От лица, цыган, ниже взгляни.

На груди платье как распахнулось,

Яблок пышных теплом поманив.

Цыган очи протер, словно мулом

Кто-то злой киданул вдруг по ним.

Муж ревнив, он шагнул до тачанки,

Полог поднял, глядит в глубину.

И, не видя измены цыганки,

Всё же плетью ударил жену.

XCVI

Не ходи, распроклятая, голой,

Не показывай людям цыцьки! –

Строг у мужа законного голос,

Больно телу от крепкой руки.

Вскоре ночь всё вокруг спеленала,

Погрузив в царство сладкого сна.

Лишь младая цыганка не спала,

Под своим стариком не видна.

Как неистово, как исступленно

Отдавалась всем телом своим,

Разбудив всех соседей тем стоном,

Что, конечно же, неоспорим.

До утра эта оргия длилась,

Аж покуда не стало видать

Рожи старой, небритой, постылой –

Трудно стало дружка представлять…

XCVII

И тому в эту ночь плохо спалось

В его заднем по стану шатре.

Даже кони – и те пугались

Воплей, чем так славится грех.

Он с ножом раза десять взбирался

На скрипевший в трудах облучок,

И чего-то внезапно пугался –

И бежал куном в бор наутек.

Но и там стон любовников слышал;

Снова ревностью страшной томим,

Подбирался к шатру тому мышью –

Львом же прыгнул в погибель двоим.

В детстве раннем случилась та драма,

Как рассказывал дядькам баро

В балке нашей, где между шатрами

Я делил с цыганченком пирог.

XCVIII

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: