ЗНАЧЕНИЕ СТРУКТУРНО-ГЕНЕТИЧЕСКОГО ПОДХОДА В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ И ПСИХОЛОГИИ

В истории естествознания неоднократно делались попытки понять организм с точки зрения взаимосвязанности и взаимо­действия всех его частей [24; 57]. Дальнейшее исследование процессов эволюции привело к установлению единства процес­сов интеграции и дифференциации. Чем больше специализиро­вана та или иная функция, тем сильнее она зависима от дру­гих функций организма. Развитие процессов дифференциации и интеграции поднимает жизнедеятельность организма на но­вую, более высокую ступень [69].

Значительный вклад в разработку проблемы внутренней вза­имосвязанности элементов целостной системы организма внес советский биолог А. Н.Северцов [61]. Он ввел понятие аромор-фоза — общего повышения организации. Ученый исходил из того, что основной путь эволюции состоит в коррелятивном изменении всей организации и ее отдельных признаков в связи с немно­гими первичными изменениями. Хотя изменения во внешней среде в процессе приспособления организма к ней затрагивают цепосредственно лишь некоторые органы (экзосоматические), с их изменениями коррелятивно связаны преобразования и в других органах (энтосоматических), в результате чего меня­ется организм в целом. Интегрирующим фактором, обусловли­вающим связанность, согласованность и коадаптацию отдель­ных органов, являются корреляции.

Специальная разработка проблемы корреляций в онтогенезе принадлежит академику И. И. Шмальгаузену [69], который об­ратил внимание не только на значение корреляционного меха­низма в эволюционном и индивидуальном развитии биологиче­ских систем, но и на становление самого этого механизма, выде­лив его различные типы и показав его сложный и разнородный состав. Советский биолог писал о том, что корреляции созда­ются и усложняются в процессе эволюции организмов, что про­цессы интеграции неизбежно сопровождают и дополняют про­цессы дифференциации, что возможно прогрессивное развитие организма только на основе единства обеих противоположных тенденций. Высокая жизнеспособность достигается наибольшей согласованностью его частей и функций. Ученый писал: «В про­цессе эволюции происходит очень медленная, но постоянная аккумуляция корреляционных механизмов общего значения. |

По мере этой аккумуляции темп эволюции все более возра­стает, как это и видно на примере позвоночных животных и особенно млекопитающих, у которых произошло весьма значи­тельное накопление широких корреляционных механизмов... стойкость организации определяется в этом случае не проч­ностью генотипа, а эпигенетической надстройкой в виде слож­ной системы корреляций регуляторного характера» [69, с. 340].

Рассматривая разные типы корреляций, И. И. Шмальгаузен отмечал многообразие способов осуществления связей между частями организма (нервный, гормональный, химический, пря­мой контакт). Главное внимание он уделял биологической ха­рактеристике взаимосвязей. По его мнению, наследственные факторы определяют так называемые геномные корреляции через внутриклеточные биохимические процессы. Другой тип связей, имеющий наследственный характер и определяемый ге­нотипом организма, составляют морфогенетические корреляции. Путем морфогенетических корреляций у позвоночных в боль­шинстве своем происходит образование отдельных органов и их частей внутри организма в эмбриональный (дофункциональ-ный) период развития. Например, у позвоночных закладка хор­ды и мезодермы определяет развитие мозга и органов чувств; зачаток глаза определяет развитие хрусталика; хрусталик опре­деляет дифференцировку сетчатки и образование роговицы. Происходит постепенное развертывание последовательных звеньев корреляционной цепи, в которой изменение одного звена неизбежно влечет за собой изменение последующих. Такого рода корреляции, по мнению И. И. Шмальгаузена, наблюдаются не только в эмбриогенезе, а вообще на всех стадиях не закончен­ного еще морфогенеза и определяют наряду с основными орга­нами организма такие особенности, как, например, расовые признаки.

Особое значение для психологии имеют корреляции, назван­ные эргонтическими, или функциональными в узком смысле этого слова. Сложный характер и своеобразная черта эргонти-ческих связей, по мнению И. И. Шмальгаузена, заключаются в том, что функциональные отношения в индивидуальном раз­витии имеют побочный, формообразовательный эффект. «При изменении одного члена корреляционной пары его функция из­меняется, и это изменение сказывается на функции другой части, а через это и на ее строении» [69, с. 330]. Другая черта эргонтических корреляций состоит в том, что они проявляются главным образом не на стадиях эмбриогенеза, а уже у сфор­мированного, растущего или взрослого организма. Примером этого типа корреляций может служить положительная зависи­мость между развитием нервных центров, нервов и перифери­ческих органов. Если удалить органы чувстс, то соответствую­щие нервы и нервные центры оказываются недоразвитыми. При ^Пересадке же органов чувств или лишней конечности наблго-

дается, как пишет И. И. Шмальгаузен, увеличение соответст-1 вующих нервов, ганглиев и нервных центров. Б. Н. Клоссовский I и Е. Н. Космарская в ходе экспериментов в 1956 г. [28] выклю-1 чали зрительный, слуховой, вестибулярный и обонятельный ре-1 цепторы у щенков на разных стадиях постнатальной жизни. I Сравнение развития мозга у данных животных с контрольными I группами показало, что в раннем онтогенезе выключение рецеп-1 торов сопровождается замедлением роста мозга в целом, era! веса и величины, ведет к недоразвитию соответствующих цен-1 тров мозга. В то же время при сохранности сигнализации ре-1 цепторов кожи, сухожилий и мышц мозговой конец кожно-дви-1 гательного анализатора продолжает развиваться нормально.

И. И. Шмальгаузен называет эргонтическими корреляциями! связи между развитием мышц, нервов и кровеносных сосудов, I снабжающих мышцу, между развитием мышцы и формирова-1 нием скелетных частей, к которым прикрепляется эта мышца. I Он приводит-пример ранней парализации жевательных мышц I у гориллы путем удаления соответствующих нервов. В резуль-1 тате недоразвиваются части черепа, особенно отростки челю-1 стей, скуловые дуги и гребни на черепной коробке, служащие I для прикрепления этих мышц. Кроме того, ученый отмечал эр-1 гонтические корреляции и между внутренними органами. I В этом смысле особенно пластичны кровеносные сосуды, раз-1 витие которых положительно коррелирует с развитием снабжае- I мых ими органов. К группе эргонтических корреляций он отно- I сил также развитие эндокринных желез и образование вторич-1 ных половых признаков. Разные типы корреляций в биологиче-1 ских системах ученый рассматривал в становлении, показывая I переход от наследственных типов к доминированию пластичных I форм взаимосвязей в организме. Иными словами, он имел в I виду онтогенез самого корреляционного механизма, усиление- I функциональных взаимосвязей и отношений по мере-автономи- I зации индивида.

Следующим важным для психологии шагом является введе- I ние П. К. Анохиным понятия функциональных систем, которое I дало возможность объяснить генез поведенческих актов как I системных образований, осуществляемых с момента рождения I (акт сосания, повисания и др.). «Системогенез — это избиратель- I ное и ускоренное по темпам развитие в эмбриогенезе разно- I образных по качеству и локализации структурных образований, I которые, консолидируясь в целом, интегрируют полноценную¹ I функциональную систему, обеспечивающую выживание» [9, I с. 81]. Так, П. К. Анохин наблюдал недоношенный плод ре- | бенка, родившегося весом всего около 560 г. Это во всех отко- I шениях несозревшее существо могло, однако, осуществлять ко- I ординационные сосательные движения и высосало 10 мл молока. I

Наряду с функциональными системами, сложившимися в I истории вида в результате естественного отбора и имеющими I

наследственный характер, П. К. Анохин выделяет те струк­туры, которые складываются при жизни индивида и обеспечи­вают' его сложное и динамическое взаимодействие с внешней: средой. «Менее демонстративными, — пишет он, — являются объ­единения компонентов более поздних и более тонко организо­ванных функциональных систем, на основе которых форми-пуются различные поведенческие акты в постнатальном онтоге-

gse» [9, с. 81].

Для современного понимания процессов структурообразова-ния в онтогенезе особенно важным является изучение различ­ных уровней организации в биологических и социальных систе­мах. В работах В. И. Кремянского и М. Ф. Веденова [32; 33] выделены критерии, по которым можно определять повышение-организации системы при переходе с одного уровня на другой.. При этом авторы исходят из того, что в прогрессивном развитии «переходы к более высоким уровням совершаются не путем. уничтожения прежних объектов, а посредством их объединения,. интеграции с последующим „дифференцированием" и видоизме­нением этих объектов (принципы надстраивания и снятия)»-[33, с. 141—142]. Для описания этих процессов В. И. Кремян-ский и М. Ф. Веденов наряду с количественными комплекс­ными показателями используют качественные характеристики,., такие, как «приспосабливаемое^», наличие, размеры и мощ­ность поля активности системы, максимальная для каждого ее структурного уровня степень многообразия изменений, степень упорядоченности ее элементов посредством регулирования и

управления.

Изучение структур в биологических системах предпринято в работе В. Ф. Сержантова [62]. В качестве одного из основных, структурных законов он рассматривает принцип функциональ­ной иерархии, которая является таким отношением элементов; биологических систем, когда главным моментом выступает вре­менной аспект биологических структур. Функциональная иерар­хия не тождественна пространственной (морфологической). Не­совпадения физиологических и морфологических отношений одна из существенных особенностей организма и всех иных био­логических систем, делающая их, по мнению В. Ф. Сержантова, отличными от машин в обычном смысле этого слова. Особен­но отчетливо полифункциональность представлена в деятель­ности центральной нервной системы, где одни и те же ганглии, Центры, образования могут входить в самые разнообразные фи­зиологические системы.

«Представление о „поэтапной локализации функции" и ⁰ „многозначности" мозговых структур, — пишет А. Р. Лурия, -— исключающее как узкую приуроченность функции к какой-либо °Дной специальной структуре, так и мысль об однородности и ^эквипотенциальности мозговой ткани, лежит в основе нового принципа динамической локализации, который был в свое время

«формулирован И. П. Павловым (Поли. собр. соч. Т. III. 1949. С. 127,233,436 и мн.др.) и А. А. Ухтомским (Собр. соч. Т. IV. 1945. С. 101 —102 и др.). Согласно данному принципу, локали-.зация функций предполагает не фиксированные „центры", а „ди-шамические системы", элементы которых сохраняют свою стро­гую дифференцированность и играют высокоспециализирован­ную роль в единой деятельности:» [40].

Новый принципиальный подход к работе мозга как чрезвы­чайно сложной динамической системы нашел свое выражение в понимании психической деятельности.

Исходя из представления о системном строении сознания, Л. С. Выготский [.16] дал определение высшей психической ■функции как интегративной деятельности, в основе которой ле­жат дифференцированные, иерархически объединенные динами­ческие межфункциональные отношения. В ходе развития изме­няется структура сознания в целом, образуются новые динами­ческие системы, интегрирующие целый ряд элементов психиче­ской деятельности. Исследуя ранние этапы онтогенеза, Л. С. Вы­готский показал, что высшие психические функции формируются на основе элементарных. Затем по мере психического развития меняется их соотношение. Высшие функции начинают влиять на элементарные, приводя их к различного рода преобразованиям, •организуют их работу, подчиняют своему влиянию. Возрастной подход к межфункциональным отношениям позволил психологу сделать вывод о том, что в разные периоды жизни поражение одних и тех же областей коры головного мозга имеет различ­ные качественные структурные особенности. Л. С. Выготский признавал межфункциональные связи центральным моментом в развитии сознания человека и рассматривал их как продукт прижизненного индивидуального развития. Наряду с исследо­ванием взаимосвязей отдельных сторон сознания, он писал о моз­говом обеспечении психологических функций, имея в виду, что «каждая специфическая функция никогда не связана с деятель­ностью одного какого-нибудь центра, но всегда представляет собой продукт интегральной деятельности строго дифференци­рованных, иерархически связанных между собой центров» [16, с. 387].

Развитие сознания, таким образом, проявляется в том, что изменяется отношение между отдельными функциями. Восприя­тие ребенка до трех лет отличается от восприятия взрослого в первую очередь не тем, что восприятие ребенка менее диффе­ренцированно, а тем, что оно играет совершенно иную, доми­нирующую роль в системе сознания и личности ребенка, более того, все функции памяти, мышления осуществляются у него через восприятие. В ходе детского развития, как отмечает Л. С. Выготский, складывается совершенно новая система функ­ций. В центре сознания дошкольника оказывается память. След­ствием этого являются существенные изменения в мышлении,

переход от наглядного мышления к мышлению в представле­ниях, перестройка интересов и потребностей. Интересы начи­нают определяться смыслом, который представляет для ребенка данная ситуация, а не только самой ситуацией.

Для доказательства того, что элементарные и высшие психи­ческие функции имеют качественно различные пути развития, JI. С. Выготский и его сотрудники использовали корреляцион­ный аппарат. Исследования показали, что существует высокая корреляция между произвольной памятью и произвольным вни­манием. Иначе говоря, высшие психические функции коррели­руют между собой больше, чем с соответствующими низшими психическими функциями. «Все это указывает на некоторую общую природу высших психических функций, на некоторый общий путь, который они проходят в своем развитии... Во всех зтих случаях мы имеем особые функциональные системы, кото­рые не являются прямым продолжением или развитием элемен­тарной функции, а представляют собой целое, в котором эле­ментарные психические функции существуют как одна из ин­станций, входящих в состав целого» [16, с. 370—371].

Л. С. Выготским была намечена поэтапность возрастной ди­намики межфункциональных отношений вплоть до периода взрослости. При этом он подчеркивал, что «на первом плане раз­вития высших психических функций стоит не столько развитие каждой психической функции... сколько изменение межфункцио­нальных связей, изменение господствующей взаимозависимости психической деятельности ребенка на каждой возрастной сту­пени» [16, с. 369].

Специальное внимание развитию функций и их взаимосвязям ■было уделено в работах Б. Г. Ананьева и его коллег, посвящен­ных комплексному исследованию человека. «Вслед за современ­ным естествознанием новейшая психофизиология, — писал Б. Г. Ананьев, — рассматривает онтогенез поведения как преоб­разование структуры психического развития, целостной органи­зации процессов отражения, ориентации и регулирования поведе­ния. В этой психофизиологической структуре, т. е. в целостной природе человеческого развития, не существует изолированных способностей, функций или даже отдельных реакций на отдель­ные внешние раздражения. Известно, что эффект той или иной отдельной реакции даже на изолированный одиночный стимул определяется системным механизмом поведения и зависит от комплекса внутренних условий, в том числе от обобщенного жиз­ненного опыта, мотивации и т. д.» [8, с. 23]. Во всестороннем изучении корреляционных взаимозависимостей органов, и систем, ■составляющих комплекс внутренних условий онтогенеза, °. Г. Ананьев видел глубокий практический смысл. «В процессе индивидуального развития, благодаря корреляционным объеди­нениям разных органов и функциональных систем, происходит своего рода передача, переброс преобразований от одних функ-

ций к другим, сопряженные изменения многих видов. Именно I такой корреляционный порядок исключает возможность чисто I локального изменения одних психофизиологических функций под I внешним воздействием без тех или иных сопутствующих сдви- I гов в других психофизиологических функциях» [8, с. 23].

Формирование корреляционного механизма, по мнению I Б. Г. Ананьева, составляет внутреннее условие работы любо» I отдельной психофизиологической функции и создает в то же I время потенциальную возможность преобразования одних функ- I ций под влиянием изменений в других, связанных с первыми в I той или иной корреляционной плеяде. При этом имеются в виду I широкие возможности использования корреляционного механиз- I ма как в процессах обучения, так и воспитания. Одним из про- I цессов, подтверждающих это положение Б. Г. Ананьева, явля- I ются изменения продуктивности психофизиологических функций, I полученные корреляционным путем, в условиях экспери- I мента [64].

Отчетливо сознавая необычайную трудность решения про-1 блемы человеческого развития, которая по своей сложности не- I сравнима с любой из биологических проблем, Б. Г. Ананьев I объяснял эту сложность многими факторами. Это — факторы I наследственности, среды (социальной, биогенной, абиогенной), I воспитания и обучения, собственной практической деятельности. I Действуя совместно, они влияют на сложную структуру разви- I тия, т. е. на цепь корреляций между многими нейропсихиче- I скими функциями, процессами, состояниями, свойствами лич- I ности.

Рассмотрение корреляционных отношений и структурно-ди­намических преббразований психофизиологических функций, I различных характеристик индивида, личности, субъекта деятель­ности и индивидуальности в разные периоды жизни имеет тео­ретическое значение для раскрытия и описания существенных I черт психического развития человека. Глубокий практический смысл структурно-динамического подхода к развитию состоит в определении психофизиологических механизмов управления п самоуправления этим процессом на протяжении всей жизни че­ловека.

К числу существенных черт индивидуального развития отно­сится его целостность, которая обеспечивается корреляционным механизмом. Целостность развития носит не абсолютный, а отно­сительный, внутренне противоречивый и подвижный характер. В свою очередь целесообразность сложных и многообразных корреляционных плеяд между показателями психического раз­вития определяется взаимодействием многих факторов, образом жизни человека в целом. Другая существенная черта психиче­ского развития состоит в его многокачественности. В этой связи В. П. Кузьмин [34] выделяет два гносеологических аспекта или две формы качественного анализа. «В одном случае „единицей 92

познания" является отдельно взятое качество — свойство,. _в другом — целостный объект, совокупность, комплекс» [34, j л]. Во втором случае, как считает В. П. Кузьмин, познание Фокусируется на изучении состава и структуры объекта, вза­имосвязи частей, на интегральных, «кооперативных» качествах, _на качественном анализе совокупностей. При этом он различает целостные и сложносоставные явления, когда система состоит из двух или нескольких самостоятельных, но необходимым об­разом взаимосвязанных систем. Предметом познания системных комплексов являются, по его мнению, связи, взаимодействия и отношения двух или нескольких объектов — систем, образующих полисистемный комплекс. В психическом развитии представлен весь спектр качественных объектов, от элементарных свойств различных функций до системных сложных комплексов.

Поскольку для психического развития существенными явля­ются системные преобразования психических комплексов, по­стольку и корреляционный анализ выступает одной из основных форм описания развития как многокачественного объекта. Прак­тическое использование корреляционного механизма позволяет решать многообразные педагогические задачи совершенствова­ния человека с учетом сензитивных периодов развития в за­висимости от сложившейся структуры отношений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: