Св. Юрий II, Ярослав Всеволодович и позорище на Калке

Бескрайние степи на восток от Байкала в XII в. населяло множество кочевых племен: монголы, татары, найманы, меркиты, ойраты, кераиты и пр. Они отличались и по происхождению, и по обычаям, исповедовали разные верования. Монголы — религию бон (разновидность митраизма). Изгнанные из Византии христиане несторианского толка обратили в свою веру найманов и кераитов. Уйгуров соблазнили персидские манихеи. Были и мусульмане, буддисты. Племена месились «в собственном соку», воевали друг с другом, совершали набеги на китайцев. А китайцы, чтобы обезопасить свои границы, время от времени «прорежали» соседей, посылали в степь войска, истребляли мужчин, а женщин и детей уводили в рабство. Некоторые племена предпочитали подчиниться китайским императорам, получали плату и служили им. Другие усиливались, подчиняли соседей. Чжурчжени (маньчжуры) сумели даже покорить Северный Китай. Но они переняли китайскую культуру, обычаи, и возникла империя Кинь с маньчжурской правящей верхушкой, а в остальном китайская.

Среди кочевников время от времени выделялись талантливые предводители, объединявшие их под своими знаменами — Хабул-хан, Маркуз, Амбагай-хан, Есугей-багатур. Но как только они погибали, непрочные зачатки степных государств рассыпались по племенам и родам, вовсю грабили друг друга, предавали собственных вождей. После Есугея осталось несколько сыновей, старшего звали Темуджин. В детстве и юности ему довелось с лихвой испытать горькую долю сироты. Его семью обирали до нитки и преследовали собственные родичи, мальчику пришлось голодать, спасаться, побывать в неволе. Но испытания выковали из него умелого и жестокого воина и вождя.

Он собрал вокруг себя отряд сподвижников, одерживал победы. В 1182 г. монголы провозгласили его ханом, присвоив тронное имя-титул — Чингисхан. Да не тут-то было! Анархия настолько прочно въелась в нравы кочевников, что сама необходимость кому-либо подчиняться вызывала у них неприязнь. Против Темуджина-Чингисхана выступили вчерашние союзники, друзья изменяли. Его выдали китайцам, и предводитель монголов десять лет провел в плену. Но он все же сумел вырваться на волю, снова сформировал войско. Однако Чингисхан решил преобразовать и сам народ, превратить в единую несокрушимую силу. Для этого он ввел новые законы, Ясу. Как пояснял он сам, «у степных народов… воровство, грабеж и прелюбодеяние составляли заурядное явление. Сын не повиновался отцу, муж не доверял жене, жена не считалась с волей мужа, младший не признавал старшего, богатые не помогали бедным, низшие не почитали высших, и всюду господствовал самый необузданный произвол. Я положил всему этому конец».

Устанавливалась строжайшая дисциплина, и карой за большинство нарушений была смерть. В войско-орду входил весь вооруженный народ. Оно делилось на десятки, сотни, тысячи, тумены (10 тыс.) Устанавливались нормы вознаграждения, раздела добычи, безоговорочное повиновение командирам, круговая порука — за бегство с поля боя одного казнили десяток, бежал десяток — казнили сотню. Смертная казнь полагалась и за предательство, обман доверившегося, за неоказание помощи товарищу, убийство, воровство, блуд, троекратное невозвращение долга. Даже встретив соплеменника в степи, каждый был обязан под страхом смерти накормить и напоить его. Впрочем, Яса распространялась только на монголов. Обокрасть и обмануть чужака было не преступлением, а удалью.

И тем более не считалось преступлением напасть на соседей. Для чего же еще создавалась многочисленная армия? Другие племена уже не могли противостоять монголам, Чингисхан одолевал их по очереди. После победы вождей убивали, а воинов вливали в свою орду. Кровных врагов уничтожали полностью. В Европе воинство Чингисхана стало известно под именем татар, в литературе его обозначили татаро-монголами, но это название условно. Племя татар было как раз из тех, кого стерли с лица земли. Женщин отдавали в наложницы или прислугу победителям, мужчин резали, а мальчиков мерили по колесу арбы. Выше колеса — под нож, ниже — пусть живет и забывает свое происхождение. Некоторые страны, оценив успехи Чингисхана, начали добровольно присоединяться к нему.

Так, подчинилось богатое государство уйгуров с развитыми торговыми городами. При переговорах уйгуры попросили лишь об одном, не применять для их народа пункт Ясы о наказании за блуд. По их традициям допускалась связь с кем угодно, хотя бы и с ближайшими родственниками и родственницами, а жили уйгуры на оживленных дорогах и неплохо подрабатывали, предлагая жен путешественникам. Что ж, Чингисхан разрешил. Ваши жены, сами и распоряжайтесь ими. Обе стороны остались довольны. Уйгуры принесли монголам грамотность, стали у них чиновниками, секретарями, учителями, а при этом получили надежную защиту, возможность торговать по всей империи Чингисхана. Она быстро разрасталась. Победоносные тумены крушили Северный Китай. Пало 90 городов, в 1215 г. был захвачен Пекин. От китайцев Чингисхан тоже взял лучшее: умелых инженеров для своей армии, ученых советников. А на западе монголы вышли к границам Средней Азии.

Здесь раскинулось могущественное Хорезмийское царство. Это был осколок развалившейся державы сельджуков. Хорезмшах Мухаммед вместо прежних племенных ополчений сумел создать новое войско, наемное. За высокую плату вербовал лучших туркменских, половецких, тюркских воинов. С их помощью он собрал под своей властью соседние эмираты и княжества, завоевал Иран, Афганистан, часть Закавказья. Но царство оставалось рыхлым, ни о каком внутреннем единстве даже речи не было. Не только персы и афганцы, а жители среднеазиатских городов не любили хорезмийцев, видели в них оккупантов. Удерживать их в повиновении можно было лишь силой, для этого требовалась наращивать количество наемников, а наемникам нужны были деньги.

Хорезмшах пытался выйти из положения, размещал отряды по городам, чтобы население содержало их. Однако солдаты были для горожан чужими, принимались грабить и безобразничать. Люди восставали и убивали таких «защитников», а царь приводил других наемников и свирепо усмирял их. В 1212 г. он разгромил Самарканд, превратил его в закопченные от пожаров руины, заваленные трупами. В 1215 г. та же участь постигла Газну. Согласия не было даже в семье Мухаммеда. Ссорились его жены, а соответственно и сыновья от разных жен. Царь враждовал с собственной матерью Туркан-хатун, а военачальники-туркмены были ее родственниками.

Чингисхан не намеревался воевать с Хорезмом. Вовсе не из-за того, что он страдал чрезмерным миролюбием, но его тумены все еще продолжали операции в Китае — страна огромная, прибрать ее к рукам было не так-то просто. А с Мухаммедом монгольский монарх решил установить мир, направил к нему 500 верблюдов, нагруженных драгоценными подарками, предлагал дружить и торговать на равных, писал «я владыка Востока, а ты владыка Запада». Какое там на равных! Хорезмшах и его вельможи считали себя культурными правоверными мусульманами, а «грязных» кочевников презирали и в грош не ставили. Подарки-то, конечно, взяли, но соблюдать какие-либо договоренности с «неверными» не думали.

В 1219 г. в из монгольских владений в г. Отрар пришел большой купеческий караван. Местные начальники бросили на него воинов, уничтожили всех гостей, от души поживились их товарами, а чтобы выходка сошла с рук, отправили долю добычи самому царю. Чингисхан возмутился, прислал делегацию, потребовал от Мухаммеда выяснить обстоятельства преступления и наказать виновных. Не тут-то было. Хорезмшах возмутился, что властитель монголов осмеливается что-то требовать от него, называет «братом». Часть послов он велел умертвить, а нескольких оставил в живых, но выгнал голыми в степь. По сути, их тоже обрекли на мучительную смерть, однако они выжили, добрались до Чингисхана. Он разъярился. По его же законам Ясы за столь наглое злодеяние было необходимо отомстить. Тем более, что послы представляли лично властителя.

Причина считалась настолько весомой, что ради нее была прервана успешная война в Китае. 200 тыс. монголов и их союзников повернули коней на хорезмийцев. У Мухаммеда было вдвое больше профессиональных солдат, не говоря уж о горожанах и крестьянах. Но… он боялся матери, старой интриганки и развратницы, боялся своих сыновей, не доверял военачальникам. А ну как воспользуются случаем, прикончат, посадят на престол кого-то из детишек? Царь вообще не решился собрать войска воедино, раскидал их частями по разным городам. Ну что смогут сделать кочевники против каменных стен? Потопчутся и уйдут. Разве что деревни разорят, так не велика беда, крестьян не жалко…

Но монголы отлично научились брать твердыни. В обозах везли стенобитные машины, китайских инженеров. Конница облавой набирала в осадный стан пленных. Плетками и копьями их гнали к стенам, и их судьба никого не интересовала. Погибая под тучами стрел, они строили ограждения, выводили машины на исходные позиции, тащили лестницы. А обороняли стены одни лишь наемники, местные жители ненавидели их и помощи не оказывали. Города щелкали, как орешки, один за другим. Правда, когда погибали наемники, доставалось и горожанам. Их грабили, резали, а оставшихся облагали тяжелой данью — они должны были отдать десятую долю скота, имущества, отсчитать каждого десятого в услужение монголам и во вспомогательные отряды. Тут уж люди соображали, что под властью хорезмшаха было все-таки лучше, поднимали восстания. Но и подавляли их еще более круто, чем это делал хорезмшах.

Сам он бежал, на острове на Каспийском море умер от отчаяния. А корпуса Чингисхана добивали полководцев Мухаммеда, покоряли его распавшиеся владения. Три тумена, Субутая-багатура, Джэбэ и Тугачара были посланы в погоню за хорезмшахом. Заодно им предписывалось подчинить Закавказье и разведать — какие страны лежат дальше, насколько они сильны, не получится ли и их подмять под монгольское владычество. Когда тумены вошли в Персию, их встретили как лучших друзей. Благодарили, что избавили народ от хорезмийцев, безоговорочно признали подданство Чингисхану. Таким же образом, без единого выстрела, капитулировало Шемахинское ханство в нынешнем Азербайджане. Только грузинский царь Георгий Лаша надумал сражаться, но остался лежать на поле боя со всеми своими воинами.

Впрочем, монголам эта победа не дала ничего. Закрепляться в Закавказье, брать грузинские горные крепости, для них было просто нереально. А климат там тяжелый, непривычный для кочевников, начались болезни. От пленных узнали, что севернее, за горами, лежат степи, и двинулись туда через Дарьяльское ущелье. Вступили на земли ясов-осетин. Они были не в состоянии оказать какое-то сопротивление, централизованного государства у них давно уже не было, каждое селение жило само по себе со своими князьками. Но ясы позвали соседей-половцев, и монголы очутились в критическом положении. Их заперли в ущелье, запросто могли если не перебить, так выморить.

Однако военачальники Чингисхана умели быть и хитрыми дипломатами. Они отправили подарки половецким ханам, пристыдили. Дескать, мы-то с вами близки друг другу, почти родственники. Зачем же вы защищаете оседлых иноплеменников? Ханы сочли их доводы справедливыми. Точнее, ханы не имели ни малейшего желания жертвовать за ясов своими воинами. Пусть сами отдуваются. Развернулись и ушли прочь. Субутаю и его товарищам ничего иного и не требовалось! Ясов они смяли шутя, вырвались на простор. И тут уж пришлось худо всем, кто под руку попался. Монголы потрепали и заставили признать свою власть семь народов Северного Кавказа, обрушились и на половцев. В трех туменах после боев и дальних переходов насчитывалось около 20 тыс. воинов, но это был спаянный, могучий кулак. Сборное ополчение разных половецких родов разметали в пух и прах, погибли ханы Юрий Кончакович и Даниил Кобякович. Побежденные покатились на запад, к Днепру…

На Руси ни о каких монголах еще слыхом не слыхивали, беды с востока в помине не ждали. Были заняты собственными проблемами, на юге не утихала возня вокруг Галича, на севере как раз в это время, в 1223 г., Ярослав Всеволодович повел новгородцев и 20 тыс. владимирских ратников в Эстонию, поддержать повстанцев. И вдруг — на тебе! Хан Котян примчался к зятю, Мстиславу Удалому. Умолял выручить, доказывал, что сегодня пришельцы захватили половецкую землю, а завтра пойдут на русскую. Постарался ублажить князей щедрыми подарками: конями, верблюдами и «прекрасными невольницами»[132]. Очевидно, угнанными русскими девушками, какие же еще «прекрасные невольницы» могли быть у половцев?

Но Удалой зажегся. Предприятие было вполне в его духе. Благородно, по-рыцарски! Спасать тестя и друга, проучить неведомых врагов. По его призыву в Киеве собрался совет из шести князей, верховодил сам Мстислав, помогали еще два Мстислава, Киевский и Черниговский. Всех потянуло на подвиги. А может, дареные лошади и «прекрасные невольницы» по душе пришлись. Постановили — поднимать Русь. Оповестили князей из Смоленска, Путивля, Курска, Трубчевска, Волыни. Приказали прислать войско даже Владимирскому великому князю. Да, миновали времена Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, теперь Удалой считал возможным приказывать государю — так, мол, решил совет князей, дело общерусское.

У Юрия II не было в наличии войска, его полки ушли сражаться с немцами, но это почему-то не признавали общерусским. А тащиться за тридевять земель и биться за половцев оказалось самой насущной задачей. Но и ссориться с Удалым и другими южными князьями было опасно, пренебрежешь их решением, еще неизвестно, какими неприятностями обернется. Юрий II присоединился к походу чисто символически, послал племянника Василька Константиновича с ростовской дружиной и не торопил его собираться в дорогу. Остальные откликнулись быстро и охотно. Вниз по Днепру двинулись рати и берегом, и на ладьях. На соединение с ними плыли по Днестру волыняне и галичане. Организаторы ликовали. Ведь и впрямь вышла на войну почти вся Русь! Впервые со времен Мономаха! А за что воевать, почему воевать, никто особо не задумывался…

Монголы этого тем более не ожидали. Сражаться с русскими они не собирались, сил для такой войны у них было недостаточно, а от своих оторвались слишком далеко. Они и в Приазовье-то оставаться не намеревались. Расположились отдохнуть, подкормить коней, заменить погибших из трофейных табунов. В здешних краях у них нашлись и друзья, донские бродники. Половцы им житья не давали. Еще ладно бы, брали дань. Но заплатишь хану, а его воины все равно лезут грабить, угонять скот, охотиться за невольниками. Бродники ставили городки в болотах и плавнях. Приучились жить, не расставаясь с оружием, а если прижмут — бросать жилища, весь скарб, и спасаться на лодках. Пришельцы побили и прогнали врагов, и бродники встретили их с настоящим русским гостеприимством.

Военачальники Чингисхана успели выяснить, что и для Руси половцы являются сущим бедствиям, в захваченных станах монголы нашли немало пленников. А когда поступили известия, что против них выдвигается огромная армия, темники были очень удивлены. Субутай-багатуру или Джэбэ было слишком трудно представить, что половцы могут быть врагами для народа, но друзьями для его князей. Чтобы выяснить недоразумение, они отправили послов. Спрашивали: зачем вы идете против нас? Мы вас не трогали, в вашу землю не входили. А половцы стали нашими «рабами и конюхами», но они и вам враги. Хотите — сами отомстите им, перебейте и возьмите себе их имущество…

Еще не поздно было разойтись без боя. Но Котяну не терпелось расквитаться за поражение, вернуть свои владения, и он подзуживал князей. У Удалого руки чесались погеройствовать. Дружинники жаждали добычи. Князья высокомерно приказали убить послов… Они крепко ошиблись. Это новгородские бояре могли за мзду простить немцам замученных русских, а у монголов прощать такое было нельзя. За убийство послов, за вырезанный купеческий караван они сметали целые страны. В русский лагерь явились вторые послы. Знали об участи предшественников, но приехали, почти что на верную смерть. Объявили: вы сами выбрали свою участь, а Бог рассудит нас. Князей поразило их мужество, послов отпустили.

Впрочем, не особо впечатлились. От Днепра двинулись в степь 80 тыс. русских, к ним стекались массы половцев. По 6–7 воинов на каждого противника! Куда уж им выстоять! Удалой с зятем, Даниилом Галицким, лихой атакой уничтожили передовой отряд противника и еще больше занеслись. Так же и всех уничтожим! Но сборные феодальные армии уже много раз показывали, что в боевом отношении они недорого стоят. Именно такая армия бряцала оружием и на этот раз. 31 мая 1223 г. на р. Калке она наткнулась на главные силы монголов. В бой вступили кто во что горазд. Удалой понесся в атаку со своими любимыми половцами. А Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский наоборот, остановились в отдалении, принялись только готовиться к битве. Удалой их не извещал, а они не очень-то интересовались его действиями.

Ну а военачальники Чингисхана без труда определили самое слабое место и ударили на половцев. Они уже испытали на себе монгольское оружие и предпочли не повторять опыт, сразу покатились прочь. За ними пришлось удирать Удалому с галицкими и волынскими дружинами. За ними пристроился Мстислав Черниговский. А неприятели гнались и рубили. Полки пехоты были обречены. Построить их и ощетиниться копьями оказалось некому, бегущих ратников косили, как траву. Только Мстислав Киевский укрепился на холме, огородился возами и шеренгами воинов. Прорвать оборону монголы не смогли. Но киевляне очутились в окружении, у них не было воды. Вступили в переговоры. Посредником выступил вождь бродников Плоскиня. Князь предлагал выкуп за себя и дружину. О рядовых ополченцах умалчивалось, фактически их предавали на смерть или рабство.

Что ж, Субутай-багатур и Джэбэ сформулировали ответ обтекаемо: пообещали, что не прольют княжеской крови. У Мстислава Киевского было 10 тыс. воинов. Он мог бы пойти на прорыв, по крайней мере, погибнуть в бою, однако предпочел поверить и сдаться. Хотя, по Ясе Чингисхана, его обязаны были убить за расправу над послами. Но при этом монголы четко сдержали обещание. Всех простых ратников обезглавили, а Мстислава с двумя князьями и с боярами положили под доски, сели на них пировать и удавили. Крови не пролили.

А пока часть монголов истребляла киевлян, остальные продолжали преследование. Настигли и прикончили Мстислава Черниговского, еще пятерых князей. Русских разили не только монголы, на них набросились и «друзья», половцы, ради которых заварилась жуткая каша. Теперь они прикидывали, что в родных степях сумеют скрыться от врагов, но почему бы попутно не разжиться ценными доспехами, породистыми конями? Мстислав Удалой, Даниил Галицкий и Владимир Смоленский прискакали к Днепру в дикой панике. Переправившись, велели порубить ладьи, чтобы монголы не догнали их. Правда, монголы не умели плавать на ладьях, но князья об этом не подумали. Зато они обрекли на смерть своих соратников, отставших за рекой.

Неприятели дошли до Днепра, пожгли села и города на Левобережье. Пленных не брали, они были не нужны. Убивали всех подряд. Натешились местью и повернули назад. Добычи и без того набрали предостаточно — кольчуги, шлемы, хорошее оружие стоили очень дорого, князья и бояре везли в обозах нимало ценных вещей. Тумены Чингисхана отправились в обратный путь. Но молва о них разошлась уже широко. Волжские болгары поддерживали тесные связи с разрушенным Хорезмийским царством, решили рассчитаться за единоверцев-мусульман. Опять же, узнали, что монголы везут несметные богатства.

Когда они начали переправляться через Волгу, болгары с буртасами напали на них, многих перебили, отхватили обозы с трофеями. Дальше, за Волгой, воинов принялись клевать наскоками приуральские угры, предки башкир. Лишь ценой чрезвычайных усилий Субутай и Джэбэ сумели пробиться и довести остатки туменов до владений Чингисхана. Но и для Руси потрясение было страшнейшим. Еще никогда она не испытывала такого разгрома. С Калки вернулась лишь десятая часть блестящей армии, Левобережье Днепра лежало в мертвых пепелищах. Ростовский Владимир Константинович благодарил Бога за то, что не успел к побоищу. А монголы пришли, рассеяли вокруг себя ужас и смерть — и исчезли. Откуда приходили, куда девались — никто не знал. Как это было воспринимать? Только как кару. За раздоры, эгоизм, бездумную политику властителей. Куда вели, туда и пришли…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: