Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ОТ ФИЛОСОФИИ ЖИЗНИ К БИОФИЛОСОФИИ




В конце XIX века в философии появилось новое направление, получившее название «философия жизни» (основателями этого направления следует считать Ф. Ницше, А. Бергсона и Г. Зиммеля). «Философия жизни» активно развивалась и в начале ХХ века вплоть до 1953 г., когда в биологии произошло открытие структуры ДНК. Отметим и еще один факт – в 1975 г. вышла в свет книга американского энтомолога Э. Уилсона «Социобиология. Новый синтез» [1].

Буквально в 1960-1980 гг. формируется целое поле серьезных исследовательских направлений, включающих в свое название приставки «био» или «эволюцио»: биоэтика, биополитика, эволюционная этика, эволюционная эпистемология и т.д. Так, уже в 1968 г. выходит в свет монография одного из классиков современного эволюционизма, немецкого ученого Б. Ренша, – «Биофилософия» [2]. В 1970-е гг. появилось несколько монографий с названием «Философия биологии», среди которых наиболее значимыми выделяются работы М. Рьюза [3] и Д. Халла [4]. В 1980-е гг. этот процесс продолжал набирать силу. В частности, выходят фундаментальные обобщающие монографии по философии биологии и биофилософии А. Розенберга «Структура биологической науки» [5] и Р. Саттлера «Биофилософия» [6]. С 1986 г. под редакцией М. Рьюза начинает издаваться международный журнал «Биология и философия» [7], в котором вопросы, выдвинутые формирующимся биофилософским движением, получают систематическую разработку. Сразу же обращает на себя внимание новый термин – «биофилософия», все более настойчиво выдвигающийся на роль выразителя сути нового движения.

Вот почему возникает необходимость проследить путь – от «философии жизни» к «биофилософии». Тем более, что и сама философия жизни возникла под сильнейшим влиянием того взрыва развития, который переживала тогда биологическая наука. Работы биофилософов наполнены «философскими проблемами биологии», а также все более широким обсуждением стыковых проблем – социогуманитарных наук, этической, гносеологической и метафизической проблематики. Так, Б. Ренш пытался синтезировать данные современной биологии с идеями пантеистической философии в форме нового целостного мировоззрения.

Здесь происходит важное смещение акцентов. Если содержание «философии науки» в том виде, в каком она сложилась к 1960-1970-м гг., сводилось к результатам логического и логико-методологического анализа процессов формирования и смены различных структур знания, соотношения в них таких компонентов, как эмпирическое и теоретическое, аналитическое и синтетическое и т.д., к обсуждению статуса и критериев, так называемых номологических, законоподобных утверждений, логических схем таких познавательных процедур, как объяснение, предсказание и других, то при философском анализе биологической науки исследователи столкнулись с необходимостью выйти за рамки этой проблематики.

Этот выход совершается, по крайней мере, по двум направлениям. Во-первых, по линии появления целого веера дисциплин, в которых осуществляется "посягательство" биологии на сферу компетенции гуманитарных и социальных наук (биоэтика, биоэстетика, биополитика, социобиология, эволюционная эпистемология и др.). А, во-вторых, по линии выхода за рамки логико-методологической проблематики биологической науки к самой проблеме жизни как объективной реальности в ее соотнесении с космической реальностью в целом, с одной стороны, и с человеком и миром человеческой культуры – с другой. Биология чаще стала рассматриваться не просто как своеобразный объект для философского анализа, но и как своеобразный культурно-исторический котел, в котором, выплавляются идеи, способные привести к значительной трансформации современной научной картины мира, а возможно, и научно-философского мировоззрения в целом.

Биофилософию можно представить как биологически ориентированную междисциплинарную отрасль знания, рассматривающую мировоззренческие, гносеологические, онтологические и аксиологические проблемы бытия универсума через призму исследования феномена жизни. Биофилософия – это целостное единство трех составных частей: философии биологии, философии жизни и соответствующей им аксиологии (оценочное отношение к философии биологии и философии жизни).

Если конкретизировать эти формулировки, то можно выделить, по крайней мере, три области, или направления, исследований в современной науке, имеющие отношение к биофилософии.

1) Исследования в области философских проблем биологии, или философии биологии, с четко обозначившимся кругом проблем (проблемы редукции, телеологии, структуры эволюционной теории, единиц эволюции, проблемы вида и реальности надвидовых таксонов, соотношения микро- и макроэволюции, проблема построения системы живого мира и ряд других). Важнейшим результатом исследования этих проблем в последние десятилетия явилось осознание глубокой специфичности биологии как науки, доказательство ее несводимости к физике и химии. Эта универсальная специфика биологии, в свою очередь, является следствием специфики жизни, находящей наиболее яркое выражение в том, что издревле получило наименование "телеологии живого". Многочисленные попытки интерпретации этого свойства жизни в понятиях теории естественного отбора открыли широкую перспективу для понимания происхождения и самой сути ценностно-целевых (аксиологических) отношений в природном, а также социальном мире.

2) Исследования в области биологических основ того, что связано с человеком, человеческой культурой, социальными институтами, политикой и миром сугубо человеческих ценностей. Они опираются на теоретический и математический аппарат популяционной генетики, синтетической теории эволюции и социобиологии (в биоэтике и биоэстетике они выходят за эти рамки). Здесь сформировались зрелые исследовательские направления, порой претендующие на статус особых самостоятельных дисциплин (биополитика, эволюционная этика, эволюционная эстетика и др.). В целом ряде случаев они являются сугубо научными методами именно философии (скажем, природа морали или познания), правомочность чего всегда составляет большую опять-таки философскую проблему.

3) Третье направление имеет два вектора интереса, один из которых связан с исследованием жизни под более общим углом зрения, чем это характерно для самой биологии (скажем, в рамках кибернетики, с позиций теории информации, в рамках общей теории систем, синергетики и теории самоорганизации и др.), а другой – с переносом как собственно биологических, так и более общих понятий, наработанных при исследовании жизни, на весь класс природных и социальных систем, в том числе и на Вселенную в целом. Так возникли концепции "самоорганизующейся Вселенной", "глобального эволюционизма" и др. вариантов современных универсалистских построений.

Эти три области исследований глубоко взаимосвязаны друг с другом. Переход от одной к другой означает последовательное расширение сферы приложения современных биологических (или более общих, но возникших при исследовании феномена жизни) понятий и теоретических моделей за пределами собственно биологии и распространение их на человека, человеческую культуру, общество и, наконец, на Вселенную и мир в целом. В результате складывается новая, "неклассическая" научная картина мира, если угодно – научное мировоззрение, в котором, как пишет лауреат Нобелевской премии И. Пригожин, «жизнь перестает противостоять "обычным" законам физики, бороться против них, чтобы избежать предуготовленной ей судьбы – гибели. Наоборот, жизнь предстает перед нами как своеобразное проявление тех самых условий, в которых находится биосфера, в том числе нелинейности химических реакций и сильно неравновесных условий, налагаемых на биосферу солнечной радиацией». И хотя в отличие от философии жизни во вновь складывающемся мировоззрении центральным понятием является все-таки не "жизнь", а по-прежнему "материя", но это – новое понятие материи. «Материя становится "активной": она порождает необратимые процессы, а необратимые процессы организуют материю» [1]. Осуществляется прорыв к новым горизонтам рационального мировоззрения посредством столь же рациональной трактовки жизни и ее самых "сокровенных" проявлений – ее динамизма, открытости, ее неудержимых порывов к новому, к преодолению самой себя, к "сверхжизни", ее целеустремленности, прогрессирующего роста в ней психических импульсов вплоть до духовности на высших уровнях организации. Если это и не биофилософия, то, во всяком случае, ясно, что в этом комплексе идей – стержень данного движения.

Но если это так, то мы обретаем несколько иную точку отсчета и иной масштаб для сопоставления философии жизни и биофилософии, рассматривая их не как звенья в некой линейной последовательности развития философской мысли, а как различные формы проявления более общих типов духовной ориентации человека, духовных усилий, совершаемых на различных этапах развития человеческой культуры, причем усилий, предпринимаемых в значительной мере в качестве взаимной реакции друг на друга. Ведь по сути дела такой же виток смены биофилософией предшествующей философии жизни, во многих отношениях до деталей совпадающий с тем, который происходит сегодня, европейская культура уже пережила сто лет назад.

Как реакция на тотальные притязания рассудочной идеологии Просвещения в конце XVIII – начале XIX вв. возникают различные движения, на знамени которых было написано – «Природа!» Культ естественного, стихийного, живого, первозданного и непосредственного был решительно противопоставлен сухому рассудочному рационализму во всем: "природа" в равной мере была противопоставлена как мертвой, механической материи как науки, так и материализма того времени, и абстрактной, рассудочной "культуре".

Затем на смену этой эпохе и как реакция на нее пришел новый, позитивистский вариант преклонения перед научной рациональностью, достигшей своего апогея в последней трети XIX в. под влиянием концепции естественного отбора дарвинизма, мировоззренческое значение которой быстро и точно было оценено современниками. Совершенно другое дело, что эти оценки были разными. А суть дела заключалась в том, что, объяснив в рамках этой концепции, как результат обычных материальных факторов и взаимодействий, происхождение даже такой "витальной" особенности живых организмов, как их "целесообразность", Дарвин решил проблему, которую даже великий Кант считал принципиально неразрешимой средствами естествознания. Тем самым Дарвин продемонстрировал новые возможности научной рациональности, а включив в свою общую картину эволюции живой природы и человека, он тем самым как бы завершил построение здания научного мировоззрения до самых его вершин.

О ее влиянии на такие разделы социогуманитарного знания, как лингвистика, этнография, антропология, написано немало. Практически невозможно назвать ни одного из перечисленных выше новейших научных направлений с приставками " био -" и " эволюцио -", прототипы которых не появились в последней трети XIX в. Под влиянием дарвинизма начинается активная разработка (особенно Г. Спенсером) эволюционной этики. Дарвинизм оказал глубокое влияние на гносеологию (особенно в трактовке природы научных понятий и научной истины) махизма, прагматизма, бергсонианства и других философских направлений, в сущности положивших начало тому, что сейчас именуется эволюционной эпистемологией. Масштабность влияния дарвинизма на развитие социально-политической мысли конца XIX в. вынудила Г. Риккерта, основательно проработавшего всю литературу по этому вопросу, воскликнуть: «Поразительно, что почти каждое социально-политическое направление смогло себе найти теоретическое обоснование в биологической философии жизни» [1]. Какие же направления имел в виду Риккерт? Связав понятия социализма и индивидуализма с понятиями демократии и аристократии, он выделил четыре группы социально-политических направлений: индивидуалистически-демократическое, т.е. либерализм, социалистически-демократическое, которое нашло себе выражение в марксизме, индивидуалистически-аристократическое, поборником которого являлся Ницше, и, наконец, то направление, представители которого называют себя социал-аристократами. «Каждое из этих четырех направлений должно бороться с остальными, что и происходит. Но в одном отношении все-таки существует согласие: три из них попытались обосновать действенность своих идеалов исключительно с помощью современной биологии, а для четвертого, т.е. для Ницше, можно легко показать, что, по крайней мере, для его возникновения биологические понятия имели особое значение» [2]. Все это вместе взятое и дает основание констатировать, что в последней трети XIX в. на базе биологических идей Ч. Дарвина формируется своеобразное биологически ориентированное философское движение, своеобразная "биофилософия".

Однако в первой трети XX в. на смену этой дарвинистической "биофилософии" приходит философия жизни, которая фактом своего появления во многом обязана дарвинизму, но содержание, которой имело ярко выраженный антидарвинистический и антибиологический характер. Вновь на щит поднимают непосредственность, первозданность, полноту, можно сказать "буйство жизни", непостижимые в своем существе средствами рассудка, разума, чуждые канонам и схематизмам научной рациональности. Имела ли эта реакция какие-либо основания? Видимо, имела, хотя, как показали последующие события, это была реакция на весьма поверхностно понятый дарвинизм. Появление философии жизни было оправдано, скорее, в качестве реакции на общий материалистически-механистический и позитивистский дух естествознания конца XIX века.

Наконец, на смену философии жизни уже в наши дни приходит биофилософия, и опять в контексте нового ответа на упрек относительно принципиальной ограниченности разума (в том числе и научного) в постижении глубинной сущности жизни, упрек, ставший лейтмотивом всех публикаций философов жизни, как, впрочем, и представителей других иррационалистических течений в XX в. Любопытно отметить, что, осмысливая свою научную и философскую деятельность в широкой историко-интеллектуальной перспективе, И. Пригожин часто апеллирует к таким мыслителям, как Бергсон и Уайтхеду.

Таким образом, если говорить о наличии некоторого ритма в движении «от философии жизни к биофилософии», то только как о звене многоходового перехода: от философии жизни первой трети XIX в. к биофилософии последней трети XIX в.; от биофилософии последней трети XIX в. к философии жизни первой трети XX в.; от философии жизни первой трети XX в. к биофилософии последней трети XX в.

Но если это так, то сразу же напрашивается вопрос: насколько исчерпаны потенции ритмической смены этих двух интеллектуальных традиций? Можно ли ожидать появления нового звена: от биофилософии конца XX в. к философии жизни XXI в.? Разумеется, никаких формальных соображений для ответа на этот вопрос недостаточно. Как бы далеко в глубине веков ни нащупывали мы корни и начала этого ритмического движения, их наличие само по себе недостаточно для формулирования чего-то подобного эмпирической закономерности и прогнозирования на этой основе событий XXI века. Тем более что, как мы могли наблюдать, сами эти традиции выступают в реальной истории как части более общих духовно-мировоззренческих ориентаций, в которых проблематика собственно понятия жизни, при всей исключительной ее важности, служит лишь ступенькой к постижению человеком мира и своего места в нем. Одно можно заключить определенно: двухсотлетний опыт существования и периодической взаимной смены этих установок должен сделать нас более осторожными в суждениях, как о «пределах», так и о «возможностях» научно-рационального постижения.

 

Литература

 

1. Wilson E.O. Sociobiology: The New Synthesis. Cambrige, 1975.

2. Rensh B. Biophilosophy. Columbia Un. Press, 1971.

3. Ruse M. The Philosophy of Biology. L., 1973.

4. Hull D. Philosophy of Biological Science. N.Y., 1974.

5. Rosenberg A. The Structure of Biological Science. Cambrige, 1986.

6. Sattler R. Biophilosophy. Analytic and Holistic Perspectives. N.Y., Tokyo, 1986.

7. Bilogy and Philosophy / Ed. M. Ruse. 1986.

8. Риккерт Г. Философия жизни. Изложение и критика модных течений философии нашего времени. СПб., 1922.

9. Шелер М. Положение человека в Космосе // Проблема человека в западной философии. М., 1988.

10. Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2.

11. Ruse M. Philosophy of Biology Today. Albang: State Un. of New York Press, 1988.

12. Фолмер Г. Мезокосмос и объективное познание (о проблемах, которые решены эволюционной теорией познания) // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1994. № 6.

13. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986.

 

В.С. Цицуашвили

СУЩНОСТЬ И ФОРМЫ БИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕЛЕОЛОГИИ (ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ)

Введение. Вопрос о соответствии живых организмов условиям их существования (гармония организма и среды – «органическая целесообразность») давно интересует философов и биологов. Аристотель, поставив вопрос «ради чего создан орган?», пытался ответить на него опираясь на принцип «causa finalis» («конечной цели»); он усматривал наличие в природе некой «цели», которой подчиняются все проявления жизни. Такой телеологический («телеос» – достигший цели) подход к явлениям живой природы в додарвиновский, метафизический период развития биологии был господствующим. Натуралисты и натурфилософы разных эпох (Гарвей, Рей, Сваммердам, Боннэ, Линней и др.) посвящали исследования раскрытию результатов «конечной цели».

Телеология долго удерживала свои позиции в биологии. Основная суть телеологии, как указывал Ф. Энгельс, сводилась к признанию «целесообразности установленных порядков». Считалось, например, что кошки созданы для того, чтобы пожирать мышей, а мыши, чтобы, быть пожираемыми кошками.

Биологическая целесообразность – совокупность особенностей в строении биологических систем (особь, вид, биогеоценоз), сложившихся исторически и являющихся адаптациями и к ныне существующим условиям. Целесообразность проявляется не только в приспособленности особи, вида, биогеоценоза, но и в приспособляемости.

Феномен «целесообразности». Целесообразность – соответствие явления или процесса определенному состоянию, материальная или идеальная модель которого выступает в качестве цели; форма проявления причинно-следственных отношений.

Целесообразность (лат. finalis – направленный к определенной цели) – целевая определенность, целенаправленность, когда лежащую в основе цель характеризуют как конечную причину. Целесообразность возможна, поскольку ход мировых событий везде каузально детерминирован, тем самым поддается исчислению внутри известных границ и может направляться целеполагающим сознанием.

Биологическая целесообразность – приспособленность организмов к определенным условиям жизни. Является результатом исторического развития этих форм. Впервые научно обоснована Ч. Дарвином [См. 4].

Происхождение биологической целесообразности. Биологическая целесообразность организации живых существ проявляется в гармонии между морфологией, физиологией, поведением организмов разных видов и средой их обитания. Она заключается также в удивительной согласованности строения и функций отдельных частей и систем самого организма. Сторонники теологического объяснения происхождения жизни видели в биологической целесообразности проявление мудрости Творца природы, будь то Бог или абстрактный разум. Теологическое объяснение биологической целесообразности исходит из принципа «конечной цели», согласно которому жизнь развивается направленно в силу внутренне присущего стремления к известной цели.

Со времен Ж.-Б. Ламарка существуют гипотезы, связывающие целесообразность в мире жизни с принципом биологического соответствия ответа организмов на изменения во внешних условиях и наследованием таких благоприобретенных признаков. Убедительным доказательством в пользу целесообразности изменений под влиянием среды долго признавался факт «привыкания» микроорганизмов к лекарственным препаратам – сульфаниламидам, антибиотикам.

Биологическая целесообразность строения и функций организмов складывается в процессе развития жизни, поэтому представляет собой историческую категорию. Об этом свидетельствует смена типов организации, занимающих господствующее положение в органическом мире планеты. Так, господство амфибий на протяжении почти 75 млн. лет сменилось господством рептилий, затянувшимся на 150 млн. лет. В периоды господства любой группы обычно случается несколько волн вымирания. Они изменяют относительный видовой состав соответствующего крупного таксона, например, класса. Целесообразность живой природы складывается в результате исторического развития видов в определенных условиях, поэтому она всегда относительна и преходяща.

Проявление адаптации и биологической целесообразности в целом объясняется действием в природе естественного отбора. Из множества случайных мутаций он сохраняет и накапливает наследственные изменения, имеющие приспособительную ценность. Это объяснение позволяет понять, почему биологическая целесообразность, если ее рассматривать в пространстве и времени, является относительным свойством живых существ. Становится также ясным, почему в конкретных условиях обитания отдельные приспособления достигают лишь той степени развития, которая достаточна для выживания в сравнении с приспособлениями конкурентов [См.: 3].

Проблемы целесообразности. Для оценки накопленного биологией опыта стоит обратиться к анализу возможных решений проблемы целесообразности, предпринятому Л.С. Бергом.

Возможные решения проблемы целесообразности таковы [См.: 1]:

1. Целесообразность есть результат случайности. Хотя Берг этого и не делает, но можно выделить два варианта этого решения:

А). Целесообразность – результат прямого перебора всех вариантов. Это решение Эмпедокла – Эпикура – Лукреция, а также слабого антропного принципа.

Б). Целесообразность – результат самоорганизации на основе случайных возмущений. Это решение Ч. Дарвина, И. Пригожина и других мыслителей Нового времени. Космогония до этого уровня еще не доросла. Но является ли это решение самостоятельным? Может ли быть так, что последовательное рассмотрение лежащих в его основании предпосылок сведет его к одному из других вариантов? Так, по крайней мере, считает сам Л.С. Берг.

2. Целесообразность есть результат действия особой внешней силы. В биологии этому решению соответствует витализм в его различных формах (вплоть до учения А. Бергсона о жизненном порыве), в космогонии (и биологии тоже) – креационизм.

3. Целесообразность есть результат стремления к конечной цели. В теории эволюции этому соответствуют разные формы телеологии, ведущие начало от Аристотеля (анимистические взгляды Лейбница, волюнтаризм Ж.Б. Ламарка и ряд других воззрений). Ярко и искренне выразил эту точку зрения Пьер Тейяр де Шарден, причем его трактовка одновременно и космогоническая, и эволюционно-биологическая.

4. Целесообразность есть имманентно присущее жизни свойство, природу которого нельзя подвергнуть анализу. Эта точка зрения была присуща самому Л.С. Бергу, она близка к агностицизму в духе Т. Гексли. Это решение относительно редко встречается открыто, но зачастую неявно пронизывает рационалистические рассуждения, опирающиеся на «общепонятные», и поэтому не анализируемые предпосылки.

5. Организм и среда его обитания представляют собой единое целое, результат взаимосвязанного процесса коэволюции (этот вариант отсутствует у Л.С. Берга). Поэтому и организм целесообразен (соответствует среде), и среда целесообразна (соответствует организму), их разделение искусственно. Эволюция среды и эволюция организмов рассматриваются при этом как составляющие эволюции системы более высокого уровня. Например, этой точке зрения соответствует гипотеза Геи, высказанная Джеймсом Лавлоком и Линн Маргулис. Согласно этой гипотезе, многие свойства Земли – результат направленного влияния со стороны биосферы, обеспечивающей подходящие условия для своего развития. Выход жизни на сушу стал возможен благодаря развитию озонового слоя, который появился в результате деятельности живых существ – накопления в атмосфере кислорода благодаря фотосинтезу. Согласно этой точке зрения, состав земной атмосферы (как и множество других характеристик среды) оптимален для живых организмов не только потому, что они к нему адаптированы, но и потому, что активно его регулируют.

Целенаправленность в структуре биологического познания. Целенаправленность – характеристика деятельности, направленной на достижение определенного конечного результата, т.е. цели (парадигматическим примером такого рода деятельности является деятельность человека). О целенаправленности в биологии говорят также, характеризуя такой заведомо далекий от субъективности процесс, как онтогенез. До возникновения кибернетики понятию цели фактически не было места в системе научного объяснения природных явлений, да и по отношению к поведению человека оно долгое время не было бесспорным. Кибернетика легализовала использование этого понятия для описания и объяснения всех сложноорганизованных систем, снабженных соответствующими механизмами поиска и достижения цели. Тем самым была как бы подведена черта под многовековой дискуссией между механистическим материализмом и идеалистической телеологией по поводу соотношения причинного и целевого подходов к объяснению природных (как, впрочем, и социальных) явлений.

Целенаправленность возникает тогда, когда две независимые причинные цепи объединяются в одну систему, и при этом изменение параметров одной из них компенсируется изменением параметров другой таким образом, чтобы некоторое важное свойство системы как целого сохранялось неизменным (в границах нормы). Например, следя за передвижением очередной гусеницы, дятел так перемещает свой клюв, чтобы точно ударить им в цель. Условие независимости отделяет класс действительно «целенаправленных» систем от просто «направленных» систем, например, движения маятника, выведенного из состояния равновесия к состоянию покоя. Следует отметить также, что признак гибкости, пластичности поведения отделяет класс «целенаправленных» систем от физических систем, подчиняющихся экстремальным или вариационным принципам, с которыми их весьма часто путают.

Таким образом, важнейшие философские вопросы, обсуждаемые в связи с понятием «целенаправленности» и «целевым подходом» в современной науке, можно свести к трем основным:

1. Вопрос о критериях «целенаправленности», т.е. о достаточном и необходимом наборе признаков, по которым целенаправленный процесс можно эффективно отличить от нецеленаправленного. Считается, что, по крайней мере на феноменологическом (поведенческом) уровне целенаправленное поведение отличается такими особенностями, как пластичность, гибкость, способность достигать одного и того же результата («цели») различными способами, исходя из разных начальных условий (знаменитая эквифинальность Дриша).

2. Каковы специфические механизмы, обеспечивающие целенаправленное поведение систем различной природы? Бесспорным признаком принадлежности предмета к классу, имеющему целенаправленное поведение, считается наличие в нем информации и обратных связей.

3. Каковы специфические модели и логические схемы объяснения целенаправленного поведения, в частности, соответствуют ли они обычной схеме причинного объяснения или модели объяснения по типу «охватывающего закона»? Полезным различением, достигнутым в процессе обсуждения этих проблем в современной философии науки, является различение телеоматических, телеономических и, собственно, телеологических процессов (Э. Майр). Например, достижение камнем, брошенным в колодец, поверхности воды происходит автоматически, под действием сил тяготения (телеоматический процесс); поведение хищника, преследующего жертву, регулируется определенной программой (информацией) и обратными связями (телеономический процесс); целенаправленное поведение человека регулируется идеальными целями и мотивами деятельности, формирование которых тесно связано с ценностными установками личности и законами функционирования различных сфер общественной жизни (телеологический процесс) [См.: 2].

Заключение. Современная теория эволюции показывает, что вне приспособления в живой природе не существует никакой структуры, никакой внутренней целесообразности в строении как отдельных организмов, так и целых видов. Видимость ее создается в результате миллионов поколений естественным отбором, беспрерывно формирующим и поддерживающим самые разнообразные приспособления, начиная с субклеточного и до биогеоценотического уровня. Только потому, что условия, с которыми сегодня встречается организм, встречались в истории вида великое множество раз, в результате отбора оказалась выработанной та или иная приспособительная реакция. Стоит организмам попасть в условия, которые ранее не встречались в эволюции вида, как целесообразность реакции исчезает (например, под влиянием сильных доз радиации, химических мутагенов и т.п.).

Итак, современная теория эволюции в корне подрывает телеологическое мировоззрение, заменяя «конечную причину» (causa fi-nalis» метафизики) причиной естественной, деятельной («causa ei-Ticientis»). Биологическая гармония, совершенство и приспособленность, обнаруживаемая в органическом мире, не привнесена свыше и не может быть поэтому доказательством существования высшего духа; она – результат естественного материального процесса эволюционного развития.

К. Маркс рассматривал разрешение проблемы органической целесообразности как важнейшую заслугу эволюционной теории. Этим, по его словам, был «нанесен смертельный удар «телеологии» в естествознании...»

 

Литература

1. Берг Л.С. Труды по теории эволюции. 1922-1930. Л.: Наука, 1977.

2. Борзенков В.Г. Философские основания теории эволюции. М., 1987.

3. Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. М., 1999

4. Лебедев С.А. Философия науки: Словарь основных терминов. М., Академический Проект, 2004.

 

С.В. Тимофеева

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных