12 страница. Прошло четыре дня. Гермиона, дожидаясь, пока ее спутники уйдут в мир снов, бесцельно смотрела в огонь пылающего костра

Прошло четыре дня. Гермиона, дожидаясь, пока ее спутники уйдут в мир снов, бесцельно смотрела в огонь пылающего костра. Она чувствовала себя полностью опустошенной, четыре прошедших дня были своего рода мукой, только ночью она чувствовала себя спокойно, используя магию. Но и это не давалось просто так, что ж, она привыкла учиться и не успокаивалась, пока не достигала цели.
Тихо выйдя за пределы лагеря, девушка принялась дожидаться своего учителя, гадая, кто будет на этот раз. Ее уже посещали духи леса, долины, горные духи, водные и дух огня — ее первый учитель, хотя если быть точной, то первыми учителями были духи леса, еще там, в лесу, когда они только отправились в свое путешествие.
Перед Гермионой появился полупрозрачный силуэт, она сразу же определила его ауру — это был дух воздуха.
— “Прежде чем начать урок, я должен тебе кое-что сказать, — тихо проговорил он. — Завтра будет первый день полнолуния, весь день и ночь духи проводят в священном месте. Так что следующую ночь ты не будешь обучаться, можешь делать, что тебе захочется, но через день мы снова будем тебя ожидать. Ты многому научилась, но многое тебе и неизвестно. Через два дня тебя будут учить более сложной магии и разделению”.
— Разделению? — удивленно переспросила Гермиона. Она так и не стала говорить с духами мысленно, отчасти оттого, что это было непривычно, отчасти оттого, что ей хотелось с кем-то поговорить нормальным языком, даже если ответ слышится у тебя в голове.
— “Позже. Мы начинаем урок…”

Следующей день прошел как и остальные, но девушка знала, что сегодня ей не надо никуда идти и завтра она сможет снять свою защиту и, наконец, хоть немного поговорить со своими спутниками. Ночью Гермиона впервые за эти дни увидела сны… странно, а она уже успела забыть об этом. Как быстро человек к чему-то привыкает или забывает. Девушка часто думала над этим вопросом, о том насколько быстро люди приспосабливаются к различным условиям жизни. И Гермиона не исключение: прошло всего четыре дня, а она уже считает странным видеть картины, когда спишь, да что там, странным ей теперь казалось и спать. Впрочем — это легкое удивление пройдет… ведь человек быстро ко всему привыкает.
Когда девушка проснулась, то сразу же почувствовала изменения. Она сняла с себя всю защиту, и мир наполнился различными красками, хотя не очень много красок можно увидеть в снежных горах. Просто… просто она снова начала жить, жить днем, не существовать, а жить. Радостно улыбнувшись, Гермиона подошла к своей вороной кобыле, протянув ей кусочек яблока и ласково погладив.
— Дорогая, ты уже проснулась? — брови Нейрины в удивлении взлетели вверх.
— Э-ээ… — несколько дней молчания дали о себе знать, девушка совершенно не знала, как реагировать на этот вопрос. — Да, просто… просто мне не хочется спать. А что?
— Нет, ничего, — немного рассеянно ответила чародейка. — Хотя в последние дни ты была немного молчаливой и… не обращай внимания.
Гермиона облегченно вздохнула. Даже наведенные чары не могли полностью скрыть ее поведение в последние дни. Запрыгнув в седло, девушка принялась с упоением рассматривать окружающие ее пейзажи, пока к ней не подъехала графиня. Девушки начали разговаривать обо всем и ни о чем одновременно.
— Ты немного странная была все эти дни, — после короткого молчания проговорила Лизель, сосредоточенно о чем-то думая.
— Разве? — Гермиона с наигранной веселостью улыбнулась. — Может быть совсем чуть-чуть, не думай об этом.
— Наверное, — неуверенно согласилась блондинка, потом лучезарно улыбнулась, показав свои милые ямочки. — Дайген стал совсем молчаливым, наверное, это у вас родственное.
Гермиона хмыкнула:
— Кажется, он молчалив из-за кое-чего, точнее кое-кого, не буду тыкать пальцем, но…
На щеках графини выступил легкий румянец, быстро улыбнувшись, она открыто посмотрела в темные глаза своей принцессы.
— Может быть, может быть…
Девушки громко рассмеялись, привлекая к себе внимание остальных путешественников.
Когда наступил обед, Гермиона в удивлении смотрела на Малфоя и своего кузена, которые принялись сражаться на мечах.
— Гермиона, хватит так на них смотреть, — произнесла Лизель. — Иначе я решу, что ты последние дни просто-напросто спала.
“Почти угадала”, — мрачно подумала Гриффиндорка, только сейчас она поняла, что время не остановилось вместе с ее, так сказать, сонным периодом, а продолжало двигаться дальше. И произошло очень многое, чего она просто не замечала в своем тогдашнем состоянии. Не успела девушка до конца предаться мрачным мыслям, как почувствовала легкий удар в спину… что-то ей это напоминало. Резко развернувшись, девушка увидела улыбающуюся графиню, которая готовила очередной снежок… Гарри и Рона, вот что это ей напоминает, она вспомнила, как они на выходных играли в снежки, приходя к себе в гостиную только под вечер, совсем мокрые.
Вскочив с подстилки, Гермиона отбежала в сторону, отскакивая от очередного снежка. Улыбнувшись, она тоже стала лепить маленькие белые комочки, кидая их в Лизель. Нейрина, оторвавшись от починки платья, с улыбкой посмотрела на смеющихся девушек, что нельзя было сказать о Белзенкаре, которые окинул двух озорниц мрачным взглядом: еще бы он читает серьезные вещи, а ему не дают сосредоточиться, пробурчав что-то под нос, старик вновь углубился в чтение.
Гермиона, которая от смеха уже не могла точно целиться, попала снежком в своего любимейшего и обожаемого брата, который тут же принялся ругаться. Девушки в ответ еще громче рассмеялись, найдя себе новое занятие: обстреливать парней.
Отбежав на какое-то расстояние, Гермиона перевела дух. Ее глаза, свет из которых пропадал, загорелись им вновь. От мороза ее щеки раскраснелись, несколько прядей выбились из-под капюшона. Улыбаясь своему веселью, девушка следила, как ее светловолосая подруга со смехом избегает дождя из снежков. Внезапно улыбка ее померкла, все сделалось таким отдаленным, нереальным, а причиной тому были мысли о будущей ночи, с которой жизнь войдет уже в привычную колею.
За своими мыслями, Гермиона и не заметила, как к ней, держа в руках огромные шарообразные комья снега, подошли Дайген и ее “преданный” лорд Защитник.
— Гермиона! — предупреждающий вскрик графини вывел Гриффиндорку из задумчивости, но было уже поздно…
Стряхивая с себя снег, который, казалось, был везде, девушка яростным взглядом окинула двух улыбающихся парней, но, не выдержав, тоже улыбнулась, хотя и мрачновато, будто обещая вечные муки.
— Война, значит, — проговорила она.
Что было дальше, говорить нет смысла, хотя… Гермиона, чтобы никто не заметил, использовала магию, заставляя свои снежки лететь точно в цель. Было весело, девушка как ребенок радовалась этой маленькой передышке. Дайген, поймав Лизель, принялся заталкивать ледяной снег ей за шиворот, девушка, извиваясь, пыталась выскользнуть из этих настойчивых, а главное, доставляющих неудобство в виде мокрого снега у тебя за шиворотом, объятий.
Гермиона опасливо покосилась в сторону Драко: мало ли, вдруг он тоже решит…
Встретившись взглядом с наглыми малфоевскими глазами и поняв их чисто Слизеринские намерения, девушка бросилась бежать, пока было не поздно. Утопая в глубоком снегу, она далеко не убежала. К своему разочарованию, Гриффиндорка вскоре почувствовала, как талию обхватила крепкая рука, хозяином которой несомненно являлся светловолосый Слизеринец. Холодный снег не заставил себя ждать: ощутив, как что-то ледяное соприкоснулось с оголенной кожей, Гермиона немедленно закричала, извиваясь всем телом, но куда ей — хрупкой девушке — осилить такого наглого, хотя этот тут ни при чем, сильного Защитника, руки которого, казалось, сделаны из металла.
— Малфой, отпусти, — полностью выдохшись, произнесла Гриффиндорка, она уже перестала извиваться и теперь тяжело дышала. Впрочем, снег за шиворот сыпать тоже перестали.
— Зачем? — ехидно спросил он.
Повернувшись, Гермиона встретилась с ним глазами… обычно серые, они сейчас сияли слепящим серебром, замерев под их пристальным взглядом, она судорожно вдыхала обжигающий своим холодом воздух.
Облизнув пересохшие губы, девушка тут же отметила, что взгляд лучистых глаз стал хищным и… в голове новоиспеченной интриганки мелькнул коварный план. “Ты плохо поступаешь”, — мысленно сказала себе девушка и ехидно улыбнулась: прям как в прошлый раз.
Гермиона с наигранным волнением смотрела на так близко находящееся лицо Драко Малфоя, она чувствовала его желание впиться в ее губы. “Я чувствую то же самое”, — призналась себе девушка. Но — этот несостоявшийся поцелуй будет маленькой жертвой, ведь она увидит лицо Малфоя после того…
Когда их губы были лишь в нескольких миллиметрах друг от друга, парень почувствовал, как что-то ледяное соприкасается с разгоряченной кожей. Отпрянув от девушки, он попытался достать снег, впрочем, попытка была неудачной. Яростный взгляд метнулся в сторону ее высочества, принцессы Гермионы, которая, широко ухмыляясь, смотрела на жалкие попытки парня избавиться от снега. Взяв Драко за отвороты плаща, девушка притянула его к себе.
— Мы квиты, лорд Защитник, — прямо в губы прошептала она, и пока он не опомнился, побежала в сторону маленького лагеря, который уже поспешно собирался.

Остальная часть пути прошла более-менее спокойно. В сумерках, сидя у огня, Гермиона задумчиво размышляла о ночи с духами. Вскоре все ее спутники стали заходить в палатки, готовясь ко сну. У костра остались только она и Малфой, который, привалившись к массивному дереву, вертел в руках кинжал. Быстро посмотрев на Гриффиндорку, он заметил ее мрачный взгляд, устремленный в огонь.
— Мрачное настроение, Грейнджер? По дому скучаешь? — ехидно спросил он, подкинув кинжал в воздух.
— А ты? — не ожидая такого вопроса, Драко чуть было не прозевал летящий клинок, его взгляд сделался задумчивым: а, вправду, скучает ли он по своему миру? — Можешь не отвечать, — продолжила тем временем Гермиона. — Ты все равно не скажешь правду.
Драко, усмехнувшись, встретился с ней глазами — он прав был, когда думал, что она понимает его больше, чем другие.
— Не скажу… да и зачем, разве это что-то изменит?
— Это вопрос? — решила уточнить девушка.
— Нет.
Оба, не сговариваясь, посмотрели в огонь. Потом Драко вновь посмотрел на Гермиону, у нее был печальный и немного отрешенный вид, как и в последние дни, она снова становилась как бы незаметной, странно это, он только сейчас понял, что не замечал ее за прошедшие четыре-пять дней. Его взгляд уловил, как девушка легко передернула плечами, сильнее закутываясь в плащ.
— Замерзла? — не дожидаясь ее ответа, Драко протянул руку, сжав ее холодные ладошки. — Замерзла.
Гермиона не сопротивлялась, когда Малфой полностью притянул ее к себе, обняв за талию. Закрыв глаза, она прислонилась к его плечу… так хотелось спать, но было нельзя… плевать…глаза закрылись, больше не открываясь…

— Что это? — резко спросил Драко, услышав легкий перезвон.
Девушка резко открыла глаза, тут же поднимаясь с места, а с этим и освобождаясь от объятий Слизеринца. “Духи”.
— Черт!
— В чем дело?
— Ни в чем! — быстро проговорила Гермиона. — Э-ээ… я почти заснула, пойду в палатку.
— Ты слышала перезвон? — настойчиво спросил Драко, неотрывно смотря ей в глаза, он тоже поднялся со своего места.
— Какой перезвон? — наивно спросила она. — Тебе показалось, я ничего не слышала. Пойдем спать.
Пожав плечами, Слизеринец зашел в палатку, где уже спали Белзенкар и Дайген. “Что-то она скрывает”. Остановившись у входа, он стал следить за девушкой.

Гермиона, не таясь, ушла из лагеря. Она знала, что Малфой наверняка следит за ней из палатки, но это ее не беспокоило, защитные чары сделали свое дело: принцесса исчезла из лагеря незаметно, направляясь на встречу с новым духом-наставником.

Глава 24

Глава 24

Утомленно прикрыв глаза, Гермиона облокотилась на ствол дерева. Скоро уже рассвет, и ей надо будет возвращаться в лагерь. Слушая духа, она опять попробовала создать огненный шар, который впрочем, был не очень велик.
Дух воздуха был прав, сказав, что они перейдут к более сложной магии, а главное — боевой. Как это ни было печально, сейчас ее учили лишать жизни, а проще говоря — убивать. Это больше всего расстраивало и пугало девушку, если высшая магия содержит в себе убийство, то ей совсем не хочется ее знать и учиться ее познавать. Правда, воздушный говорил и о каком-то разделении, хотя нынешний учитель ничего об этом не сказал.
Выкинув все мысли из головы, Гермиона послушно стала исполнять все указания… Первые лучи солнца выглянули из-за гор, коснувшись засиявшего снега. Девушка прикрыла глаза, стараясь спастись от этого слепящего снега.
— “Перед тем как уйти, ты должна узнать, что такое разделение, — своим шелестящим голосом заговорил дух. — Это отделение магии этого мира от магии демонов, последующие дни мы будем тебя этому учить”.
— Но Белзенкар сказал, что магию нельзя разъединять, — запротестовала девушка. — И даже если можно, то зачем мне это?
— “Чародей не может всего знать, — дух стремительно к ней подлетел, став кружить вокруг. — Магию можно разъединять, правда, очень сложно… почти невозможно. А нужно это будет для того, чтобы свободно использовать свою силу в Обители Демонов. Если ты используешь магию любого другого мира, то демоны сразу же узнают место твоего расположения. Чародеи об этом знают, и, вероятно, обязательно предупредят вас о том, что использовать магию можно только в крайнем случае. А если ты научишься использовать силу, перешедшую со стороны отца, то ты будешь для них незаметна. Точнее они будут ощущать магию, но подумают что это один из них. Теперь ты поняла, принцесса, зачем тебе нужно научиться разделению, любая другая магия будет заметна… Со следующей ночи мы начнем тебя ей учить, прощай”.
Сказав это, дух быстро исчез, оставив удивленную девушку наедине со своими мыслями. В последний раз посмотрев на место, где только что парил дух, Гермиона поспешила в лагерь; скоро все встанут, и они направятся в путь. С каждым шагом все ближе и ближе к границе, к Обители Демонов, к исполнению пророчества, к своей судьбе…

Прошло два дня и примерно столько же осталось, по словам Дайгена, до границы. Гермиона все острее ощущала свое одиночество, но к этому присоединилось и беспокойство. В последнее время духи не только учили ее, но и многое рассказывали. Девушка еще на первой встрече узнала, что они не смогут учить ее в Обители, но только сегодня ночью узнала причину, почему они не будут этого делать. Это историю девушка слушала с величайшим удивлением, а в конце с ужасом и отвращением.
В мире демонов есть так называемые ловцы духов. Это дети, взятые у родителей сразу же после рождения. Все их существо посвящено духам и их поимке, они не знают, что такое жизнь, в распространенном ее понятии. Эти демоны — безжалостные убийцы, они сметут все на своем пути, лишь бы дойти до своей цели — духа. Дух, которого заметили, обречен, но не на смерть. Его убьют гораздо позже, сначала высосав всю жизненную энергию, с помощью которой можно изготавливать мощные амулеты. Эти амулеты стоят очень дорого, и они большая редкость. По этой причине духов в Обители Демонов единицы, и они постоянно скрываются.
Сегодняшней ночью многое рассказал Гермионе ее новый наставник, но она предпочла не вспоминать об этом, о том, как именно высасывают энергию.
Передернув плечами, девушка направила свои мысли в другое русло. Она думала о том, что беспокоило ее больше всего — разделение. Прошедшие дни так ни к чему и не привели, Гермиона, как ни старалась, не могла разъединить магию. Это заставляло гордую Гриффиндорку чувствовать себя уязвленной, ведь она привыкла, что все у нее получается, если не с первого, то со второго раза. Ухудшало ситуацию и то, что ей осталось совсем немного времени на то, чтобы успеть научиться — две, в лучшем случае три ночи. Хоть Белзенкар и планировал остановиться дня на два возле границы, духи сказали, что в это время не будут ее посещать, так и не объяснив причины… это было на них непохоже — будто кто-то заставил их на время оставить девушку в покое, дав отдохнуть. У Гермионы были на это счет кое-какие догадки, но она предпочла держать их при себе.
Прикрыв глаза, девушка почувствовала новый приступ острого одиночества. Тяжело вздохнув, она принялась оглядываться на своих спутников, которые ехали совсем недалеко от нее, но будто ее не замечая, хотя, впрочем, так оно и было. Гермиона посмотрела на обменивающихся взглядами Дайгена и Лизель, которые думали, что их никто не замечает. Губы Гриффиндорки тронула слабая улыбка: что ж, в невидимости есть свои плюсы.
Сосредоточившись, Гермиона проникла в разум своей лошади, начав строить ей картины быстрого бега, кобыла немедленно сорвалась с места. Это было одно из развлечений девушки: строить образы в голове животных. Сразу же вспомнились слова старого чародея: “…это связь между матерью и избалованным ребенком… Звери будут исполнять твои прихоти, не все, конечно, но большинство”. Так оно и было, девушка не раз в этом убеждалась.
Придержав лошадь, Гермиона зевнула, как ей хотелось спать! Концентрируясь, она стала накладывать на себя чары против сна, скоро ночь, а значит, встреча с духом-наставником и новые попытки научиться разъединять магию. Почему у нее до сих не пор получается?!

— “Сосредоточься, — говорил дух. — А теперь представь широкую реку, которая медленно течет, уходя за горизонт, положи посредине большой камень, река разветвилась”.
Гермиона напряженно кивнула, дав понять, что эта картина у нее сейчас находится в сознании. До этого момента у нее всегда получалось, а вот дальше все осложнялось.
— “Теперь две реки, две разные магии, одна из них направилась к горам, становясь бурной и беспокойной, другая течет по равнине — она плавная и тихая… Представь себя, смотрящую вдаль, и ты видишь, какая станет беспокойной, а какая тихой. Это две силы, два русла магии, у которых одни истоки. Выбери же бурное русло, отдайся течению, позволь себя направлять и ты познаешь истину”.
Девушка с трудом удерживала в себе картину, пытаясь следовать указаниям. Бурная река… Гермиона направила свое астральное тело по ее руслу, течение ее тут же подхватило, и все внутри сжалось от страха.
Резко открыв глаза, Гриффиндорка провела дрожащей рукой по покрывшемуся испариной гладкому лбу. Опять у нее ничего не вышло! Сколько она ни старалась, животный страх не давал буйной магии демонов взять контроль и позволить направлять себя. Она научилась разъединению лишь наполовину, девушка могла отдельно использовать силу мира своей матери, но с силой, переданной отцом, так не получалось. К сожалению, необходим был второй вид магии.
Прислонившись к мощному дереву, Гермиона крепко зажмурила глаза, пытаясь удержать слезы разочарования. Почему у нее не получается.
— “Ты слишком напряженна, расслабься — с тобой, принцесса, ничего не случится”.
Девушка крепко сжала губы, чувствуя как раздражение, державшееся внутри нее, готово выйти наружу. Ярость, гнев — наследие Повелителя Демонов, почему она может особенно остро их ощущать, а магию использовать не может. Почему мир так несправедлив!
— У меня получится, просто нужно время, — упрямо произнесла Гермиона, говоря себе самой.
— “К сожалению, этого времени очень мало, принцесса”.
Все начиналось заново, и заканчивалось точно так же… рассвет… прошла еще одна безрезультатная ночь. Время — его так мало, а нужно узнать так много.
Весь день девушка провела в мрачном расположении духа. И чем ближе они приближались к границе, тем мрачнее чувствовала себя девушка. “Время… время… время”, — эти слова не переставали загнанной птичкой биться у нее в голове. Гермиона не могла ни о чем другом думать, кроме как о малом количество времени, два дня назад она пришла бы в восторг, если бы ей сказали, что уроки с духами скоро придется прекратить, сейчас же…
Да, она устала, ей очень одиноко и обидно, что никто не обращает на нее внимания. Хотя виновницей последнего, была не кто иная, как она сама. Но она должна научиться использовать магию демонов, если хочет чувствовать себя хоть как-то защищенной. Конечно, Малфой был ее Защитником, но именно сейчас, отстраняя себя ото всех, девушка не чувствовала его защиты, которая несомненно присутствовала. Сейчас, размышляя об этом, Гермиона понимала, что парень ее оберегал, одновременно позволяя себе иногда причинять ей боль, и зачастую эту боль он причинял сознательно. И девушка не обвиняла его в этом, она обижалась, но не обвиняла. Мало кто знает, какую жизнь ведет Драко Малфой вне стен школы, и Гермиона этого не знала. Но за тот промежуток времени, что они были в этом мире, у нее сложилось о нем определенное мнение, мнение человека, видящего его каждый день. И это мнение отличалось от мнения, которое было у нее в Хогвартсе.
Девушка вспомнила день, когда все началось, когда Дамблдор и Волан-де-Морт узнали о пророчестве. Это, несомненно, был первый учебный день. Очень смутно Гермиона припоминала, как на ужине к директору подошел Снейп и они вместе быстро вышли из зала. Именно тогда все началось.
Девушка вспомнила, как в тот день она с Гарри и Роном встретили Малфоя в Хогвартс-Экспрессе. Она вспомнила, как светловолосый Слизеринец с ними разговаривал, и его слова в ее адрес: “Я просто хотел сказать, что у Уизли “отменный” вкус, раз он влюблен в такую… я даже не могу подобрать подходящего слова”. Наверное, она и вправду выглядела не очень хорошо. Потом девушке вспомнились свои мысли о парне: “Может, Малфой и красив, но это всего лишь блестящая обертка, пытающаяся скрыть испорченную конфету”. Так ли оно на самом деле, в тот день девушка даже не могла принять такую мысль, что он наследник Темного Лорда и Упивающийся Смертью. На самом ли деле он “испорченная конфета в блестящей обертке”, сейчас она не была в этом уверена. Перед глазами Гриффиндорки пробежали недавние события, в которых участвовал Драко Малфой. Ночь перед открытием ворот, первое познавание друг друга в качестве врагов, а в другом качестве; ее ярость — впервые освободившаяся сила — и испуг, что со Слизеринцем что-то случилось; покушение на нее в саду, а после их короткий разговор; невольное купание в море — тогда им действительно было весело, хотя оба это отрицали; и, наконец, ссора в фамильном замке графини Лизель, слова, сказанные друг другу.
“ Всю жизнь ты следовал чьим-то приказам, вначале отца, а потом Волан-де-Морта, теперь их нет, и ты просто не знаешь что делать! Ты боишься жить, не слушаясь приказов! Ты говорил, что независим ни от кого, но это не так, Малфой! Ты всегда делал то, что приказывали тебе другие, даже сейчас ты следуешь указаниям своего Господина!” — да, это сказала она, но так ли оно было, сказанное в приступе гнева. В этих словах была правда, но не вся. Драко Малфой был слишком горд, чтобы слушаться кого-то, тут есть другая причина, и, к сожалению, Гермиона не знала, какая.
Перед глазами пролетела сцена, когда он просил прощения, как ни удивительно бы это звучало, и что было потом: их никто не заставлял, они сами отвечали за свои действия… поцелуи, заставляющие стонать от наслаждения; ласки, доставляющие неземное удовольствие.
Очень часто Гермиона желала снова ощутить вкус его губ, снова… Придет день, когда они не смогут сдерживать свою страсть, остается надеяться, что один из них не лишится способности мыслить и предотвратит ошибку.
Сдерживать свою страсть? Да, это было тем, что их соединяло. Единственное, в чем Гриффиндорка с собой соглашалась, о любви она даже не думала. Девушка вообще не верила, что она может любить кого-либо, хотя, нет — любить она умела, но не так, как ей хотелось. Любить друзей и семью — ведь это совсем другое…
Встряхнув головой, девушка лишь удивилась, куда завели ее мысли, ведь все начиналось лишь с Драко Малфоя, а закончилось размышлениями о любви. Гермиона мрачно усмехнулась, вспоминая один момент своей жизни.
Она была маленькой девятилетней девочкой, ночевавшей у своей подруги Мелиссы. Их разговор перед сном начался недавно рожденным у Корсов ребенком, а закончился умершей от рака Ларисой. Как говорится: “Начали за здравие, а кончили за упокой”.
Сейчас, конечно, мыслила она в другом направлении, но любовь и Малфой… воистину несовместимые вещи.

— “Уже рассвет. Теперь увидимся мы нескоро, сегодня к вечеру вы подойдете к границе. Иногда у нас будет возможность посещать тебя, но такое будет очень редко. Ты не успела научиться разделению, придется обходиться без магии. Просто помни, если вас обнаружили, то используй магию открыто, известнее от этого ваше местонахождение не станет. И если вдруг используешь магию, то, не медля, уходи как можно дальше от того места. До встречи, принцесса, и удачи”.
С мрачным видом Гермиона слушала слова духов. К рассвету прилетело еще несколько, и сейчас они говорили все разом, прощаясь с девушкой.
Она так и не научилась! Слезы злости и досады готовы были политься из глаз, ее сдерживало только присутствие духов.
Сказав последние слова прощанья, Гермиона поспешила в лагерь. Девушка совсем запуталась в своих желаниях: на нее давила ночная жизнь, но она не хотела с ней расставаться, и этому способствовало ее желание учиться. С другой стороны доставало чрезмерное внимание, когда на ней нет огораживающих чар. Где же она — золотая середина, Гриффиндорка этого не знала.
Лишь к вечеру Гермиона сняла с себя защиту, когда впереди завиднелись редкие постройки. Насколько девушка знала, вход в Обитель демонов — это врата, схожие с теми, в которые она зашла, переходя в этот мир, только со временем эти врата разрослись, превратившись в длинную, золотистую пелену. А находилась они в горной цепи скал, и большая часть границы была замурована в гору. Было лишь несколько проходов через ущелья.
Сейчас, скачущая на своей лошади Гермиона, видела эту горную цепь, сиявшую слабым золотистым светом в сумраке приближающейся ночи.
Белзенкар, подъехав к девушке, тоже устремил свой взор на горы.
— Граница, - задумчиво проговорил он. — Теперь начинается самая сложная часть нашего путешествия, принцесса…
— Похоже, к нашему приезду готовы, — вмешался Дайген, подъезжая к ним, его глаза радостно блестели, как бы говоря: “наконец я дома” — Я вижу несколько всадников.
Пришпорив лошадь, он поскакал им навстречу. “Хоть кто-то рад, что мы на границе”, — мрачно подумал Гермиона, пришпорив лошадь.
…а впереди неизвестность…

Глава 25

Глава 25

Тихо, чтобы ее никто не заметил, Гермиона поднялась в комнату, в которой должна была провести две ночи. Наконец, она сможет нормально поспать. Быстро приняв ванну, девушка залезла в теплую постель, плотно укутавшись в пуховое одеяло. Свернувшись в комочек, она прикрыла глаза, стараясь заставить себя заснуть, но мысли невольно возвращались к людям, сидящим внизу. Кроме ее спутников там было еще несколько воинов, охраняющих границу. Гермиона с радостью поняла, что эти молодые аристократы примерно такого же склада ума, как и ее брат.
Больше всего ее внимание привлек темноволосый красавец со смуглой кожей и яркими светло-голубыми глазами, его имя соответствовало его экзотической внешности — Аморал. По поведению Дайгена девушка поняла, что мужчины дружны между собой, они часто обменивались шутками, понятными только им двоим.
Немного насмешливое и пренебрежительное отношение к жизни необычного парня вызывало воспоминания о другом человеке — Сириусе Блеке, хотя внешнее сходство проявлялось только в их одинаково черных и длинных волосах. Пожалуй, еще легкая, немного кривая улыбка Аморала была очень схожа с улыбкой Сириуса и голос, тон…
Не то чтобы Гермионе нравился крестный Гарри, просто он обладал каким-то притяжением, заставлявшим окружающих его людей восхищаться им, и Блек очень хорошо ладил с младшим поколением, поощряя их выходки. Иногда девушку это возмущало — его безрассудство и любовь к риску, но она не могла заставить себя перестать им восхищаться. Тоже самое было и с Аморалом, он притягивал внимание и, по сравнению с Сириусом, еще не успел — осталось надеяться, что и не успеет — совершить ничего противозаконного, за что его смогли бы осудить множество людей, как вышло с Блеком.
Гермиона улыбнулась, осознав, что нашла еще одну общую черту между людьми разных миров: они оба были аристократами до мозга костей, но не такими как люди при дворе Лейлы или, совсем другая группа: как Малфои. В них присутствовало то величие и легкость, с помощью которой знатного, а главное благородного, человека можно распознать за милю.
Конечно, Дайген тоже принадлежал к этой группе людей, как и другие стражи границы, но им не хватало той легкости, присущей Сириусу и Аморалу, в особенности последнему, уехавшему на границу из дому только в двадцатидвухлетнем возрасте.
За их короткую пятиминутную беседу Гермиона успела увидеть в нем характерные признаки, схожие с признаками Сириуса Блека. А если учесть молодость Аморала и взросление девушки, то он намного сильнее привлек внимание Гермионы, чем ранее Сириус.
Закончив сравнивать между собой двух мужчин разных времен и миров, Гриффиндорка ушла в царство снов, в царство Морфея. Интересно, а он существует?

Утро началось для принцессы только в обед, то есть именно в это время она решила, что хватит валяться в постели и пора вставать.
Голова ее слегка болела — так бывало всегда, когда девушка слишком много спала, но хороший обед должен был вернуть ее к жизни.
Когда она спускалась по лестнице, касаясь одной рукой лба, все взгляды сидящих в гостиной обратились в ее сторону.
— Доброе утро, — заставив себя улыбнуться, произнесла Гермиона.
— Ну да, утро, — хмыкнул Белзенкар. — Идешь обедать?
Получив положительный ответ, все направились в столовую. Все еще сонная Гриффиндорка мало что понимала из беседы за обеденным столом. Все свои мысли, которые она могла собрать, девушка посвятила тревогам о головной боли, которая, к счастью, стала постепенно ее покидать.
По прошествии часа девушка чувствовала себя вполне сносно. С милой улыбкой Гермиона отвечала на различные вопросы стражников. Также она провела несколько часов в беседе с капитаном Стражей границы, очень проницательным пятидесятилетним мужчиной с сединой, затронувшей лишь виски. Хотя при его образе жизни она давно должна была бы проявиться и в стянутых в хвост каштановых волосах.
Выйдя из дома, где поселили путников, они прогулялись до границы. Старый страж рассказывал о вратах в другой мир, как часто совершаются набеги. По ходу большей части рассказа девушка лишь кивала головой, давая понять, что слушает его, а Дайген, шедший рядом вместе с Аморалом, нередко вмешивался в их беседу, уточняя интересующие его вопросы.
— Вам незачем будет брать палатки, Дайген, ты сам знаешь почему, — это часть диалога привлекла внимание Гриффиндорки.
— Почему, ведь мы выйдем из врат в горах? — поинтересовалась она, впервые задав существенный вопрос.
— Разве вы не знаете? — вмешался Аморал, быстрым взглядом окинув девушку. — Климат в том мире немного другой, по крайней мере, в том месте, где вы выйдете. Там сейчас как раз середина лета. В горах вы много времени не проведете, та горная цепь, где находятся врата, обрывается над рекой. Вы пройдете по краю гор, пока не достигнете скального моста через реку, дальше пойдут равнины. Ваш путь лежит через громадный лес, который иногда становится то редким, то снова густым. Кстати, этот лес наполовину тропический, там встречаются интересные деревья, но это не джунгли.
Девушка с интересом слушала, то, что говорил темноволосый мужчина. Читая историю и географию этого мира, она совсем забыла поинтересоваться историей и географией Обители Демонов и, как оказалось, зря. Что ж, вероятно, это большой плюс, что в мире демонов сейчас лето, действительно очень кстати. Впрочем, призналась себе Гермиона, не легко будет после осени так быстро привыкнуть к вновь позеленевшим деревьям. Хотя сейчас была и ранняя осень, но только не в горах, где деревья уже протягивали к небу оголенные ветки.
— Я не знала этого, — медленно проговорила она. — Я вообще мало интересовалась Обителью, уделяя внимание этому миру.
— Надо знать своего врага, принцесса, — заговорил старый страж. — Знать его привычки, слабости, ибо эти вещи играют главную роль в войне.
— В войне? — Гермиона в наигранном удивлении подняла брови. Конечно, она знала и понимала, но… — Разве сейчас война?
Краем глаза девушка заметила пронзительный взгляд со стороны кузена, он явно понимал, что Гриффиндорка чего-то добивается, ведет к нужной ей теме… слишком быстро она научилась придворным интригам, вести свою игру и сделать так, чтобы эта игра шла по нужному сценарию. Безусловно, нужная черта для правителя, которым она может стать в ближайшее время — у девушки есть вкус к интригам, она многого достигнет.
— Да, это война и она началась с вашего рождения, нет, с пришествием на престол демонов новой династии и эта война не закончится, пока последний ребенок этого рода не будет мертв.
Глаза Гермионы невольно сузились, она знала, что воин имел в виду не ее, а отца, но желание поязвить было слишком велико… наверняка эта черта характера перешла от демонов.
— Позвольте заметить, милорд, я тоже принадлежу к этому роду, — невольно голос приобрел те интонации, которые она унаследовала от отца. Подобным тоном девушка разговаривала с лордом Лойгеном, только вот разница была в том, что глаза ее на этот раз не соответствовали тону голоса.
— Я не вас имел в виду, — нимало не смутившись, ответил мужчина, этим приятно удивив Гриффиндорку — сразу видно, что перед ней человек твердой воли, привыкший к интригам. Чего она ожидала? Ведь не всю свою жизнь он провел на границе! Она решила вести себя осмотрительнее и по возможности сдерживать свой иногда острый язык.
— Я знаю, милорд, я знаю, — мягким, уже обычным голосом, ответила она. — Извините, но я лучше вернусь в дом, у меня закружилась голова, тем более вам наверняка есть о чем поговорить с Дайгеном.
— Не будете возражать, если я составлю вам компанию? — с непринужденной улыбкой поинтересовался Аморал.
— Напротив, буду очень рада, — Гермиона взяла поданную руку. Да — это именно то, что ей нужно: легкая беседа, которая по возможности перейдет в легкий флирт.
Что ж, предположения девушку не обманули, всю дорогу до дома она провела в веселом расположении духа, слушая рассказы темноволосого мужчины.
У входа в дом, на крыльце, стояли Лизель вместе с Драко. Слизеринец при виде счастливой улыбки и сияющих глаз Гриффиндорки, направленных на стража границы, предупреждающе сузил глаза, но прежняя маска быстро вернулась на его лицо, подавив минутную вспышку.
Графиня, увидев двух молодых людей, поспешно сбежала с крыльца, встречая их приветливой улыбкой.
— Мы вчера не успели познакомиться, а я только сейчас спустилась вниз и не смогла застать вас, — обратилась она к Аморалу. — Позвольте представиться, графиня Лизель.
На секунду лицо стража выразило глубочайшее удивление, которое он поспешно подавил.
— Я много слышал о вас, графиня.
— От людей или лорда Дайгена? – лукаво спросила она.
Гермиона засмеялась, поняв, что имеет в виду ее подружка-блондинка. Вероятнее всего, ее брат не распространялся о роде деятельности Лизель, скорее всего он говорил о том, каким кошмарным ребенком она была в детстве.
— Признаться и от Дайгена и от людей.
— В таком случае не сомневаюсь, что я охарактеризована, как вечно мешающая спокойно жить.
— Плюс обязанность, возложенная на вас своим происхождением, — с улыбкой добавил смуглый красавец, не отрицая ранее произнесенных слов. — Хотя во время моего разговора с Дайгеном, он отзывался о вас не так, как прежде.
Лизель не смогла скрыть легкий румянец, вспыхнувший на ее щеках. Но она смело подняла глаза на по-доброму усмехающегося лорда.
— Не сомневаюсь. О чем вы говорили с Гермионой, когда я прервала ваш диалог?
Гермиона как будто вышла из легкого транса, когда услышала свое имя.
— Я рассказывал ее высочеству некоторые истории.
— Должно быть, интересные? — вмешался Малфой, подходя к ним. Как ни странно его взгляд, устремленный на Аморала, был вполне дружелюбен, это насторожило девушку, — раз ее высочество над ними столь громко смеялась.
На словах “ее высочество” он специально сделал ударение.
— Наверное, — пожал плечами страж.
— Мне было очень весело, — вмешалась Гермиона. — И я с удовольствием послушала бы еще подобных… эээ… историй.
Произнося эти слова, она пристально следила за Слизеринцем, пора ему напомнить об его интрижке с Лаурой. Он ответил ей безразличным взглядом.
— Ну… хм… — немного растерялся Аморал, видя, как смотрят друг на друга эти двое. — В таком случае я могу продолжить свой рассказ.
— Пойдем на балкон, оттуда потрясающий вид на границу, там ты продолжишь, — решившись больше не церемониться, Гермиона потащила несопротивляющегося воина в дом, а потом на балкон.
Когда оба уже стояли, смотря на границу, Аморал продолжил беседу, одновременно желая разрушить то легкое напряжение, образовавшееся во время разговора внизу.
— Должен признаться, принцесса, когда ты уже в течение трех лет смотришь на эти горы, то их панорама перестает казаться потрясающей. Особенно если учесть довольно частые набеги со стороны демонов, а также и набеги, совершаемые нами, где ты иногда оказываешься раненым и потом сидишь на этом чертовом балконе, смотря с тоской на горы, а в голове примерно такие мысли: “Когда же я смогу снова быть к ним поближе?..” Нет: этот вид давно мне уже надоел.
Он заметил, как девушка немного расслабилась, и слабая улыбка мелькнула у нее на губах.
— Неужели ты так часто бываешь ранен.
— Если честно, то да. Мы с Дайгеном на пару обычно сидим на этом балкончике, ожидая, когда зарастут наши раны. Что поделаешь, если не можешь себя вовремя остановить, когда все отступают, а ты в азарте забываешь делать тоже самое.
Улыбка Гриффиндорки стала широкой и искренней: Сириус Блек и Джеймс Поттер: две сорвиголовы из другого времени. Хотя Гермиона совсем не знала отца Гарри, но смела предположить, что они с Дайгеном похожи.
Дальше их разговор вернулся в обычное русло, и очень часто можно было услышать звонкий смех принцессы. За беседой она не заметила, как прошло несколько часов, и солнце стало постепенно садиться за горизонт.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: