Горьковато-сладкое прощание.

Канадцы шли по цветам. Казалось каждый мужчина, женщина и ребенок в толпе, через которую маршировали канадские добровольцы из XV-й интернациональной бригады, имели неистощимый запас цветов, которые они бросали. Как мягкий снег из сверкающих красных, белых, розовых и желтых цветов опускались они на плечи и береты, спадая вниз по их изношенной униформе и падая на глубокий ковер под их поношенные и рваные ботинки.

Вдоль обсаженной сикоморами ел Диагонал— широкой улицы проходящей в сердце Барселоны — они маршировали по восемь человек вряд. Перед и позади небольшой группы канадцев, около двухсот человек, шагали добровольцы из всех национальных батальонов, из которых состояли интернациональные бригады. Всего маршировали две тысячи бойцов. Они были всего лишь частью сорока двух тысяч интернационалистов, которые с начала испанской гражданской войны 17 июля 1936 г., сражались за испанскую демократию. 29 октября 1938 г., однако, для прощального парада смогли собраться только две тысячи.

Для некоторых канадцев это был первый раз, когда они могли маршировать как часть легендарного батальона Маккензи-Папино,

чаще называвшегося Мак-Папс. Хотя многие канадцы дома думали о Мак-Папс, как их части, в него всегда входили канадцы, американцы, несколько кубинцев, по нескольку представителей других национальностей и много испанцев. Со своей стороны примерно тысяча шестьсот канадцев служили в американском, британском, немецком, украинском, чешском, французском и других интернациональных батальонах и регулярных испанских батальонах. Сегодня, однако, в первый и последний раз канадцы маршировали как одно целое.

Интернационалисты маршировали к массивной трибуне выстроенной на Пласа де ла Глори. Испанский почетный караул стоял по стойке смирно на каждой стороне ел Диагонал. Над головами, как стая шумных воронов, кружили маленькие истребители русского производства, гарантируя, что парад не смогут побеспокоить фашистские бомбардировщики.

Позади линии солдат народ Барселоны напирал тысячами. Они толпились на балконах домов, на крышах, дюжинами усеивали каждое дерево.

Как и многие солдаты, канадский доброволец Уильям Бичинг был переполнен эмоциями. Это было пение, которое ударило его и тронуло его сердце. «Интернационал» — гимн народных фронтов всего мира — радостно звучал из каждого рта.

Фино-канадец Карл Сиванен никогда не видел столько людей. Их пение и крики «Вива!» звучали громче, чем артиллерийский огонь, который он выносил в течение месяцев жестоких сражений. Но это не были враждебные крики. Это, как он думал, были звуки человеческой любви. И это любовь направила всех этих людей, которые прибыли из отдаленных стран воевать в этой ужасной войне.

Толпа не была намерена держаться в стороне от своих храбрых иностранных соотечественников. Люди двинулись вперед, и солдаты расступились, не желая использовать силу для поддержания чего-то такого не испанского как дисциплинированные ряды. Сиванен, Бичинг, все интернационалисты, были окружены толпой, и она потащила их вперед. Потрясающе красивые женщины с карими горящими глазами целовали его щеки, обнимали и только с большой неохотой передавали вперед в руки других равно красивых женщин. Люди собрали солдат и маршировали рука к руке

с ними по направлению к трибуне. Когда интернационалисты достигли трибуны, они были уже совершенно перемешаны с барселонцами.

Земляк Сиванена, фино-канадец Джон Кейтаанрант видел слезы в глазах женщин. Он слушал, как они снова поют Интернационал ломающимися от волнения голосами. «Это их боевая песня», подумал он. На мгновение он позволил себе наивную, пылкую надежду, что решимость и вызов, звучащие в этой песне, могут трансформироваться в праведную силу, которая сможет остановить фашистские армии Франко и спасти Республику даже сейчас. Кейтаанрант запел песню, как и другие канадцы

На трибуне премьер республики доктор Хуан Негрин и члены его кабинета призывали народ к тишине. Постепенно тишина установилась, нарушаемая только летающими сверху самолетами. Др. Негрин заговорил. Он говорил мягко с осторожной формальностью. Он рассказал, почему правительство вывело интернационалистов из боев, когда потребности республики так велики. Он объяснил решение послать их домой, даже если они не просили этого. Он сообщил о надежде правительства, что это приведет Франко к выводу многотысячных немецких и итальянских войск, воюющих на фашистской стороне.

Если немцы и итальянцы уйдут, сказал он, война опять будет чисто испанским делом. Испанцы могут еще испытать триумф, республика может быть спасена и демократия сохранена.

Интернационалисты старались скрыть свой скептицизм. Слушая его слова, Сиванен и Бичинг чувствовали горькую соль неудачи. Др. Негрин говорил со смелостью и решимостью, но он предлагал только причудливые слова. Правда была более простой и суровой. La causa, дело, сражаясь за которое столь многие товарищи погибли, было проиграно. В лучшем случае республика сможет продержаться еще несколько месяцев. Затем по El Diagonal протопают сапоги фашистских войск генерала Франсиско Франко, Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини. Они будут глумиться над тем, что на их вызов мировым демократиям те ответили принесением Испании в жертву политике умиротворения.

Когда лидер испанской коммунистической партии и духовный свет республиканской Испании Долорес Ибарури «Пассионария»

подошла к микрофону Сиванен почувствовал слезы на своих щеках и постарался отбросить эти горькие мысли. Он больше не плакал один. Казалось, плакали все. Твердых мужчин больше не было. Ее слова к женщинам Испании сжали его сердце и вызвали образы тех более чем восьмисот товарищей-канадцев, которые пали за годы сражений.

Матери! Женщины!.. Когда пройдут годы и залечатся мало-помалу раны войны, когда настоящее свободы, мира и благополучия развеет воспоминание о скорбных и кровавых днях прошлого, когда чувство вражды начнет смягчаться и все испанцы в равной степени почувствуют гордость за свою свободную родину, поведайте, расскажите вашим детям о людях. Расскажите им, как, преодолевая моря и горы, границы, ощетинившиеся штыками, преследуемые бешеными псами, жаждавшими вонзить в них свои клыки, эти люди пришли на нашу родину, подобно рыцарям — крестоносцам свободы, бороться и умирать за свободу. Они оставили все — свою любовь, свою страну, свое будущее — отцов, матерей, жен, братьев, сестер и детей и они пришли и сказали нам: «Мы здесь, ваше дело, это наше дело, дело всего прогрессивного человечества». Сегодня интербригадовцы уходят от нас. Но многие тысячи их остаются. Саваном им будет земля Испании, волнующая память о них — в сердцах всех испанцев.

Бойцам интернациональных бригад она сказала, «Вы можете гордиться собой: вы — история, вы — легенда, вы — героический пример солидарности и всеобъемлющего духа демократии. Вы восстали против низости и приспособленчества тех, кто дает толкование демократическим принципам, вперивши взгляд в свои сейфы, сундуки или биржевые акции, стремясь уберечь их от опасности. Мы не забудем вас! И когда зазеленеет оливковая ветвь мира, сплетенная с победными лаврами, возвращайтесь к нам! Те из вас, кто лишился родины, обретут ее у нас, те, у кого нет друзей, найдут их. И всех, всех вас встретят тут любовь и благодарность испанского народа, который всегда будет с восторгом повторять: Да здравствуют герои интернациональных бригад!»

А вокруг интербригадовцев народ Барселоны снова запел Интернационал, песню, которую в 1938 пели миллионы по всему миру. В Канаде десятки тысяч знали эти слова. Они пели их в залах союзов, в ночлежках, в церковных подвалах и на политических митингах. Они пели их и верили. Они верили будущему, которое обещала песня человечеству. Они верили, что люди могут стать свободными — все люди везде. Стоя в угасающем свете испанской осени, Бичинг все еще верил. Так же как верил он в осенний день в 1936 г., когда он принял судьбоносное решение отправиться в Испанию и бороться за республику.

Первая ~ Солидарность