Нравственно-мифологическое пространство соблазна

Особенное пространство (нравственно-мифологическое), образуемое встречными движениями Тамары и Демона, есть пространство соблазна - от горнего "благодатного звука" до утробного "ужасного крика". Воплощением духовной полноты жизни является танец-звук, который воспринимает Демон, идеальное измерение пространства, высота божественного блаженства. В "ужасном крике" героини - познание чувственной полноты жизни, последнее предчувствие предела ее - смерти. Звук выражает невербальный смысл жизни.

Жан Бодрийар пишет о соблазне: "Не существует никакого момента соблазнения, нет и времени для соблазнения, но у него есть свой особый ритм, без которого оно не имело бы места". Тамара обнаруживает себя в пространстве соблазна: от телесного движения (танца) и "тайного сомнения", через видения и волнения чувственности, затворничество, ангельское успокоение и дьявольское искушение Тамара приходит к признанию страдательного удела Демона. В словах Тамары о "страдальце" страсть обретает черты жертвенности, а не гордыни, эгоизма. Перед нами процесс превращения психического состояния. Не "Я хочу", но "Он хочет", не утолить собственную жажду страсти, но спасти другого и дать жизнь - такие колебания смысла выражают таинственную игру человеческих чувств; цельность души сохраняется в неустойчивом равновесии самообладания. "И что, собственно, соблазнительней: соблазнять или уступать соблазну? Но ведь уступить соблазну - это к тому же и лучший способ соблазнить самому... В соблазнении нет ничего активного или пассивного, нет субъекта или объекта, нет внешнего или внутреннего...

Бодрийар различает в соответствующем коммуникативном акте соблазн и вызов в ситуации секрета. "Вызов или соблазн - в обоих случаях речь идет о том, чтобы заставить другого повести себя безрассудно, но самому вместе с ним отдаться этому бездумному головокружению, вызванному объединяющим партнеров головокружительным отсутствием смысла и их взаимным поглощением"... Именно как "головокружительное отсутствие смысла" может быть охарактеризовано сближение героев поэмы Лермонтова, сбивчивые речи Демона и "нелогичные" реплики Тамары. И вместе с тем в кажущемся хаосе мотивов Х строфы - библейско-мифологических и литературно-романтических, нравственно-психологических и фантастических - отчетливо обнаруживают себя мотивы вызова и соблазна.

"Бросая вызов, вы стремитесь вытащить другого на территорию, где чувствуете свою силу, которая сделается также его или ее силой..." Например, Демон говорит:

Люблю тебя нездешней страстью,

Как полюбить не можешь ты:

Всем упоением, всей властью

Бессмертной мысли и мечты...

Во дни блаженства мне в раю

Одной тебя недоставало.

Это вызов Тамаре соответствовать уровню чувства и представления:

О! если б ты могла понять...

Демон уверен, что именно Тамара и может понять его, откликнуться его гордым признаниям, исполниться его силой отрицания, которая утверждает новый порядок:

И будешь ты царицей мира,

Подруга первая моя...

Да, она будет "царицей мира", она - хочет, она имеет силу стать великой - и это сила... демонова.

Почему Тамара слушает Демона "с отрадой тайной"? Не потому ли, что могучий Демон, оказывается, ждет её любви, "как дара"?

...Я враг небес, я зло природы,

И, видишь, - я у ног твоих!

Да, "стратегия... соблазнения заключается в том, чтобы вытащить другого на территорию, где вы ощущаете свою слабость, которая сделается также его или её слабостью". И вот уже Демон не злодей, не "дух лукавый" ("Молчи, не верю я врагу..."):

Кто б ни был ты, мой друг случайный, -

Покой навеки погубя,

Невольно я с отрадой тайной,

Страдалец, слушаю тебя.

Бордийар пишет: "Соблазнять означает слабеть, "разваливаться. Мы соблазняем только нашей слабостью и никогда - силой или знаками силы. Именно эту слабость мы пускаем в ход в игре обольщения, она-то и придает нам мощь, наделяет способностью соблазнить". Так он описывает пространство шекспировской традиции: "Мы соблазняем собственной смертью, выедающей нас изнутри пустотой. Демон бессмертен, но он устремлен к "вочеловечению":

Лишь только я тебя увидел -

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

Я позавидовал невольно

Неполной радости земной;

Не жить, как ты, мне стало больно,

И страшно - розно жить с тобой.<...>

Что без тебя мне эта вечность? [стрф. Х, ч.II]

"Вочеловечение" означает прежде всего обретение Демоном смертного удела; желанье любви - это желанье смерти. Так не сама ли смерть оказывается соблазном и смыслом любви?

Тамара гибнет [стрф. XI, ч.II]. Но гибнет и "вольный сын эфира": уже оспаривать право на душу Тамары "Взвился из бездны адский дух", а вовсе не "дух познанья и свободы".

Любовь - игра жизни и смерти. Завершая ХIХ век русской литературы, А.П. Чехов где-то говорил о своем отношении к любви как к чему-то, только обещающему сбыться в исторической жизни человека, либо как к следу исчезнувшего в прошлом величия. Так художник выразил неполноценность того, что люди называют любовью земною. Живет лишь не знающий поистине любви - томящийся, жаждущий, призывающий её, но полнота любви недоступна живущему. Познавший любовь обретает в смерти и высшее Благо - состояние, когда нет различения: всё возвращается Творцу.

Такая интерпретация ещё раз свидетельствует о метафизическом качестве художественной мысли Лермонтова и религиозной напряженности образа, что непосредственно выразилось в "финале на небе". выражение платоновской теории о происхождении души, анамнесисе и т.п.

С другой стороны, многие исследователи отмечают интерес раннего Лермонтова "к вопросам, связанным с жизнью души после смерти" (Милевская). Она цитирует русские религиозные источники ХIХ века, которые свидетельствует, что учение о мытарствах души существует в церкви издревле на основании Св. Предания. Особенно интересно указание на то, что "душа по разлучении с телом, проходя воздушные пространства, подвергается со стороны демонов испытаниям"; цитируется по:. Идеи о странствиях души возникают в патристике под влиянием античных источников, прежде всего платонизма.

Разумеется, Лермонтов знает традиционный апокрифический мотив борьбы ангела и демона за душу умершего человека и использует его в непротиворечивой связи с первоисточником - Библией. Ангел говорит о душе Тамары: "Они не созданы для мира, // И мир был создан не для них". Т.е. речь идет о некоем высшем существе в небесной иерархии (душе), которое подверглось Божиему испытанию за "сомнения". Т.о. в своей духовной сущности Тамара оказывается, согласно апокрифу Лермонтова, родственной отступнику Демону. Однако своеобразная симметрия вступает в противоречие с ортодоксальными христианскими представлениями: не праведной жизнью искуплены "сомнения", а любовью чувственной, т.е....греховной. Как тогда следует понимать строку: "И рай открылся для любви"?

Кажется, это противоречие снимается на почве органично воспринятого христианством неоплатонизма, без которого немыслимо становление средневековой европейской богословской традиции.

Чувственная любовь мистически оправдывается античной философией и средневековым богословием. Такого рода интеллектуальное переживание любви воплощено в художественных образах "Демона", поэтому "финал на небе" непротиворечиво завершает философско-богословскую проблематику поэмы. Победа Бога над Демоном свидетельствует не об ортодоксально христианском разрешении автором конфликта поэмы, осуждении зла и т.д., ведь поэма не столько о Демоне, сколько о любви и соблазне. Еретическая религиозность автора связана не с церковной дидактикой, а с оправданием чувственной любви, поскольку - автор глубоко переживает это - она ведет к Богу. Пространство соблазна не что иное, как Пустота человека, заполняемая Любовью-Смертью.

Список используемой литературы:

1. Роднянская И. Б. Демон // Лермонтовская энциклопедия.

2. Логиновская Е. В. Поэма М. Ю. Лермонтова ”Демон”. М., 1977.

3. Максимов Д. Е. Поэзия Лермонтова. Л., 1959.

4. Энциклопедия «Аванта +», Т.9 – «Русская литература. Ч.1». М., 1998

5.Владимиров П.В., Исторические и народно-бытовые сюжеты в поэзии М. Ю. Лермонтова, К., 1892.

6.Жижина А.Д., О теоретических истоках поэмы «Демон», в кн.: Вопросы русской литературы, М., 1968

7. Гиреев Д. А. Поэма М. Ю. Лермонтова «Демон». Творческая история и текстологический анализ. Орджоникидзе, 1958.

8. Рубанович А.Л., Проблема романтического характера в творчестве М. Ю. Лермонтова («Демон», «Мцыри»), «Труды Иркут. ун-та», 1962, т. 19,

9. Соколов А.Н., Романтические поэмы Лермонтова, в кн.: М. Ю. Лермонтов. Сб. ст., под ред. Н. А. Глаголева, М., 1941

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: