БИОЭТИКА В КУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ

Если существуют два или более способа сделать что-либо,

причем использование одного из этих способов ведет к катастрофе,

то кто-нибудь изберет именно этот способ.

Закон Мэрфи

Биоэтика, как и профессиональная медицинская этика, – это наука о всеобщих законах развития, принципах и правилах разумного и нравственного регулирования научных исследований и клинической практики в условиях постоянного усовершенствования и создания новейших технологий. Биоэтика характеризуется тем, что:

– имеет универсальный моральный характер;

– все ее предписания нормативны с правовых позиций;

– она публична;

– отличается философской концептуальностью, концептуально-содержательным наполнением биоэтического.

На сегодняшний день существует широкий спектр методик затрагивающих проблемы биоэтики и все они в основном относятся к исследованиям в области естественных наук, – биологии, биомедицины, экологии. Биоэтика выступает справедливым судьей, оценивающим степень гуманности новых исследований. Однако из-за расцвета технологий сложно сдерживать амбиции исследователей и их стремление преодолеть устоявшиеся традиции, моральные принципы, нормы и правила, которые диктует общественное мнение. Таким образом, важным является определение границ, некоторые из них закреплены законодательными актами и находят свое отражение на международных конгрессах, конвенциях и декларациях.

Впервые термин «Bioethics» обозначил Фриц Джахр в 1927 году. В 1969 году он упоминался американским онкологом и биохимиком В.Р. Поттером для обозначения этических проблем, связанных с потенциальной опасностью для выживания человечества в современном мире. В «Encyclopedia of Bioethics» (т. 1, с. XXI) биоэтика определяется как «систематическое исследование нравственных параметров, – включая моральную оценку, решения, поведение, ориентиры и т.п. – достижений биологических и медицинских наук». Позже биомедицинская этика формировалась как учебная дисциплина в медицинских вузах. В 2001 году в РФ была принята Программа по биоэтике.

Биоэтика, или этика жизни, является разделом этики. Биоэтика определяет, – какие действия по отношению к живому с моральной точки зрения допустимы, а какие нет. Можно сказать, что биоэтика является инструментом, восстанавливающим постоянное равновесие между гармонией природы и культурным восприятием вмешательства.

Создатель термина В. Поттер сказал (в марте 1999), что надо «…понимать биоэтику как новое этическое учение, объединяющее смирение, ответственность и компетентность, как науку, которая по своей сути является междисциплинарной, которая объединяет все культуры и расширяет значение слова гуманность». Культуры различаются по тому, как они интерпретируют моральные проблемы, как они определяют правильные способы их решения. Например, некоторые этические проблемы, которые существуют сегодня, не являлись таковыми для людей, живших двести лет назад.

Международного восприятие спорных ситуаций как сужает, так и раздвигает границы биоэтических норм, в зависимости от степени влияния социальных институтов в ведущих экономических странах. Например, в США, где вопросами биоэтики стали заниматься лет на 15-20 раньше, чем в России, сильно выражена тенденция сведения всего комплекса биоэтических проблем к решению частных случаев в практике, которые решаются, преимущественно с правовых позиций. В отличие от Европы, где сохраняются консервативные позиции на основе религиозных догматов.

Ключевые вопросы биоэтики: Право на смерть. Эвтаназия. Жизнь рассматривается как высшая ценность. Еще А. Швейцер видел смысл практической философии, или этики, в познании непосредственного и всеобъемлющего фактора бытия жизни: «я – жизнь среди жизни, которая хочет жить». Отсюда остро встал морально-правовой вопрос о роли и значении медицинского воздействия на процессы, касающиеся наступления смерти.

Эвтаназия – намеренное, целенаправленное ускорение смерти тяжелобольного пациента, осуществляемое врачами и обосновываемое, как правило, соображениями безнадежности его состояния и избавления его от страданий. Иногда под эвтаназией также понимают и содействие при самоубийстве, тогда она соответствует определению «легкая смерть».

Облегчить наступление смерти человека, значит, взять на себя огромную морально-правовую ответственность. Любое вмешательство в физиологию или душевное состояние человека – большое личное мужество и высокая профессиональная ответственность. Поэтому этот вопрос не может решаться одними только медиками: врачами, медсестрами, фармацевтами обособленно от общественного мнения и контроля.

На протяжении 2500 лет эвтаназия оставалась под безусловным запретом в медицине, осуждалась обществом и преследовалась по закону, о чем, в частности, свидетельствовал обвинительный приговор по делу нацистов-медиков, практиковавших эвтаназию в нацистской Германии 1930-х гг. в рамках доктрины «расовой гигиены». Однако начиная с 1970-х гг. отношение к эвтаназии стало постепенно меняться, что выразилось в ряде случаев прекращения жизнеобеспечивающих мероприятий у тяжелых больных, судебных решениях по этому вопросу, череде дискуссий, открыто поставивших под сомнение авторитет сложившихся нормативов и гуманистической традиции в целом. Хотя к началу XXI века единственной страной, где легализованы все формы эвтаназии остаются Нидерланды (в 2002 г. соответствующий закон принят в Бельгии), отношение к эвтаназии, особенно в пассивной форме, становится все более лояльным, а также усиливаются требования по введению данной процедуры в институт «практического гуманизма».

Трансплантация органов и тканей. В публичных дебатах вокруг проблемы трансплантологии формируется социально признанная граница конца – того момента, переходя который человек теряет право субъекта морального сообщества. 3 декабря 1967 южноафриканский хирург Кристиан Барнард пересадил сердце от одного человека другому. Он спас жизнь неизлечимому больному, изъяв бьющееся сердце от женщины, мозг которой был поврежден в автомобильной катастрофе.

С 1937 по 1992 годы в России действовало Постановление Совнаркома «О порядке проведения медицинских операций», согласно которому тела сограждан после смерти становились как бы собственностью государства и практически автоматически обслуживали «интересы науки и общества». Еще в 1980 году историки медицины констатировали: «Широкое применение в клинической практике кадаверных (трупных) тканей и органов составляет неоспоримый приоритет советской медицины». Этот «приоритет» основывался на отрицании прав человека распоряжаться своим телом после смерти, что является естественным следствием прагматическо-материалистического понимания человека. Согласно этой позиции, со смертью человека теряют силу и все его права, т.к. он перестает быть субъектом воли, права и требований. В 1992 году законодательство России в сфере медицины было приведено в соответствие с принципами защиты прав и достоинства человека, разработанными Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Основная позиция ВОЗ по вопросу о праве человека на свое тело после смерти сводится к признанию этого права по аналогии права человека распоряжаться своей собственностью после смерти.

Основываясь на рекомендациях ВОЗ, Закон РФ «О трансплантации органов и/или тканей человека» вводит презумпцию согласия (неиспрошенное согласие), согласно которой забор и использование органов из трупа осуществляется, если умерший при жизни не высказывал возражений против этого, или если возражения не высказывают его родственники. Отсутствие выраженного отказа трактуется как согласие, т.е. каждый человек практически автоматически превращается в донора после смерти, если он не высказал своего отрицательного отношения к этому. «Презумпция согласия» является одной из двух основных юридических моделей регулирования процедурой получения согласия на изъятие органов от умерших людей.

Второй моделью является так называемое «испрошенное согласие», которое означает, что до своей кончины умерший явно заявлял о своем согласии на изъятие органа, либо член семьи четко выражает согласие на изъятие в том случае, когда умерший не оставил подобного заявления. Доктрина «испрошенного согласия» предполагает определенное документальное подтверждение «согласия».

Трансплантация органов от живых доноров не менее проблематична в этическом плане, чем превращение умершего человека в донора. Нравственно ли продлевать жизнь на какое-то время ценою ухудшения здоровья, сознательной травматизации и сокращения жизни здорового донора?

В христианстве мертвое тело остается пространством личности. Почтение к умершему непосредственно связано с уважением к живущему. Утрата почтения к умершему, в частности, нанесение повреждений телу, влечет за собой потерю уважения к живущему. Прагматическое использование трупов в медицине, как правило, влечет за собой усиление потребительского отношения к человеку.

Закон РФ «О трансплантации органов и тканей» запрещает куплю-продажу человеческих органов и тканей, что как нельзя более убедительно свидетельствует о реальности подобных сделок, создавая при этом новый набор «мотивов» и для так называемых преднамеренных убийств, и для легализации производства поздних абортов как единственного «источника» фетальных тканей. Фетальные ткани – это человеческие эмбрионы, извлеченные в результате прерывания беременности на поздних сроках (16-22 недели).

Архиерейский Собор 2000 г. подтвердил отрицательное отношение к фетальной терапии Церковно-общественного Совета по биомедицинской этике и православной общественности: «Безусловно, недопустимым Церковь считает употребление методов так называемой фетальной терапии, в основе которой лежат изъятие и использование тканей и органов человеческих зародышей, абортированных на разных стадиях развития, для попыток лечения различных заболеваний и «омоложения» организма. Осуждая аборт как смертный грех, Церковь не может найти ему оправдания и в том случае, если от уничтожения зачатой человеческой жизни некто, возможно, будет получать пользу для здоровья. Неизбежно способствуя широкому распространению и коммерциализации абортов, такая практика (даже если ее эффективность, в настоящее время гипотетическая, была бы научно доказана) являет пример вопиющей безнравственности и носит преступный характер».

Новые репродуктивные технологии. Одной из тем, связанных с разработкой новых репродуктивных технологий является искусственное оплодотворение, которое предоставляет возможность преодолеть бесплодие. Использование ее затрагивает такие человеческие ценности, как природу самого брака, взаимоотношения супругов, судьбу личности будущего ребенка. С точки зрения морали здесь важно не перейти ту грань, когда вмешательство в репродуктивную сферу помогает женщине обрести долгожданную беременность, а не превращается в вид манипуляции, эксперимента. Искусственное оплодотворение в нашей стране имеет законодательное разрешение и не вызывает морального осуждения в обществе.

Предымплантационная диагностика проводится в процессе использования технологии экстракорпорального оплодотворения и позволяет осуществить отбор «генетически здоровых» эмбрионов до их в процедуре переноса эмбриона в полость матки.

Метод предымплантационной генетической диагностики, разработанный в Институте репродуктивной генетики в Чикаго группой ученых под руководством доктора Ю. Верлинского, предполагает проведение генетического анализа ДНК одной из клеток зародыша, полученного методом искусственного оплодотворения in vitro, достигшего в развитии стадии 8 клеток и еще не имплантированного в полость матки. При отсутствии патологического гена зародыш переносится в полость матки и продолжает свое развитие. При ее наличии эмбрион уничтожается и это вызывает ряд этических возражений, обусловленных неопределенностью статуса эмбриона.

Зародышевая генная терапия предполагает вмешательство в генетический аппарат эмбриона на различных стадиях его развития. Этот вид генной терапии находится в настоящее время на стадии научных исследований и разработок. По мнению многих исследователей, он представляет опасность неизвестных, непрогнозируемых при помощи средств современной науки последствий не только для развития самого человека, но и отдаленных последствий для его потомства.

Многие специалисты отмечают, что граница между генной терапией и позитивной евгеникой трудно определима. Д. Нейсбит считает, что по мере того, как пренатальная генная терапия станет усложняться и совершенствоваться, родители почувствуют искушение не допускать никакого отставания своих детей от нормы. Активное использование генной терапии может привести к изменению социокультурных и медико-биологических норм – норм анатомо-физиологических, психологических, эстетических, моральных и др.

Пренатальная диагностика – это генетическая диагностика на этапе внутриутробного развития человека с целью выявления имеющейся генетической патологии или генетической предрасположенности к возникновению в будущем заболеваний, значительно изменяющих качество жизни человека. Она неизбежно влечет за собой обсуждение вопроса о целесообразности продолжения беременности. В данном случае этической проблемой становится право лишения жизни потенциального человека, имеющего несоответствующий норме «уровень здоровья». Аборт здесь становится средством избавления родителей от забот о жизни и здоровье изначально больного ребенка. Но эта проблема имеет и более широкий смысл, связанный с осмыслением отношения общества к людям с ограниченными возможностями (инвалидам) и неизлечимо больным. Утилитаристские идеи резко противоречат гуманистическим: «неизлечимо больные и инвалиды – это балласт общества, на который напрасно расходуются материальные средства» – «каждый человек имеет право на жизнь, уважение его личности». Еще одна моральная сторона роли инвалидов и неизлечимо больных людей в обществе состоит в том, что их жизнь является основанием для проявления альтруизма, милосердия, человеколюбия – человечности в широком смысле слова.

Расширение применения методов пренатальной генетической диагностики с целью заботы о здоровье человека ведет к изменению содержания понятия здоровье, которое становится тождественным понятию «генетическая норма». Следствием этого становится приемлемость идей евгеники о целесообразности «селекции» наиболее ценных для общества индивидов.

Клонирование человека. Говоря об осуществлении принципа справедливости в трансплантологии, нельзя упустить из вида и альтернативные пути решения проблемы дефицита органов и стоимости операции. Один из таких путей – это клонирование. «Замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нем образу Божию, неотъемлемой частью которого являются свобода и уникальность личности. В настоящее время репродуктивное клонирование человека, т.е. клонирование с целью размножения, законодательно запрещено в пятидесяти странах, в том числе в России, где действует закон «О временном запрете на клонирование человека», а в Декларации ООН о клонировании человека от 2005 года говорится о недопустимости таких методов.

Клонирование в исследовательских, а в будущем и в терапевтических целях, то ООН напрямую не запрещает такие эксперименты, но и не разрешает. Само клонирование воспринимается многими как унижающее человеческое достоинство, как покушение на таинства рождения и смерти. Во-первых, становление человека как личности, базируется не только на биологической наследственности, оно также определяется семейной, социальной и культурной средой. Во-вторых, при бесполом размножении генотип клона имеет меньшее разнообразие взаимодействий развивающегося организма с изменяющимися условиями среды. В-третьих, практически все религиозные учения утверждают, что появление человека на свет – в "руках" высших сил, что зачатие и рождение должно происходить естественным путем.

В Англии в 1990 г был принят Human Fertilization and Embriology Act, запрещающий работы в области генной инженерии человека. В США Комитет палаты представителей Конгресса США по науке в 1997 г. проголосовал за полный запрет экспериментов, связанных с клонированием людей. Был наложен мораторий на финансирование научных проектов в этом направлении. Крайне опасными являются и психологические проблемы клонирования – человек, появившийся на свет в результате такой процедуры, может ощущать себя не самостоятельной личностью, а всего лишь «копией» какого-то из живущих или ранее живущих людей. В частности, отмечается, что «побочными результатами» экспериментов с клонированием человека неизбежно станут многочисленные несостоявшиеся жизни.

Проводимые эксперименты на животных доказывают такой исход, например, для успешного появления на свет первого клонированного крупного млекопитающего животного (овцы Долли в 1997 г.) пришлось «потерять» 237 эмбрионов (применялась технология ЭКО и суррогатного материнства). Да и сама процедура проведения экстракорпорального оплодотворения человека (оплодотворения «в пробирке») этически сомнительна в силу пока неизбежной гибели так называемых избыточных эмбрионов.

Генная инженерия является направлением современной науки, в котором разрабатываются технологии кардинального изменения и конструирования генетического аппарата человека и других живых организмов.

В 2001 году были опубликованы сообщения о первых «генетически модифицированных» детях, появившихся в результате использования генных технологий для лечения бесплодия женщин, вызванного наследственными факторами. В настоящее время уже имеется первый опыт получения детей с заранее заданными генетическими параметрами. В институте репродуктивной генетики в Чикаго по просьбе родителей и с использованием методов предымплантационной генетической диагностики были «произведены» дети, особенности которых были заданы в соответствии с очень благородными, гуманными целями – спасение жизни ранее рожденных, но страдающих смертельно опасными заболеваниями детей. Один ребенок должен был стать наиболее подходящим донором костного мозга для своей старшей сестры, страдающей смертельной формой анемии, другие дети своими клетками могли бы помочь при лечении лейкемии и талассемии.

Специалисты по биоэтике, ученые и представители религии обращают внимание на опасность распространения «конструирования» детей родителями в соответствии с желательными для них признаками, причем речь идет о выборе не только анатомо-физиологических параметров, но и задатках определенных способностей, типе темперамента и т.д.

Возможности генетического «модифицирования» человека неизбежно приводят к вопросу об ответственности за подобные манипуляции. Современный биолог У. Френч Андерсон считает: «Мы так мало знаем о человеческом организме! Но мы знаем и так мало и о сути самой жизни, что нам не стоит применять генную инженерию для улучшения чего бы то ни было. Наш долг – с максимальным чувством ответственности войти в эру генной инженерии. И это означает, что нам следует использовать эту мощную технологию только для лечения и не применять ее для других целей».

Большинство специалистов в области этических проблем генных технологий сходятся во мнении, что «уникальность жизни каждого отдельного человека и ценности каждого человеческого существа должны исключать генетические улучшения».

Евгеника – термин, предложенный в 1883 году Френсисом Гальтоном для обозначения науки «улучшения человеческой расы путем более совершенного скрещивания». По его мнению, евгеника призвана разрабатывать методы социального контроля, которые могут исправить или улучшить расовые физические и интеллектуальные качества будущих поколений. Он считал, что по наследству передаются все свойства человека, включая моральные качества личности. По его мнению, в идеале можно вывести желательный «темперамент, характер и способности» в качестве видового признака, как это делают с собаками, и избавить человечество от менее желательных признаков, таких, как «склонность к пьянству», «склонность к преступлениям», «праздность», «склонность к нищенству», «неумелость». Он верил, что высшую человеческую расу можно вывести путем скрещивания и селекции.

По мнению сторонников евгеники, общество за счет развития медицины, социальной поддержки инвалидов и других «искусственных» мер улучшения качества жизни ослабило действие естественного отбора, в результате чего возникла опасность вырождения наций. «Субнормальные» индивиды, участвуя в размножении, «засоряют» так называемый «генофонд нации» недоброкачественными генами. Евгенические методы направлены на то, чтобы остановить генетическое вырождение населения.

В евгенике существуют два направления – негативная евгеника и позитивная евгеника.

Негативная евгеника должна приостановить передачу по наследству «субнормальных» генов, т.е. предотвратить наследование генетических особенностей алкоголиков, преступников, психически больных людей, гомосексуалистов и т.д. В качестве методов негативной евгеники в первой половине ХХ века широко использовалась принудительная стерилизация. Например, первый закон о принудительной стерилизации по генетическим показаниям был принят в США в штате Индиана в 1907 году, а затем еще почти в 30 штатах. Всего до Второй мировой войны было зарегистрировано в США около 50 тыс. случаев принудительной стерилизации.

Негативная евгеническая политика ярко проявилась в нацистской Германии, где возобладала идея создания идеальной арийской расы. В соответствии с этим использовались все методы предотвращения распространения нежелательных генов, среди которых преобладали насильственная стерилизация и физическое уничтожение носителей этих генов. «Есть люди, желающие убедить себя в том, что они лучше своих собратьев либо как личности, либо как члены класса или расы. Простейшая уловка – утверждать, что их превосходство генетическое. Другие справедливо отрицают существование таких вещей, как генетическое превосходство или неполноценность, но, к сожалению, заходят слишком далеко и попадают в объятия мифа о "tabula rasa"», – писал выдающийся американский генетик и эволюционист Ф.Г. Добжанский.

Миф о " tabula rasa ". Мифы о генетическом предопределении и о tabula rasa древнее, чем научная биология. Индийская система каст существовала более двух тысячелетий; профессия и социальное положение личности определялись исключительно положением родителей. Неявно предполагалось, что качества, необходимые для каждой профессии, наследуются. Если бы идеологи кастовой системы были знакомы с генетикой, они могли бы сказать, что члены каждой касты имеют кастоспецифические гены, которые отсутствуют в других кастах. Замкнутые социальные классы феодальной Европы также считали генетическое предопределение правилом, хотя и более гибким, чем в Индии. Пережитки феодально-классовой идеологии нередки и в современных капиталистических и квазисоциалистических обществах.

Концепцию "tabula rasa" ("чистая доска") в развернутом виде сформулировал английский философ Джон Локк в 1690 году. Он считал, что разум новорожденного ребенка не содержит врожденных мыслей или принципов. Человеческое понимание возникает из чувственных данных и жизненного опыта. В наши дни миф о "tabula rasa" подразумевает, что все человеческие существа при рождении наделены одинаковыми способностями: человеческие существа взаимозаменяемы. Противоположное этому мифическое представление о генетическом предопределении в современном звучании и в генетических терминах находим в трудах С.Д. Дарлингтона. Он утверждал, что каждая личность стала тем, что она есть, потому что такой ее сделали ее гены. Даже различия между монозиготными близнецами, согласно Дарлингтону, частично обусловлены генетическими, а не средовыми факторами. Успех или провал обусловлен генами, а не средой или удачей. Происхождение культур обязано «изобретениям тех немногих, кто генетически способен к общественно-полезным изобретениям, научению ими тех, кто генетически способен к обучению», и сопротивлению тех, кто генетически неспособен ни к изобретениям, ни к обучению. Вся история человечества, его рас, наций и классов есть явление биологическое, а не социальное – оно детерминировано генами и тем, что Дарлингтон называл «инбридингом и аутбридингом» (его употребление этих терминов значительно отличается от общепринятого). Среда, уверяет нас Дарлингтон, «превратилась в методологическую фикцию».

Миф о " tabula rasa "являлась священной догмой для квази марксистов в Советском Союзе и за его пределами. Они верили, что биологическая эволюция человечества прекратилась, когда человек изобрел труд. С тех пор человечество якобы подчиняется социальным, а не биологическим законам. Различия в признаках поведения, в способностях людей создаются средой. Удивительно, как мало усилий прилагается, чтобы выяснить, как среда индуцирует наблюдаемые различия или какие средовые переменные ответственны за конкретные признаки. Сомнение в признании мифа о " tabula rasa " в качестве адекватного описания реальности часто приписывается необъективности, обусловленной социальным происхождением или экономическим положением сомневающегося или даже желанием увековечить неравенство и угнетение.

Позитивная евгеника ставит своей задачей обеспечить преимущества (например, финансовые) для воспроизводства людей, в наибольшей степени имеющих какие-либо ценные для общества качества. Это может достигаться несколькими путями: создание в обществе условий для воспроизводства «наиболее ценных» его представителей; отбор и дальнейшее использование для репродукции половых клеток и эмбрионов людей, имеющих нужные качества; манипулирование с геномом на уровне гамет и эмбрионов. Каждый из этих методов имеет свои этико-правовые особенности и уровень применения. Так, создание благоприятных условий для жизни и естественной репродукции «наиболее ценных» в каком-либо отношении людей стало фактически традицией в истории человеческого общества. Люди, проявившие себя в какой-либо общественно-полезной деятельности (научной, политической, экономической, духовной, спортивной, военной и т.д.), в подавляющем большинстве случаев имеют лучшие условия своей жизни, чем остальные граждане государства. Это затрагивает вопросы социальной справедливости, прав и достоинств личности, но в области социально-политической жизни общества на протяжении многих веков существовала и продолжает существовать такая практика.

***

В заключении хотелось бы сказать, что все вышеназванные проблемы затрагивают основы сохранения человеческой личности, человека как биосоциальной структуры в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения. На сегодняшний день гарантии безопасности человечества представляются, в первую очередь, в создании морально-этических барьеров, закрепленных правовыми актами. С возникновением биоэтики вновь были поставлены такие «вечные» социально-философские проблемы, как определения жизни и смерти, смысла жизни и качества здоровья, взаимоотношения врача и пациента, медицины и общества, человека и природы. Недооценка этики и права, принципа святости человеческой жизни может привести к трагическим последствиям и преступлениям против человечества. Так, в 1947 г. на Нюрнбергском процессе мир узнал о чудовищных опытах, проводившихся на живых людях в нацистских концлагерях представителями самой гуманной профессии, врачами. Важным достижением в моральном опыте человечества стал «Нюрнбергский кодекс», закрепивший основополагающее требование биоэтики – уважение автономии личности, запрет на любое вмешательство без добровольного согласия испытуемого.

Литература

1. Захаров И.А. Этические аспекты последних достижений экспериментальной генетики // Евгеника в дискурсе глобальных проблем современности. М., 2005.

2. Добжанский Ф. Мифы о генетическом предопределении и о Tabula rasa // Человек. 2000. № 1. С. 10-25.

3. Нейсбит Д. Высокая технология, глубокая гуманность: технологии и наши поиски смысла // Джон Нейсбит при участии Наны Нейсбит и Дугласа Филипса; пер. с англ. А.Н. Анваера. М., 2005.

4. Мирский М.Б. Из истории разработки в советской медицине нормативных актов по изъятию кадаверных тканей и органов // Актуальные проблемы трансплантации и искусственных органов. М., 1980.

5. Пеллегрино Э. Медицинская этика в США: настоящее и будущее // Человек. 1990. № 2.

6. Хрусталев Ю.М. Биоэтика. Философия сохранения жизни и сбережения здоровья: учебное пособие. М., 2012.

7. Шумакова. В.И. Трансплантология. Руководство. М., 1995.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: