Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Тема 2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И НАЧАЛЬНЫЕ ЭТАПЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ 11 страница





 




Поэтому Бог становится не только Богом Авраама, но также Богом Исаака и Богом Иакова, как Он и сказал о Себе из "неопалимой купины". Следовательно, провозглашается общее отцовство всех людей перед лицом единого Бога, и его намерения раскрываются как мир, а не как война. Ему не нужна смерть первенцев. Если бы Исаак был принесен в жертву, то мы получили бы еще один род среди других родов, род Авраама., а отнюдь не самобытную культуру Израиля. Тем самым изменяется и направление любви, и она теперь принадлежит не прошлому и не настоящему, а будущему — детям и внукам.

Эпизод, связанный с золотым тельцом, имеет смыся отмежевания от культуры "территориальных царств", поскольку культ быка (хапи) был в этом типе культур одним из основных. Если бы Моисей отнесся к созданию фигуры золотого тельца терпимо, то никакой особой древнееврейской культуры просто не возникло бы. Появилась бы еще одна культура, построенная по типу "территориального царства", и только. Вынося приговор, назначавший жестокое наказание за поклонение золотому тельцу, Моисей отстаивал основы принципиально нового типа культуры. Ее верность — это верность единому и единственному Богу. Ведь культуры, предшествовавшие Израилю, почитали различные части Неба и различные части Земли. Отсюда — центральное для Библии представление о единстве мироздания. Тот, кто понимает еврейского Бога в качестве племенного, не вццит исторической миссии Израиля, с которой он успешно справился.

Действительно, прочтем первый стих Библии: "В начале сотворил Бог небо и землю" (Быт. 1:1). К сожалению, письменная форма не передает того ликования, которое содержится в этой простой, на первый взгляд, фразе. Отныне Небо не является божественным, над ним стоит превосходящая его сила — Бог-Творец. Небо тварно, и поклонение ему было бы, следовательно, разновидностью идолопоклонства.

Отсюда же и фундаментальное для Библии представление о том, что Бог творит мир из ничего. До Израиля представление о творении вообще отсутствовало. Мир считался возникшим из некоторой предвечно существовавшей субстанции — воды, воздуха, яйца и т.п., но отнюдь не из ничего. Разновидностью этих прежних представлений была картина создания мира из собственной субстанции Бога. В древнееврейской космогонии все выглядит иначе.

Имеется только Бог, который и творит мир из ничего. Возможно, лучше было бы сказать "ни из чего", поскольку рядом с


Богом не допускается никакой наличной субстанции, хотя бы она и называлась "ничто". Но если мир творится из ничего, это означает, что отсекаются все связи (причинно-следственные и др.), которые делали бы творение зависящим от прошлого. Мир, сотворенный единым Богом Израиля, сотворен свободным, не зависящим от предшествовавших ему событий и процессов. Более того, творение считается продолжающимся, поскольку вода, земля и, наконец, человек сами создают новое, то, чего прежде не было.

Следует особо подчеркнуть, что под "небом" в первом стихе Библии подразумевается отнюдь не эмпирическое, доступное человеческим органам чувств небо. Имеется в виду духовный мир, все, что находится наготове для того, чтобы воплотиться, стать чем-то вещественным, осязаемым. Небо, сотворенное Богом — это будущее, готовое стать настоящим, и Бог открывает себя как Бог будущего. Напротив, "земля" первого стиха — это все вещественное, из которого и формируется наш материальный мир, в том числе и "твердь", т.е. эмпирическое небо, и "суша", т.е. эмпирическая земля.

Но если Небо перестает быть господствующей силой, то это означает выход из космического цикла как модели времени. И вот здесь мы подходим к необходимости осмыслить главнейший элемент древнееврейской культуры — субботу. Сама идея субботы, т.е. покоя, противоречит всему, что характерно для духов умерших и звезд на небосклоне. Духи не отдыхают, они находятся в постоянном движении, и только потому люди могут верить, что их предки не умерли. Точно так же, звезды никогда не останавливаются на своем пути, вращаясь на небосводе с удручающей неизменностью.

В мире циклического времени не может появиться ничего нового, и лишь потому звезды говорят нам, что и когда мы должны делать на земле. Неистовство, выплескивающееся наружу в ритуальных танцах рода — результат вечного беспокойства духов предков. Усталость, разочарование, рутинное участие в лотерее жизни и стремление угадать судьбу (следующий поворот "колеса фортуны") — результат вечного круговращения звезд. Духи предков в постоянном беспокойстве и звезды в вечном постоянстве своего пути истощают силы следующих им людей, и на творение нового не остается сил. Но Бог Авраама, Исаака и Иакова творит мир, и все циклические процессы устанавливаются раз и навсегда.

Поэтому в древнееврейской культуре все, что повторяется, объявляется тварным. Божественно лишь то, что однократно. Следовательно, культура Израиля размыкает циклы "вечного возвращения", характерные для родов и "территориальных царств".


 



10. Зак. 309



Впервые появляется представление о линейном времени, в котором только и может появляться что-то новое. Поэтому все заповеди Бога Израиля начинаются с утверждения Его единственности и обещания вывести человека из безостановочного кругового движения — обещания субботы. Благодаря своему Богу Израиль выходит за пределы рода и "территориального царства", и для этого необходимо прислушаться к будущему. Но это предполагает возможность остановиться, т.е. обладание субботой.

Древнееврейская культура смотрит свысока на бесконечную гонку, характерную для культуры рода и "территориального царства". И Бог, Творец мира, и Его Народ, Израиль, отдыхают каждый седьмой день. Поэтому заповедь соблюдения субботы, сакрализация субботнего покоя — это главное в Библии и в древнееврейской культуре в целом. Суббота — это абсолютный разрыв в круговороте времени, это освобождение от содержания шести предшествовавших дней. В субботу мир подготавливается для нового творения. Поэтому в течение шести дней человек пребывает в мире, а на седьмой день выходит из мира к его Творцу и, тем самым, сам становится творцом. Каким образом? Прежде всего, объявляя прошлое и настоящее уже бывшим, безвозвратно прошедшим. Прошлое не отменяется, не уничтожается. В субботу Израиль разрывает связи зависимости от прошлого и настоящего и готов начать все сначала. В субботнем покое человек освобождается от духов и звезд и выходит навстречу Богу, и так Израиль становится народом Божьим. Это — отказ от прошлого и настоящего ради будущего.

Такое мирочувствование соответствует и характеру Израильского Бога — Яхве ("Я есмь Сущий"). Библия хранит следы формирования представления о Боге в древнееврейской культуре. Считается, что традиция монотеизма идет уже от Авраама. Впрочем, некоторые исследователи считают, что Авраам исповедывал не монотеизм, а так называемый генотеизм, т.е. убеждение, что, хотя и существуют многие боги, поклоняться следует только одному из них — покровителю рода. Первоначальные представления об этом боге довольно примитивны. Он держит себя, в сущности, как простой смертный, по пустякам вмешивается в житейские дела и даже ведет с Авраамом мелочные споры. Но постепенно начинает формироваться совсем другое представление о Боге.

В Библии можно встретить три имени Бога — Яхве, Элохим и Шаддай. На смысл имени "Яхве" мы уже указали, что касается "Элохима", то здесь подразумевается множественное число богов (Эл), сумма небесных сил. Смысл имени "Шаддай" ясен не до конца,


но обычно оно ставится в связь с еврейским "шаддад" — "быть могучим", "вооруженным" и чаще всего переводится как "всемогущий", т.е. "присутствующий везде в пространстве" (действительно, всемогущ лишь "вездесущий", но при этом некоторая обыденность данного имени не позволяет предположить распространение всемогущества и на время). По-видимому, Шаддай было пробным именем, и вскоре оно исчезает. Напротив, отождествление "Яхве" и "Элохим" становится главным изобретением Израиля в понимании Бога. Как писал по этому поводу известный русский религиозный философ С.Н.Трубецкой, "древнесемитские елохим (множ.) обратились в бене елохим, "сынов" и служителей, ангелов Божиих, и прежнее собирательное имя их сделалось именем единого Бога" (Трубецкой. 1994. С.245). В "Элохиме" заклинался доизраильский мир, и множество богов превращается в служителей единого Бога Яхве. Именно с ним Израиль и заключил завет.

Поэтому Бог, а не боги, действующие через людей, продолжают

I

творить мир. Бог Израиля требует от человека постоянного отказа от собственной воли, поскольку должна исполниться не его воля, а воля Божья. Это "нет" Бога и составляет содержание субботы. Человек ставит перед собой определенные цели и стремится их достичь, но чаще всего он либо достигает совсем других целей, либо терпит полный провал, и его начинание вообще ни к чему не приводит. В этом обнаруживается, что все прошлое и настоящее не является божественным, Бог говорит всему ставшему "нет", и сам Бог еще грядет, поскольку он творит Небо, т.е. еще не воплотившееся. Поэтому и Бог не может быть определен позитивно, Он — неопределенное будущее и, стало быть, не может иметь определенной формы. Познание воли Бога после того, как цели, поставленные человеком самим себе, оказались недостижимыми, и есть то, что называется Откровением. Бог попеременно делает человека то творцом, то творимым, тем самым открывает человеку Свою волю. Будущее нельзя заклинать или пытаться угадать, как это делали доизраильские культуры, оно должно открыться как воля Божья.

Бог свободен, он может менять свои планы, а на это не способны ни духи, ни звезды. Поэтому Яхве — это живой Бог: в каждый момент он может стать другим. Он творит Свой народ лишь до тех пор, пока союз Его народа с Ним сильнее их связей с другими людьми. Поэтому еврей может преклонить колени только перед Богом — все остальное будет идолопоклонством. "Нет" должно быть сказано вообще всякой определенности, поскольку она


 



10*



отвлекает от любви к истинному Богу. Верующий еврей должен знать, что несмотря на любые человеческие усилия, все равно исполнится воля не человека, а Бога. Но именно в человеке, как считает древнееврейская культура, Бог находит достаточный предмет действия Своей воли, поскольку, если бы человек не был бы свободным и самостоятельным, был бы лишь марионеткой Бога, Богу было бы не на что воздействовать.

Именно поэтому в древнееврейской культуре впервые появляется то, что только и можно назвать верой. Вл. Соловьев писал в связи с этим: "Весьма распространен предрассудок, будто вера подавляет свободу человеческого духа, а положительное знание расширяет эту свободу. Но по существу дела выходит наоборот. В вере человеческий дух переступает за пределы данной, наличной действительности, утверждая существование таких предметов, которые не вынуждают у него признания, — он свободно признает их. Вера есть подвиг духа, обличающего вещи невидимые. Верующий дух не выжидает пассивно воздействия внешнего предмета, а смело идет им навстречу, он не следует рабски за явлениями, а предваряет их — он свободен и самодеятелен". (Соловьев. 1989. Т.1. С.216—217). Поэтому верить в Бога в древнееврейской культуре означало уже любить Его. Ведь любовь — акт свободы, и в Бога верят не потому, что Его бытие доказано: тогда это будет уже знание. От веры нельзя требовать гарантий, и потому вера, как акт свободы, всегда сопряжена с риском.

Еврейской субботе соответствует и главный ежегодный еврейский праздник — Иом Кипур (Судный день). Как мы видели, календарь в ''территориальных царствах" был источником общего ритма, способом синхронизации совместных действий в соответствии с движением небесных светил. Но, поскольку время было организовано в качестве циклического, в первый день года над людьми довлел уже весь год: все уже предопределено, и нужно только угадать, как повернется колесо фортуны. С помощью праздника Иом Кипур ритм событий в природе был заменен ритмом событий в истории. В Судный день еврей молится об отмене всех обетов, клятв, обязательств, взятых им на себя перед Богом (а не перед людьми!) в течение года. Смысл этого праздника — произнесение "нет" собственной воле и подготовка осуществления Божьей воли. Каждый год, каждые семь лет (залежный год), каждые семь раз по семь лет (юбилейный год) произносилось это "нет", способное воспрепятствовать превращению времени в Великий год, в "вечное возвращение". Судный день может быть назван субботой всех суббот,


поскольку и в течение Иом Кипур, и во время субботы все связи с прошлым и настоящим разрывались, тем самым освобождая путь чистому будущему: творение начинается заново.

Чтобы не дать прошлому и настоящему возвратить себе власть, древнееврейская культура и вводит институт пророков — элемент культуры, начисто отсутствующий у других народов. Во всех древних культурах были, разумеется, люди, утверждавшие, что они говорят от имени Бога. Но израильские пророки радикально отличаются от них. Культуры, предшествовавшие Израилю, и соседствовавшие с ним, считали Бога либо умопостигаемым, либо раскрывающим свою суть в мистическом экстазе, пытающегося познать Его человека. Пророки отрицали оба эти пути богопознания. Шл было присуще скорее своеобразное чувство, что они живут в некотором таинственном силовом поле, источником и центром которого является Яхве. Поэтому постижение Бога не переживалось пророками как преодоление и завоевание, сопряженные с гордостью за собственный ум и собственные силы. Пророки считали, что их речи исходят от самого Бога.

Однако это не было и записью под диктовку, и пророки совсем не похожи на марионеток, на людей, находящихся в состоянии гипнотического транса, в иступлении или, наоборот, в сомнамбулическом сне. Они сохраняли острое ощущение собственной личности. Поэтому они стали еще одной преградой на пути представления о цикличности времени, характерного для "территориальных царств". Пророки были провозвестниками незавершенности мира, свидетелями его становления. Именно поэтому пророки активно участвовали в общественной жизни, оценивая его с точки зрения будущего примирения Творца и человека — Царства Божия.

Отсюда эсхатологизм и мессианизм древнееврейской культуры. Разомкнутое время имеет смысл, цель и конец, оно эсхатологично (греч. е&спаЫ — последний, предельный, конечный, /о#» — учение) и должно завершиться приходом Мессии (евр. машиах — помазанник), идеального царя, посредника между Богом и людьми, устроителя конечных судеб Израиля. Поэтому пророки никогда не делали культа из старины, для них все еще в будущем. Но, обращаясь к своему народу, пророки пользовались словами и образами, характерными для их эпохи. Поэтому Мессия наделялся чертами могущественного царя, непобедимого земного владыки. Это был соблазн силы, преодолеть который так трудно. Поэтому древнееврейская культура и не приняла Иисуса в качестве Мессии:


 




уничижение не соответствовало образу победителя.

Древнееврейская культура смотрит на все из конца времени. Поэтому вещи оцениваются не с той точки зрения, что они есть, что они из себя представляют, гораздо важнее то, чем они должны быть. Высший смысл, находящийся в конце времени, создает своеобразную тягу, под действие которой попадает все существующее. Точно так же, как Бог повелел быть свету, он повелевает быть и всему остальному. Все сущее стремится "дотянуться" до того уровня, который задает Бог, сотворивший само Небо (т.е. будущее). Доизраильские божественные инстанции — духи и боги — все сказали людям еще до совершения того или иного действия: они задали архетипы каждого действия и именно поэтому немы. Яхве свободен, и Он через пророков сообщает обетования, поскольку в творимом им мире следующий момент не вытекает однозначно из предыдущего. Поэтому возможен и необходим диалог Бога и человека.

Таким образом, резюмируя, мы можем сказать, что качественное своеобразие древнееврейской культуры создано ее радикальным монотеизмом. Культ солнечного диска Атона получает в древнееврейской культуре дальнейшее развитие, обогащается новыми смысловыми оттенками. Яхве, живой Бог, подчиняет- себе других богов, превращая их в своих посланников, ангелов. Выступая в качестве Господина будущего, Он позволяет древнееврейской культуре "разомкнуть время". Поэтому "история" и "историческое мировоззрение" обязаны своим возникновением древнееврейской культуре. Именно вследствие своего радикального монотеизма Израиль стал лоном христианства, а без христианства немыслима вся современная культура.

Древнееврейская культура (Израиль) — это первая культура, основанная на радикальном монотеизме, в языческом окружении. Собственно говоря, мир язычества и формируется в качестве противоположности еврейскому закону. Язычниками (евр. гойим, греч. еИгпе — народы) евреи стали называть представителей всех тех народов, которые не принадлежат к "избранному народу". Другим отличительным признаком язычества является политеизм. Русское слово "язычество" восходит к славянскому "языцы", т.е. "народы" и, таким образом, имеет смысл, совпадающий со смыслом еврейского и греческого слов. Если Яхве входит в некое единое, линейное историческое время, то боги язычников принадлежат не истории, а


 


природе, представляя собой, как мы видели, воплощения природных стихий.

У каждого языческого народа семья богов оказывается замкнутой, связанной с культурой только данной этнической общности. Поэтому языческий мир — это разделенный мир, т.е. мир различных установлений, рас, классов, родов, народов и т.д. Язычество (и это основной аспект смысла данного термина) означало и означает сейчас разделение, отсутствие единства человеческого рода. Причем это относится как к историческому измерению (т.е. отсутствию единства во времени), так и к географическому (т.е. к отсутствию единства в пространстве). Имеется не одна, а целое множество языческих "историй": каждая из них когда-то началась и когда-то должна закончиться: бог времени Хронос пожирает своих собственных детей. Так что любая языческая "история" почти всегда означает движение по нисходящей — от "золотого века" в прошлом к окончательному разрушению в будущем. Поэтому это всегда "вечное возвращение". Исключений нет и не может быть: у всех язычников историческое время циклично. Оно состоит из явления некоторого Принципа, отхода от этого Принципа, завершения цикла как состояния окончательного распада и начала нового цикла. Круг — это прототип такого существования-, у которого нет и не может быть будущего в качестве появления чего-то нового.

Поэтому-то все усилия Израиля были направлены на то, чтобы отмежеваться от языческого мира. Но это отмежевание имело чрезвычайно своеобразный характер. Израиль как бы принимает основополагающие ритуалы и культовые принципы своих соседей-язычников, но нейтрализует их, т.е. переосмысляет их, чтобы они утратили свою социотворческую функцию. Посмотрим с этой точки зрения на те факты, которые уже упоминались ранее.

Так, Израиль принимает основной ритуал рода, обрезание, но нейтрализует его, совершая обрезание над грудными детьми. Тем самым обрезание из ритуала инициации превращается в простой знак завета с Богом. Израиль воспринимает основное культовое установление "территориальных царств" — храм, но считает, что живому Богу слишком тесно в храме, и Он там не живет. Столкнувшись с древнегреческой культурой, Израиль оценивает ее главное достижение — поэтический гений, но он не считает, что поэтическое творчество представляет собой внешнее выражение внутренних душевных состояний. Просто Бог обращается к Израилю, и тот отвечает. Так делается невозможным формирование культа творческого гения, поклонение человеческому гению. Этот список


можно продолжить, но суть отношения древнееврейской культуры к ритуалам, обычаям и традициям ее соседей-язычников ясна: это своего рода "симуляция" родовых и астральных культов, которая, сохраняя видимость, выхолащивает содержание.

Такая "симуляция" позволяла Израилю более или менее мирно уживаться с языческим окружением, продолжая выполнять свою историческую миссию — разрушение язычества как состояния раздробленности и разъединения и создания условий для единства человечества. Это единство в ветхозаветной части Библии предстает в образе небесного Иерусалима: "Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. А вы будуте веселиться и радоваться во веки о том, что Я творю: ибо вот, Я творю Иерусалим веселием и народ его радостью. И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голос плача и голос вопля" (Ис.65: 17—19).

Эти "новое небо и новая земля" предназначены, разумеется, для "избранного народа", но небесный Иерусалим должен стать местом встречи всех народов, ибо "благословятся в тебе все племена земные", как сказал Бог Аврааму (Быт. 12:3). Разрушение языческой раздробленности Израиль осуществляет уже одним своим существованием рядом с языческими культурами. Внутренним импульсом любой языческой культуры является стремление выступить в роли творца, родоначальника, основателя. Внутренним импульсом древнееврейской культуры является стремление стать точкой приложения творческой активности Бога, отказываясь, тем самым, от собственной воли. Смотря из конца времени, древнееврейская культура ясно видит бренность и тщетность всех творческих начинаний язычников, поскольку, сталкиваясь с волей Бога, они все равно обречены на провал. Тем самым древнееврейская культура создавала фон, предохраняя языческие культуры от самообожествления и гордыни. Во всех формах деятельности, связанных с природой, с землей, с государственной службой, присутствует стремление к власти, к экспансии, к бессмертию. Израиль одним своим существованием вступает в противоречие с тем, что принято называть "национальной гордостью". Но именно такова историческая миссия древнееврейской культуры — искоренять язычество, оттеняя его.

В начальном моменте любой языческой "истории" находится культурный герой в качестве символа и воплощения силы, могущества, славы. Он находится в определенных отношениях с природой, с этнической общностью, со своим рождением "здесь и


теперь". Языческие мифы и оказываются средством освобождения от фрагментарности и случайности, поскольку и фрагментарность, и случайность означают смертность. Бессмертен лишь тот, кто присутствует во всем пространстве и всем времени: языческие мифы устанавливают связь между учреждающей деятельностью культурного героя и всем космосом и возводят земного царя на небо. Тем самым языческие мифы пытаются обмануть смерть. Тем не менее смертью заканчивается всякий цикл любой языческой "истории". И каждая языческая "история" имеет свое начало и свою смерть в качестве завершения цикла. Поэтому в языческом мире и не может быть никакой единой истории человеческого рода.

Множеству культурных героев в начале каждой языческой истории древнееврейская культура противопоставляет некое начальное событие — сотворение человека. Кто же, с точки зрения древнееврейской культуры, был этот первый человек Адам? Было ли это конкретное лицо или множество людей? Есть много оснований считать, что под Адамом в ветхозаветной части Библии подразумевается не отдельный человек, а все человечество в качестве всечеловека. Как писал Е.Н. Трубецкой, "мы, люди, не изолированные индивиды, а род, т.е. некоторое органическое целое, связанное общностью жизни, передающейся от предков к потомкам: поэтому и дела наши — не только результат самоопределения отдельных индивидов, но вместе с тем и выражение общей жизни, проявляющейся во всех" (Трубецкой. 1994. С. 153). Как бы ни обстояло дело на самом деле (что является самостоятельной и сложной проблемой), древнееврейская культура исходит из того, что первоначально человеческий род существовал как единое целое. Затем последовало некое событие, называемое грехопадением, которое разрушило первоначальное единство. Замысел древнееврейской культуры и состоит в восстановлении утраченного единства.

Бог сотворил небо и землю, и эти слова возвещают единый мир, мир без разрывов. Древние евреи сделали основателей своей культуры не всемогущими героями, а почти обычными людьми. Истинный Бог сотворил сначала неразделенных людей, и лишь затем они рассеялись. Поэтому древние евреи с самого начала поняли свой союз с Богом как семя будущего единства. Это многое проясняет в расселении евреев по всему свету и в их пристрастии к торговле. Расселение евреев по всей земле — это своего рода компенсация разделения среди язычников. Посредством напряженного ожидания Израиль делает относительными все привязанности, а торговля меньше всего привязывает к месту и времени.


Поэтому Израиль — это досадная заноза в теле всякого идолопоклонства. Все языческие культуры хотели сделать человека максимально сильным перед лицом окружающих его сил и процессов. Сила язычеством вообще объявляется высшей ценностью. Жертва первенцев была стремлением заклясть будущее, избавиться от его неопределенности, заставить его стать простым повторением прошлого. Тем самым предшествовавшее поколение стремилось увеличить свою силу за счет следующего за ним поколения. После Авраама каждое поколение начинает ощущать свою беспомощность перед лицом неопределенного будущего, творимого живым Богом. А это, независимо от рассуждений о Боге, совершенно иной, чем прежде, способ поведения и отношения к жизни. Поэтому древнееврейская культура перестает приносить человеческие жертвы, но "избранный народ" сам оказывается жертвой в руках Бога, творящего непредсказуемое будущее.

Поэтому евреи могут примириться только с теми культурами, которые искоренили в себе последние остатки язычества. Антисемитизм свидетельствует не только об успехе исторической миссии Израиля, но является также своеобразной "лакмусовой бумажкой", обнаруживающей наличие элементов язычества в тех или иных культурах, которые искренне считают, что преодолели языческое прошлое. Одним своим существованием Израиль запрещает верность земле, родине, обычаям до тех пор, пока все земли, все родины, все обычаи не будут признаны равными. Поэтому все культуры, которые сохранили и лелеют свое языческое прошлое, воспринимают Израиль как фермент разложения, как "подрывную силу", угрожающую их локальной замкнутости и их идолопоклонству. Но беспомощное семя Авраама оказывается сильнее идолопоклонства, культа земли и крови. Смысл древнееврейской культуры — вызревание единого человечества. Перед лицом этой задачи всякий "патриотизм" относителен и узок.

В осуществлении этой задачи важную роль играет даже та черта древнееврейской культуры, которая антисемитам более всего ненавистна — ее крайний материализм. Обычно с этой чертой связывают материализм в его обыденном понимании — торгашеский и ростовщический дух, преобладание корыстных и чисто практических соображений в поведении и деятельности в целом. Однако это лишь одна сторона материализма как мировоззренческой установки. Такого рода поведение свидетельствует о преобладании чувственных интересов над духовными и встречается повсеместно, где господствует грубость нравов, не являясь характерной чертой


 


какого-либо одного типа культуры. Тот материализм, который является неотъемлемым свойством древнееврейской культуры, было бы правильнее назвать вслед за Вл.С. Соловьевым религиозным. "Евреи, верные своей религии, вполне признавая духовность божества и божественность человеческого духа, — пишет Вл.С. Соловьев, — не умели и не хотели отделять эти высшие начала от их крайнего и конечного осуществления. Для всякой идеи и всякого идеала еврей требует видимого и осязательного воплощения и явно полезных и благотворных результатов; еврей не хочет признавать такого идеала, который не в силах покорить себе действительность и в ней воплотиться; еврей способен и готов признать самую высочайшую духовную истину, но только с тем, чтобы видеть и ощущать ее реальное действие. Он верит в невидимое (ибо всякая вера есть вера в невидимое), но хочет, чтобы это невидимое стало видимым и проявляло бы свою силу; он верит в дух, но только в такой, который проникает все материальное, который пользуется материей как своей оболочкой и своим орудием" (Соловьев. 1989. Т.1. С.219).

В этом смысле материя в древнееврейской культуре рассматривалась как незавершенная оболочка духа. Задача, следовательно, состояла в завершении боздания этой оболочки. Как считает Вл.С.Соловьев, "идея святой телесности и заботы об осуществлении этой идеи занимают в жизни Израиля несравненно более важное место, нежели у какого-либо другого народа... Можно сказать, что вся религиозная история евреев была направлена к тому, чтобы приготовить Богу Израилеву не только святые души, но и святые тела" (Там же. С.220).






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных