АНТИЧНАЯ ПСИХОЛОГИЯ 27 страница

Сталинская инквизиция прочно утвердилась на русской земле. Наступил период репрессированной науки.

На протяжении нескольких десятилетий сталин ской инквизиции среди сотен миллионов жителей великой империи только один открыто и повсе дневно подвергал критике чудовищные злодеяния. Это был Иван Павлов. "Мы жили и живем, - пи сал он в правительство, -под неослабевающим ре жимом террора и насилия. Тем, кто злобно приго варивают к смерти массы себе подобных и с удо вольствием приводят это в исполнение, так и тем, насильственно приучаемым участвовать в этом, едва ли можно остаться существами чувствующими и ду мающими человечно. И, с другой стороны, тем, ко торые превращены в забитых животных, едва ли можно сделаться существами с чувством собствен ного человеческого достоинства. Когда я встреча юсь с новыми случаями из отрицательной полосы

нашей жизни (а их легион), я терзаюсь ядовитым укором, что оставался и остаюсь среди нее. Не один же я так чувствую и думаю. Пощадите же родину и нас".

Ныне апологеты коммунистических идей, воз величивая Сталина, видят у него единственный "просчет": преследование тех, кто произносил критические слова в адрес режима. Все его чудо вищные преступления в различных сферах народ ной жизни, в том числе и в сфере науки, предают ся забвению в пропагандистских речах тех, кто счи тает народ страдающим исторической амнезией.

Уже в предреволюционные годы, развивая но ваторские идеи предшествующих десятилетий, фор мировалось особое поколение русских интеллекту алов. Ни в одной стране тогда, на изломе двух эпох, не было столь самобытного множества людей нау ки, создавших особый культурный слой. В истреб лении его-одно из величайших преступлений сталинщины (наряду с истреблением кресть янства, духовенства, предпринимателей, вое начальников)! Перед нами беспрецедентный в ми ровой истории феномен репрессированной науки. Под ним следует понимать не только все, что было прямым результатом репрессий в смысле ист ребления людей, книг, целых наук. Репрессирован ным оказалось все научное сообщество, деформи рованы его ценностные устои, сложившиеся, как мы видели, в декоммунистический период, когда те, кто исповедовал нормы нравственности, всем своим поведением утверждали их и в социуме, и в мире науки, формируя тем самым новые поколе ния исследователей, составивших славу и гордость России.

Наука о поведении (в качестве отличной от физи ологии и психологии, но нераздельно связанной с ними) была создана в России. Второй ее родиной стали США. Здесь, однако, она претерпела транс формацию соответственно потребностям той соци ально-культурной среды, где ее идентифицировали с психологией.

Категория поведения сама по себе не избавляла от индивидуализма. Открытые биологией принципы адаптации, гомеостаза и др. вполне могли с ним со-392

четаться. В России же доминировала идея активно сти, установка не на сохранение стабильности (под держание гомеостаза в отношениях с внешней сре дой), а на прорыв к более высоким уровням разви тия, к более сложным и совершенным формам поведения и психической организации.

Антигомеостатизм, как показано, был присущ и сеченовской концепции торможения, и павловским представлениям о человеке' как о самосовершенст вующейся системе, и воззрениям Выготского на ак тивность поведения, и трактовке Ухтомским энер гии организма, и понятию Бернштейна о "потреб ном будущем", и идее Вернадского о движении к ноосфере.

Отличающие русский путь ("антигомеостатиче-ские") прорывы к будущему, к новым формам бы тия были сопряжены не только с преобразованием принципа развития применительно к естественно научному объяснению нервно-психической органи зации поведения. В их подтексте просвечивало об щее воззрение на мироздание и грядущее место в нем человека и его духовной жизни. Особенно от четливо это проступает в представлениях Вернад ского о ноосфере.

В этом плане знаменательна картина эволюции мироздания и места человека в нем, каковой она предстала перед философским взором Владимира Соловьева. "Эволюция, - писал он, - не есть толь ко процесс развития и совершенствования, но и процесс собирания Вселенной. Растения физиоло гически вбирают в себя окружающую среду (неор ганические вещества и физические воздействия, благодаря которым они питаются и растут); живо тные сверх того, что питаются растениями, и психологически вбирают в себя (в свое созна ние) уже более широкий круг соотносящихся с ни ми через ощущения явлений; человек, кроме того, разумом включает в себя и отдаленные, непосред ственно не ощущаемые круги бытия, он может (на высокой ступени развития) обнять все в одном или понять смысл всего; наконец, Богочеловек, или сущий Разум (Логос) не отвлеченно только понимает, а в действительности осуществляет смысл всего или совершенный нравственный по-393

-*яа9к <' о6ы<мая ис'вязьюая,<ее*я&м<ое личною си лой любви".

В религиозной форме Соловьев высказал поло жение, созвучное движению мысли Вернадского. "Высшим кругом бытия" у Соловьева выступил Ло гос. При этом в своей концепции Соловьев охва тил, наряду с эволюцией природы и человека, вы сшие и абсолютные ценности, к воцарению кото рых направлен ход мирового процесса. Созвучность исканий мыслителей в различных сферах русской культуры говорит об укорененности в ней идей, формировавших науку о поведении соответствен но духу этой культуры с ее "лица необщим выра-женьем ".

ПОСЛЕСЛОВИЕ

История - память науки. Человек, лишившийся памяти, становится существом мгновения. Его на стоящее безвозвратно исчезает в прошлом и мертво для будущего.

В понятиях, которыми оперирует современная на ука, сохраняется их "родословная". Знание ее по зволяет лучше осмыслить проблему, исследуемую по средством этих понятий, выяснить, как эта пробле ма возникла, какими способами решалась, какие из этих способов вели к эффективным решениям, а ка кие оказались бесперспективными.

Благодаря знанию истории ученый подобен че ловеку, умудренному опытом своих прежних удач ных и ошибочных действий. Но в отличие от этого человека он осваивает не собственный малый опыт, а многотрудный опыт прежних поколений искате лей истины.

Каждый новый шаг в науке начинается с "исто рии вопроса". Незнание истории ведет к тавтоло гии в науке, в частности к тому, что давние пред ставления выдаются за открытия. Но тогда наука засоряется, движется на холостом ходу, не решает своей главной задачи, а именно - производства но вого знания. История науки выполняет также ин-тегративную функцию. Она раскрывает связь пси хологии с другими науками, о чем сказано выше, а также связь между различными отраслями психо логии. Особенно это важно в наши дни, когда пси хология распалась на множество различных направ лений.

Чтобы познать человека, выяснить, на что он спо собен, мы обращаемся к его прошлым поступкам;

другого источника сведений о нем не *существует. Рав ным образом узнать, что представляет собой наука, в нашем случае - психологическая наука, на что она способна, можно из ее истории, из информации о том, что ей удалось прежде сделать. Благодаря ре флексии, обращенной к прошлому, строится образ современной науки.

Вскоре и эта наука станет достоянием истории, одним из былых событий в динамике великого исто рического опыта.

Проблемы и замыслы, идеи и исследовательские действия современного психолога - лишь один из моментов общей траектории всемирно-исторического движения научно-психологической мысли. Чем от четливее предстает перед нами картина этого движе ния, тем зорче мы ориентируемся в нынешней ситу ации, тем лучше понимаем, откуда идем и какие пу ти уже были испытаны.

Не зная о своем прошлом или даже отрицая его, научная мысль "вскормлена" им. Изобретая новые концепции, открывая новые факты, она сообразует ся - благодаря обращению к научно реконструиро ванной истории - со своими прежними просчетами и успехами.

Изучение истории науки проливает свет на объективную логику ее развития, подчиняющую себе волю и мысль исследователя. Научное исследова ние - это вечный поиск ответов на вопросы "почему" и "как". Каким образом происходят данный процесс или явление, каковы их механизмы? Почему и как человек поступает, думает, запоминает, чувствует? На протяжении веков вопросы оставались теми же, менялись лишь ответы.

Вспомним, как отвечали на вопрос о причинах различий в психическом складе людей Гиппократ и Фрейд или как объясняли процессы мышления Платон и Гартли, Пиаже и Блонский. Путеводной нитью, позволяющей историку выйти из нескон чаемого лабиринта гипотез и теорий, открытий и фактов, касающихся загадочных механизмов душев ной жизни, служит принцип детерминизма. Следуя ему, можно выделить ряд этапов в эволюции психологических идей. Античное понятие о душе как разновидности

огненного вещества (Гераклит, Демокрит) стало настоящей интеллектуальной революцией. Она разрушила анимистические представления о том, что в телах обитают отлетающие от них невидимые духи (анимизм). Душа как разновидность атомов, как часть мироздания была поставлена в зависимость от фи зических законов. Более зрелое, естественнонаучное объяснение души как неотделимой от живого тела формы, данное Аристотелем, обусловило главные успехи психологии. Зависимость душевных явлений от организма и его материальной среды идеализм считал несущественной. Вместе с тем мыслители-идеалисты Августин, Лейбниц, Гегель поставили ряд великих проблем, которые стимулировали движение психологической мысли в течение столетий.

Новый этап в развитии детерминизма открыла научная революция XVII века. Сотворенная челове ком машина выступила как модель объяснения и человека, и природы. От представления об организме как машине (отсюда - учения о рефлексе, ассоциа ции, аффекте и др.) детерминистская мысль перешла к формуле "человек - машина".

В середине XIX века возник новый - биологи ческий - детерминизм. Тогда же начали укреп ляться представления о социальной сущности соз нания человека (Маркс, Дюркгейм). Биологический детерминизм дал мощный импульс развитию психологии. Сознание не могло более считаться неким избыточным продуктом жизни, который так же мало влияет на нее, как гудки локомотива на его движение. Жизнь организма зависит от того, что необходимо для его выживания и развития, и психика играет в этом активную роль регулятора. Если раньше детерминизм делал акцент на телес ных, физических (внешние раздражители, процессы в мозгу) причинах психических явлений (вос приятие, память, внимание и др.), то теперь экспериментальные научные данные показывали, что эти психические явления сами служат причиной поведения и подчинены собственным законам. С открытием биологами и физиологами зависимости жизни организма от психики (как особой активной, высшей и развивающейся формы жизни) возникла психология как самостоятельная наука.

Таким образом, стало ясно, что существует пси хическая причинность, несводимая к объяснени ям, предложенным другими дисциплинами, прежде всего биологией (изучавшей устройство и работу организма, головного мозга) и социологией (рас сматривавшей влияние на индивида социальной среды). Эту причинность образует система детерми нант, которые запечатлел категориальный аппарат психологии.

Какую бы частную задачу ни решал человек: поче му ребенок поступил так, а не иначе, в чем различия между сексуальной жизнью женщины и мужчины, можно ли с этим парнем "пойти в разведку", каким образом лучше выучить иностранный язык, почему у знакомого странности в поведении, как избежать конфликта с соседом, почему человек невнимателен или непонятлив и т. д., - во всем этом бесчисленном количестве вопросов неотвратимо заключен психоло гический смысл. Отвечать на них приходится повседневно. Но чтобы найти научный, аргумен тированный, а не житейский ответ, необходимо владеть категориальным аппаратом психологии, тем особым "органом", работа которого позволяет высветить психическую реальность на доступную (на данной фазе эволюции знаний) глубину. Причем постижение этого аппарата, логики его работы возможно не иначе как путем концентрированного анализа исторического опыта многих поколений.

Изучение категориального аппарата, как уже говорилось, - особая задача. Чтобы понять его отличие от познаваемых с его помощью психических явлений, сравним его с воспринимающим внешние объекты глазом. Поступающая от глаза информация говорит о красках, линиях, формах. Но чтобы узнать, как работает сам орган зрения, мы должны отвлечься от внешнего мира, обратиться к совершенно другому объекту, а именно к зрительной системе. Такой же "поворот взора" (рефлексию) следует произвести, чтобы отвлечься от какой-либо научной теории или научной школы и узнать, как она возникла и чем обогатила наше знание о мире (в данном случае - психическом).

Об одном из "стержней" категориального аппара та - принципе причинности - уже было сказано

немало. Кроме <его категориальный аппарат включает и другие глобальные объяснительные принципы, в первую очередь системности и развития. Как и принцип детерминизма, принцип системности изначально историчен. Системно мыслили Аристо тель и Павлов, Дарвин и Басов, Келер и Ухтомский, великое множество других исследователей. В их системном подходе можно найти много общего, но главное выявляется тогда, когда мы узнаем, чем он обогащается из века в век, что нового вносит в научную картину душевной жизни. Это же относится и к принципу развития: будучи продуктом длитель ного развития, он по-разному объяснял психику в различные периоды.

Вместе с тем недостаточно указать на эти три принципа, чтобы объяснить роль категориального аппарата науки в построении психологического знания. Ведь причинность, системность, развитие служат рычагами научного исследования не только в психологии, но и во всех дисциплинах - от астрономии до языкознания. Повсюду ищут причины явлений, изучают их упорядоченность (Солнечная система, система языка) и закономерности развития. Для создания же собственной структуры психо логической мысли нужно в ее исследовательском аппарате найти категории, которые запечатлели бы уникальность, самобытность психических явлений. Эти категории - образа, мотива, действия, отно шения, личности - образуют систему наиболее общих понятий, "впаянную" в категориальный аппарат, сквозь "магический кристалл" которого психика выдает науке свои тайны.

Историческое исследование призвано "диаг ностировать" ценность, новизну и оригинальность знания, определив тем самым, удалось ли прод винуться вперед в познании природы вещей или дело ограничилось заменой одних слов другими.

Перед нами прошли разные стадии в научном познании психики - от древности до наших дней. В их смене есть определенная логика, своего рода закономерность. Древо познания ветвится по своим законам, постичь которые можно, лишь обратившись к истории рождения, преобразования и гибели конкретных воззрений на психические формы жизни.

Проникновение в тайны истории не только предос терегает от повторения прежних ошибок и открытия давно известного; анализ логики развития науки делает также возможным вероятный прогноз ее дальнейшей эволюции. Память науки, подобно памяти человека, сберегается ради будущего.

Изучая историю науки, мы убеждаемся в правоте вывода, к которому пришел Эйнштейн, который, работая над книгой по истории физического знания, назвал ее "драмой идей". Не менее драматична история психологического познания, в потоке которой рождались и завоевывали многие умы смелые теории, рушившиеся, однако, в борьбе с более жизнеспособными и верными реальности. Но их падение не было напрасным. Из него извлекали уроки новые искатели истины о человеческой природе. В силу этого драма идей оборачивалась драмой людей. Люди же как социальные существа.были детьми своего времени и отражали его властные запросы.

Особенности демократии в Древней Греции породили, как мы видели, обострение интереса к человеку, его познавательным и нравственным возможностям, его душевным качествам.

Это и создало идейную атмосферу, определившую гигантский взлет психологической мысли в эпоху античности. На закате этой эпохи, с переходом к феодальному обществу, создавшему новую идеоло гическую настроенность, враждебную позитивному изучению человека и его места в природе, совер шается радикальный пересмотр всех достижений древнего мира и их приспособление к новой со циальной ситуации.

Развитие капиталистического производства, обусловив научную революцию в естествознании, изменило в связи с этим (а также в связи с новым положением индивида в социальном мире) весь строй представлений о личности, ее поведении и сознании.

В конце XIX века общественные запросы стиму лировали появление и быстрое распространение психологических лабораторий соответственно интересу к тем методам и проблемам, которые представлялись перспективными с точки зрения практики. Так, в начале XX века стремительно развиваются диагностические методы, используемые

прежде всего как средства тестирования умственных способностей.

Зарождается тестологическое движение, выдви нувшее таких лидеров, какДж. Кеттелл, Штерн, Вине, Симой, Термен и других.

С научно-психологической точки зрения, системы тестов были крайне несовершенными и встречали оппозицию со стороны многих серьезных иссле дователей, но тестологическое движение продолжало развертываться в нарастающих масштабах именно потому, что оно было связано с такой ответственной, имеющей непосредственное отношение к нуждам общественного производства задачей, как отбор кадров.

Это движение не оставалось в пределах перво начальных схем тестирования, но распространилось с диагностики умственных способностей на диаг ностику творческого потенциала личности, ее мотивации, ее организаторского таланта. С чем было связано это изменение и расширение круга тести руемых качеств? С изменением познавательных запросов психологов, устремившихся от одних сторон личности к другим? Не только и не столько с этим, как со сдвигами в характере физического и умствен ного труда, с его нарастающей "компьютеризацией" (и, соответственно, возросшей нуждой в работниках, способных выполнять творческие и организаторс кие функции, которые не могут быть переданы компьютерам).

Развитие психологии творчества, психологии организаторской деятельности, информационной психологии и других современных направлений также не может быть объяснено исходя из самой по себе внутренней логики разработки психологических проблем, как не могут быть объяснены из этой логики такие, например, явления, как требования стоиков "вырывать страсти с корнем из души" или выс тупление идеологов революционной Франции XVIII века против учения о прирожденности психических свойств.

Общественные потребности воздействуют на ход научно-психологической эволюции не только непосредственно, но и посредством других наук, с которыми психология теснейшим образом связана.

Прежде всего следует отметить влияние физики и биологии, а в XX веке также технических наук и кибернетики.

Самое непосредственное отношение к психологии имеют коренные философские проблемы, касающие ся познания и этической регуляции поступков, дви жущих сил человеческой деятельности и места личности в истории и во Вселенной в целом ("мысль как планетарное явление" - В. И. Вернадский).

Психология в нашей стране возникла в борьбе за новую Россию, свободную от рабства и барства. Именно этими идеалами вдохновлялись в пред-и послереволюционные годы передовые русские психологи, полагавшие, что наконец-то появился на Земле свободный человек, обучая и воспитывая которого они выполняют великую историческую миссию. Этот социальный порыв определил главные достижения психологии советского периода.

Атмосфера эпохи сталинщины, надолго затянув шаяся после смерти тирана, вынуждала людей науки оглядываться на указующий перст партократии, превращая психологию, как и многие другие дисциплины, в репрессированную науку. И все же, вопреки всем идеологическим сложностям, работа на проблемном поле психологии не оскудела.

В традициях отечественной науки, в ее истори ческом опыте - потенции и будущее отечественной психологии. "Мы сделаемся тем, чем мы должны и можем быть судя по многим эпизодам нашей исторической жизни и по некоторым взмахам нашей творческой силы", - говорил И. Л. Павлов на III съезде по экспериментальной педагогике в Петрограде (1916). В этих эпизодах он, по соб ственному признанию, черпал энергию в минуты мрачных раздумий о происходящем.

История не настолько беспечна, чтобы оставлять память о прошлом ради праздного любопытства. Если она и сохраняет записи о порой появляющихся на ее поверхности эфемерных фигурах, то только для того, чтобы предостеречь от возможности пустоцветов на могучем древе человеческого познания. Живое же продолжает питать новые побеги, устремляя ввысь мысль искателей истины. Природа психического такова, что, как учит исторический опыт, она может

выдавать свои тайны только в системе междисцип линарных связей (биологического, социального, технического знания). В постоянном взаимодействии с другими науками, в диалоге с ними психология не утрачивает, а укрепляет собственное достоинство, свое "лица необщее выраженье".

Чем ответственнее роль науки в судьбе чело вечества, тем важнее осмыслить ее природу, ее возможности, ее закономерности. История является тем великим полигоном, где на протяжении столетий проходят испытание познавательные возможности человека, той единственной лабораторией, где могут быть постигнуты возможности науки, ее сильные и слабые стороны. Чем более длительный период мы берем, тем отчетливее (как и в жизни и истории отдельной личности) выступают возможности науки в неповторимом потоке событий. За их изменчивым покровом начинают просвечивать из века в век действующие механизмы развития, и все более вразумительным становится ответ на вопрос о том, на что способна наука. В данном случае - наука о психике, как самом сложном явлении в известной нам Вселенной.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. М., 1995.

Анциферова Л. И., Ярошевский М. Г. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М., 1974.

Аристотель. О душе. М., 1937. Аристотель. Соч. Т. 1. М., 1975 Басов М.Я. Избр. психолог. произв. М., 1975. Бернштейн Н. А. Очерк по физиологии движений и физиологии активности. М.,1966.

Бехтерев В. М. Объективная психология. М., 1991.

Бехтерев В. М. Объективное изучение личности. Пг., 1923.

Блонский П. П. Избр. пед. и психолог. произв. В 2т. М., 1979.

Богомолов А. С. Античная философия. М., 1985. Будилова Е. А. Социально-психологические проб лемы в русской науке. М., 1983. Бэкон Ф. Новая Атлантида. М., J954. Бэкон Ф. Новый Органон. М., 1938. БюлерК. Очерк духовного развития ребенка. М., 1930.

Баллон А. От действия к мысли. М., 1956. Введенский А. И. Психология без всякой метафи зики. Пг., 1917.

Выготский Л. С. Собр. соч.. В 6 т. М., 1982. Гальперин П.Я. Введение в психологию. М., 1976.

Гербарт И-Ф. Избр. произв. М., 1938. Геродот. История. М., 1993.

Гобес Т. и*р: проязв. В 2 т. М., 1964, Т. 2. Грановский Т. Д. Лекции по истории средневековья. М., 1964.

Грот Ц. Я. Основы экспериментальной психоло гии. М., 1986.

Декарт Р. Избр. произв. М., 1950. Джеме У. Психология. М., 1991. Ждан А. Н. История психологии: от античности до наших дней. М., 1990.

Зеньковский В. В. Психология детства. Екатерин бург, 1995.

Ибн-Сини. Канон врачебной науки. Кн. 1. Ташкент 1954.

Из истории русской психологии. М., 1961. История зарубежной психологии. Тексты. М., 1986.

История становления и развития эксперимен тально-психологических исследований в России. М., 1990.

Келер В. Исследование интеллекта человекоподоб ных обезьян. М., 1930.

Коффка К. Основы психического развития. М.-Л., 1934.

Лазурский А. Ф. Общая и экспериментальная психология. СПб., 1912. Ланге Н. Н. Психология. М., 1914. Лейбниц Г. Новые опыты о человеческом разуме. М.-Л., 1936.

Леонтьев А. Н. Избр. психолог. произв. Т. 1, 2. М., 1983.

Личность в XX столетии. М., 1979. Локк Д. Избр. философ. произв. В 2 т. М., 1960. Т. 1.

Лопатим Л. М. Аксиомы философии. М., 1996. Лопатим Л. М. Философские характеристики и ре чи. М., 1995.

Лукреций Кар. О природе вещей. М., 1936. Материалисты Древней Греции. М., 1955. Мид М. Культура и мир детства. М., 1988. Никольская А. А. Возрастная и педагогичес кая психология дореволюционной России. Дубна, 1995.

Овчаренко В.. И. Психоаналитический глоссарий. Минск, 1994.

Павлов И. П. Поли. собр. соч. В 6 т. М-Л., 1951. Т. 3.

Петровский А. В. Вопросы теории и истории психологии. М., 1984.

Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История и теория психологии. В 2 т. Ростов-на-Дону, 1996. Пиамсе Ж. Избр. психолог, труды. М., 1994. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 1994. Платон. Соч. В 3 т. М., 1968. ПотебняА.А. Слово и миф. М., 1989. Психологическая наука в СССР. В 2 т. М., 1959. Психология: словарь 1 Под ред. А. В. Петровско го, М.Г.Ярошевского. М., 1990.

Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М., 1994.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. В 2т. М., 1989.

Сеченов И. М. Избр. произв. В 2 т. М., 1958. Т. 2. Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР. М., 1975. Соловьев В. С. Избранное. С-Пг., 1994. Спиноза Б. Избр. произв. М., 1957. Т. 1. Уарте X. Исследование способностей к наукам. М., 1960.

Уотсон Д. Психология как наука о поведении. Одесса, 1925.

Ухтомскнй А. А. Доминанта. Л., 1966. Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. С.- Пг., 1995.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М., 1991.

Фрейд А. Психология "Я" и защитные механизмы личности. М., 1993.

Фрейд 3. "Я" и "ОНО". В 2 т. Тбилиси, 1991. Фромм Э. Душа человека. М., 1992. Фромм Э. Иметь или быть. М., 1990. Хорни К. Невротическая личность нашего време ни. М., 1993.

Хрестоматия по возрастной и педагогической пси хологии. М., 1990.

Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. Хрестоматия по психологии. М., 1987. Челпанов Г. а. Мозг и душа. М., 1912.

Шпет Г. Г. Введение в этническуюпсихологию. М., 1927.

Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. М., 1927. Юнг К. Архетип или символ. М., 1991. Юнг К. Проблемы души нашего времени. М., 1993.

ЯрошевскайМ. Г. Выготский: в поисках новой пси хологии. СПб., 1993.

Ярошевский М. Г. История психологии. М., 1985.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: