бы вас ни вызывали, хоть камни с неба - вы должны быть в районной СЭС». Эта фраза, сообщения из других ведомств, совместная ночная поездка начальника штаба ГО района, начальника милиции, управляющего «Сельхозтехники» по трассе, ведущей в г. Припять с проведением замеров, - все это уже не вызывало сомнений, что произошло какое-то ЧП на АЭС.

На тот момент ни в одной организации района не было работающего прибора ДП-5. Главным источником информации становились специалисты районной СЭС. 28 апреля я вместе с другими руководителями районного звена был приглашен в РК КПБ, где собрались члены бюро в полном составе. Высказывались мнения и догадки о происходящем, но никто не знал истинного положения. Спросили и меня об уровнях МЭД (к тому времени мощность составляла несколько десятков млр/ч) и как их оценивать. Но, как вы понимаете, никаких нормативных документов на случай катастрофы на АЭС не было (у нас, по крайней мере). Была единственная брошюра с грифом «ДСП», где приводились допустимые значения полученной дозы ионизирующего излучения военнослужащими при нанесении противником атомного удара.

Далее события развивались стремительно, но сначала обратимся к хронологии основных событий:

26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты происходит катастрофа на Чернобыльской АЭС, создается правительственная комиссия;

27 апреля 1986 года проводится эвакуация населения г. Припять;

6 мая 1986 года - окончание десятидневных выбросов радиоактивных материалов в атмосферу, введение временных допустимых уровней (ВДУ 86) для пищевых продуктов и воды, завершение эвакуации населения из «загрязненной» зоны (в Наровлянском районе 8 населенных пунктов);

31 мая 1986 года - пересмотр значений ВДУ 86;

июль 1986 года - составление первой сводной карты радиационного загрязнения территории;

декабрь 1987 года - вновь осуществляется пересмотр значений ВДУ 86;

март 1989 года - в Белоруссии, на Украине и в России издаются официальные карты радиационного загрязнения территории.

28 апреля я собрал своих сотрудников, и мы определились, как будем работать дальше. Исходя из ситуации, решили:

рабочий день не нормирован для всех;

отпуска запрещаются;

уволиться было можно (но никто не ушел);

круглосуточные замеры МЭД;

выполнять поручения только главного врача СЭС;

обязательная йодная профилактика (с большим опозданием на 3-4 суток после катастрофы);

фиксация в журналах полученных замеров и результатов исследований и их сохранение.

Растерянности у меня и молодых сотрудников не было, хотя позднее девушки признались, что иногда плакали тайком. Причиной этих переживаний, как я понял, были опасения за здоровье будущих детей.

Только на 2-ой неделе мне разрешили опубликовать небольшую заметку в районной газете. Надо сказать, что к тому времени были обнародованы официальные выводы правительственной комиссии. Это было первое официальное сообщение в средствах массовой информации. В середине мая в Наровле впервые была проведена встреча специалистов (представитель областного штаба ГО, физик-ядерщик, главный врач СЭС) с населением. Местный кинотеатр был забит людьми до отказа, стояли в проходах и фойе. Вопросов было не счесть. Но любой ответ воспринимался с недоверием. Людям было трудно поверить, что что-то невидимое, неосязаемое может быть так опасно. Одни недооценивали опасность, другие были в панике. Там, где не помогали аргументы, приходилось отвечать шуткой. Вопрос ко мне: «Правда, что Вы отселили жену?» - ответ: «Вот уже целую неделю пытаюсь отселить - ничего не получается».

С каждым днем объем работы увеличивался. Исследования поды, пищевых продуктов, оказание помощи представителям научно-исследовательских институтов, лабораторных групп. Было, конечно, и много непродуманных, непрофессиональных требований. Например, к исходу первой недели после катастрофы было требование от одного чиновника высокого ранга из здравоохранения немедленно провести исследования объемной активности радиоцезия в воде артезианских источников. И главный врач с водителем отбирали образцы воды целую майскую ночь, а к шести утра результаты исследований были переданы по адресу в республиканский штаб, расположенный в г. Хойники. Воду шахтных источников исследовали в несметном количестве. Эту работу выполняла Татьяна Феськова, работающая сейчас в Речицком ЦГЭ. Работать было интересно, тяжело и в то же время легко. Поясняю на примерах.

Интересно - это понятно, до сих пор мы не сталкивались даже близко с мероприятиями в области радиационной гигиены.

Тяжело - нормальным считалось, что рабочий день начинался в 7.00, заканчивался в 22.00-23.00, а иногда круглосуточно, особенно при проведении мероприятий по отселению. Был случай, когда наш сотрудник, передавая ночью информацию в областную СЭС по телефону, внезапно уснул. Там быстро сориентировались, позвонили на «Скорую помощь» г. Наровля, оттуда отправили машину в СЭС. Ситуация была нормализована, но после этого моим приказом в ночное дежурство назначались два человека.

Иногда ставились абсурдные задачи: из облздравотдела телефонограмма - развернуть пункт помывки людей на этапе эвакуации н.п. Вепры. Люди из этой зоны эвакуированы два дня назад. Иногда ставились несвойственные профилю работы СЭС задачи. Но я жестко отстаивал положение о работе СЭС, за что иногда наказывался местной властью.

Легко - трудно себе представить, но буквально с первых дней катастрофы санитарная служба приобрела очень большой авторитет. Предложения главного государственного санитарного врача принимались безоговорочно и выполнялись незамедлительно. Доверие к результатам лабораторных исследований, различного рода замерам было безграничным. Это подметил и министр здравоохранения Савченко Николай Евсеевич на одном из совещаний в г. Гомеле и тут же спросил, почему в таком режиме ранее не работала СЭС. Ответ мой вызвал у него улыбку: «Катастрофы не было».

Позднее о самоотверженной работе санитарной службы сказал на совещании в Светлогорске и начальник управления здравоохранения области Крысенко Н.А. На любом совещании районного уровня мое выступление по чернобыльской тематике воспринималось с большим интересом. Я уже не говорю о встречах с трудовыми коллективами, выступлениях по радио, на телевидении. Но для этого мною был проработан не один источник в области радиационной медицины и гигиены. Предпочтение я отдавал материалам, где стояла подпись директора института биофизики МЗ СССР академика Ильина Л.А. и ученого-радиолога Булдакова Л.А.

Несколько слов об освещении событий в средствах массовой информации. Освещались чернобыльские события по-разному. Наряду с явно оптимистическими встречались откровенно панические. И что характерно, оценку ситуации пытались давать люди совершенно безграмотные в области радиационной медицины и гигиены. К большому сожалению, немало было среди них и медработников.

Иногда же факты откровенно извращались. Не могу удержаться от примера и сошлюсь на публикацию «Чудо-подарок» собственного корреспондента газеты «Правда» в г. Нью-Йорке И. Липника («Правда», декабрь 1990 г.). Цитата: «...Мы поехали в заброшенное село возле Наровли, где нам рассказали, что из 25 детей, которые ходили в этот садик, половина уже умерли от лейкемии...» Этим селом со слов бывшего председателя Наровлянского райисполкома Марковского Н.М., сопровождавшего тогда группу американцев, был н.п. Дерновичи. В результате предпринятых усилий по получению достоверной информации оказалось, что дети в количестве 10 человек вместе с родителями были отселены из д. Дернопичи в различные населенные пункты Светлогорского района и на тот момент (декабрь 1990 г.) никто, подчеркиваю, никто не страдал от лейкемии и тем более не погиб. Вот она, «правда» корреспондента газеты «Правда».

В этой небольшой статье я попытался фрагментарно описать события 1986 года, связанные с катастрофой на Чернобыльской атомной электростанции.

Наш труд не был, не замечен: орденом «Знак Почета» награжден я, медалью «За трудовую доблесть» - Леоненко Н.А.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: