Высказывание сельского жителя.

28 апреля 1986 года. Иду на работу, погода прекрасная, теплынь. Вчера прошел великолепный весенний дождик. Мой сын Слава с такой радостью бегал под дождем по лужам... Какая теплая нынче весна!

В санстанции у всех веселое настроение: погода хорошая, скоро выходные-праздники, будет время обработать огороды. В нашем сельском райцентре почти у всех моих сотрудников свои дома, огороды - «хозяйство».

Звонит телефон. Говорят из военкомата:

- Виктор Дмитриевич, вам не поступало каких-либо указаний по замеру радиации?

-Нет.

- А можете замерить? На атомной станции какая-то авария, а у нас прибор на поверке.

- Хорошо, померяем.

Прибор в санэпидстанции был по гражданской обороне: ДП-5, но ведь там батарейки применяются не «гражданские», в продаже таких нет. Вспомнил: можно разрезать и применить плоскую батарейку для фонарика. Замеряю гамма-фон на территории санстанции перед входом - 3 мР в час. Вот тебе и теплый дождик... На душе никакого страха: что делать, в принципе, знаю, дважды проходил курсы по радиологии в Ленинграде и Москве.

Звоню в областную санэпидстанцию, получаю указание периодически замерять гамма-фон, других указаний пока нет. Надо проинформировать председателя райисполкома, но его на месте нет.

Сотрудники санстанции отнеслись к ситуации спокойно, интересуются, когда положение должно нормализоваться, мои указания выполняют беспрекословно.

По телевидению и радио по этому поводу тишина, наверно, ничего страшного не случилось.

В 14.30 нахожу председателя райисполкома Журова А.И., он наблюдает за посадкой роз около здания исполкома. Докладываю о замерах радиации и о том, что возможно загрязнение молока, так как начат выпас скота. Пошли с ним звонить первому секретарю, его на месте не оказалось.

29.04. Меня вызвал председатель райисполкома и сообщил, что первый секретарь райкома Бусько Н.М. уточнил в областных инстанциях: для принятия особых мер на территории района оснований нет.

Замеры гамма-фона на территории санстанции проводим в рабочее время через 4 часа.

30.04. Мною сделаны выборочные замеры уровней радиации по населенным пунктам района, показания: от 1,5 до 5 мР/час. На территории санстанции к концу дня - 1,3 мР/час.

Темпы падения уровня радиации почти такие, как нас учили на военное время.

1 мая. Начали исследования молока, поступающего напрямую из хозяйств в закрытые учреждения, и воды из шахтных колодцев. Руководствуемся нормами, установленными на военное время. Так как в санстанции аппаратуры для исследования продуктов не было, исследования проводились нашим лаборантом в ветеринарной лаборатории, на их приборе ДП-100, а затем в Мозырской городской санэпидстанции, куда ежедневно возились пробы. «Свою» аппаратуру мы получили только 25.06.

Первомайская демонстрация прошла как всегда.

2 мая. Дежурим в районной больнице в штабе гражданской обороны. Решили с главным врачом района Самуйликом Н.И., что не дожидаясь указаний сверху надо подготовить письмо на имя председателя райисполкома о необходимости введения в районе специальных мероприятий. Составляю пере­чень мероприятий, подписывает главный врач района, и нарочным завозим дежурному в райисполком.

Вскоре раздается звонок: главврача района вызывает председатель райисполкома. Возвратившись, главврач рассказал, что пришлось отстаивать необходимость введения мероприятий, и только когда он сказал, что вот так в 41 году ждали указаний и дождались, председатель райисполкома согласился и в 21 час был издан соответствующий приказ начальника гражданской обороны района, председателя райисполкома. В этот же день нами была передана телефонограмма в райисполком о необходимости радиационного контроля пастбищ, а в райпотребсоюз о запрещении торговли на улицах.

На следующий день, 3 мая, в 8.00 было созвано совещание ответственных работников райисполкома, на котором выступил первый секретарь райкома партии, отметивший, что в наших мероприятиях нет никакой крамолы и их надо выполнять, несмотря на то, что «сверху» никаких указаний пока нет. Работники исполкома выехали во все сельские Советы для разъяснения обстановки и проведения предложенных нами мероприятий. В этот же день по результатам исследования молока мною было предложено через штаб ГО района информировать население о необходимости воздержания от выпаса скота и максимальной сдачи молока государству, подготовлен текст телефонограммы, которая, по информации председателя райисполкома, в тот же день была передана в сельсоветы.

И поехало...

В период с 3.05 по 7.05 СЭС были разработаны и доведены до руководителей ведомств и объектов противорадиационные мероприятия до всем пищевым предприятиям, системе торговли и общественного питания и др.

6.05. Санслужбой было запрещено частным лицам вести торговлю на рынке. Запрещен убой скота на убойном пункте райзаготконторы и прием мяса от населения, однако по указанию первого секретаря райкома было принято решение: в колхозах и совхозах убой скота не запрещать, но реализовывать мясо только после радиометрического контроля и выдачи разрешения СЭС на каждую тушу. В первые дни после аварии санслужбой был проведен ряд совещаний с руководителями ведомств и контролируемых объектов по вопросам противорадиационных мероприятий, организации питания детей, усиления санэпидрежима на объектах.

Направлялись телефонограммы и предписания, начиная от необходимости разъяснения кормящим матерям режима питания и соблюдения правил личной гигиены при кормлении детей и кончая серьезными недостатками в проведении противорадиационных мероприятий среди тружеников сельского хозяйства и работе бань.

За май-июнь 1986 года было исследовано 3848 проб пищевых продуктов и 1448 проб воды. О результатах исследования сообщалось в исполкомы сельских Советов и непосредственно гражданам, а начиная с 24.05, после разрешения руководства района, давалась информация населению через местную газету и радио. Хотя редакция районной газеты порой «корректировала» наши статьи в сторону уменьшения опасности, все же население получало рекомендации по необходимым противорадиационным мероприятиям.

В это время обнаруживались с высокой активностью пробы смородины, щавеля; были негодными местами малина, крыжовник, вишня, клубника, зеленые лук и чеснок, черника, а также вода из некоторых шахтных колодцев. Ветслужба выявляла негодные пробы молока и мяса. Исследовались все партии продукции, выпускаемые местной пищевой промышленностью. Реализация несоответствующей требованиям продукции запрещалась.

Несмотря на значительную неукомплектованность медицинскими работниками (в момент аварии на Чернобыльской АЭС в составе санитарного и эпидемиологического отделов работал только один врач, помощниками врача СЭС была укомплектована на 50%, химической лаборатории не было), нами были решены все задачи, стоящие перед санитарной станцией. К выполнению их привлекались буквально все сотрудники. Например, замеры гамма-фона.

Особенно сложно было женщинам, когда поступило указание - замеры уровня радиации производить круглосуточно через каждые 2 часа, а передавать результаты по телефону спецсвязи, установленному в райисполкоме. Замерив радиацию на территории санстанции, дежурная должна была идти в райисполком за 1,5 км, передав результаты возвращаться в санстанцию, замерять и опять идти в райисполком, и так всю ночь. Конечно, это не сравнить с теми задачами, которые в это время выполняли на АЭС ликвидаторы, но, как говорится, каждый велик на своем месте.

И надо отдать должное нашим сотрудникам. Весь начальный период ликвидации последствий катастрофы все мои распоряжения, указания местных органов власти, областной санэпидстанции выполнялись беспрекословно и четко. А ведь они, медработники, как никто другой осознавали опасность радиационного фактора. Да и задачи порой стояли непростые.

Кроме решения медицинских задач, приходилось, например, работать в закрепленном колхозе, в деревне Некрашевка, которая в последующем была отселена. Несмотря на нехватку людей, приходилось по приказу областной санстанции работать также на территории впоследствии отселенных деревень Наровлянского района. И наши сотрудники выполняли свой долг без медосмотров и индивидуальных дозиметров, даже не предполагая, что в последующем могут получить чернобыльские льготы как ликвидаторы.

Работа осложнялась еще тем, что мы не располагали данными о состоянии дел непосредственно на атомной станции.

Например, вызывали недоумение скачки гамма-фона: ведь по логике, как нас учили про ядерные взрывы, уровень радиации должен был постоянно падать, а этого не наблюдалось, а, наоборот фиксировались подъемы.

Никогда не забуду, как меня срочно вызвал к себе председатель райисполкома замерить радиацию. Вхожу к нему в кабинет. Он сидит за столом в очень странном наряде: в старом болоньевом плаще времен расцвета группы «Битлз» (хотя на улице было тепло), вид озабоченный. Померил я гамма-фон: нормальный. Председатель говорит: «Можешь идти...» Мы ведь не знали, что аварийный реактор продолжал выбросы. А он, вероятно, знал, но говорить не имел права, такая была система.

Чтоб успокоить народ, 8 мая из РК КПБ была сообщена информация населению о том, что якобы произведено, наконец, захоронение реактора АЭС. Люди поверили, массовый стихийный отъезд населения прекратился, но в то же время прекратилось и проведение начатых противорадиационных мероприятий. И нам стоило большого труда, чтобы заново «запустить» механизм дальнейшего проведения защитных мер.

Сложно было убедить пожилых сельских жителей, что нельзя пить молоко от своих коров, что магазинное молоко хорошее; некоторые считали, что просто районное начальство хочет за счет «людского» молока выполнить план заготовок. Но в целом люди нам верили, санслужба пользовалась авторитетом. Наши знания и наши действия воспринимались населением серьезно, рекомендации и предложения по противорадиационным мерам выполнялись намного лучше, чем наши предписания в доаварийный период, хотя хватало и безответственного отношения к делу. Особенно в торговле системы потребкооперации, а также в колхозах и совхозах по вопросам организации помывки людей, обеспечения механизаторов средствами защиты органов дыхания, герметизации кабин сельхозтехники и защите от радиоактивной пыли шахтных колодцев.

Комплекс проведенных мероприятий и настороженность населения к радиационному фактору (в результате строгое соблюдение правил личной гигиены) способствовали снижению заболеваемости острыми кишечными инфекциями и районе. В 1986 году по сумме кишечных инфекций произошло снижение заболеваемости по сравнению с 1985 годом в 3 раза.

К 1988 году радиационная обстановка в районе была практически стабилизирована, но это не устраивало определенные политические силы. В газете «Звязда» появляется карты Республики с нанесением зон, где заштрихованы территории, на которых растут негодные по радиации грибы, публикация никем не подписана, плотность штриховки одинаковая, что в Ельском, что в Наровлянском районе, где население пользуется значительно большими льготами.

Находятся люди, которые, используя эту разницу в льготах, будоражат народ. Это приводит к массовому недовольству населения. Нам уже не верят - «санстанция скрыла истинный уровень радиации!».

Вызывает меня второй секретарь райкома партии и говорит, что на стадионе сегодня будет несанкционированный митинг, и я вместе с прокурором должен выйти и успокоить народ. На мои возражения, что это я не смогу сделать, что меня могут просто покалечить, отвечает вполне серьезно: «Ничего, отдадим одного в жертву, зато народ успокоится». На стадионе начинают собираться люди. Пытаемся с прокурором что-либо объяснить им, слушать не хотят, высказывают оскорбления. Покидаю стадион и возвращаюсь в санстанцию.

Через некоторое время звонят из райкома, чтоб срочно прибыл на стадион. Стадион полон народа, шумят, выступающие выкрикивают оскорбления и даже угрозы в адрес санслужбы, якобы «скрывшей радиацию». И как ни удивительно, зав. отделом культуры Ельского райисполкома, который вскоре покинул район, самым активным образом лил на нас ведра клеветнической грязи

Никто из представителей власти в защиту санслужбы не выступил. Ни первого секретаря, ни председателя райисполкома не было (не знали, что будет митинг?), но точно помню, была третий секретарь райкома партии. Зато потом устроили тщательную «разборку» на бюро райкома: и обвинили меня и прокурора в том, что мы не справились с партийным заданием. После этого бюро я получил свой первый чернобыльский гипертонический криз.

Вот такую «благодарность», оставшуюся на душе незаживающей раной, мы «заслужили» за бессонные ночи и честное выполнение всех возложенных на нас обязанностей по защите населения.

Прошедшая потом повторная встреча власти с людьми - официальный митинг на том же стадионе, так и не убедил население, оно осталось при своем мнении: радиацию скрыли, чтоб не финансировать льготы. А то, что недовольство людей было спровоцировано определенными силами, подтверждается организацией аналогичного несанкционированного митинга и в самой Наровле.

Впереди нас ожидала не менее сложная и напряженная работа на долгие годы. И ее результаты свидетельствуют о том, что все эти годы мы не зря тратили силы и свое здоровье.

За 2010 год превышение содержания радиоцезия в организме в районе обнаружено только у 20 человек из 7314 обследованных (менее 0,3%); зарегистрирована всего одна проба молока от коровы в частном секторе с незначительным превышением допустимого содержания радиоцезия. Ну, никак народ не хочет отказаться от заготовки сена в лесу и других «даров леса», пока негодных!

Эпилог

2005 год начался с того, что постановлением правительства г. Ельск переведен из зоны с правом на отселение в зону с периодическим контролем. Население потеряло часть льгот.

В феврале звонит мне в кабинет женщина, по голосу пожилая:

Вы Подоляк?

-Я.

- Вы вот нам закрыли рынок в микрорайоне, отменили льготы по радиации (!), так раз вы такой всемогущий, добейтесь, чтоб самогонкой в микрорайоне не торговали, от этого нет никакого спасения.

Объясняю ей про требования к минирынку, про льготы и про самогонку..., вроде поверила.

Ученые утверждают, что для практически полного распада радиоактивного вещества требуется около 10 периодов полураспада; для цезия-137 и стронция-90 осталось всего каких-то 275 лет...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: