Том, где ночью можно прикорнуть.

Но теперь совсем иные нравы,

Дух подвижничества напрочь смыт –

Покажись на людях парнем бравым,

В галстуке, без нищенской сумы.

И хотя за собственной душою

Ни шиша, и даже ни гроша –

Восхищаться станут все тобою,

Девки будут чуть не обожать.

Стань же птиц всех сладкозвучней, -

Будешь изгнан тут же со двора,

Если не такой же точно ушлый,

Если не сумел от жизни только брать.

XXXIV

Себя в любви очередной

На прочность испытать хотел бы:

Есть ли во мне огонь живой

Или поднялся дымом в небо.

Боюсь, что изнемог в борьбе

Я с приведеньями ужасно;

Но вместо них уж в душу бес

Вселился квартирантом властно.

Ему на откуп я отдал,

Как деньги под процент немалый,

Всё то, чем в юности блистал,

Когда не выглядел устало.

Меня не трудно обмануть,

Посул немало обещая.

Но всё строкою ляжет в труд,

Не зная в целом обнищанья.

XXXV

Плачу я за добро – добром:

Не жаль ни сердца мне, ни крови,

Ведь я не властен серебром

Покрыть хотя б должка простого.

Лишила жизнь нас всех богатств,

Кроме двух рук и головы,

Хоть многим даровала власть,

Что много значит для живых.

Пусть сохнут, желчью исходя,

Мечтая о ступеньке новой –

Хочу без этих передряг

Кус счастья своего людского.

Кто целым миром наделён.

Чье званье выше королевских –

Не станет, как простой Бурбон,

Кичиться своих мантий блеском.

XXXVI

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: