И для славы моего духа. 8 страница

Кухулин опустился в кресло рядом с кроватью сестры. Он потер висок и покрутил шеей, пытаясь размять ее.

– Она права, тебе действительно надо поспать, – сказала знахарка, не глядя на него, и поправила постель, на которой спала Эльфейм.

Кухулин заметил, что голос Бренны стал тихим. Она снова отвернулась, говоря с ним, и сейчас ничуть не походила на ту женщину, которая совсем недавно отдавала приказания как настоящий воин. Он смотрел, как Бренна убирала пучки трав, которые клала в чай его сестры. Растущая дружба знахарки с Эльфейм уже способствовала тому, чтобы Ку относился к ней по-доброму, но искусство, которое она показала в обращении с его сестрой после несчастного случая, укрепило его уважение к ней. Еще он признавался себе в том, что Бренна очаровала его. Она то вела себя так, что ему хотелось защищать ее словно сестру, а то вдруг начинала командовать, становилась такой уверенной, что напоминала их серьезную и деловую мать. В ней как будто сочетались разные люди. Он не знал ни одной такой женщины.

В шатре было полутемно, на маленьком ночном столике мерцала единственная свеча. Как всегда, лиф ее сорочки был скромным и полностью закрывал грудь, заканчиваясь под самой шеей.

Он привык видеть женскую грудь. По старинному обычаю обитательницы Партолоны не стеснялись показывать столько соблазнительной плоти, сколько хотели. Даже его сестра, которая всегда тщательно закрывала нижнюю часть тела от любопытных глаз, сверху носила полупрозрачные кусочки шелка, почти не скрывавшие торс. Бренна обладала яркой индивидуальностью. Ее скромное платье тоже сильно отличалось от обычной одежды, что было довольно необычным для такой юной девушки. Ку понимал, что ей надо прикрывать шрамы, но эта мысль не задержалась в его сознании. Он знал одно: ему хотелось видеть то, что скрыто под тканью, вовсе не из желания поглазеть на ее раны. Он хотел по-настоящему узнать женщину, скрывавшуюся под шрамами. Его глаза задержались на коже цвета слоновой кости, сиявшей на ее изящно округленных плечах.

Бренна ощутила на себе его пристальный взгляд. Она сразу чувствовала, когда на нее смотрели мужчины. У нее был десятилетний опыт с ними и их ядовитыми взглядами. Девушка напряглась. Пока Бренна занималась своим делом, никто не думал, как она выглядит. Но как только болезнь была вылечена, а роды приняты, знахарка снова превращалась в уродину. Ее пугали не взгляды, а нечто другое. Как бы долго на нее ни смотрели, в ней не видели того человека, каким она была на самом деле. Особенно такие красавцы, как Кухулин. Они замечали только шрамы, оставленные огнем. Да, Кухулин был добр к ней, но Бренна понимала, что только ее преданность сестре вызывает участие юноши. Эта истина легко читалась в его глазах, когда она встречалась с ним взглядами, перебирая пучки трав. Знахарка убрала волосы назад, когда меняла Эльфейм повязки. По давно выработанной привычке она машинально прятала изуродованную сторону лица, но Ку сидел к ней слишком близко. Ему хорошо были видны ее шрамы. Он смотрел на нее со смесью восторга и отвращения. Это выражение ей было знакомо слишком хорошо. Бренна вздохнула и подняла подбородок, чтобы он видел ее лицо.

Кухулин почувствовал, как загорелись его щеки. Она смотрела прямо на него, а он как дурак уставился на ее тело.

Парень потер лицо руками и стал смотреть себе под ноги.

– Спать, да. Мне надо поспать, – сказал он, чувствуя себя идиотом.

Бренна и виду не подала, что что-то не так, и юноша понял, что не может отвести взгляд от ее нежных карих глаз.

– Я останусь с ней. Когда проснется, дам ей еще чаю. Сейчас ей надо много спать, – проговорила Бренна.

– Но разве… разве ты не устала?

Он спотыкался на каждом слове, пока наконец проговорил свой вопрос. Что случилось с его знаменитым обаянием и неотразимым остроумием? Кухулин казался себе нервным и неопытным.

«Еще немного, и у меня задрожит голос, вспотеют ладони».

– Это мой дар. Я забочусь о тех, кто ранен.

– Конечно. Да.

Бренна опустила голову набок и странно взглянула на него. Что случилось с воином?

– Можешь доверить мне свою сестру, Кухулин, – сказала она.

В удивленном взгляде Ку не было ни капли притворства.

– Я в этом не сомневаюсь. – Он откашлялся. – Я пойду, но скоро вернусь.

Он повернулся, стал нащупывать выход из шатра, но прежде чем выйти, оглянулся и поймал недоуменный взгляд знахарки.

– Не помню, благодарил ли я тебя за заботу о моей сестре. Спасибо тебе, Бренна.

Юноша нервно улыбнулся и вынырнул из шатра.

Бренна покачала головой. Несчастный случай с Эльфейм, по-видимому, оказал очень сильное влияние на воина, он был явно не в себе.

«Что за странное выражение появилось на его лице, когда он смотрел на меня? А потом Ку покраснел. – Она ощутила, как при этом воспоминании потеплели ее собственные щеки. – Нет, я ошиблась. Зачем Кухулину хотеть смотреть на мое тело? Наверное, он простудился во время поездки под дождем. Поэтому у него блестят глаза и покраснело лицо».

Бренна решила, что надо не забыть завтра проверить здоровье парня, и уютно устроилась в кресле, все еще хранившем тепло его тела. Она наклонилась, потянула за ремень свой мешок, лежащий на краю стола, порылась там и извлекла несколько листов бумаги и угольный карандаш.

«Сегодня был длинный день. Рисование не даст мне заснуть, и время пройдет быстрее. К тому же оно успокоит мои нервы, потому что я внезапно и необъяснимо почувствовала себя встревоженной и расстроенной».

Карандаш двигался по бумаге, оставляя четкие уверенные линии, пока мысли девушки блуждали. Ее рука бессознательно набрасывала изображение, не выходящее у нее из головы. По мере того как шло время, под ее беспокойными пальцами обретали форму строгие черты красивого лица Кухулина.

Во сне Эльфейм погружалась в мягкое тепло, зная, что с ней не случится ничего дурного.

«Это крылья, – промелькнуло в ее сонном сознании. – Да, крылья Лохлана».

Восхитительное возбуждение нарастало в глубине тела. Во сне она снова могла чувствовать его нежные прикосновения. Но на сей раз он не обрабатывал ее раны, а ласкал тело. Страсть Эльфейм росла по мере того, как она отдавалась ему.

Голос матери нарушил эротический сон, словно холодной водой окатил ее растущее желание:

«Но она ранена! Я должна идти к ней».

«Ты не можешь. Она должна научиться расти без тебя».

Эльфейм смутилась, попыталась открыть глаза, но ее тело, напичканное сонными травами, сопротивлялось. Она находилась в туманном царстве снов, окруженная облаками, которые кружились вокруг нее подобно неясным мыслям.

Изнутри этого тумана эхом доносились голоса ее матери и какой-то другой женщины.

«Она моя дочь. Конечно, мне надо к ней».

«Но она уже давно не ребенок, Возлюбленная».

«От этого она не перестает быть моей дочерью».

Эльфейм подумала, что ее мать разговаривала слишком дерзко, на нее это совсем не похоже. Словно ребенок, который спорит со взрослым.

«Она всегда будет твоей дочерью, но должна самостоятельно превратиться в женщину, чтобы избрать свое будущее. Эль не сможет этого сделать, если ты оградишь ее от жизненных трудностей».

«Но она…» – начала было мать, но другая женщина прервала ее:

«Ты доверяешь ей, Возлюбленная?»

Эльфейм затаила дыхание, ожидая, что скажет мать.

«Да, я ей доверяю».

«Тогда ты должна дать ей право на собственную жизнь, потому что часть твоей судьбы – доверять ей, Возлюбленная, так же, как позволять мне следить за ней для тебя».

Эльфейм изумилась, когда поняла, кто такая эта другая женщина. Эпона! Она что, на самом деле слышала разговор матери и Богини, или ей это просто приснилось? Пораженная Эльфейм услышала, как мать длинно и прерывисто вздохнула.

«Исполнять родительский долг было гораздо проще, пока она оставалась ребенком».

Смех Богини напоминал серебристый блеск, которым иногда искрятся белоснежные облака.

«Можно хотя бы послать ей вина и тканей? Она ведет совершенно варварский образ жизни».

«Конечно, Возлюбленная…»

Когда голоса растаяли, а кружащиеся облака потемнели, губы спящей Эльфейм слегка изогнулись в улыбке. Наивная мама верила, что хорошее вино и дорогие ткани излечат любую рану.

Во сне Лохлан почувствовал прикосновение, о котором мечтал. Не просыпаясь, он потянулся к ней. Он не видел Эль, но чувствовал под руками нежную кожу, во сне обнимал ее крыльями.

Но тут она стала постепенно исчезать.

Он беспокойно задвигался, безуспешно пытаясь вернуть сон, но усталость последнего дня не дала ему сосредоточиться. Видение ускользнуло от него, словно вода сквозь сито. Лохлан проснулся. Он смотрел в темноту пещеры. Фоморианец желал ее всеми фибрами души. Эта страсть росла в нем с каждым годом. Так продолжалось все последние двадцать пять лет. Он глубоко вздохнул. Его тело еще хранило запах ее крови. Когда крылья задрожали от возбуждения, Лохлан не стал унимать дрожь, то есть бороться с темнотой и ответной болью, пронзившей сознание. Вместо этого он ослабил жесткий контроль, под которым обычно держал самые сильные эмоции. Тело напряглось. Он закрыл глаза и стал гладить себя, представляя Эльфейм, но не ту, какой она была прошлой ночью, израненную и напуганную. Фоморианец вспоминал, как она выглядела тем утром, когда провозгласила себя хозяйкой замка Маккаллан. Девушка просто искрилась силой.

Взрыв оргазма сотряс Лохлана, закружил в вихре горячей пульсирующей страсти. Когда он пришел в себя и снова открыл глаза, то сразу же почуял запах свежей крови, в которой моментально узнал собственную. Пальцы одной руки сильно болели. Фоморианец повернул голову и увидел, что с такой силой скреб ногтями стену пещеры, что на ней остался длинный кровавый след и царапины жуткого вида. Он чувствовал усталость и погрузился в глубокое отчаяние, баюкая раненую руку.

«Как же я буду заниматься с ней любовью, если даже не понял, что процарапал стену. Неужели я разорву ее нежную кожу и не смогу остановить себя?»

Слова Пророчества издевались над ним. Эльфейм была Воплощением Богини. Он не мог этого отрицать. Пророчество, переданное всем фоморианцам устами его матери, гласило, что только кровь умирающей богини могла спасти их от безумия, их темного наследия.

«Я убью ее. Это было предопределено. – Лохлан стиснул зубы. – Нет! Должен быть другой выход. Прошу тебя, Эпона, не дай мне причинить ей вреда. Лучше пусть умру я».

Лохлан повернулся на бок, пытаясь задвинуть поглубже свой страх и одиночество при воспоминании о доброте, светившейся в глазах Эльфейм. Она не смотрела на него как на дьявольское создание, видела в нем человека, а не фоморианца.

Лохлан слишком долго был один. Он закрыл глаза. Его грызло одиночество.

«Как там мой народ? Сейчас ранняя весна. Им надо сажать съедобные растения, которые помогут выжить в течение долгой зимы. Рыбакам пора отправляться к морю, чтобы ловить и коптить рыбу. Скоро растает снег, и можно будет ставить силки на диких горных коз, чтобы пополнить домашнее стадо. Надо сделать очень много, чтобы выжить в суровой Пустоши… Все ли в порядке с детьми? Не слишком ли быстро развивается безумие?»

Он знал, что Кейр жаждет оказаться на его месте, захватить власть и стать вождем. Лохлан мог надеяться лишь на то, что влияние Фаллон поможет ее мужу править мудро. Она будет держать под контролем темные стороны Кейра, которые всегда слишком близки к поверхности.

Лохлан резко открыл глаза.

«Что я делаю?»

Он прогнал все мысли о доме так же резко, как вода гасит пламя. Фоморианец знал, как опасно фиксировать сознание на своем народе. Духовная нить, которая связывала их кровь, была сильной от природы. Мысли о соплеменниках только укрепляли эту связь, а ему было совершенно не нужно, чтобы они обнаружили скрытую тропу, ведущую в Партолону через невысокие Трирские горы, и пришли сюда вслед за ним.

«Люди замка Маккаллан увидят в нас только одно – армию захватчиков. Мы стали бы такими, – признался он себе. – Пошли бы на все, лишь бы захватить Эльфейм и исполнить Пророчество. Думай о ней, – приказал он себе. – О ее красоте и силе. Должен найтись способ исполнить и то и другое, спасти мой народ и получить Эльфейм».

– Прошло уже пять дней. Я сойду с ума, если ты не выпустишь меня отсюда, – выпалила Эльфейм брату, потом сощурилась и продолжила, прежде чем он успел ответить: – Нет! Не желаю слышать о том, как сильно ранена. Прекрасно знаю, что мои раны очень серьезны. В боку зудит так, словно его искусали огненные муравьи. Плечо ноет. Сегодня у меня в первый раз за пять дней не болит голова. Но я говорю тебе, что должна выйти из этого шатра. Это значит, что я не хочу просто сидеть у входа.

Полог шатра откинулся, вошла Бренна с подносом, на котором лежали свежие бинты и стояла кружка с дымящимся чаем.

– Нет! Я не могу больше видеть твой снотворный яд. Ненавижу спать, лежать в постели. Ненавижу этот шатер. И больше всего ненавижу свой запах!

Бренна взглянула на измученного Кухулина. Он махнул рукой и отвернулся от растрепанной и расстроенной сестры.

– Ты знахарка, можешь с ней справиться, – торопливо проговорил он, незаметно перемещаясь к выходу.

Обе девушки повернулись к нему.

– Он еще утверждает, что все девчонки теряют голову от его храбрости, – сварливо заметила Эльфейм.

– Но безголовые девчонки – не моя сестра. Ты на них совсем не похожа. Бренна, я признаю, что она ужасная пациентка, оставляю ее в твоих умелых руках и приношу самые искренние извинения.

Он послал сестре поспешную улыбку, поклонился Бренне и гордо покинул шатер.

Знахарка улыбнулась ему вслед, но в дверях уже никого не было.

– Сверхбдительный чурбан! – заключила Эльфейм, скривилась и отбросила от лица длинную прядь сальных волос. – Я отвратительна. От меня воняет. – Она рассеянно потерла повязку, которая закрывала рану в боку. – Но он прав. Я ужасная пациентка.

– Вовсе нет, – улыбнулась Бренна. – Ты просто скучаешь, потому, что идешь на поправку. Если не будешь сходить с ума и успокоишься, то я что-нибудь придумаю.

– В любом случае мне это не доставляет удовольствия, – сказала Эльфейм и почесала голову.

– Ванна поможет?

– Ой, милая Богиня, да!

Эльфейм спустила ноги с края кровати, встала и сразу поняла, что поспешила. Она стиснула зубы и подождала, пока мир вокруг нее не перестанет кружиться и качаться.

– Спокойно. Тебе надо ходить медленно. Надежная рука Бренны ухватила Эль под локоть, поддерживая ее со сноровкой опытной сиделки.

Эльфейм дышала глубоко и медленно, пока не прошло головокружение.

– Лучше? – спросила Бренна.

– Это было глупо с моей стороны. – Эль искоса взглянула на подругу. – Так ты разрешишь мне искупаться?

– Позже, вечером.

– Но…

Бренна подняла руку, чтобы остановить ее.

– Это будет сюрприз. Не спорь со знахаркой.

– Вот и хорошо. – Эль перевела взгляд на поднос, который Бренна поставила на стол. – Я даже выпью твою жуткую микстуру, если это ускорит мою помывку.

– Сейчас ты говоришь таким же трагическим голосом, как твой брат, – рассмеялась Бренна. – Да, я на самом деле хочу, чтобы ты выпила чай, но пусть тебя это не тревожит. Нет лучшего средства от головной боли, чем кора ивы.

Успокоенная Эльфейм уселась на край кровати и стала потягивать настой, удивительно приятный на вкус.

– Когда допьешь чай, как насчет того, чтобы немного прогуляться? – спросила Бренна, хотя очень хорошо знала, каким будет ответ.

– Ты имеешь в виду, на улице?

– Безусловно.

Эльфейм сделала большой глоток чаю.

– Ты просто чудо!

– Ты хочешь сказать, что я вовсе не мерзкая тюремщица, пичкающая тебя отвратительной микстурой? – с притворной невинностью спросила Бренна.

Эльфейм съежилась.

– Ты слышала?

– Я знаю, что ты ничего плохого не имела в виду и сказала это из самых лучших побуждений, госпожа.

Глаза Бренны заискрились, и она присела перед Эльфейм.

– Я была ужасной пациенткой.

– Да уж, – хмыкнула знахарка. – Была.

Эльфейм проглотила остаток чая и встала, стараясь двигаться медленно и осторожно. Бренна повесила на плечо мешок с разными снадобьями, а другой рукой крепко обвила свою подопечную за талию.

– Будешь сдерживать меня?

С лукавым блеском в глазах Бренна кивнула и мягко потянула Эль за руку. Улыбающиеся девушки вышли из шатра. Знахарка сделала несколько шагов и остановилась, чтобы глаза Эльфейм привыкли к яркому дневному свету. Затем она медленно повела ее налево, в сторону от замка, по направлению к опушке леса, который обрамлял стены с южной стороны.

Эльфейм откашлялась.

– Ты знаешь, как я ненавижу жаловаться. – (Бренна саркастически вздернула брови.) – Но, честно говоря, надеялась, что мы прогуляемся по замку. Я уже пять дней не видела, что происходит внутри. Мне хотелось бы знать, как продвигается ремонт.

– Ты окажешься внутри замка. Сегодня вечером.

– Не теперь?

– Не теперь, – загадочно ответила Бренна.

Эльфейм недовольно поморщилась, в точности скопировав одну из любимых гримас Кухулина.

– Я думала, что ты любишь лес.

– Люблю! – горячо уверила ее Эльфейм.

«Лес!.. – Ее сердце забилось. – Он ждет в лесу».

– Хорошо. Я нашла несколько гладких валунов немного южнее, на самой опушке леса. Оттуда открывается прекрасный вид на море и замок. Было бы неплохо отправиться туда. Только там я могу работать над рисунками для гобеленов замка, а ты будешь расслабляться и улучшать свое настроение.

– Звучит неплохо, – сказала Эльфейм и рассеянно улыбнулась Бренне.

В ее голове проносился целый рой мыслей.

«Мы будем рядом с лесом. Лохлан ждет где-то там. Или нет?»

Девушка в тысячный раз тихо прокляла свою дырявую память. Ее крылатый спаситель был настоящим, тому имелись бесспорные вещественные доказательства. Лохлан убил вепря, вынес ее из ущелья, перевязал ей рану и согрел своим теплом, но все воспоминания об этом тонули в тумане боли и смятения.

Когда Эль пыталась вспомнить что-нибудь конкретное, на ум ей приходили лишь крошечные обрывки их разговора.

«Он говорил, что знает меня по своим снам, сказал, что будет ждать меня, признался, что его отец – фоморианец».

Внезапно в ее мозгу словно что-то вспыхнуло, и она ясно увидела Лохлана, его распростертые крылья, искаженное красивое лицо, услышала дикий рык, раздавшийся, когда он погрузил нож в нападающего вепря.

Несмотря на теплый день, Эльфейм затрясло.

Бренна впилась в нее изучающим взглядом.

– Все в порядке, – заверила ее Эль. – Я… я просто вспомнила о том, что случилось.

Взгляд знахарки сочувственно потеплел.

– Бригид сказала, что она никогда не видела такого огромного вепря. Должно быть, это было страшное сражение. Я не могу думать о боли, которую тебе причинили.

– Могу честно сказать, что я в жизни так не боялась.

Была ли эта недоговорка ложью?

– Хвала Эпоне за то, что ты уцелела.

Эльфейм издала неопределенный звук, как бы соглашаясь, желая, чтобы Бренна сменила тему.

– Я не хотела говорить об этом при твоем брате, – медленно начала Бренна. – Но заметила, что ты спишь довольно беспокойно. Думаю, ты должна знать, что после подобной жуткой переделки тебе какое-то время будут сниться кошмары. Это вполне нормально.

Эльфейм встретила сострадательный взгляд Бренны и торопливо отвернулась. Ее сон был беспокойным не из-за кошмаров. Она почувствовала, что по щекам разлился румянец.

– У тебя нет никаких причин стыдиться, Эльфейм, – сказала Бренна, нежно сжимая ее руку. – Но если сны беспокоят тебя, то я могу приготовить и куда более сильный снотворный отвар, хотя мне не хотелось бы этого делать.

– Нет! – покачала головой Эльфейм, чувствуя себя все более виноватой в том, что ее подруга так переживала. – В этих снах нет ничего плохого.

По крайней мере, это была не совсем ложь. Сны, которые она видела в последние пять ночей, оказались восхитительными.

– Наверное, я сплю беспокойно потому, что не привыкла к такому долгому безделью. Все будет замечательно, когда я смогу вернуться к своему нормальному режиму.

– Это случится совсем скоро. Твои раны заживают с совершенно необычайной быстротой.

Эльфейм умоляюще посмотрела на Бренну:

– Прошу тебя, никому не говори об этом.

– Я никогда не выдаю знахарские секреты.

– Я очень рада. Не хочу, чтобы люди снова начали смотреть на меня так, словно я какая-нибудь богиня, торчащая на пьедестале.

– Трудно отличаться от других, – проговорила Бренна своим нежным голосом, подумала, что она сама тоже не такая, как все, и на этот раз взглянула Эль прямо в глаза. – Да. Трудно.

Они шли не спеша, погруженные в свои мысли. День был прекрасный. Рано утром прошел дождь, и краски леса были еще ярче, чем обычно, как будто его недавно вымыла сама Богиня. Они шли по заросшему травой склону, который примыкал к южной стороне замка, и Эльфейм поразилась, сколько работы уже было сделано. Все кусты и деревья срублены, на подступах к замку не осталось никакой растительности, кроме травы, тщательно скошенной на несколько сотен шагов от внешней стены замка. Поодаль, за пределами того расстояния, которое Кухулин счел необходимым расчистить в оборонительных целях, сохранились несколько прореженных рощиц еще цветущего кизила. Дорога, ведущая в лес, была выровнена. По ее обочинам росли нежные розовые цветы. Эльфейм улыбнулась, заметив, что Ку оставил примерно с дюжину колючих кустов ежевики. По сравнению с порядком, наведенным кругом, они выглядели необычайно взъерошенными и неаккуратными из-за беспорядочно перепутанных ветвей. Все вокруг было любовно ухожено, и это порадовало Эльфейм.

«Надо не забыть поблагодарить Кухулина и его парней за отлично сделанную работу», – подумала она.

Бренна свернула к утесу там, где лес вплотную подходил к его отвесным скалистым краям.

– Вот наше место.

Она указала на группу гладких валунов, которые громоздились под склоном утеса в тени высоких сосен. Камни были разной величины, от огромных и массивных, которые возвышались над головой Эльфейм, до небольших, едва доходивших ей до пояса.

– Если сядешь здесь, то тебе будет очень удобно. – Бренна показала на невысокую скалу, рядом с которой лежал большой валун. – Отсюда очень хорошо виден замок.

Эль осторожно села. Боясь потревожить рану в боку, все еще не зажившую, она медленно двигалась назад, пока не оперлась о валун, оказавшийся удивительно удобной спинкой. Бренна подобрала юбки и с ловкостью, которая напомнила Эльфейм юркую мышь, поднялась по склону большой скалы. Эль увидела, что край камня, где уселась подруга, был неровным, в выступающих зазубринах. Бренна могла положить туда альбом так же удобно, как на мольберт.

Устроившись, знахарка стала рыться в своем бездонном мешке в поисках угольных карандашей, достала их, немного подумала и снова опустила руку. Едва заметно улыбнувшись, она извлекла оттуда небольшой мягкий бурдюк и бросила его так, чтобы он упал возле Эльфейм.

– Думаю, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы насладиться парой глотков вина.

– Неплохая альтернатива твоему вечному чаю, – промурлыкала Эль, сделав большой глоток густого красного вина.

– Чай тебе полезен. Перестань жаловаться и получай удовольствие от пейзажа. Я покажу тебе рисунок, над которым работала, как только поправлю детали башни.

– Я так и сделаю, – счастливо улыбнулась Эльфейм.

Она искренне наслаждалась тем, как Бренна командовала ею. Это означало, что знахарка ее не стеснялась, видела в ней самую обычную пациентку. Еще это говорило о том, что Бренна очень о ней заботилась. Эльфейм глотнула еще вина и вдохнула свежий весенний воздух, довольная тем, что сегодня утром бок больше не болел всякий раз, когда она делала глубокий вдох.

Пахло морем и сосновой хвоей. Избранная упивалась этими острыми свежими ароматами, разглядывая замок. Он был похож на улей, вокруг которого роились пчелы. Остроконечная крыша одной из четырех дозорных башен оказалась готова, каркас двух других – почти достроен, как и массивная крыша, которая в результате должна была накрыть всю центральную часть замка. В последние несколько дней Эль, конечно, постоянно наблюдала за строительством из шезлонга, который Бренна разрешила ставить у входа в шатер, но не могла в полной мере постигнуть размах реконструкции, находясь близко от стен замка. Со своей новой точки наблюдения она видела, как ее дом буквально оживал на глазах. Ее переполняли эмоции, когда она думала о том, чего успели добиться работники, пока девушка выздоравливала.

– Он такой красивый, правда? – благоговейно прошептала Эль.

– Да, – невнятно произнесла Бренна.

От усердия она высунула кончик языка, пока угольный карандаш летал по бумаге, остановилась, подула на поверхность рисунка, прищурилась, критически разглядывая его, затем неохотно отложила карандаш.

– Я закончила. Думаю, что теперь с четвертой башней все в порядке.

Знахарка нагнулась и осторожно бросила Эльфейм открытый альбом из толстой грубой бумаги.

Казалось, замок Маккаллан ожил на сероватой странице. Бренна нарисовала могучие внешние стены, заканчивающиеся новыми воротами из кованого железа, хотя в действительности их только предстояло установить. Флаги, которые пока шили, гордо реяли на всех четырех дозорных башнях. На каждом развевающемся стяге Бренна даже изобразила мчащуюся кобылицу. Не было никаких сгоревших бревен и балок, камней, выпавших из зубчатых стен. Замок выглядел юным, энергичным и очень живым.

– Бренна! Он великолепен. Как будто ты побывала у меня в голове и разглядела то, что вижу я.

Художница залилась румянцем.

– Ты просто очень хорошо описала все то, что представляешь себе.

– Нет, ты и вправду замечательно рисуешь.

Прежде чем Бренна успела остановить ее, Эльфейм начала листать альбом с рисунками. Там были предварительные наброски отдельных частей замка, а также эскизы ладоней и ступней. Дальше шел Кухулин – на каждой странице.

Эльфейм немного удивилась.

«Что же, – подумала она. – Почему бы и нет».

Рисунки с изображениями ее брата были выполнены с большой любовью. На каждом из них у него было разное настроение. Она задержалась на одном, где он выглядел грустным, утомленным, казался на десять лет старше своего настоящего возраста.

– Вот так Ку выглядел в тот день, когда со мной случилось несчастье, – сказала Эльфейм.

– Он… он… я только хотела… – Бренна сделала паузу, нервно сглотнула и начала сначала: – Твоего брата интересно изучать. У него гордые, прекрасные линии лица и очень много самых разных эмоций.

Эльфейм не могла отвести взгляд от рисунка, на котором так живо был изображен Ку, так явно выказывающий свою любовь и тревогу за нее.

– Ты замечательно его нарисовала. – Она взглянула на Бренну, которая заметно смутилась. – Можно мне взять его?

Бренна внимательно посмотрела прямо в глаза подруги. В их открытом выражении не было ни жалости и ни малейшего упрека.

– Конечно. Можешь взять рисунки, какие хочешь.

– Только этот. Остальные твои.

Она встретила робкий взгляд Бренны и тепло улыбнулась, думая о том, одобрила бы их мать эту девушку.

Топот копыт удивил обеих. Их мысли словно материализовались. Перед ними возник Кухулин.

Бренна немедленно поняла все по выражению его лица.

– Несчастный случай? – спросила она, спускаясь со своего камня

– Ангус распиливал новую партию сырого леса, и пила соскользнула. Боюсь, что рана слишком серьезная.

Ку наклонился и протянул руку Бренне. Она без колебаний вложила в нее свою маленькую ладонь.

Он посадил ее позади себя, затем строго взглянул на сестру.

– Никуда не уходя. Я скоро вернусь за тобой.

– Не надо спешить. Мне слишком надоело сидеть взаперти.

Эльфейм нетерпеливо махнула ему, мол, уезжай поскорей.

Кухулин бросил на нее хмурый взгляд, потом пришпорил коня и повез знахарку в замок. Эль видела, как Бренна обхватила талию брата. Ку протянул руку назад, чтобы удерживать девушку от падения, и крепко прижал ее к себе.

«Что же, почему бы и нет. Кухулин и Бренна… Я все почувствовала правильно, – подумала Эльфейм. – А понимают ли они сами, что происходит? Наверное, нет».

При всем своем опыте общения с женщинами Кухулин, как и его сестра, был совершенно не готов к любви.

– Не готов, – прошептала Эльфейм. Это слово описывало и ее.

«Но как я могла быть готова к такому? Может, Лохлан – галлюцинация? Нет, это невозможно. Имеются вещественные доказательства того, что он был там: убитый вепрь, моя рана, переложенная мхом. А крылья как у фоморианца – они у него и вправду были?»

Она содрогнулась и перевела взгляд с замка на лес. Эль хорошо помнила, что не боялась его. Но почему?

Его присутствие ощущалось как правильное. Она уже знала ответ, потому что много раз думала об этом за прошедшие пять дней.

«Но неужели я просто дурочка, зависящая от способности, недавно появившейся у меня?»

– Лохлан, – сказала она, не в силах побороть огромное желание произнести его имя вслух.

Неожиданно поднявшийся ветер подхватил это слово, и Эльфейм почувствовала, что по ее плечам побежали мурашки. На мгновение имя Лохлана показалось девушке нависшим над ней, словно снеговая туча, почти видимым, но игривый ветерок тут же прогнал это ощущение и развеял его по ожидающему лесу.

Она покачала головой, стыдясь своего слишком развитого воображения. Имя возлюбленного не стало видимым оттого, что она произнесла его вслух. К тому же Лохлан не был ее возлюбленным.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: