ВОЛЬНЫЙ ВСАДНИК АДАМС 20 страница

Дакота увидел, что драгуны использовали загон, который черноногие построили для своих коней. Черный Сокол удивился, сколько труда положили сиксики, чтобы воздвигнуть такую прочную изгородь. Видно, они понимали, что находятся в чужих местах охоты, и опасались, что лошадей похитят.

Большинство всадников уже загнали туда своих коней. Четанзапа и его спутники подъехали последними. В нескольких метрах от въезда в ограду стоял Роуч с плеткой в руке.

Он повернулся и внимательно посмотрел на трех всадников, которые спешились, чтобы ввести своих коней в загон.

— Эй!

Четанзапа и оба драгуна насторожились.

— Эй! Это я тебе, господин в цилиндре! Пошевелись.

Дакота подчинился приказу. Подходя со своим конем к кэптену, он украдкой высматривал, куда бы ему укрыться в случае необходимости бежать.

Роуч оглядел его сверху донизу. Когда взгляд офицера задержался на легинах, которые были воину коротки, Четанзапа почувствовал себя, как рак, попавший в кипяток.

— Эх ты, ворона! Где же ты был, когда мы сражались? А?!

Черный Сокол погрузился в молчание.

— Сними сейчас же свой цилиндр и посмотри на меня!

Прежде чем Четанзапа успел выполнить требование, Роуч уже сорвал с его головы шляпу. Дакота опустил голову на грудь, чтобы спрятать лицо, которое и без того в темноте разглядеть было трудно.

— Хо-хо! Вот стоит он, живое воплощение бессовестности! Жалкий трус! Ты думаешь, я не в состоянии за всем уследить! Разъезжает позади, как клоун в цирке, и если хоть раз и поднял ружье и выстрелил, так не нашел лучшей цели, чем своего начальника — Шонку! Пустая башка! Эй! Слышишь, что я говорю!

— Хау, я слышал слова большого белого человека! — Четанзапа говорил тихо, чтобы не выдать себя голосом.

— Побереги свои пустые речи! Я сам знаю, кто я такой, и что ты глупец, лентяй и трус, это я тоже знаю! Однако не воображай, что ты у меня так и будешь без конца бить баклуши! Если уж ты не захотел сражаться, будешь нести вахту, а в другой раз будешь еще и наказан! Смени охрану у лошадей; глаза и уши у тебя есть, и даже не плохие, а мозгов тебе тут не требуется. Ну, пошел, проваливай! Веди свою жалкую клячу в загон и оставайся там. Будешь на посту до конца ночи. Да возьми в компанию двух своих краснокожих братьев.

— Хау. Я иду на пост. Но не вернет ли мне сначала большой белый человек мой цилиндр?

— Черт бы тебя подрал, шут ты несчастный! Забирай свой цилиндр и прочь!

Четанзапа стал выправлять цилиндр, который потерял форму в грубых руках капитана да еще был пробит пулей. Когда верхняя часть цилиндра приобрела сносный вид, он старательно выпрямил поля, надвинул его низко на лоб и гордо выпрямился. С высоко поднятой головой повел он в поводу свою клячу внутрь загона и заложил жердь, которая запирала вход.

Роуч еще раз обошел загон снаружи.

— Будь внимательным, не спи! — наказал он мнимому Татокано.

Роуч удалился, и дакота был предоставлен самому себе. Он начал службу с того, что принялся вдоль и поперек разгуливать среди лошадей и осмотрел всех так хорошо, насколько позволяла темнота. Белый конь капитана, к удивлению и радости Четанзапы, тоже находился в загоне.

Появились два дакота, которые должны были нести с ним охрану. Они вошли внутрь, а Черный Сокол постарался остаться у входа в загон. Он спрятался между лошадьми, и дакоты могли видеть только его цилиндр. Один из них бросил мнимому Татокано, чтобы он оставался у входа, а они будут караулить с других сторон.

Если бы он только знал, где скрывается Шеф Де Люп со своими людьми! Ясно, что в любом случае кто-то из них держался неподалеку от табуна. Надо попытаться установить с ними связь. Мысленно он повторил условленные сигналы. Здесь уместнее всего был собачий лай. Это не было бы так заметно: собаки черноногих еще не совсем успокоились. Четанзапа спрятался за крайними лошадьми и залаял, как заблудившаяся собака. Потом притаился у ограды и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Раздалось тявканье койота. Собаки черноногих дали злобный ответ, но скоро успокоились. «Запаха животного собаки тоже не чувствуют, — подумал Четанзапа. — Скорее этот койот пахнет человеком». Он перемахнул через ограду и медленно пошел в направлении слышанного тявканья койота. На всякий случай он старался изобразить человека, заметившего что-то подозрительное и направившегося на поиски.

Когда складки местности скрыли его от возможных наблюдателей, Четанзапа остановился. Согнувшись, он достал огниво и высек искры, осветившие его худое лицо под полями шляпы. Четанзапа спрятал огниво, подождал, не зашевелится ли кто-нибудь.

Он рассчитал верно. Кто-то подполз и остался лежать метрах в двух от него.

— Кто? — еле шевеля губами прошептал Четанзапа.

— Шунктокеча! — получил он тотчас тихий ответ, и притаившийся подполз к самым его ногам. — Шунктокеча и четверо воинов. — Делавар уже привык называть себя по имени на языке дакотов.

— Я у ограды загона, — шепнул Четанзапа в ответ. — Идите за мной внутрь.

— Хау.

Разговор на этом закончился. Четанзапа побрел дальше и, сделав порядочный крюк, вернулся назад к загону, занял свое старое место среди лошадей у входа.

Вскоре его глаза различили ползущие словно змеи человеческие фигуры. Ружья они толкали перед собой. Они проскользнули под оградой к лошадям. Тела их были натерты особой пахнущей травой, и лошади не проявили беспокойства. Черный Сокол дал своим друзьям последние распоряжения:

— Обоих охранников снять. Потом вперед со всеми мустангами.

И тут с севера донесся отчетливый стук копыт.

Возвращался Шонка со своими людьми после преследования черноногих. Три всадника вели за собой еще трех коней, на которых были привязаны убитые. Четанзапа отодвинул жердь, открывая вход в загон и как раз своевременно, чтобы не попасться на глаза прибывшим. Всадники спешились. Шонка и двое его спутников сняли с лошадей убитых полицейских-дакотов, загнали животных в загородку.

Человек в цилиндре закрыл загон, когда его враги уже направились к палаткам. Убитых они утащили с собой.

Как только прибывшие исчезли в палатке, Четанзапа снова отодвинул жердь. Операцию с конями нужно было осуществить именно сейчас. На востоке уже занимался зеленоватый рассвет, просветляя ночное небо, начинали блекнуть звезды.

Четанзапа убедился, что два других стража исчезли. Он пробрался между коней к своим товарищам, и те показали ему захваченное у дакотов оружие.

— Где Бобер? — спросил он.

— У тополей. Он должен там завладеть добычей. Там есть еще мулы, в палатках Роуч оставил мясо и боеприпасы.

— Хорошо. Будьте наготове… я дам свисток. Выгоним лошадей наружу, и вы погоните их мимо тополей, по следу Токей Ито, через реку Желтых Камней. — Дав приказ, Четанзапа побежал между животными в заднюю часть загона. Там его ждал делавар.

Четанзапа еще раз шепотом рассказал ему о своих намерениях. Потом вскочил на белого коня. В тот же момент и Шеф Де Люп был уже на пегом, которого он себе подобрал. Звонким свистком Четанзапа подал сигнал, и многоголосый крик был ему ответом. Защелкали, засвистели ременные плетки. Лошади заметались. Жерди затрещали, испуганные животные понеслись через них на простор прерии. Белый легким прыжком перемахнул прямо через ограду, и весь табун выплеснулся из загона, понесся сопровождаемый свистом плеток, криками воинов. На все это потребовались секунды.

Всадники услышали позади яростный лай собак, крики из палаток, засвистели пули. Однако это уже не представляло серьезной опасности. Кони были угнаны. Взбешенным врагам пришлось вернуться в свой лагерь. Так кавалерия против своей воли превратилась в пехоту.

Угон лошадей был излюбленным и часто применяемым индейцами прерий приемом ведения военных действий.

На следующее утро после этого крупного успеха Четанзапа, Шеф Де Люп, Бобер и Старый Ворон с младшим сыном сидели у ручья в тополевой роще, где было первое убежище Четанзапы. Старший сын Ворона забрался на высокий тополь и вел наблюдение. Сын Антилопы и Острие Копья были в пути с большим табуном лошадей: перегоняли его к колонне Токей Ито. Верховые кони шестерых оставшихся тут паслись в кустарнике. Немного перекусив и выкурив по трубке, мужчины отдыхали, греясь на солнце. Несколько поодаль, у края рощи, лежал связанный Татокано. Четанзапа все еще был в его мундире и играл помятым цилиндром. И, глядя на него, его спутники не могли сдержать веселых улыбок.

— Может быть, ты мне объяснишь, хитрейший из Бобров, — снова начал Четанзапа, после того как они уже поделились впечатлениями об успешных ночных похождениях, — может быть, ты мне объяснишь, зачем мне еще носить эту форму и почему наш пленник лежит так далеко от нас?

— Да, я тебе объясню это, — с усмешкой ответил Чапа. — Но сперва ты скажи мне, как долго мы собираемся тут оставаться?

— Что ж, мы, пожалуй, пробудем тут целый день, посмотрим, что еще со страха натворит Роуч. Он подумывает о судьбе генерала Кастера и боится, что мы его и всех его людей перебьем. Поэтому он и строит укрепления, как сообщает нам старший сын Ворона, и остается сидеть на холмах у своего озерка, как собачка прерий, потерявшая ноги. Из-за него нам, конечно, не стоило бы тут задерживаться. Но вот гораздо опаснее Шонка и его койоты… Они жаждут мести, это же ясно, и у них быстрые ноги индейцев. Вот поэтому-то нам и приходится тут оставаться и присматривать за ними, а когда наступит ночь, мы начнем разъезжать вокруг их лагеря, поднимем крик и откроем стрельбу. Тогда Роуч прикажет Шонке оставаться с ним и охранять их, а мы таким образом избавимся от Шонки и других дакотов. Хау.

— Ты придумал неплохо. Мы восемь воинов с тремя ружьями оказались сильнее пятидесяти воинов с пятьюдесятью ружьями и отбили лошадей, не потеряв ни одного человека. Токей Ито будет очень доволен Четанзапой. Но и я, Хитрый Бобер, тоже хочу что-нибудь сделать. Ты знаешь, Черный Сокол, что ты и я нашему вождю в резервации на Бэд Ленд сильно противоречили и даже обидели его. Поэтому нам надо теперь сделать все как можно лучше. Тебе уже кое-что удалось. Теперь мой черед. Я помог тебе, и ты помоги мне.

— Я готов. Разве тебе мало того, что я ради тебя уже много часов при свете ясного дня ношу этот мундир?

— Это только начало. Я хочу объяснить тебе свой план: ты сам говорил, что Рэд Фокс на пути к северным фортам, чтобы нас взять в клещи. Это большая опасность. Мы должны что-то предпринять. Я хочу нагнать страху на этих людей с северных фортов, пусть думают, что мы у Миссури и готовим нападение на северо-восточные форты. Тогда они поедут назад к своим фортам и оставят нас в покое, потому что они еще не забыли истории с блокгаузом на Найобрэре, который поджег Токей Ито.

— Хорошо. Интересно только, как это ты нагонишь на них страху и при чем тут этот мой мундир?

— Это ты сейчас увидишь. Тебе только надо поддержать мою игру и больше ничего. — Чапа поднялся и притащил пленного Татокано, который до сих пор не слышал их разговора.

Четанзапа увидел перед собой пленного, и в нем закипела злоба.

Этот, почти голый теперь, щеголь присутствовал, когда Шонка в резервации подчинял своей воле людей рода Медведицы, видел, как Четанзапа был тяжело ранен. Лицо воина потемнело.

Чапа остановился перед пленником.

— Татокано, — начал он, — вот ты лежишь связанным, и захочу, я могу тебя убить. И я это сделаю. Я поджарю тебя, как медвежий окорок. Ты предатель. Твой отец Старый Антилопа давно убит. Я считаю, ему сильно повезло, что он не видит тебя. Твой старший брат по имени Сын Антилопы борется вместе с Токей Ито и презирает тебя. Койот ты несчастный!

Татокано не выглядел испуганным, слабоумие было выражено на его лице и злость, злость на самого себя.

— Понимаешь ты, о чем я говорю! Крыса ты вонючая!

— Да, — с готовностью ответил тот, не поднимая головы; казалось, он избегал встретиться взглядом с одетым в «генеральскую форму» Четанзапой: потеря мундира была для него слишком болезненной.

— Ты понял, это хорошо. Значит, тебе понятно, чего ты заслуживаешь?

Щеголь вопрошающе взглянул на Бобра. Позволительно ли ему, пленнику, говорить? Но кажется, у него блеснула надежда и снова проснулась самоуверенность.

— Я воин Большого Отца из Вашингтона! — заявил он. — Длинные Ножи сильны, и их никто не победит. Бобер и Четанзапа украли мой мундир! Они должны вернуть мне его, а меня отпустить, иначе их повесят! Но если вы мне вернете мундир, тогда я за вас попрошу, и Длинные Ножи тоже будут давать вам по нескольку долларов в месяц, если бы будете бороться на их стороне.

— Ага, ты, койот, и предал нас за эти несчастные доллары! Я сдеру с тебя шкуру и брошу тебя на съедение псам, можешь быть в этом уверен. А собаки у нас голодные! Ты меня слышишь?

Татокано не отвечал. Его полный ярости взор был теперь устремлен на Четанзапу, который покручивал пуговицы на мундире, делая вид, что хочет их оторвать.

— Ты только посмотри, — говорил Бобер пленнику. — То, что происходит с этим мундиром, произойдет и с тобой — ты лишишься всей своей красы. Ты хотел нагнать на нас страху своими белыми людьми, но они сейчас далеко, я же — рядом с тобой! — Бобер сделал паузу, чтобы усилить значение следующих слов. — Итак, выбирай! — громко крикнул он. — Или я спущу с тебя шкуру и поджарю, как медвежий окорок… или ты придешь к нам и возьмешь к себе в палатку девушку по имени Медовый Цветок. Слышали это твои уши?

Предложение Чапы соответствовало обычаям индейцев. Суровая жизнь индейцев прерий, несчастные случаи на охоте, гибель на поле боя сокращали численность мужчин, которые должны были обеспечивать пищей женщин и детей. И если пленник изъявлял желание войти в племя, то бывший враг охотно принимался. Правда, этот обычай применялся в отношении испытанных смелых воинов, в которых племя было заинтересовано, а не к таким ничтожествам. Снова в кругу победителей вспыхнуло веселье. Но Татокано в силу своего слабоумия не мог оценить обстановки и понять причины веселья. Он всерьез принял предложение Бобра и все же долго не мог дать ответа.

— Мысли у тебя ползут, как улитка! — не унимался Чапа.

Пленник посмотрел на Бобра.

— И ты вернешь мне мою форму? Это форма генерала! — Тщеславный щеголь так и не мог расстаться с этой навязчивой идеей.

— Если разрешит наш вождь Токей Ито, — сохраняя серьезность, ответил Чапа.

— Что — словно бы возмущаясь, произнес Четанзапа. — Этого полуголого щеголя ты решил взять в наши палатки?

— А почему бы нет? Он уж вовсе не такой трус! Он кое-чего не понимает, вот и угодил в сети к Шонке. Но у него быстрые, как у антилопы, ноги. Был же он у нас раньше гонцом, почему же не может теперь? Если, конечно, разрешит Токей Ито!

Черный Сокол больше ничего не сказал, он только плюнул.

— Итак, Татокано придет в наши палатки и возьмет в жены Медовый Цветок? — решил уточнить Бобер. — И он будет вместе с нами бороться против Длинных Ножей?

Щеголь испугался.

— Нет, я не могу! — Под его низким лбом, кажется, зашевелились какие-то мысли.

— Почему ты не можешь? Я надену тогда твою «генеральскую» форму на нашего маленького медвежонка, а из твоей шкуры нарежу бахромы для платья девушки по имени Медовый Цветок.

Татокано умоляюще смотрел на Бобра:

— Но я же согласен взять ее в жены.

Шеф Де Люп только усмехнулся.

— Ты даже глупее, чем я думал, — сказал Бобер. — Почему ты говоришь, что не можешь, если ты согласен взять ее в жены?

— Но я ведь не могу оставаться у вас и бороться против Длинных Ножей!

— Почему же нет? Ты испугался за свои доллары? Если я тебя поджарю, ты их все равно не получишь!

— Да, но я поклялся. — Лицо Татокано приняло выражение значительности.

— В чем ты поклялся? — сердито спросил Чапа.

— В том, что я буду скаутом Длинных Ножей.

— Вот досада, — произнес Бобер, обращаясь к делавару, — придется мне его все-таки поджарить.

— Спроси-ка пленника, — подсказал делавар, — на какой срок он поклялся. У белых людей присягают большей частью на время, за которое получают доллары.

Бобер потряс уныло поникшего генерала.

— Ты слышишь? На сколько месяцев ты поклялся?

— Я не знаю.

— Он не знает!

— За какой месяц ты последний раз получал доллары? — спросил Шеф Де Люп.

— За месяц, в котором мы живем.

— Очень хорошо! — произнес Шеф Де Люп. — Так ты пойдешь к Длинным Ножам и скажешь, что ты им служишь только до конца этого месяца. И они тебя сразу же отпустят.

— Но я не могу сказать Длинным Ножам, что я хочу от них уйти, потому что Бобер хотел меня за это убить и скальпировать.

— Да, — сказал Бобер. — Это верно! А что думает об этом Шеф Де Люп? Что же мне, теперь отпустить его, чтобы он убежал к Длинным Ножам и рассказал им обо всем, что мы тут говорили? Разве не могли его уши слышать, хоть я и положил его у самой рощи? Ведь он, хоть и соображает неважно, но уши-то у него были всегда отличные! Он теперь знает, какую мы задумали военную хитрость, знает, что мы только делаем вид, будто собираемся идти на северо-запад, и это для того, чтобы отряды Длинных Ножей с северных фортов искали нас там, а на самом деле мы едем им в тыл, к фортам северо-востока и там собираемся все пожечь. И вот этот предатель убежит отсюда и обо всем расскажет Длинным Ножам, чтобы получить за это еще десять долларов? Нет, уж лучше я порежу его на куски, а Четанзапа подарит генеральскую форму девушке по имени Медовый Цветок. Хау!

Скорчив свирепую рожу, Чапа — Курчавый снова оттащил своего пленника к роще.

— Пошли, — сказал он затем своим сотоварищам, — отойдем немного в сторону. Вонь от этой падали бьет мне в нос.

Хотя причина и была смехотворна, однако Четанзапа и делавар поднялись, чтобы последовать за Хитрым Бобром. Видимо, он что-то задумал. Когда они оказались на таком расстоянии, чтобы пленник их не слышал, Курчавый остановился.

— Ну вот, теперь мы можем и поговорить. Что вы думаете?

Четанзапа покачал своей еще украшенной цилиндром головой.

— Я так и не понял еще твоего плана.

— Все идет как надо. Только сегодня ночью Шунктокече нужно будет потихоньку освободить Татокано.

— Мне? — возмутился делавар.

— Именно тебе! Тебе он поверит, потому что ты служил у Длинных Ножей. Он понесется на северные форты и все, что я вам говорил, передаст им как важную подслушанную тайну. Они ему поверят и поедут назад к своим фортам, потому что побоятся, что мы на них нападем.

Четанзапа снял цилиндр, словно бы желая облегчить свою голову, и провел рукой по волосам.

— Ты хитер, Чапа, и ты прав. Попробуем так и сделать.

— Хау! — подвел итог разыгранному спектаклю Шеф Де Люп.

Мужчины возвратились назад к роще и оставшуюся часть дня решили поспать. Когда Четанзапа разбудил спутников, было уже темно, моросил дождь. Шеф Де Люп, как и договорились, проскользнул к Татокано и развязал его. Он посоветовал ему бежать как можно скорее к северным фортам и сообщить то, что стало ему известно. Уверил, что это его единственное спасение…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: