Вставай, клан Маккаллан! 11 страница

– Возможно, ты в чем-то прав. Я обнаружил, что все эти годы мы неправильно толковали Пророчество, – сказал тот.

Острые крылья Фаллон дернулись, она с болезненным стоном отстранилась от мужа и выпалила:

– Ты лжешь!

– Нет, – спокойно ответил Лохлан. – Я попробовал ее кровь и прочитал в ней правду.

За этими словами последовала звенящая тишина. Эльфейм не смогла удержаться и потрогала два крошечных укуса на шее.

– О чем он говорит? – глухим гневным голосом спросил Кухулин.

Эльфейм повернулась к разгневанному брату:

– Лохлан – мой супруг. Мы с ним обручились и осуществили наш брак. Он попробовал мою кровь. Это часть супружеского обряда.

Кухулин уставился на сестру, словно не узнавая ее. Эльфейм заставила себя отвести от него взгляд, пока он не заметил, что ее храбрость пошла трещинами.

– О чем тебе рассказала моя кровь? – спросила она Лохлана, удивляясь тому, что ее голос не дрогнул от шума, царившего вокруг.

– Пророчество говорит о том, что нас спасет кровь умирающей Богини. Но имеется в виду не физическая смерть, а также не то, что надо в буквальном смысле пожертвовать тобой. На самом деле речь идет о том, что ты должна взять в свое тело темную кровь наших отцов, смешать ее со своей и в конце концов полностью заменить на нашу. Именно тебя коснулась Богиня. Когда это произойдет, ты вберешь в себя безумие наших отцов. Те сражения, которые каждый день ведут мои соплеменники, чтобы поддержать в себе человеческие черты, достанутся тебе.

Он помолчал. На его лице отражался весь ужас сказанного.

– Безумие уйдет из нас, но для тебя это будет хуже, чем физическая смерть. В тебе умрет все человеческое.

– Это невозможно! – расхохотался Кухулин.

Раздались негодующие крики. Клан был согласен с воином.

Эльфейм продолжала смотреть в глаза любимому. Она вспомнила испуганное выражение его лица, когда он убежал от нее, выпив ее крови. Избранная была абсолютно уверена в том, что ее муж говорил правду. Она звучала в ней, когда Эль наконец-то поняла, а потом приняла выбор, который должна была сделать.

Избранная торопливо отвела взгляд от Лохлана, чтобы он раньше времени не смог прочесть это в ее глазах, и подняла руку, призывая всех замолчать.

– Я приняла решение.

В этот миг она не была сестрой или женой. Эльфейм вела за собой людей и кентавров, ее слова донеслись до всех, собравшихся в стенах замка.

– Кухулин, твоя потеря, как и утрата клана, велика. Необходимо искупление. – Она повернулась от брата к Фаллон: – Ты взяла невинную жизнь. В наказание мы заберем твою.

Воин подошел к крылатой женщине, вытащил меч и приготовился.

– Нет! – завизжал Кейр.

– Ты не можешь ее спасти, но волен умереть вместе с ней.

В голосе Кухулина звучала смерть. Не обращая внимания на мужа, Фаллон вышла вперед, словно ей не терпелось встретить удар меча.

– Тогда убей меня и покажи свое варварство, человек, – надменно проговорила она.

Фоморианка одним движением сорвала с себя рваную одежду, которая прикрывала ее наготу, и выставила напоказ бледное тело. Одну руку она опустила вниз, поглаживая выпуклый живот.

– Но знай, что ты убьешь не только меня, но и моего будущего ребенка.

Эльфейм не пришлось приказывать брату остановиться. Меч Кухулина, поднятый для смертельного удара, заколебался.

Он медленно опустил его кончик к мраморному полу, глазами, полными боли, посмотрел на сестру:

– Бренна назвала бы убийство невинного ребенка местью, а не правосудием. Нельзя так вот искупить ее смерть, хотя я сделал бы это, если бы был уверен, что в результате меня часто будет посещать ее дух.

– Я согласна, Кухулин. Мы не должны забирать невинную жизнь. – В голосе Эльфейм зазвучал металл. – Но кто-то должен заплатить за убийство Бренны.

– Фаллон – моя супруга. Ребенок – мой. Я и заплачу должную цену, – сказал Кейр.

Скривившись от боли, он нагнулся, поднял одежду жены и отдал ее ей без единого взгляда. Фаллон ничего не сказала, но Эльфейм показалось, что в глазах крылатой женщины вспыхнуло чувство, которое не было ни ненавистью, ни безумием.

– Ты знал, что Фаллон собирается убить Бренну? – спросила Эльфейм у Кейра.

– Нет, Богиня. – Он не отводил глаз от пристального взгляда Эльфейм, но в его голосе слышалась горечь. – Мы пришли лишь затем, чтобы увидеть, как исполнится Пророчество, а не ради убийства невинных. Что бы ни думали о нас твои люди, но мы отличаемся от наших отцов.

– Кейр, в том, что Фаллон обезумела, нет твоей вины. Ты не хотел смерти Бренны, – сказала она.

Медленно и четко Эльфейм повернулась к мужу. Бормотание и шепот стихли. В наступившей тишине послышались четкие и ясные слова Лохлана:

– Я, а не Кейр, виноват в смерти Бренны. Я вождь моего народа и его предатель.

– Твои слова мудры, муж мой.

В необычайной тишине слово «муж» разнеслось хрупким эхом. Оно словно превратилось в стекло и разбилось, когда она его произнесла.

Эль протянула недрогнувшую руку с открытой ладонью к мечу Кухулина. Не говоря ни слова, брат подал ей оружие. Тогда медленными размеренными шагами она подошла к Лохлану. Он стоял очень тихо и смотрел на жену. Эль подошла близко, но так, чтобы даже натянутые цепи не дали ему приблизиться к ней, и остановилась.

Игнорируя толпу, Лохлан заговорил, обращаясь к ней одной:

– Когда мы обручились, я сказал, что последую за тобой, даже если это приведет к моей смерти. Я не жалею об этой клятве и о нашей любви. Я ответил на твой зов и принес тело Бренны, зная, каким будет мой конец. Я принял это тогда, готов и теперь.

В его улыбке не было ни капли горечи, в голосе отражалась вся глубина любви к ней.

Вместо того чтобы размахнуться и ударить его мечом, она улыбнулась в ответ.

– Помнишь, ты сказал, что мне нужно доверять себе, чтобы слышать голос Эпоны? Ты был прав, Лохлан. Я стала доверять себе, и это помогло мне услышать голос Богини. Теперь ты тоже должен доверять мне.

– Я доверяю тебе, сердце мое, – сказал он и раскинул руки в стороны, чтобы она могла легко нанести смертельный удар.

– Хорошо. Вскоре мне понадобится твое доверие. – Она оглянулась на брата и сказала: – Прости меня, Кухулин.

Эль глубоко вздохнула, и в этот миг воин внезапно понял, что она собирается делать.

– Остановите ее! – завопил он, бросаясь вперед.

Его крик подхватил Лохлан. Крылатый человек стал дико рваться на цепи, которая удерживала его, пытаясь дотянуться до любимой.

Эльфейм быстро провела острым как бритва краем меча от своего запястья до локтя, сделав длинный, смертельно глубокий разрез. Опасаясь, что Кухулин подбежит слишком быстро, она торопливо переложила меч в другую руку, чтобы закончить начатое, но силы уже оставляли ее тело. Женщина едва удерживала клеймор. Ее душа все это время мысленно кричала. Камень, на котором она стояла, услышал невысказанную просьбу.

Сквозь алый туман Эльфейм увидела, что рядом с ней возник дух Маккаллана.

– Я здесь, милая.

Он поднял светящуюся руку. За секунду до того, как подбежал брат, Избранную окружила прозрачная энергетическая стена. Воин резко остановился, словно столкнулся с невидимой преградой.

– Нет, Кухулин, – раздался рев призрака, похожий на звон похоронного колокола. – Тебе не изменить судьбу. Это ее выбор, а не твой.

– Нет, Эльфейм! – кричал брат и бессильно колотил кулаками о невидимый барьер, состоявший из духовной энергии.

Неловко двигаясь, Эльфейм переложила меч в левую руку и стала бороться с головокружением, чтобы не выронить его. Кровь бурной алой рекой лилась из длинного разреза. Стиснув зубы и не обращая внимания на боль, она прижала лезвие к нетронутому правому запястью и провела по вене к локтю. Только после этого Эль позволила мечу с грохотом упасть на мраморный пол. Она чувствовала, как теплая жидкость лилась по ее телу, струилась по рукам и ногам. Избранная словно во сне смотрела на Лохлана сквозь энергетическую стену, созданную духом ее предка. Слезы бежали по лицу мужа, он рвался с цепей, чтобы дотянуться до нее.

Сквозь шум крови в голове она могла слышать только звук собственного голоса:

– Спаси меня. Взамен я помогу тебе.

Усилие, которое потребовалось ей, чтобы выговорить эти слова, оказалось непосильным. Мир начал меркнуть перед ее глазами. Она медленно опустилась на колени.

– Ты знаешь, что делать, племянник.

При этих словах Маккаллана энергетическая стена рассеялась, призрак исчез. Кухулин с мучительным криком поднял Эльфейм на руки.

– Дай ее мне, пока она не потеряла сознание! – закричал Лохлан.

Взбешенные глаза воина взглянули в лицо крылатого человека.

– Поверь мне, – проговорил фоморианец.

Брат больше не колебался. Он понес сестру к Лохлану. Ему помогали другие сильные руки. Весь клан бросился к своей предводительнице, ступая по все расширяющейся кровавой дорожке.

Лохлан упал на колени и обнял податливое тело Эльфейм.

– Меч! Дайте мне меч! – взревел он.

Ему в ладонь вложили рукоятку, окрашенную в красный цвет. Молниеносным движением Лохлан вонзил кончик лезвия в обнаженную кожу над сердцем, затем, словно отвратительное насекомое, отбросил меч, взял в руки голову Эльфейм и прижал к своей ране ее холодные губы.

– Пей, сердце мое, – умолял он.

Ее глаза оставались закрытыми, она не отвечала.

– Пей, Эльфейм, – крикнул он, и его голос дрогнул. – Я сделал так, как ты просила. Теперь у тебя есть единственная в жизни возможность исполнить Пророчество. Пей!

Ее губы медленно коснулись его кожи, она стала с трудом глотать. Глаза Эль открылись. Из них лились красноватые слезы, пока ее рот прижимался к его груди, а в тело мчалась кровь демонов. Сначала она не понимала и не чувствовала ничего, кроме металлического вкуса крови Лохлана. Потом начался жар. Она пила лаву из вулканической реки, не могла оторваться, и вскоре ей захотелось, чтобы это длилось вечно. Жар соблазнял женщину. Он наполнял тело, ласкал душу с гипнотической силой тьмы, пока в нее втекало безумие всей расы. Кровоточащие раны на руках высохли и закрылись. В голове заклубились чуждые мысли.

«Кровь!.. Я никогда не напьюсь. Я выпью его досуха, да и всех их. Я могу создать свою собственную армию. Я отчасти демон, отчасти богиня. Сначала надо убить Лохлана, этого предателя… Убить Лохлана? Супруга?»

Ее собственное сознание прорвалось через туман демонического шепота. Эль, задыхаясь, оторвала губы от груди Лохлана. Она на четвереньках отползла от него и почувствовала, как растет ее паника. Избранная поняла, что темно-красная жидкость, растекшаяся по полу и покрывающая тело, – ее собственная кровь.

«Нет, неправильно! – в отчаянии мысленно исправилась она. – Кровь, которая меня покрывает, больше не моя. Теперь она безвозвратно смешана с кровью демонов. Да, я стала демоном. Мне придется понять и принять это».

– Не слушай темные инстинкты, – задыхаясь, проговорил Лохлан.

Он рухнул на пол, выглядел бледным и больным.

– Борись с ними, Эльфейм!

До нее донесся призрачный смех обезумевшей Фаллон.

– Сестра! – К ней медленно приблизился Кухулин, расставивший руки. – Иди ко мне.

Она не ответила, и его голос дрогнул.

– Хотя бы ты не покидай меня, сестрица. Я этого не переживу.

Эль все еще стояла на четвереньках и задрожала от знакомой ласки. Тьма, которую она приняла в себя, была ответственна за потерю Кухулина. Теперь Избранная стала ее частью. Да…

Она чувствовала, как в ней раздавались и сплетались голоса. Под кожей словно бились тысячи темных насекомых.

«Да!.. Почувствуй нас, услышь. Теперь ты – это мы».

– Я больше не твоя сестра. Ты не можешь мне помочь.

Она не узнавала звука собственного голоса, ставшего чужим, и лиц людей, стоявших рядом и внимательно глядевших на нее. Ее мысли, обрывки воспоминаний, все, чем была Эль, стало убегать, тонуть в темном потоке, который пульсировал в ней.

Она чувствовала себя пойманной в ловушку, металась по полу, пока не оказалась перед старым кентавром.

– Позови духов камня. Они тебе помогут, – сказал он.

Эльфейм дико покачала головой.

«Нет, духи больше не ответят на мой зов. Я одна, наедине с голосом безумия в крови, который заставил мой мир замолчать».

«Успокойся, Возлюбленная. Я никогда не оставлю тебя».

Эти прохладные слова омыли ее тело. Эльфейм уцепилась за них, словно умирающая душа за дыхание жизни.

– Эпона! – зарыдала Избранная.

Она произнесла имя Богини и почувствовала, как затряслось тело. В ее расколотом сознании возникла мысль, оказавшаяся легче тумана. Она цеплялась за нее всем человеческим, что осталось в ее душе.

«Я должна доверять себе».

Борясь со страхом и тьмой, Эльфейм встала на ноги. Спотыкаясь и пошатываясь, она пошла вперед. Толпа ошеломленных людей и кентавров разошлась, пропустив ее к фонтану, расположенному посреди главного внутреннего двора. Избранная всмотрелась в лицо мраморной девушки, которая была ее предком, и ощутила первый проблеск утреннего солнца. Ясный ласковый луч нашел брошь Маккаллана, которая тут же вспыхнула бриллиантовыми искрами. В этом свете Эльфейм нашла свое наследие – веру, преданность и силу любви, которые торжествовали оттого, что их нельзя заманить в темноту дьявольскими приманками.

Новый день зажегся над ней, словно маяк надежды. Эльфейм вспомнила, кто она такая. От этого знания чуждая тьма, которая хотела украсть у нее силу любви Богини, скорчилась и завопила, но была вынуждена отступить перед ярким светом веры и храбрости. Со звуком, напоминающим топот ножек стремительно убегающих пауков, злой шепот отступил. От него осталось только слабое воспоминание.

Словно пробудившись от долгого сна, Эльфейм вяло подставила руки, перемазанные кровью, под струю чистой воды и стала смотреть, как прохладная жидкость смывала с нее алый цвет, кружила его по бассейну фонтана, растворяла и уносила прочь. Когда на руках больше не осталось следов крови, она откинула голову и стала умываться в чистом свете утра Эпоны.

В ней, словно зародыш, стал расти крик. Потом он вырвался из нее, отозвался эхом от стен. Его подхватили радостные голоса сначала брата, потом мужа и всего клана:

– Вера и преданность!

– Вера и преданность!

– Вера и преданность!

Эльфейм торжествующе улыбнулась, опустилась на мраморный пол и поплыла в блаженный мир сна.

Словно сладкий аромат жимолости, принесенный весенним ветром, во сне Эльфейм возник голос матери:

«Я не хотела, чтобы она так мучилась».

«Знаю, Возлюбленная. – На этот раз Эльфейм немедленно узнала голос Эпоны. – Мне тоже хотелось бы спасти ее от мук, но путь твоей дочери никогда не был легким. Теперь ты видишь, как хорошо трудности прошлого подготовили ее к тому, чтобы противостоять судьбе».

«Она хорошо справилась, правда?»

«Очень хорошо. Я горжусь ею».

Душа Эльфейм затрепетала от счастья.

«Ее путь будет нелегким, – продолжала Богиня. – Большинство членов клана Маккаллан примет Лохлана и его соплеменников из любви к ней, но остальных партолонцев будет не так легко привлечь на свою сторону».

Мать вздохнула.

«Теперь ты позволишь мне поехать к ней? Я хотя бы смогу официально скрепить их обручение. – Потом Этейн заговорила печальным голосом: – Да и Кухулину нужна материнская ласка».

«Поезжай к ним, – разрешила Богиня. – Но не удивляйся, если боль Кухулина окажется так велика, что ее не успокоят материнские ласки».

Эльфейм не услышала ответа матери, потому что стала постепенно выныривать из сна. Когда ее чувства пробудились, она поняла, что удобно лежит в своей постели на тонких простынях. Неяркий свет пробивался сквозь закрытые веки. Потом они затрепетали, и женщина открыла глаза.

Она решила, что сейчас ночь. Свет исходил лишь от большого железного канделябра и огня, радостно горевшего в камине. Эль стало интересно, как долго она спала. Ведь только что было утро. Тут Избранная уголком глаза заметила рядом с собой что-то темное, повернулась и узнала Лохлана. Он сидел в кресле рядом с ее кроватью. Голова мужа была опущена, он спал. Эль внимательно посмотрела на него. Возлюбленный все еще выглядел избитым и израненным, но его кожа перестала быть фарфорово-бледной, как тогда, когда она видела его в последний раз. В тот миг он рухнул на пол, покрытый ее кровью.

Эль вспомнила обо всем, что произошло. На мгновение ее охватила паника. Она вслушалась в себя, ожидая появления безумных голосов тьмы, их смертельного шепота в ее испорченной крови. Но голосов не было. Осталось только какое-то неопределенное воспоминание, скрытое глубоко внутри, как полузабытый сон. Интуицией, рожденной от прикосновения Богини, Эльфейм поняла, что она несла в себе безумие этого народа, но любовь, преданность и вера победили злое наследие.

«Ты должна оставаться бдительной и следить за этой тьмой до тех пор, пока дышишь, Возлюбленная, – раздался у нее в голове голос Эпоны. – Но помни, что я всегда буду с тобой. Тебя коснулась Богиня».

Должно быть, она нечаянно издала в ответ какой-то звук, потому что глаза Лохлана внезапно открылись. Он понял, что она проснулась, схватил ее за руку и закричал:

– Кухулин!

Почти тотчас же брат очутился у ее постели, встал рядом с Лохланом.

Под глазами Ку легли темные круги, щетина покрывала его подбородок, обычно гладко выбритый. Эльфейм показалось, что брат постарел на целую жизнь.

– Ты ужасно выглядишь, – хрипло проговорила она.

На измученном лице Кухулина появилась улыбка, а смешок Лохлана больше походил на рыдание.

Она взглянула на мужа и брата, откашлялась и снова заговорила:

– Что ж, ни на одном из вас я не вижу цепей и новых ран. Можно предположить, что вы неплохо уживаетесь друг с другом. Верно?

– Она не безумна.

Лохлан прижал ее руку к губам, и жена с потрясением увидела, что его лицо мокро от слез.

– Я говорил, что с ней все будет в порядке, – сказал Кухулин.

Его глаза тоже подозрительно сияли.

– Она может слышать вас обоих, – сердито проговорила Эльфейм.

– Добро пожаловать обратно, сестрица, – сказал Ку.

– Как долго я спала?

– Сегодня пятая ночь, – ответил Лохлан.

Она удивленно заморгала.

– Неудивительно, что мне так хочется есть.

На лице Кухулина, прочерченном глубокими складками, появилась улыбка.

– Винни будет очень рада это слышать.

Он поспешил к двери.

– Ку, подожди.

Лохлан понял, чего она хочет, поцеловал жену, осторожно отпустил ее руку и отошел, чтобы Кухулин мог занять его место.

Эльфейм села и протянула брату руку.

– Я хотела поговорить с тобой о Лохлане.

С невероятно усталым видом Кухулин покачал головой.

– Тебе ничего не надо объяснять, Эльфейм.

– Нет, надо. Я хотела рассказать тебе о Лохлане в тот самый день, когда встретила его, но не знала, как это сделать. Я не желала, чтобы ты сам узнал об этом и подумал, что сестра недостаточно любит тебя или не совсем доверяет. Дело не в этом. В тебе я не сомневалась. Проблема во мне. Я не могла найти нужные слова, а потом ты влюбился в Бренну.

Кухулин стиснул зубы, отвел от нее взгляд и сказал:

– Я не виню ни тебя, ни Лохлана в смерти Бренны. – Он помолчал и тяжело вздохнул. – Даже Фаллон не заслужила этого. Безумие – не ее вина.

– Ку, посмотри на меня, – сказала Эльфейм.

Когда брат взглянул ей в глаза, она увидела в них глубокое горе и поняла, что он говорит ей правду. В смерти Бренны воин винил не их, а себя.

– Ку… – начала она, но он отпустил ее руку и встал так резко, что кресло чуть не упало.

– Я не могу говорить об этом, Эль.

Не глядя на нее, брат повернулся, торопливо направился к двери и оглянулся.

– Я принесу тебе поесть, – сказал он и захлопнул двери, за которыми скрывалась его боль.

– Он не разрешил сжечь ее на погребальном костре, – проговорил Лохлан.

Вместо того чтобы сесть в кресло, он опустился рядом с ней на кровать и взял ее руку в свои теплые ладони.

– Ку сказал, что огонь и так причинил ей слишком много боли.

– Ой, Ку!.. – вздохнула Эльфейм, глядя на закрытую дверь.

– Кентавр, Повелитель камней, вырыл могилу и вырезал на надгробии изображение Бренны. Сегодня утром Кухулин опустил ее туда.

– Где? – прошептала Эльфейм, вытирая со щек слезы.

– На том месте, где стояла ее палатка. – Он печально покачал головой. – Мне кажется, что вместе с Бренной воин похоронил свое сердце.

– Мне надо было находиться рядом с ним. Он нуждался в этом.

– Ты не могла, потому что потеряла сознание. Не вини себя. Твой брат сказал правду. Он не обвиняет ни тебя, ни моих соплеменников, ни меня. Пока ты болела, он был благородным вождем.

– Фаллон, Кейр и двое других – что с ними? – спросила Эль.

– Кухулин приказал заключить Фаллон в замке Стражи, где она будет ожидать рождения ребенка, а также твоего решения о том, какое наказание ей придется понести за свое преступление. Кейр захотел остаться с ней. Керран и Невин пока здесь, залечивают раны.

Эльфейм внимательно взглянула ему в лицо.

– А безумие… Оно и вправду прошло?

– Да. – В его голосе до сих пор слышалось изумление. – Оно оставило и меня, и других. Ты исполнила Пророчество и спасла моих соплеменников. – Он нежно погладил ее щеку. – А тебя, сердце мое? Ты чувствуешь на себе его тяжесть?

Эльфейм прислушалась к себе и ощутила в самой глубине темную рябь, словно дуновение по озерной глади.

– Оно там, во мне. Я чувствую его присутствие. Безумие побеждено, но я не думаю, что оно замолчало навеки. Эпона пообещала, что я выиграю сражение с ним, но предупредила, что мне всегда придется быть бдительной, чтобы остаться победительницей.

Эль вздрогнула.

– Нет другой возможности – только победа, – страстно проговорил Лохлан. – Вместе мы не позволим ему завоевать тебя.

Яркая сила его любви наполнила ее, и она ощутила, как тьма, ожидающая в ней своего шанса, снова отступила.

Избранная глубоко, удовлетворенно вздохнула.

– Надо послать за твоими соплеменниками. Пусть везут сюда детей.

Лохлан крепко обнял жену. Его зажившие крылья обернулись вокруг нее, согревая.

– Так и сделаем, сердце мое.

Эльфейм пришла к мраморной могиле, когда утреннее небо еще переливалось сиреневым и фиолетовым. Изображение было очень красивым. Бренна будто просто уснула и превратилась в камень. Дананн вырезал ее изображение без всяких шрамов.

– Я не просил, чтобы он забыл про ее увечья. Мне это даже в голову не могло прийти, – раздался рядом с сестрой встревоженный голос Кухулина.

Он вышел вперед, наклонился и вложил в руки каменной девушки охапку бирюзовых полевых цветов.

– Когда я спросила Дананна о том, почему он не вырезал ее шрамы, он сказал, что просто изобразил ее такой, какой запомнил, – сказала Бригид.

Охотница коснулась правой мраморной щеки, которая была столь же чистой и гладкой, как и левая.

– Бренна была бы рада, что мы помним ее такой, – согласилась Эльфейм. Она повернулась к брату и взяла его за руку: – Пожалуйста, Ку, не уезжай.

– Я должен, – Он оглянулся на замок, обитатели которого уже начинали просыпаться. – Все здесь напоминает мне о ней. Кажется, что каждый аромат и звук произносят ее имя.

Его глаза, полные горя, встретились с обеспокоенным взглядом сестры.

– Нет, я не хочу избавиться от нее, просто должен научиться переносить потерю. Я не могу сделать это здесь.

Он сжал и сразу отпустил ее руку.

Разумом Эльфейм понимала брата, но сердце женщины болело при мысли о том, что он покинет ее.

– Мне будет не хватать тебя, Кухулин, – негромко проговорила Бригид и протянула руку в воинском приветствии.

Он крепко пожал ее ладонь и ощутил тепло кожи.

– Я ошибался по поводу тебя, Бригид из табуна Дианны. Ты оказалась преданным другом.

– Может, мы как-нибудь еще поохотимся вместе, – грустно улыбнулась она ему.

Приглушенный лай заставил их посмотреть вниз. Из высокой травы выпрыгнула Фанд, стала рычать и огрызаться на копыта Бригид.

Охотница нахмурилась.

– Мне придется изменить свое предложение. Я снова поохочусь с тобой только в том случае, если ты пообещаешь не приносить с охоты никаких живых существ.

Кухулин хлопнул себя по бедру. Зверушка подскочила к хозяину и принялась извиваться вокруг его ног.

– В следующий раз ты увидишь, что Фанд станет образцом благовоспитанности.

– Так говорят все родители, – проворчала Бригид, направляясь обратно в замок.

Брат и сестра стояли, молча глядя друг на друга. Потом Эльфейм бросилась ему на грудь, крепко обняла и уткнулась лицом в знакомое плечо.

– Разве ты не можешь дождаться маму? – спросила она сквозь слезы. – Ты ведь знаешь, гонец сказал, что ей остался всего день пути.

Кухулин погладил ее по спине.

– Мать поймет.

– Нет, не поймет. Она с ума сойдет. Эльфейм услышала его короткий смех. Он был резким, в нем звучала боль. Кухулин так сильно отличался от беззаботного брата, каким она его всегда знала, что у нее заболело сердце.

– Ты права, но она будет так занята, кудахтая вокруг тебя и Лохлана, что у нее не останется времени думать об этом. – Брат мягко оторвал ее от себя, поцеловал в обе щеки и сказал: – Я должен это сделать.

Потом Ку повернулся, забросил узду на шею коня и одним ловким движением вскочил в седло.

Словно дождавшись подходящего момента, Фанд стала жалобно скулить. Эльфейм быстро взяла ее в руки и вручила пушистый комочек брату.

– Я люблю тебя, сестрица, – сказал он, направил коня на север и рысью понесся прочь.

Эльфейм видела, как брат присоединился к двум крылатым фигурам, которые терпеливо ожидали перед главным входом в замок. Их раны зажили не полностью, крылья до сих пор были изодраны, но Керран и Невин настояли на том, чтобы сопровождать Кухулина, когда он объявил, что отправится в Пустошь, чтобы привести детей фоморианцев в Партолону.

Эльфейм продолжала смотреть им вслед, пока они не скрылись за деревьями. Ей казалось, что прошлая жизнь, самая счастливая часть ее молодости, исчезала вместе с Кухулином.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: