Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Эрика Леонард Джеймс ПЯТЬДЕСЯТ ОТТЕНКОВ СВОБОДЫ 32 страница




– Ш-ш, – говорит Кристиан, обхватывая одну, и мягко водит большим пальцем по соску.

– Ах!

Пальцы его нежные и соблазняющие, и удовольствие спиралью расходится от груди ниже, ниже… в самые глубины. Я откидываю голову назад, вжимая сосок в его ладонь, и снова издаю тихий стон.

– Мне нравится слышать тебя, – шепчет Кристиан. Его возбужденная плоть упирается мне в бедро, пуговицы ширинки вдавливаются в тело, а пальцы продолжают свой неумолимый, устойчивый ритм: туда, обратно, туда, обратно. – Хочешь, чтобы я дал тебе вот так кончить?

– Нет.

Его пальцы замирают внутри меня.

– В самом деле, миссис Грей? Разве это вам решать? – Пальцы вокруг соска напрягаются.

– Нет… нет, господин.

– Так-то лучше.

– А-а. Пожалуйста, – умоляю я.

– Чего ты хочешь, Анастейша?

– Тебя. Всегда.

Он резко втягивает воздух.

– Всего тебя, – добавляю я, прерывисто дыша.

Он вытаскивает из меня пальцы, поворачивает лицом к себе и снимает повязку с глаз. Я моргаю, глядя в потемневшие серые глаза, которые, пылая, вглядываются в мои. Его указательный палец обводит мою нижнюю губу, и Кристиан просовывает два пальца мне в рот, давая попробовать солоноватый привкус моего возбуждения.

– Соси, – шепотом приказывает он. Я обвожу пальцы языком. М-м… ничего.

Его ладони скользят по моим рукам вверх к наручникам над головой, и он расстегивает их, освобождая меня. Повернув лицом к стене, тянет меня за косу, привлекая в свои объятия. Поворачивает мою голову на сторону и ведет губами вверх по шее к уху, прижимая меня к себе.

– Я хочу твой рот. – Голос его мягкий и соблазнительный. Мое тело, спелое и готовое, сжимается глубоко внутри. Удовольствие сладостное и острое.

Я тихо стону. Повернувшись лицом к нему, притягиваю его голову к себе и пылко целую, языком вторгаясь к нему в рот, вкушая и смакуя. Он тоже стонет, кладет ладони на мой зад и тянет меня на себя, но его касается только мой разбухший живот. Я покусываю Кристиану скулу и прокладываю дорожку поцелуев по шее, скользя рукой вниз, к джинсам. Он запрокидывает голову, предлагая мне свою шею, и мой язык скользит вниз по груди, через живот.

– А-а!

Я дергаю за пояс джинсов, пуговицы отлетают, и он хватает меня за плечи, когда я опускаюсь перед ним на колени.

Я поднимаю на него глаза, он смотрит на меня. Глаза потемнели, губы приоткрыты, и он глубоко вдыхает, когда я освобождаю его и беру в плен своего рта. Я обожаю делать это с Кристианом. Наблюдать, как он достигает кульминации, слышать его прерывистое дыхание и тихие стоны, которые вырываются из глубин горла. Я закрываю глаза и сильно сосу, наслаждаясь его вкусом и тем, как он резко, судорожно втягивает воздух.

Он хватает меня за голову, заставляя остановиться, и я сжимаю губы и проталкиваю его глубже в рот.

– Открой глаза и посмотри на меня, – приказывает он хрипло.

Сверкающие глаза встречаются с моими, и он выгибается, наполняя мой рот до самой глотки, затем быстро отстраняется. Потом проталкивается в меня вновь, и я хочу схватить его. Но он останавливает и удерживает меня.

– Не дотрагивайся, или я снова привяжу тебя. Я просто хочу твой рот, – рычит он.

О боже! Вот, значит, как? Я завожу руки за спину и невинно взираю на него с полным ртом.

– Хорошая девочка, – говорит он сипло, ухмыляясь мне. Отводит таз назад и, твердо удерживая меня, снова делает резкий рывок. – У вас такой вкусный ротик, миссис Грей.

Он закрывает глаза, и я зажимаю его губами, обводя языком. Беру глубже и отступаю снова и снова, и он резко, с шипением втягивает воздух.

– А! Остановись, – выдыхает он и выходит из меня, оставив желать большего. Хватает меня за плечи и поднимает на ноги. Ухватив за косу, горячо целует, и его настойчивый язык – жадный и одаривающий одновременно. Внезапно он отпускает меня, и не успеваю я опомниться, берет на руки и несет к кровати. Бережно укладывает так, что мой зад лежит на самом краю постели.

– Обхвати меня ногами за талию, – приказывает он. Я делаю, как велено, и притягиваю его к себе. Он наклоняется, опирается руками по обе стороны от моей головы и, по-прежнему, стоя очень медленно погружается в меня.

Ой, как же приятно. Я закрываю глаза и упиваюсь его медленным покорением.

– Хорошо? – спрашивает он; в голосе явственно слышится озабоченность.

– О боже, Кристиан. Да. Да. Пожалуйста. – Я крепче обхватываю его ногами и прижимаюсь к нему. Он стонет. Я хватаю его за руки, и он медленно двигает тазом взад-вперед.

– Кристиан, пожалуйста. Сильнее, я не стеклянная, не сломаюсь.

Он стонет и начинает двигаться, по-настоящему двигаться, врываясь в меня снова и снова. О, это просто божественно!

– Да, – выдыхаю я, крепче сжимая его, когда напряжение внутри меня начинает нарастать… Он тихо рычит, вдалбливаясь в меня с обновленной решимостью… и я близка. Ох, пожалуйста. Не останавливайся!

– Давай. Ана! – стонет он сквозь стиснутые зубы, и я взрываюсь вокруг него, мой оргазм длится и длится. Я выкрикиваю его имя, и Кристиан замирает и громко стонет, достигая кульминации.

– Ана! – вскрикивает он.

 

Кристиан лежит рядом со мной, его рука на моем животе, длинные пальцы как щупальцы…

– Как моя дочь?

– Танцует. – Я смеюсь.

– Танцует? Ух ты! Я ее чувствую. – Он улыбается, когда Комочек Номер Два исполняет во мне кульбит.

– Думаю, ей уже нравится секс.

Кристиан хмурится.

– В самом деле? – сухо говорит он и сдвигается так, что его губы оказываются у меня на животе. – Никакого секса, пока вам не исполнится тридцать, юная леди.

Я прыскаю.

– Кристиан, ты такой лицемер!

– Нет, я беспокойный отец. – Он смотрит на меня, и нахмуренные брови выдают волнение.

– Ты чудесный отец, и я всегда знала, что ты будешь таким. – Я глажу любимое лицо, и он улыбается мне своей застенчивой улыбкой.

– Мне нравится, – бормочет он, поглаживая, затем целуя мой живот, – когда тебя больше.

Я дуюсь.

– А мне не нравится, когда меня больше.

– Здорово, когда ты кончаешь.

– Кристиан!

– Жду не дождусь, когда еще попробую грудного молока.

– Кристиан! Ты такой извращенец…

Он вдруг набрасывается на меня и горячо целует, придавив ногой мои ноги и удерживая руки над головой.

– Ты любишь извращенный секс, – шепчет он и потирается носом о мой.

Я широко улыбаюсь, не в силах устоять против его заразительной, озорной улыбки.

– Да, я люблю извращенный секс. И я люблю тебя. Очень.

 

Я резко просыпаюсь, разбуженная тонким восторженным визгом сына, и хоть я и не вижу ни его, ни Кристиана, как дурочка, улыбаюсь от радости. Тед проснулся, и они с Кристианом возятся неподалеку. Я тихо лежу, до сих пор дивясь тому, как Кристиан умеет играть. Его терпение с Тедди исключительное – гораздо больше, чем со мной. Я фыркаю. Но, с другой стороны, так и должно быть. И мой прелестный сынишка, свет очей папы с мамой, не ведает страха. Кристиан, со своей стороны, по-прежнему чрезмерно носится с нами обоими. Мой милый, переменчивый, властный Пятьдесят Оттенков!

– Давай найдем маму. Она где-то на лугу.

Тед говорит что-то, мне не разобрать, и Кристиан заливисто счастливо смеется. Это такой волшебный звук, наполненный его родительской любовью. Я не могу устоять. Приподнимаюсь на локтях, чтобы выглянуть из своего укрытия в высокой траве.

Кристиан кружит Теда, отчего тот радостно визжит. Кристиан останавливается, подкидывает его высоко в воздух – я затаиваю дыхание, – потом ловит. Тед взвизгивает с детской непосредственностью, и я облегченно выдыхаю. Ох, мой малыш, мой дорогой малыш, такой непоседа.

– Еще, папа! – хохочет он. Кристиан соглашается, и дыхание мое опять останавливается, когда он снова подбрасывает сына в воздух и ловит, крепко прижимая к себе. Он целует медные волосы Тедди, потом щечку и безжалостно щекочет его. Тедди заливается смехом, извивается и толкает Кристиана в грудь, вырываясь. Ухмыляясь, Кристиан ставит его на землю.

– Пойдем найдем маму. Она прячется в траве.

Тед довольно хихикает и оглядывает луг. Схватив Кристиана за руку, указывает куда-то, где меня нет, и я тихонько посмеиваюсь. Я быстро ложусь, наслаждаясь этой игрой.

– Тед, я слышал маму. А ты слышал?

– Мама!

Я фыркаю, слыша властный тон Теда. Ну и ну, прямо как папа, а ведь ему всего два года.

– Тедди! – отзываюсь я, глядя в небо с глупой улыбкой на лице.

– Мама!

Очень скоро я слышу топот ног по лугу, и вначале Тед, потом Кристиан выскакивают из высокой травы.

– Мама! – взвизгивает Тед, словно нашел какое-нибудь утерянное сокровище, и прыгает на меня.

– Эй, малыш! – Я прижимаю его к себе и целую в пухленькую щечку. Он хохочет и тоже целует меня, потом вырывается из моих рук.

– Привет, мама. – Кристиан улыбается мне.

– Привет, папа. – Я расплываюсь в улыбке, а он берет Теда, садится рядом со мной и усаживает нашего сынишку на колени.

– Поосторожнее с мамочкой, – журит он Теда.

Я усмехаюсь: от меня не ускользает ирония. Кристиан достает из кармана «блэкберри» и дает его Теду. Это, вероятно, обеспечит нам минут пять покоя максимум. Тедди разглядывает телефон, нахмурив свои маленькие бровки. Он выглядит таким серьезным, голубые глаза сосредоточены, прямо как у его папы, когда он читает свои письма. Кристиан трется носом о волосы Теда, и сердце мое переполняется нежностью, когда я смотрю на них обоих. Похожи как две капли воды – мой сын, сидящий тихо, по крайней мере несколько минут, на коленях у мужа. Два моих самых любимых в мире мужчины.

Разумеется, Тед – самый красивый и самый талантливый ребенок на свете, но, конечно, для меня, как для любой матери, мой ребенок самый лучший. А Кристиан… ну, Кристиан есть Кристиан. В белой футболке и джинсах он выглядит, как всегда, сногсшибательно красивым. Чем я заслужила такой подарок?

– Вы хорошо выглядите, миссис Грей.

– Вы тоже, мистер Грей.

– Правда, мама – красавица? – шепчет Кристиан на ушко Теду. Тед отмахивается от него, поглощенный изучением папиного телефона.

Я хихикаю.

– Ему не до тебя.

– Вижу. – Кристиан улыбается и целует головку Теда. – Не могу поверить, что завтра ему исполняется два года, – говорит он с грустью. Протянув руку, он кладет ладонь мне на живот. – Пусть у нас будет много детей, – говорит он.

– По меньшей мере еще один. – Я расплываюсь в улыбке, и он гладит меня по животу.

– Как моя дочурка?

– Хорошо. Спит, я думаю.

– Здравствуйте, мистер Грей. Добрый день, Ана.

Мы оба поворачиваемся и видим Софи, десятилетнюю дочку Тейлора, появившуюся из высокой травы.

– Сои-и, – радостно взвизгивает Тед. Он подскакивает с папиных колен, позабыв про «блэкберри».

– Гейл прислала фруктовое мороженое. Можно дать Теду?

– Конечно, – говорю я. О боже, представляю, как он весь измажется.

– Моозеное! – Тед протягивает ручки. И Софи вручает ему одно. С него уже капает.

– Дай-ка маме посмотреть. – Я сажусь, забираю мороженое у Теда и быстро слизываю растаявший сок. М-м… клюква, холодная и восхитительно вкусная.

– Мое! – протестует Тед, голос его звенит от возмущения.

– Вот, возьми. – Я возвращаю ему чуть меньше текущее мороженое, и он тут же отправляет его в рот и улыбается.

– Можно я возьму Теда погулять? – спрашивает Софи.

– Конечно.

– Не уходите далеко.

– Хорошо, мистер Грей.

Карие глаза Софи широко открытые и серьезные. Думаю, она побаивается Кристиана. Она протягивает руку, и Тедди с готовностью ее берет. Они вприпрыжку бегут по высокой траве.

Кристиан смотрит им вслед.

– Не волнуйся за них, Кристиан. Что может здесь с ними случиться?

Он хмурит брови, и я забираюсь к нему на колени.

– Кроме того, Тед обожает Софи.

Кристиан фыркает и трется щекой о мои волосы.

– Она прелестный ребенок.

– Да. И такая хорошенькая. Белокурый ангел.

Кристиан замирает и кладет ладони мне на живот.

– Девочки, да? – В его голосе слышатся нотки беспокойства. Я обхватываю его рукой за голову.

– Ты можешь не беспокоиться о своей дочери еще по крайней мере месяца три. Она у меня надежно спрятана здесь. Ладно?

Он целует меня за ухом и нежно прикусывает зубами мочку.

– Как скажете, миссис Грей. – И кусает меня. Я взвизгиваю.

– Мне понравилась прошлая ночь, – говорит он. – Нам надо чаще это делать.

– Мне тоже.

– И если ты перестала работать, мы могли бы…

Я закатываю глаза, и он сжимает обнимающие меня руки и улыбается мне в шею.

– Вы закатываете глаза, миссис Грей? – Неявная, но чувственная угроза, заставляющая меня заерзать, – но поскольку мы на лугу и поблизости дети, я игнорирую его приглашение.

– У «Грей Паблишинг» имеется автор в «Нью-Йорк Таймз бестселлерз» – продажи Бойса Фокса феноменальны, Интернет кишит нашими изданиями, и я наконец собрала такую команду, какую хотела.

– И ты делаешь деньги в это непростое время, – добавляет Кристиан, не скрывая своей гордости. – Но… ты нравишься мне босая, беременная и на моей кухне.

Я отклоняюсь назад, чтобы видеть его лицо. Он с любовью взирает на меня, глаза блестят.

– Мне тоже это нравится, – бормочу я, и он целует меня, руками все еще обнимая мой живот.

Видя, что он в хорошем настроении, я решаюсь поднять деликатную тему:

– Ты уже подумал над моим предложением?

Он застывает.

– Ана, ответ – нет.

– Но Элли – такое красивое имя.

– Я не собираюсь называть свою дочь именем моей непутевой матери. Нет. Конец дискуссии.

– Ты уверен?

– Да. – Ухватив за подбородок, он серьезно смотрит на меня, излучая раздражение. – Ана, сдайся. Я не желаю, чтоб моя дочь была запятнана моим прошлым.

– Хорошо. Прости. – Черт… я не хочу его сердить.

– Так-то лучше. Прекрати свои попытки это исправить, – ворчит он. – Ты заставила меня признать, что я любил ее, оттащила меня на ее могилу. Хватит.

О нет. Я поворачиваюсь у него на коленях лицом к нему и обхватываю его голову руками.

– Прости. Правда. Не злись на меня, пожалуйста. – Я целую его, потом целую в уголок рта. Секунду спустя он указывает на другой уголок, и я улыбаюсь и целую там. Он указывает на нос. Целую в нос. Он ухмыляется и обхватывает меня руками за зад.

– Ох, миссис Грей, что мне с вами делать?

– Уверен, ты что-нибудь придумаешь, – бормочу я. Он улыбается и, неожиданно извернувшись, опрокидывает меня на одеяло.

– Как насчет того, чтоб сделать это прямо сейчас? – шепчет он с похотливой ухмылкой.

– Кристиан! – ахаю я.

Вдруг раздается пронзительный крик Теда. Кристиан вскакивает с гибкой грацией пантеры и несется в ту сторону, откуда слышится крик. Я спешу за ним, правда, помедленнее. Между нами, я не так испугалась, как Кристиан, – это был не тот крик, который заставил бы меня перескакивать через две ступеньки, чтобы узнать, что стряслось.

Кристиан подхватывает Тедди на руки. Наш малыш безутешно плачет и тычет рукой на землю, где лежат тающие остатки его мороженого.

– Он уронил, – с сожалением говорит Софи. – Я могла бы отдать ему свое, но я его уже съела.

– Ой, Софи, дорогая, не беспокойся. – Я глажу ее по голове.

– Мама! – всхлипывает Тед, протягивая ко мне ручки. Кристиан неохотно отпускает его, чтобы я взяла.

– Ну-ну.

– Моозеное, – хнычет он.

– Я знаю, малыш. Мы пойдем к миссис Тейлор, и она даст тебе другое. – Я целую его головку… Ох, как хорошо он пахнет. Пахнет моим дорогим маленьким мальчиком.

– Моозеное, – шмыгает он носом. Я беру его ручку и целую липкие пальчики.

– У твоих пальчиков вкус фруктового мороженого.

Тед перестает плакать и внимательно разглядывает свою руку.

– Возьми пальчики в рот.

Он так и делает.

– Моозеное!

– Да, мороженое.

Он улыбается. Мой переменчивый маленький мальчик, прямо как его папа. Что ж, по крайней мере, для него это простительно – ему всего два года.

– Пойдем к миссис Тейлор? – Он кивает, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. – Пускай папа понесет тебя? – Он мотает головой и обхватывает меня ручками за шею, крепко обнимая, личиком прижавшись ко мне.

– Думаю, папа тоже хочет попробовать мороженое, – шепчу я Теду на ушко. Тед хмурит лоб, потом смотрит на свою руку и протягивает ее Кристиану. Кристиан улыбается и берет пальчики Теда в рот.

– М-м… вкусно.

Тед смеется и тянется к Кристиану на руки. Кристиан улыбается мне и, взяв сына на руки, сажает к себе на бедро.

– Софи, где Гейл?

– В большом доме.

Я бросаю взгляд на Кристиана. Его улыбка делается сладостно-горькой, и мне интересно, о чем он думает.

– У тебя так хорошо получается с ним ладить, – бормочет он.

– С этим малышом? – Я ерошу волосики Теда. – Это только потому, что у меня большой опыт с вами, мужчинами семейства Грей. – Я самодовольно улыбаюсь мужу.

Он смеется.

– Это точно, миссис Грей.

Тедди ерзает и извивается, требуя, чтобы папа его отпустил. Теперь он хочет идти сам, мой упрямый маленький мужчина. Я беру его за одну ручку, Кристиан – за другую, и вместе мы раскачиваем Тедди по дороге к дому, а Софи бежит вприпрыжку впереди нас.

Я машу Тейлору, который в свой редкий выходной возле гаража, одетый в джинсы и майку, возится со старым мотоциклом.

Я останавливаюсь в дверях комнаты Теда и слушаю, как Кристиан читает сыну.

– Я Лоракс! Я говорю от имени деревьев!..

 

Когда я заглядываю, Тедди крепко спит, а Кристиан продолжает читать. Он поднимает глаза, когда я открываю дверь, и закрывает книгу. Прикладывает палец к губам и включает детский монитор рядом с кроваткой Теда. Поправляет одеяло, гладит мальчика по щеке, потом выпрямляется и на цыпочках, тихо-тихо, идет ко мне. Не удержавшись, я хихикаю.

В коридоре Кристиан привлекает меня к себе в объятия.

– Боже, я люблю его, но как же здорово, когда он спит, – бормочет он у моих губ.

– Не могу с тобой не согласиться.

Он смотрит на меня нежным взглядом.

– Не могу поверить, что ему уже два года.

– Я тоже.

Я целую его и на мгновение мыслями возвращаюсь к рождению Тедди: срочная операция, Кристиан, сходящий с ума от беспокойства, спокойная уверенность доктора Грин. Меня внутренне передергивает от этих воспоминаний.

 

– Миссис Грей, ваши схватки длятся уже пятнадцать часов. Они ослабли, несмотря на пикотин. Мы должны сделать кесарево сечение, иначе ребенок может задохнуться.

– Давно, черт побери, пора! – рычит на нее Кристиан. Доктор Грин не обращает на него внимания.

– Кристиан, успокойся. – Я стискиваю его руку. Голос мой тихий и слабый, и все как в тумане – стены, аппараты, одетые в зеленое люди… Я просто хочу спать. Но сначала я должна сделать что-то важное… ах да. – Я хочу родить сама.

– Миссис Грей, пожалуйста. Кесарево.

– Прошу тебя, Ана, – умоляет Кристиан.

– И потом я смогу поспать?

– Да, детка, да. – Это почти всхлип, и Кристиан целует меня в лоб.

– Я хочу увидеть Комочка.

– Увидишь.

– Ладно, – шепчу я.

– Наконец-то, – бормочет доктор Грин. – Сестра, позовите анестезиолога. Доктор Миллер, готовьтесь делать кесарево. Миссис Грей, мы переводим вас в операционную.

– Переводите? – в один голос говорим мы с Кристианом.

– Да. Прямо сейчас.

И внезапно мы двигаемся – быстро, огни на потолке сливаются в длинную яркую полоску, когда меня везут по коридору.

– Мистер Грей, вам надо переодеться в операционный костюм.

– Что?

– Быстрее, мистер Грей.

Он сжимает мою руку и отпускает меня.

– Кристиан, – зову я в панике.

Мы минуем еще одни двери – и вот уже медсестра прилаживает экран у меня на груди. Двери открываются и закрываются, и в комнате так много людей. Здесь так шумно… я хочу домой.

– Кристиан? – я лихорадочно ищу лицо своего мужа среди множества лиц.

– Он сейчас будет, миссис Грей.

Мгновение спустя он рядом со мной, одетый в голубой стерильный костюм, и я протягиваю к нему руку.

– Мне страшно, – шепчу я.

– Нет, детка, нет, я здесь. Не бойся. Ты же у меня сильная. – Он целует меня в лоб, и я чувствую по его тону, что что-то не так.

– Что такое?

– Что?

– Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Все отлично. Детка, ты просто сильно устала. – Глаза его горят страхом.

– Миссис Грей, анестезиолог пришел, так что мы можем начинать.

– У нее очередная схватка.

Живот сдавливает, словно железным обручем. О боже! Я стискиваю руку Кристиана, в глазах все мутнеет от боли. Эта боль – вот что самое выматывающее. Я так устала… я чувствую, как онемение растекается… растекается по телу. Я концентрируюсь на лице Кристиана. Между бровей у него пролегла глубокая морщина. Он напряжен. Он встревожен. Почему он встревожен?

– Вы это чувствуете, миссис Грей? – доносится из-за экрана бестелесный голос доктора Грин.

– Что чувствую?

– Значит, не чувствуете.

– Нет.

– Хорошо. Доктор Миллер, приступаем.

– Все будет хорошо, Ана.

Кристиан бледен. Лоб его покрыт каплями пота. Он боится. Не бойся, Кристиан. Не бойся.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– Ох, Ана, – всхлипывает он. – Я тоже люблю тебя, очень-очень.

Внутри меня – какое-то странное тянущее ощущение. Ничего подобного я раньше не чувствовала. Кристиан смотрит на экран и белеет, но продолжает смотреть, словно зачарованный.

– Что происходит?

– Отсос! Хорошо…

Внезапно раздается пронзительный сердитый плач.

– У вас мальчик, миссис Грей.

– Можно мне его увидеть? – выдыхаю я.

Кристиан на секунду исчезает из виду и вскоре вновь появляется, держа моего сына, завернутого в голубое. Личико у него розовое, и он весь в крови и в чем-то белом. Мой малыш. Мой Комочек… Теодор Рэймонд Грей.

Я поднимаю взгляд на Кристиана, у него на глазах слезы.

– Вот ваш сын, миссис Грей, – шепчет он сдавленно и хрипло.

– Наш сын, – говорю я. – Он прекрасен.

– Да, – соглашается Кристиан и запечатлевает поцелуй на хорошеньком маленьком лбу под шапкой черных волосиков. Теодор Рэймонд Грей ничего не замечает. Закрыв глаза и позабыв про плач, он спит. Он – самое прекрасное, что я когда-либо видела. Такое чудо. Я плачу.

– Спасибо, Ана, – шепчет Кристиан, и в его глазах тоже стоят слезы.

 

– Что случилось? – Кристиан приподнимает мою голову за подбородок.

– Просто вспомнила рождение Теда.

Кристиан бледнеет и обхватывает мой живот.

– Еще раз я такого не переживу. На этот раз – сразу кесарево.

– Кристиан, я…

– Нет, Ана. Прошлый раз ты, черт побери, чуть не умерла. Нет.

– Ничего подобного…

– Нет. – Он решителен и непреклонен, но смотрит на меня, и взгляд его смягчается. – Мне нравится имя Фиби, – шепчет он и трется носом о мой нос.

– Фиби Грей? Фиби… да. Мне тоже нравится. – Я широко улыбаюсь.

– Отлично. Хочу собрать подарок Теда.

Он берет меня за руку, и мы спускаемся вниз. От Кристиана волнами исходит радостное возбуждение; он ждал этого момента весь день.

 

– Как думаешь, ему понравится? – Его неуверенный, светящийся надеждой взгляд встречается с моим.

– Очень понравится. Минут примерно на пять. Кристиан, ему же всего два года.

Кристиан закончил собирать деревянный поезд, который купил Теду на день рождения. Он попросил Барни переделать два маленьких мотора, чтобы они работали от солнечных батареек, как у того вертолета, который я как-то подарила Кристиану. Похоже, Кристиан не может дождаться, когда встанет солнце. Подозреваю, это потому, что он сам хочет поиграть с поездом. Комплект занимает большую часть каменного пола на террасе.

Завтра мы устраиваем семейную вечеринку для Теда. Приедут Рэй, и Хосе, и все Греи, включая кузину Теда Эву, двухмесячную дочь Кейт и Элиота. Мне не терпится обо всем поболтать с Кейт и посмотреть, как ей идет материнство.

Я любуюсь видом, когда солнце садится за Олимпийский полуостров. Все именно так, как и обещал Кристиан, и я испытываю тот же радостный восторг, глядя на это сейчас, что и в первый раз. Сумерки над Саундом – это нечто потрясающее. Кристиан привлекает меня в свои объятия.

– Какой вид!

– Да, – отзывается Кристиан, и когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, он смотрит на меня. Потом мягко целует в губы. – Просто изумительный, – бормочет он. – Мой любимый вид.

– Дом, милый дом.

Он ослепительно улыбается и снова целует меня.

– Я люблю вас, миссис Грей.

– Я тебя тоже, Кристиан. Всегда.

 

Оттенки Кристиана

 

Первое Рождество Пятидесяти Оттенков

 

Свитер у меня колючий и пахнет новым. Все новое. У меня новая мама. Она доктор. У нее есть стетоскоп, который я могу вставлять в уши и слушать свое сердце. Она добрая и улыбается. Она все время улыбается. Зубы у нее маленькие и белые.

– Хочешь помочь мне украсить елку, Кристиан?

Елка – в комнате с большим диваном. Очень большая. Раньше я видел такие только в книжках. И не в доме, где диваны. В моем новом доме много диванов. Не один. Не один коричневый и липкий.

– Вот, смотри.

Моя новая мама показывает мне коробку, полную шаров. Много красивых блестящих шаров.

– Это украшения для елки.

Ук-ра-ше-ни-я. Ук-ра-ше-ни-я. Моя голова говорит слово. Ук-ра-ше-ни-я.

– А это… – Она останавливается и вытаскивает бусы с маленькими цветочками на них. – Это гирлянды. Сначала повесим их, а потом остальные украшения.

Она протягивает руку и кладет ладонь мне на голову. Я стою тихо-тихо. Но мне нравится ее рука на моих волосах. Нравится быть рядом с моей новой мамой. Она хорошо пахнет. Чистым. И она трогает только мои волосы.

– Мама!

Он зовет. Лелиот. Он большой и шумный. Очень шумный. Он разговаривает. Все время. Я совсем не разговариваю. У меня нет слов. Слова у меня в голове.

– Элиот, дорогой, мы в гостиной.

Он вбегает. Он был в школе. У него рисунок. Рисунок, который он нарисовал для моей новой мамы. Она мама и Лелиота тоже. Она опускается на колени, обнимает его и смотрит на рисунок. На нем нарисован дом с мамой, папой, Лелиотом и Кристианом. На рисунке Лелиота Кристиан очень маленький. Лелиот большой. У него большая улыбка, а у Кристиана грустное лицо.

Папа тоже здесь. Он подходит к маме. Я крепко прижимаю к себе свое одеяло. Он целует новую маму, и новая мама не боится. Она улыбается. Она тоже его целует. Я стискиваю одеяло.

– Привет, Кристиан.

У папы глубокий мягкий голос. Мне нравится его голос. Он никогда не бывает громким. Папа не кричит. Не кричит как… Он читает мне книжки, когда я ложусь спать. Читает про кота в шляпе, зеленые яйца и ветчину. Я никогда не видел зеленых яиц. Папа наклоняется, поэтому он маленький.

– Чем ты сегодня занимался?

Я показываю ему на елку.

– Ты покупал елку? Рождественскую елку?

Я в голове говорю «да».

– Она очень красивая. Вы с мамой очень хорошо выбрали. Это очень важная работа – правильно выбрать елку.

Он тоже треплет меня по волосам, и я замираю и крепко прижимаю одеяло. Папа меня не обижает.

– Папа, посмотри, что я нарисовал!

Лелиот ужасно сердится, когда папа разговаривает со мной. Я бью Лелиота, когда он сердится на меня. Новая мама сердится на меня, когда я это делаю. Лелиот меня не бьет. Лелиот меня боится.

 

Огоньки на елке очень красивые.

– Ну-ка, давай я тебе покажу. Крючок продевается вот в это маленькое ушко, и тогда можно повесить его на елку. – Мама вешает на елку красные укра… укра-ше-ния.

– А ты попробуй повесить этот маленький колокольчик.

Маленький колокольчик звенит. Я трясу им. Звук радостный. Я трясу еще. Мама улыбается. Широкая улыбка. Особая улыбка для меня.

– Тебе нравится колокольчик, Кристиан?

Я отвечаю «да» в голове и трясу колокольчик еще. Он весело звенит.

– У тебя прелестная улыбка, солнышко. – Мама моргает и вытирает глаза рукой. Она гладит меня по волосам. – Мне нравится видеть твою улыбку. – Ее ладонь движется к моему плечу. Нет. Я отступаю назад и стискиваю одеяло. Мама печально смотрит, а потом опять улыбается. Она гладит меня по волосам.

– Повесим колокольчик на дерево?

Моя голова говорит «да».

 

– Кристиан, ты должен говорить мне, когда хочешь есть. Ты можешь это сделать. Берешь маму за руку, ведешь ее на кухню и показываешь.

Она указывает на меня своим длинным пальцем. Ноготь у нее блестящий и розовый. Красивый. Но я не знаю, сердится моя новая мама или нет. Я съел весь свой обед. Макароны с сыром. Вкусно.

– Я не хочу, чтобы ты ходил голодным, солнышко. Ладно? А сейчас хочешь мороженого?

Моя голова говорит «да»! Мама улыбается мне. Мне нравится ее улыбка. Она лучше макарон с сыром.

 

Елка красивая. Я стою, и смотрю на нее, и обнимаю свое одеяло. Огоньки подмигивают. И они все разных цветов, и все ук-ра-ше-ния разных цветов. Мне нравятся голубые. А на верхушке елки большая звезда. Папа поднял Лелиота, и Лелиот надел звезду на елку. Лелиот любит надевать звезду на елку. Я тоже хочу надеть звезду на елку… но не хочу, чтобы папа поднимал меня. Я не хочу, чтобы он держал меня. Звезда яркая и блестящая.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных