Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте - вы поддержали воров

Тацуноко Таро

Амано Ю

Проблемные дети приходят из другого мира, верно? 8

Аннотация

Защищая Куро Усаги от атаки явившегося из глубин преисподней Демонического Лорда по имени Ази Дакаха, Изаёй получает смертельное ранение. Чтобы дать товарищам из «Безымянных» время сбежать, он начал игру, где ставкой стала его жизнь, но… из-за ошеломляющей разницы в силе Изаёй не в силах даже отойти от него. Глумясь над ним, Лорд вопрошает: «Ну и как тебе на вкус беспомощное отчаяние?», – и, оставив окровавленного Изаёя, нападает на столицу блестящего пламени, где находятся Аска и остальные. Симфония мучительной агонии взметается над столицей, попавшей под атаку Ази Дакахи, но где же Йо и Аска?

Реквизиты переводчиков

Над переводом работала команда RuRa-team

Перевод с английского: Rezel

Перевод иллюстраций: krass09

Эдит: Moxnat

Редактура: Kandaru

Сверка: krass09

Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:

http://ruranobe.ru

Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:

http://vk.com/ru.ranobe

Для желающих отблагодарить переводчика материально имеются webmoney-кошельки команды:

R125820793397

U911921912420

Z608138208963

QIWI-кошелек:

+79116857099

Яндекс-деньги:

А так же счет для перевода с кредитных карт:

4890 4941 5384 9302

Версия от 20.08.2015

Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте - вы поддержали воров

—Хотела бы я увидеть Изаёй-куна в школьной форме.

Прошептала девушка, любуясь бутонами вишни, чтобы развеять плохое настроение.

Пролог

Солнечная весна, сезон, когда цветущие цветы испускают сладкий аромат.

Из больничного окна виднелась аллея, по бокам которой пышным цветом цвела вишня, возвещая смену сезона. Весенний ветер принёс в палату, пропахшую лекарствами, аромат цветов.

На больничной койке ворочалась от скуки девушка — Канария. Раздражённо смотря на всё это весеннее великолепие цвета, она прошептала:

— Скучно!

— Терпи и веди себя как и положено пациенту, Канария.

Одетый в высокий цилиндр и фрак, стоящий рядом с ней пробормотал «ну и ну» и с усталым вздохом снял шляпу.

Канария же неприлично выставила локоть на стоящий рядом стол, покосившись на детей с родителями, ходящих по аллее.

— Но Круа, хоть ты и говоришь что я больная… да ничего подобного. Духовной энергии почти не осталось, тело тоже на пределе. В любом случае, мне вряд ли уже можно помочь.

Без пессимизма она просто огласила своё состояние. Человек с цилиндром — Барон Круа — опустил взгляд и затих.

Его молчание лишь подтверждало правоту Канарии.

Вот только в её словах не было ни капли иронии.

Пока Канария, задумавшись, наблюдала за детьми и родителями на аллее, с её уст сорвалось.

— Скоро март, да. Обычно в это время уже пора начинать подготовку к празднику для новых детей в детском доме Канарии. Обычно, развлекать их было моей обязанностью, как ведущей вечеринки. Но в этом году, похоже, не выйдет.

— Как скажешь, но всё зависит от тебя. Даже утратив духовную силу, ты сможешь прожить как обычный человек ещё 4-5 лет. Разумеется, если будешь как следует уделять внимание своему состоянию. Или я ошибаюсь?

«Да знаю я» - недовольно ответила она.

Прошло уже 2 месяца с тех пор, как Канария заболела. Когда она, всегда имевшая хорошее здоровье, внезапно заболела, в детском доме Канарии случился большой переполох. Как никак в одиночку управляющая домом, дорогой всем человек, заболела. Единственный человек, поддерживавший дом, заболел. Дети, персонал и её друг Изаёй в едином порыве, переменившись в лице, заявили: «ложись в больницу и не спорь».

«Помолчи и ложись в больницу».

— Но разве не слишком грубо говорить так с основателем дома? Какая ещё к черту «месть призрака». Они хоть знают, сколько я их изгнала в прошлом? Пальцев на руках Будды не хватит сосчитать.

— …Канария, разве у Будды не пять пальцев?

— Дурак. Конечно, я говорю о пальцах на его тысяче рук.

На эти слова он хмыкнул себе под нос, скрестив руки. Изначально он не намеревался ограничиться цуккоми, но успокоить один раз разошедшуюся Канарию было невероятно сложно.

Быстро сдавшись, человек в цилиндре сел на кресло.

— Вот же… Поскольку меня там не было, я ничего не скажу, но... Если бы ты вот так внезапно свалилась с болезнью на моих глазах, я бы тоже перепугался, наверное. Ты никогда не следила за собой, как прибыла в Маленький сад.

— То же относится и к тебе. Ты, предпочитая ни в кого не вселяться, ослаб до такой степени, что не способен даже поддерживать уровень своей духовной силы. И это ты то, тот, кого когда-то, за множественные похищения маленьких девочек для создания гарема из них, называли «Барон Круа» и «Демонический лорд во фраке». Как же ты ослаб.

- Ха-ха, было дело… Но Канария. Я позволю себе сделать важную поправку, напрямую касающуюся моей чести.

Сняв свой цилиндр и поправив костюм, «Барон Круа», со словами «дура!», распахнул свои глаза.

— Моей целью не было создание гарема из молоденьких девочек. Он появился как дополнение ко всему остальному!

— Ох, правда? Хорошо, умри.

— Разница в возрасте и эрос не имеет значения! Я слепо люблю новорождённых девочек, души не чаю в девочках, едва начавших расти с их слегка волнистым телом, люблю их, когда они входят во второй период созревания и осознают своё сентиментальное девичье сердце вместе с их молодым телом, очень люблю их, когда они становятся спелыми фруктами с деликатным телом, во всех отношениях люблю их, когда они, выйдя замуж, становятся зрелыми женщинами, способными преступить чрез запрет измены, опаляя своей страстью. О ЭРОС!!!

— Правда? Тогда побыстрее умри. Я не прошу тебя о мучительной смерти, просто поскорее умри.

— Мне нечего стыдиться!!! Эрос миру!!! Филантропии ура!!!

— …но ты любишь маленьких девочек, верно?

— Не стану этого отрицать!!!

＊

Длилось это не долго. Вняв её непроницаемому лицу, сопровождаемому несколькими подряд проклятиями, «Барон Круа» поправил свой галстук и уселся на стул.

— Прости за грубость. Похоже, я выпустил немного духовной силы.

— Хоть я и пыталась представить твой теперешний характер, но ты действительно безнадёжен, учитывая такой тон.

— А что поделать то? Я утратил почти всю духовную энергию, и потому для вселения меня тянет в такие личности. Не сказать что это мне по вкусу, но как вместилища для меня — они превосходны, — сказал он, пожав плечами.

Она не успела и глазом моргнуть, как его одежда восстановилась, словно он и не мял её.

Канария сделала глубокий вздох и снова отвернулась к окну — смотреть на вишню.

Следом за этим на её губах появилась самоуничижительная улыбка.

— Да… вполне подходящий исход для тех, кто проиграл, наверное. У нас обоих, — рассеяно выглянув в окно, бессильно прошептала она. Редко можно было увидеть Канарию такой слабой.

Человек, вертевший свой цилиндр, остро посмотрел на неё осуждающими глазами.

— Хаа… что за упадническое настроение такое? Разве у нас нет абсолютного оружия? Абсолютного оружия по имени Сакамаки Изаёй. Ради этого мы трудились во внешнем мире несколько сотен лет. И к этому приложила руку никто иная как ты. После стольких лет ожидания ты предлагаешь сдаться, Канария?

— Я понимаю. Я беспокоюсь за Куро Усаги и остальных… Но, Круа, сражение Сообщества — наше сражение, а не Изаёя.

— …И? — за стёклами очков «Барона Круа» появился нехороший огонёк. И пусть он утратил большую часть духовной силы, он всё ещё был богом, способным читать людские сердца. Под его осуждающим взглядом, Канария выпрямилась:

- Ты мне лучше напомни, через сколько миров мы заставили пройти Сакамаки Изаёя, наш, «», сильнейший козырь. Пожалуй, он сейчас сильнейший кандидат «Истока». Даже сейчас, в незавершённом состоянии, он на одном уровне с сестрой Великим мудрецом. Я уверена, он непременно остановит тех парней.

— Тогда…

— Но, Круа, мы проиграли. Абсолютно и полностью, кроме того, честным способом. Тебе не кажется, что в таком-то положении продолжать вмешиваться в дела Маленького сада будет неправильно?

Канария открыла веки и, без особого труда, распростёрла руки.

Уж не ощущением ли приближения конца вызваны эти её слова? — заволновался «Барон Круа», но пока что продолжил спокойно слушать.

— Конечно, месть заполнила наши сердца, когда нас изгнали из Маленького сада. Нечто вроде «Как могут наши мечты закончиться таким способом!». Но вправе ли мы вешать её груз на этих детишек… я сама не заметила, как начала так думать. Ведь наше сражение то уже закончилось.

Глядя в потолок, она вспоминала прошлое. Дни сражений, что ныне далеко. Слишком далеко. Воду, что пала с ладоней, второй раз не собрать. Именно потому, что они отказывались понимать эту, такую простую, истину, они разрушили свой единственный дом.

Вот только Сакамаки Изаёй об этом не знает. И родители его не бросали. Младенцем его похитила Канария, под вымышленным именем поместив в детский дом. По вине Канарии получивший огромный дар, безымянный младенец, задираемый всеми вокруг, был вынужден вести жизнь одиночки, задаваясь вопросом, не монстр ли он.

Быть может, в конце концов, он бы смог найти своё счастье, как знать. Но и этой возможности он был лишён никем иным, как Канарией.

Круа, вертевший своим цилиндром, тоже чувствовал за это вину. Но чтобы избавиться от этого чувства вины, он спросил Канарию:

— …И потому мы должны прекратить втягивать его в это? Думаешь, это искупит всё?

Если считать так, то ни к чему хорошему это заблуждение не приведёт. От всей души думая так, сказал он.

Если бы мы и правда не хотели его вовлекать, об этом стоило задуматься 15 лет назад. А теперь своим сожалением Канария вряд ли кого спасёт. Но расскажи они ему правду о родителях, это крайне больно ранит его сейчас. Понимая это, с горькой улыбкой, Канария отрицательно покачала головой:

— Нет, ты прав. Прости, что попыталась строить из себя святую. Я будто попыталась оправдаться.

— Так почему?

Наклонившись вперёд, он снова задал вопрос.

Канария бросила взор в окно, на улицу, и озадаченно улыбнулась.

— Почему?.. И правда, почему? Я и сама не уверена. Я приютила так много детей, но до этого ни одного ребёнка так не жалела. Но сейчас, я серьёзно обеспокоена тем, что ждёт его в будущем. Предпочтёт ли он внешний мир, или же направится в Маленький сад… сколь бы взрослым он ни стал, я всё равно буду беспокоиться.

«Вот же проблема» - пытаясь обратить всё в шутку, пожала плечами Канария.

Вот только на самом деле она знала, откуда взялись эти чувства. Ведь все эти 10 лет Канария передавала Изаёю всё что могла: знания, образ жизни, свою любовь, как человека. Всё чем она владела в Маленьком саду, она без сожаления отдала Изаёю, и, отвечая этому стремлению, он невинно принимал всё это. Но всё же эти отношения были скорее отношениями наставника и ученика, чем родителя и ребёнка.

— Как я жалка. Зная, что скоро умру, похоже, я стала чересчур о многом беспокоиться. Меня ведь когда-то обучали различные божества и наставники… интересно, беспокоились ли они точно так же, как я сейчас?

— Да, и в такой же степени. Ты постоянно своим обычным поведением доставляла мне, сестре Великому мудрецу, Индре, Королеве, Орфею и многим другим множество проблем. Тебе стоит поблагодарить нас, что мы всё же не сдались возиться с тобой.

— Гх… это было, поэтому не могу отрицать.

Канария надулась и слегка покраснела.

Наверное, она вспомнила свою незрелость тогда, и ей стало стыдно.

Притворно кашлянув, она в то же мгновение посмотрела на него:

— Но знаешь, меня иногда посещает мысль. В миг, когда Изаёй-кун узнает истину… Не станут ли все те дни, что были для него счастливыми, его проклятием? Для него, взращённого честным и прямолинейным, не приведёт ли это к искажению личности. Я… этого очень боюсь.

Тогда стоит, не говоря ему правды, оставить его спокойно жить во внешнем мире — тоже вариант. В жизни бывает такая правда, которой лучше не знать.

Но в Маленьком саду есть всё, что он может пожелать. Это тоже несомненно, но есть шанс, что Сакамаки Изаёй узнает правду.

— Чёрт, мне уже претит собственный эгоизм. Снова и снова повторяю одни и те же ошибки. Что я должна сделать, что я хочу сделать… я не могу найти ответ.

— …Канария.

Повторение вопроса, на который нет ответа — в подобную ситуацию Канария никогда не попадала.

Видя повелительницу в таком состоянии, «Барон Круа» в душе испытал стыд за свою слабость.

Он был богом сексуальности, а также превозносимым богом смерти, но всё ещё не понимал тревогу своего давнего партнёра. Канария была ему как дочь. И узнав, что она из-за своего чувства долга по отношению к этому ребёнку бросила всё и ушла, он не мог отделаться от мыслей об ироничности судьбы. Когда он думал, что должен сказать…через окно вместе с весенним бризом неожиданно вошла маленькая фигура.

— Как бы сказать-то… Я, значит, их разыскиваю повсюду и нахожу в столь жалком состоянии. И как мне на это смотреть?

Со вздохом, они оба бросили взгляд на окно. По вишнёвой ветке шла, удивлённо глядя на них, маленькая девочка в фиолетовом платье — «Маленький демон Лапласа».

От изумления выражение барона Круа изменилось, и он покачал головой, глубоко вдохнув.

— Лапко?! Невозможно! Почему ты во внешнем мире?! Ты не можешь сохранять духовную силу, если эра отрицает теорию Лапласа, верно?!

— Времена изменились. В начале двухтысячных подтвердился «Сдвиг парадигм». Из-за этого воздействия вполне ожидаемо, что «Демон Лапласа» сможет завершить морфологические изменения за двести лет. В сравнении с этим…

Ток-ток, прошла она по воздуху прямо до кровати Канарии. Дойдя до коленей, Лапко в печали подняла на неё взгляд…

— …Слишком давно не виделись, Канария.

— Действительно, Лапко. А ты всё ещё выглядишь милой и маленькой. Хочешь грушу?

— Не откажусь.

Радостный ответ на предложение Канарии не заставил себя ждать.

Нарезанная, чтобы умещаться в ладонь, груша была для Лапко того же роста, что не помешало ей с чавканьем съесть грушу в один присест. Думая, что это поведение было «Вечно прекрасным», Канария улыбнулась.

Вытерев рот, Лапко снова посмотрела на Канарию.

— Потеря духовной силы очень велика. С твоим-то количеством духовной силы, быть не может, чтобы она иссякла всего за несколько сотен лет… ты использовала Песнь? Песнь, что изменяет мир.

— Да. В конце концов, это задача поэта.

Отвечая на вопрос Лапко, резко допытывавшейся ответа, Канария озадаченно улыбнулась.

Прекрасно понимая смысл вопроса, она мучительно опустила голову и прикусила губу.

В Маленьком саду слово «Поэт» имеет иное значение. Обозначая тех мистических созданий, которых люди называли «гигантами» и «магами». Они были не так уж и сильны, но их «поэты» считались четвёртыми по силе, обладая уникальной способностью, которой сильно опасались все.

Это способность изменять правила игры «Организатора»… способность изменять правила Игры на выгодные для себя. Уникальная, несопоставимая ни с чем способность.

С древних времен песни поэтов позволяли людям передавать историю. Иногда в песнях, иногда в книгах, используя различные пути для записи достижений в мире, облекая время в материальную форму.

Во все времена поэты обладали влиянием большим, чем у любого короля.

Влиятельнейшие из них даже были способны создать фальшивые подвиги, стереть дурную славу любого короля, и так далее, своими песнями искажая историю.

Хоть в Маленьком саду временные потоки были искажены, особой погоды это не делало. Даже здесь поэты могли с лёгкостью искажать историю. Наиболее влиятельные из них могли создать даже свои группы богов.

— В некотором смысле, Великие мудрецы, написавшие священные книги, тоже Поэты. Они, находясь в Маленьком саду, влияли на войны и правительства во внешнем мире, с помощью «Сдвига парадигм», расширяя своё влияние… Но, Канария, только не говори мне что ты, используя свою духовную силу, произвела ещё один «Сдвиг парадигм» во внешнем мире?

— Да. Но как я это сделала — коммерческая тайна… Только есть проблема. Всё же у меня не было и шанса стать одной из множества богов. И как следствие, я не получила «Божественность», а это значит, что мне не так уж и много осталось.

— Но зачем так безрассудно… Почему ты не попыталась вернуться в Маленький сад?

— Потому что я убеждена, что это бесполезно. Мы не можем остановить тех парней в нашем состоянии.

— Но! Когда тебя не станет, что будет с нашей мечтой. Что делать Альянсу без тебя! Это ты предложила нам создать Альянс, верно?! Разве это не так?!

Но ответом на яростную речь Лапко стал лишь отрицательное движение головы Канарии.

Маленькое тело Лапко дрожало, она ругала Канарию голосом, содержащим и гнев, и печаль.

В Альянс, созданный Канарией и сотоварищами, вошло множество Сообществ. Многие из них держались Альянса лишь благодаря личному обаянию и силе Канарии.

Если они потеряют её, Альянс может распасться. Не ожидавшая такого вероломства со стороны той, которую она искала столько времени среди огромного внешнего мира, Лапко не могла сдержать свой голос.

Слушавший всё это, Барон Круа положил руку на ободок своего цилиндра и вмешался:

— Лапко, хватит осуждать её. Чтобы сражаться против этих парней из «Уробороса», нужен кандидат «Истока».

—?.. Кандидат «Истока»?

— Да. И я уверен, что он станет нам достойным преемником. И не только в плане силы, но и в плане убеждений.

Несмотря на эти слова, лицо Канарии до сих пор оставалось мрачным.

Перестав смотреть на вишни вдоль аллеи, она прикрыла глаза.

— Но… я не хочу навязывать ему свои идеалы. Это я испортила жизнь этого ребенка. Поэтому, по крайней мере, пусть он сам выберет своё будущее, будь это спокойная жизнь в этом мире… или же нести на своих плечах груз наших мечтаний и будущего «».

Закончив предложение, Канария вспомнила что-то и горько улыбнулась.

— …Ах, нет, в этом случае даже если его призовут в Маленький сад, у него будет шанс выбора. Я совершенно забыла об этом.

«Так глупо» — она удивилась и засмеялась.

Осознавая возможность, которая может уменьшить груз на её плечах, Канария, наконец, по-обычному озорно улыбнулась и пожала плечами.

— Но несмотря на все возникшие удручающие вещи, говорить о моей смерти слишком рано. Уж встретить Изаёй-куна в день, когда он вернётся с… скажем, с церемонии совершеннолетия, у меня сил хватит.

— …Аххх. То есть ты собралась умереть меньше чем через 5 лет?

— Тебя точно это устраивает? Неужели тебе уже ничего в жизни не осталось, с чем жалко было бы расстаться?

— Нет, конечно. Ты думаешь, сколько мне осталось то? Я собираюсь и дальше жить без сожалений и в полную силу, так же как жила до сегодняшнего дня, весь оставшийся мне срок…

«Жаль, что это невозможно», — хотела сказать она, но внезапно оборвала готовые вырваться слова.

Взгляд Канарии зафиксировался на учениках, идущих под вишнями.

Глядя на этих невинных, торопящихся в свою новую школу ребят, Канария робко улыбнулась

— …Да, если бы я знала, что буду чувствовать нечто подобное, то, наверное, сделала бы наши отношения более семейными. Я хотела прожить остаток жизни без сожалений, но, похоже, всё же мне есть о чём сожалеть.

— …

Но этому желанию не суждено сбыться.

Ведь если она, потакая своим желаниям, удержит его возле себя ещё на три года, ничего кроме фальши из этого не выйдет.

Жизнь человеческая — коротка словно миг. И проводить её в том обществе, в котором не желаешь — дорогая трата. Поэтому она не станет принуждать его ради выполнения своего эгоистичного желания и устраивать лишь видимость семьи.

В момент, когда тяжёлая атмосфера повисла в палате…

Из больничного коридора послышались ясные голоса трёх человек.

— Сюда-сюда! Братик Иза, быстрее!

— Да понял я, Сузука, не шуми в больнице. И Хомура, хватит играть, пока идёшь.

— Ещё чуть-чуть. Ещё два раунда, чтобы победить Сатану…

Бегущая по коридору коричневоволосая молодая девушка Аязато Сузука, парень, абсолютно не желавший выпускать из рук карманную приставку, Сайго Хомура, и наблюдавший за ними парень постарше, Сакамаки Изаёй, медленно приближались к палате.

— Ох, Лапко, сюда.

«Барон Круа», усадив Лапко в руку, растворился из палаты туманом.

Будто ничего не произошло, Канария выпрямилась и стала ожидать эту троицу. Прозвучал глухой стук, и она ответила обычным тоном:

— Входите. Дверь открыта.

— Хорошоо. Эй, братик Иза, заходи!

— …знаю-знаю. Идите вперёд.

— И не надейся. Именно потому, что мы хотели показать великолепный костюм братика Изы, мы пришли сюда, поэтому входи первым.

Трио за дверью шумело. Эта сцена была довольно редка. Нет, точнее Сузука то, как обычно, была чрезмерно энергична. А вот Изаёй редко сомневался, что зажгло озорное сердце Канарии, которая спустилась с кровати, подошла к двери палаты и резко открыла её…

＊

— А?

Бам.

Открыв дверь, удивлённая Канария не нашла слов.

И Сузука, и Хомура резко вдохнули.

Изаёй скрыл своё недовольство, прежде чем посмотреть на Канарию и смущённо почесать затылок.

— …Йо, хорошо выглядишь.

С этими словами он стеснительно поднял руку в приветствии. Обычной ненавистной улыбки не было на его лице. Изаёй сейчас стоял с тем выражением лица, которое у него бывало, когда его шалости раскрывали.

Канария разинула рот, а Изаёй продолжал скрывать своё недовольство.

Не в силах ничего сказать друг другу, они замерли в нехорошем молчании, стоя друг напротив друга. Те, кто знал их, вероятно, подумали бы, что «что-то случилось». Оно и понятно. Сегодня Изаёй был не в своей обычной одежде. В третий раз оглядев Изаёя, Канария в удивлении спросила:

— …Изаёй-кун? Что случилось? Эта одежда похожа на школьную форму.

— Она не похожа на школьную форму, это она и есть.

— Хех, — слегка высокомерно хмыкнул Изаёй.

Тёмно-синий костюм и расслабленный галстук. Это форма подготовительной школы, находящейся поблизости от детского дома Канарии. И Изаёй не стал бы просто так надевать такую одежду.

Ещё больше удивившись, Канария открыла рот и молча уставилась на Изаёя.

…Канария редко когда так долго доходила до ответа.

Изаёй медленно начинал раздражаться и, смущённо почесав затылок, сказал:

—...что ещё? Ты же сказала, что хочешь посмотреть, вот я и использовал свои связи, чтобы поступить в школу. Порадуйся хоть чуть-чуть, Канария.

— …

Невероятно неловкая доброта помогла Канарии понять ситуацию.

Сакамаки Изаёй из-за желания Канарии поступил в старшую школу.

Когда Канария заболела… те слова, что она неосторожно обронила, он чистосердечно принял к исполнению.

Из-за крайнего удивления, Канария, ощущая, что готова заплакать, опустила голову. За всю свою долгую жизнь она впервые была настолько удивлена.

Сдерживая слёзы и подняв руку, чтобы взворошить волосы, Канария сказала:

— …Отлично! Аххх, действительно хорошо! Мои дети такие милые! Назови меня сейчас кто чрезмерно любящей своих детей матерью, я с этим соглашусь! Дети из детского дома Канарии действительно самые милые в этом мире!!!

«Вот же я дура», — и с этими словами она обняла всю троицу.

Чтобы не показывать свои чувства, Канария силой взяла трио в охапку. Не сделай она этого, её образ как строгой приёмной матери мог разлететься вдребезги.

Выворачиваясь из её объятий, Изаёй вздохнул:

— Сегодня ты преувеличиваешь больше обычного. Если уж болеешь, так будь добра вести себя подобающе.

— Не хочу. Потому что ты слишком милый. Изаёй-кун, Хомура, Сузука — все очень милые. Я всегда буду любить вас всех. Пока я жива, я не позволю никому из вас выйти замуж или жениться.

— Да-да, — единственное, что он смог, это удивиться и отвернуть голову.

Но в этом время Сузука и Хомура, которые также были прижаты, в панике отошли от Канарии. Взглянув на часы в палате, они схватились за рукава Изаёя и закричали:

— Аяя, у нас больше не осталось времени, братик Иза! Ты опоздаешь на церемонию зачисления!

— Сузука, это у нас церемония… к тому же, братику Изе тоже пора идти.

— Понял. Поэтому, пожалуйста, иди в постель, как сделал бы любой обычный больной.

Закончив разговор, он отошёл от Канарии.

Канария подавила желание пойти за ними на церемонию поступления, когда трио покинуло палату. Когда дверь ещё была отрыта, Изаёй неожиданно повернулся к Канарии и удивлённо спросил:

— …с твоим телом всё действительно в порядке?

— Да. Ты же видишь, всё отлично.

— Правда? Тогда быстрее возвращайся. Без тебя в доме всё встало. Все рабочие заняты из-за непривычной работы, которую вынуждены делать.

— Это действительно печальное зрелище. Нехорошо будет, если такое произошло всего за месяц, пока я болела. Когда меня выпишут, нужно будет обсудить проблему переобучения персонала.

Она скрестила руки, ответив сарказмом на сарказм.

Обычно они бы улыбнулись друг другу при расставании. Таков был их обычный стиль общения.

Но Изаёй сегодня был абсолютно иным. Он продолжил смотреть на странное выражение Канарии и тщательно обдумывал свои слова, и с острым взглядом…

— Что случилось?

Заявил.

Его тон и глаза не позволили ничего сказать. Его уверенность поразила Канарию, а в глазах появился странный отблеск, вызывающий оцепенение и словно пронзающий её насквозь.

Но Канария не собиралась замирать от удивления. Сменившись в лице, она ответила:

— Даже не понимаю, о чём ты говоришь. Конечно, я никогда не лгу, но из моих секретов можно сложить целую гору… Хуху, если хочешь раскрыть мой секрет, тебе нужно стараться сильнее.

Она покачала головой с указательным пальцем у губ и дерзко улыбнулась, отрицательно покачивая головой. Глядя на эту её улыбку, и не подумаешь, что она принадлежит больному человеку. Ни капли волнения. Её обаяние, вкупе с неумолимой улыбкой, позволяло продолжить разговор.

Она улыбнулась, чтобы скрыть свои чувства. Хотя это одна из её основных тактик, эффект был лучше, чем от каменного лица. Изаёй никогда не пробивал эту улыбку. И обычно Изаёй тут же сдался бы, с лёгким сердцем покидая место разговора.

Но сегодня Изаёй не отступил.

Он молча посмотрел в её глаза. Затем несвязные слова посыпались с его губ.

— …Я-я очень счастлив.

—?..

Услышав эти неожиданные слова, она склонила голову. Изаёй тщательно выбирал слова, продолжая смотреть в глаза Канарии.

Искра печали появилась в глубинах глаз.

— Я рад, что встретился с тобой. Если бы этой встречи не произошло, то я бы точно сделал что-нибудь глупое, посчитав мир скучным, и стал бы скучным сам… Перед встречей с тобой я всегда думал так.

Он сделал полшага вперёд.

Его глаза стали абсолютно спокойными.

Канария же совсем перестала улыбаться.

— Радость от обретения новых знаний, веселье следования по неизведанному пути — всему этому меня научила ты. И потому я очень счастлив, что встретил тебя. Какой бы цели ни служила та встреча. Я верю, что моя встреча с Канарией была неизбежной, — не скрывая фальшь, честно заявил Изаёй.

— …

Слова не были нужны.

Изаёй ничего не знал.

Помимо того, что у него была сила, он не знал, почему она была в его теле, или о Маленьком саде, который был альтернативным миром. Страдая в детстве от одиночества, разделённый с родителями и не знающий их имени, даже если это всё устроено Канарией, «это ничего не значит» — вот что сказал парень.

Какими бы ни были её намерения или стремления, те дни, что они провели вместе со дня встречи, никуда не денутся.

Для Сакамаки Изаёя встреча с Канарией была судьбой - словно говорил он своим взглядом.

— …Идиот. Оставь эту доброту для кого-нибудь в будущем.

Сказав это, она отвернулась. Больше она ни о чём сказать не сумела. Ни о правде, ни о цели, своей и товарищей. Сейчас не могла.

Но Канарии предчувствовала это.

Изаёй тоже смутно чувствовал это.

Они оба знали, что скоро придёт время окончательного расставания.

Не сумев сказать это вслух, они погрузились в глубокое молчание.

Взглянув на часы в палате, Изаёй отвёл глаза в сторону и отвернулся ко выходу.

— Для кого-нибудь в будущем…э? Я не думаю, что в будущем подобная встреча случится.

— Будет. Непременно будет. Те, кто будут достойны твоей доброты и помощи… они наверняка тебе встретятся.

Твёрдо сказав это фигуре, она дала такую гарантию.

В будущем Изаёй спасёт множество людей. Победит бесчисленное количество врагов. Невзирая на окружающих, временами вступая с обществом в ссоры, временами принуждая силой, он наверняка пройдёт сквозь любые трудности.

Понимая, что не сможет увидеть всё это, она испытала лёгкую грусть.

Но ради того, чтобы этот день настал, Канария сказала:

— Люди, которых можешь спасти только ты. Враги, которых можешь победить только ты. Наступает день вызова, который ты встретишь, переполненный отвагой… Можешь в это не верить, но товарищи, которые доверятся тебе, и которым доверишься ты, непременно появятся.

Её уверенный голос достиг его из-за спины.

Большего Канария не могла сказать ему.

Помолчав ещё немного, Изаёй снова улыбнулся.

— Ха, отлично. Я тоже хочу попробовать положиться на кого-нибудь.

На его лице оказалась ни то обычная, ни то кривая улыбка. Заключив, что «Такое ведь невозможно», Изаёй покинул палату. Сжав руку, Канария прислонилась к окну, наблюдая, как фигуры покидают больницу, и смотря им вслед. Изаёй, которого Хомура и Сузука тянули за руки, сейчас напоминал ученика, как на него ни посмотри.

Проводив их в этой позе, она пробормотала в пустой палате:

— Удачного дня. Надеюсь, у тебя будут прекрасные школьные дни.

Она наблюдала, как трио уходит. «Будь она их настоящей матерью…», такая мысль пришла ей в голову, но она тут же отогнала её, напомнив себе, что не стоит желать такого.

Вернув себе расположение духа, Канария выпрямилась и спросила:

— Лапко, Круа, вы ещё тут?

— Что?

Весенний бриз качнул занавески, и «Барон Круа» с «маленьким демоном Лапласа» появились из-за них.

У них были смешанные выражения на лице, когда они смотрели на Канарию. Несмотря на долгое знакомство, они впервые увидели на ней неуверенность. То, что она выказала это состояние, в котором её не видели даже близкие друзья, пареньку, встреченному всего несколько лет назад — крайне удивило их.

Подняв голову, Канария спросила их обоих:

— Когда я умру… этот ребёнок, могу я оставить его на вас?

— Отказываюсь.

— Отказываюсь.

— Эй.

Услышав холодные ответы от драгоценных товарищей, Канария не сдержала свой вскрик. Но они проигнорировали окрик и скрестили руки.

— Что бы ты ни сказала, это невозможно. Отказываюсь наотрез. И хоть мы с тобой связаны как лучшие друзья, хотя нет, скорее единомышленники, есть вещи, которые можно и нельзя пообещать.

— Полностью согласен. Сейчас я не могу позволить тебе этого. У священного духа есть воля, и к тому же существует этикет мастера и слуги. Если ты думаешь, что мы послушно пообещаем это, ты не права.

— …Хоть вы и говорите так, но на самом деле это ревность, не так ли?

— Не буду отрицать.

— Не буду отрицать.

Они оба сжали кулаки.

Канария подавила смех, почесав затылок правой рукой.

— …Спасибо, но это моя последняя просьба, поэтому, пожалуйста, помогите мне.

Канария обеспокоенно усмехнулась. Её заявление буквально было предсмертными словами. С самого начала дуо не собиралось игнорировать эту просьбу, хотя бы лишь для виду поломаться.

Протяжно вздохнув, они повернулись к Канарии и уверенно кивнули.

— Ничего не поделать. Это просьба ученика к наставнику. До самой последней минуты бог смерти будет исполнять этот долг.

— Мы приносим клятву Лапласа, Канария. Но только тебе. Я невероятно рада помочь тебе… Однако…

Глаза Лапко начали неожиданно сиять. Взглянув за окно, она вмиг получила оттуда знания, как и подобает демону наблюдения, всегда знающему обо всём, хоть её тело и не соответствовало её хитрости.

Глядя на Изаёя издалека, она спросила тревожным и бдительным тоном.

— Он… Кто он?

— Э…Так даже твоё ясновидение не может этого понять, Лапко?

— К сожалению, это всё. Моё ясновидение не в состоянии увидеть настоящее изображение этого человека. Даже когда он стоял здесь, в комнате, я едва различала его обычным взглядом. В панике я просмотрела даже демонические архивы, но совпадений не нашла… Это крайне необычно.

Лапко поморщилась и съела несколько кусочков груши. Она — демон, владеющий всеми знаниями. Она никогда не думала, что есть что-то, чего она не знает.

В отличие от неё Канария выглядела так, будто услышала хорошие новости, и засияла.

— Правда… фуфу. Если даже Лапко так говорит, значит, первая фаза завершена.

Скрестив руки, она озорно улыбнулась. Поскольку Лапко хотела знать, кто он, она спросила ответ, качнув платьем.

— Он «Неизвестный код»… Нет, если вы хотите дать ему имя…

Канария открыла все окна.

И поток ветра неожиданно влетел в палату.

Весенний бриз подул в белые занавески, и вишнёвые лепестки затанцевали над кроватью. Подставив этому ветерку спину, позволяя ему развевать её золотые волосы, сказала, словно устремляясь в будущее:

— «Последнее будущее Эмбриона» — вот так его зовут♪

Глава 1

На верхушку горы пролился дождь из неподписанных «Свитков Гиасса».

На них не было никаких описаний испытания.

Не было и имён участников.

И даже клятвы хозяина.

Единственное, что на них было — флаг «Аксара».

Свитки Гиасса не предназначались кому-либо и не были подписаны.

Свиткам, что разлетелись по всему миру, всё это просто было не нужно.

Они существовали с самого сотворения мира, исключив необходимость записи описания испытания. Жители этого мира всегда знали об этих деталях.

Горячий ветер подул из активного вулкана.

И из адского котла выбрался высокоуровневый Демонический лорд, что «не будет жить под одним небом с врагом».

Ты ныне зло, которым хотел так быть, стоишь, сверкая красными зрачками, игры начало возвещая.

— Явись же вновь, герой, спустя сотни лет! Используй всю свою силу! Покажи всю свою изобретательность! Покажи мне свою доблесть — попробуй стать блистательным мечом, что грудь мою пронзит!

—?!

Коса смерти прошла в миллиметрах от его виска.

Чудом ли уклонился Сакамаки Изаёй, или же собственными силами, как знать. Белоснежные когти, облечённые злой аурой, по мнению Изаёя скрывали в себе достаточно силы, чтобы убить насмерть. Пройдя мимо него, они немедленно снесли всё, что оставалось от домов, и обломки врылись в землю. Под их действием земля с жутким звуком пошла трещинами, создавая впечатление, что, упав в них, попадёшь прямо в ад. Излившаяся лава немедля устремилась к обломкам. Для раскалённой земли сейчас воистину подходило имя адского котла.

(Чёрт, сейчас не время засматриваться на пейзаж!)

Подбодрил себя Изаёй, ведь смертельный поединок уже начался.

Используя ударную волну, образовавшуюся в результате, Изаёй отскочил, набирая расстояние. От перегрузки при этом движении, в животе снова началось кровотечение, и кровь начала скапливаться во рту.

Опустившись на колено и глядя на зловещую фигуру трёхголового Демонического лорда, Изаёй проглотил кровь с воздухом, глядя на его величественную фигуру.

(Демонический лорд Ази Дакаха… он действительно из сильнейших существ!!!)

Обхватив покрепче сломанную руку, он в ужасе осознал какова истинная сила противника. И если Изаёй всё понял верно, то противник — истинный «демонический лорд», обладающий подобающей статусу духовной силой.

Зороастризм основан на дуалистических принципах и имеет группу фракций богов с особой космологией. И в еврейской Торе, и в буддийском Буцумоне «Демонические лорды» тоже описываются, но этот трёхголовый дракон в духовном плане на порядок сильнее «лордов», описанных в обеих книгах.

Эти книги утверждали, что «Демонический лорды» есть ни что иное, как противники Богов. Соответственно, их основное желание и цель — злодеяние. Наверное, самым ярким примером тому может послужить антагонизм Бога и Дьявола, в Библии. Их переменчивое противостояние порождает социальную напряжённость людей, чей смысл жизни — зло.

Но в зороастризме, «Демонические лорды» вовсе не всегда стремятся творить зло.

Это злобное присутствие и явно враждебные намерения резко отличали этого Демонического лорда от предыдущих.

Этот трёхголовый дракон, как «Демонический лорд» зороастризма, своей целью поставил творение зла, став воплощением жестокости.

(Ни в какое сравнение не идёт с Пест, Комао и Альянсом Демонических лордов. Его намерением было не простое бытие Демонического лорда. И даже не возможность вновь творить зло. Он жаждал властвовать над всем как Демонический лорд!)

Три пары глаз яростно сияли. Если вспомнить, Изаёю никогда ранее не доводилось сражаться с сильнейшими существами.

Звёздный дух Алголь была порабощена в незаконченной форме.

Огромный дракон, впавший в безумие, был лишён разума.

Сакамаки Изаёй впервые в жизни насмерть сражался с одним из сильнейших.

(Что же делать?! Как сражаться?! Моя правая рука бесполезна, а левую постигнет та же участь, если я ударю его…)

Сражение с Его высочеством изнурило его. Не только правая рука, но всё его тело продолжало кричать от боли. Изаёй истекал кровью, думая на высочайшей скорости о победной стратегии.

Но враг не собирался давать ему на это времени.

Прорываясь сквозь груду обломков, трёхголовый дракон издал скрипящий звук. Устремив взгляд своих зловещих рубиновых глаз на Изаёя, он расправил крылья и поднялся в небо.

— ГЕЕЕЕЕЯЯЯЯЯЯЯЯЯяяяяяяяяЯЯЯЯЯЯЯЯяяяяяяяя!!!

От этого рёва, надвигавшаяся лава откатилась назад.

«В прямом столкновении шансов нет», — испытывая унижение от этой мысли, Изаёй отправился в противоположном направлении от Альматеи, убегавшей от трёхголового дракона.

— Не недооценивай меня, ящерица!..

Хоть сил не осталось даже на движение, поражение он признавать не собирался. Пробираясь по искорёженной земле, он направился напрямую на вершину вулкана.

Его ноги, казалось, тонули в море лавы после каждого прыжка, когда он отбегал от дракона. Это была лучшая стратегия для победы, но трёхголовый дракон лукаво улыбнулся и фыркнул.

— Разорвите его, — он поднял правую руку и приказал.

В мгновение ока спина Изаёя отозвалась жуткой болью, будто по ней полоснули острым ножом.

— Гаа?!

Не успев понять, что именно произошло, он получил удар.

Оглянувшись назад, он увидел, что трёхголовый дракон всё ещё находился на обломках дворца на достаточном расстоянии от Изаёя, бежавшего к вулкану. Если бы это были те жестокие когти, они бы оставили следы на земле, но рядом ничего не было.

И порез был большой. Вымотавшийся в сражении Изаёй, теряя сознание, пал на колени, обливаясь холодным потом, и в то же самое время глядя на трёхголового дракона.

(Что… за Дар он использовал?!)

Поискав в памяти легенды, связанные с Ази Дакахой, он не нашёл ничего подходящего.

В легендах он владел тысячей заклинаний, вот только детальной информации о них не было. Даже эрудированный Изаёй не мог знать того, что нигде не было записано.

Тем не менее, Изаёй схватился за раненое плечо, чтобы получить больше знаний.

Рана от пореза напоминала рваную. Пытаясь припомнить «что-то» способное в полёте нанести рваную рану, Изаёй, отталкиваясь от поверхности, поднялся.

— …

Трёхголовый дракон указал на пустоту, прежде чем горизонтально взмахнуть.

И крылья за его спиной неожиданно начали менять форму. Может быть, они с самого начала не были крыльями, являясь свободно меняющим форму чёрным клинком. Изаёй понял суть удара и задрожал.

(Тень дракона, такая же, как и у Летисии!.. Вот истинная суть этого удара!)

Вот только скорость и точность этой тени сильно отличались от знакомой ему.

В момент, когда Изаёй понял, что дело в теневом клинке, тот уже был меньше чем в трёх сантиметрах от глаз. Хотя парень инстинктивно уклонился назад, меч поранил его щёку.

Следом полетели второй и третий клинки, стремясь поразить Изаёя.

Подобно ливню, на него пролились бесчисленные клинки. И каждый из ударов мог моментально убить его. Если уклонение запоздает хотя бы на миллисекунду, его голова полетит с плеч.

Чтобы избежать попаданий в уже и так серьёзно израненное тело, он начал перекатываться по земле.

Над нагретой лавой землёй стоял жар, как над раскалённой сковородкой в летний день. И перекатываясь по ней, Изаёй получал мелкие раны и ожоги, но взгляд его всё так же был непоколебим.

— …Хмм

Испытав непреклонный взгляд, трёхголовый дракон фыркнул, словно избалованное дитя. И взмахнув длинными шеями с тремя парами глаз, сфокусировавшихся на Изаёе, он одним прыжком приблизился к парню.

Несмотря на то, что тело его было в два раза крупнее, чем у Изаёя, он развил скорость, за которой было не уследить взглядом.

—?!

Огромное тело внезапно появилось из-за пределов восприятия Изаёя. И хотя он, несмотря на израненное тело, двигался быстро, по сравнению с теперешней скоростью его противника это было ничто.

(Чёрт… это совсем не весело.)

Он понимал, что дракон силён, но не думал, что настолько.

Смерив Изаёя своими рубиновыми глазами, трёхголовый дракон пробормотал, будто чтобы утвердиться:

— …Ясно. Перед сражением со мной твоё тело уже было близко к смерти. Если бы не травмы, ты бы, наверное, смог сбежать.

— Ч-что ты сказал!..

В его голосе было сочувствие. Слова, сказанные трёхголовым драконом, были полны жалости. Но тут же поняв истинное значение этих слов, Изаёй стиснул зубы от унижения.

«Если бы не травмы, ты бы смог сбежать.»

Другими словами, «будь даже ты в лучшем состоянии, ты бы не смог сражаться со мной».

Для него нет ничего кроме победы. Эта уверенность поселилась в Изаёе ещё задолго до того, как он прибыл в Маленький сад, вместе с сочувствием к окружающим.

Рождённый сильным будет сильным. В то время как слабый так и останется слабым. С этим ничего не поделаешь.

Несмотря на схожие философии и ценности, этот Демонический лорд сейчас втаптывал его в землю.

(Ха… вот значит как. Это действительно меня бесит!!!)

Изаёй дрожал от жестокого унижения. Не сдержав гнев, который никогда не испытывал за все семнадцать лет, он резко встал, забыв о ранах.

Ему были неведомы ни любовь, ни милосердие. Кто бы мог подумать, что он познает их значение лишь на грани смерти.

С этим негативным чувством, которое он никогда не ощущал раньше, Изаёй улыбнулся, держась за сломанную правую руку.

— Спасибо что пожалел… и в благодарность за это, думаю, я могу продержаться ещё чуток!!!

Вложив все силы, чтобы подняться на ноги, он взглянул в эти рубиновые глаза с несгибаемой волей.

Вот только, это было его последнее усилие.

Кровопотеря почти лишила его сознания.

Единственное что удерживало его в сознании — сила воли.

Трёхголовый дракон молча посмотрел на него тремя парами рубиновых глаз… и на его ртах появилась злобная улыбка.

— Понятно. Твой боевой дух достоин уважения. Раз жестокость не смогла подчинить тебя… как насчёт отчаяния?

Засмеявшись, монстр, подняв свои когти, вонзил их в своё плечо.

Тут же выплеснулось большое количество крови, покрывшее тело дракона. Кровь медленно стекала на землю и начала странно двигаться, будто живая.

Вобравшие в себя кровь Ази Дакахи, земля, лава и останки деревьев изменили облик, обращаясь двухголовыми драконами.

Наблюдая за этим действом, Изаёй начал чувствовать невероятное беспокойство. И причиной тому было это невероятное зрелище. Словно вбирая в себя землю, двухголовые драконы начали подниматься. Все они излучали давящие ауры, схожие с богами.

(Эти монстры… воплощения Божественного класса? Вроде тех, которых победила Широяша?!)

Когда «Безымянные» и «Андервуд» сражались с огромным драконом, пять драконов атаковали Восток. Изаёй слышал, что это были отпрыски Ази Дакахи.

Сформировавшиеся тела двухголовых драконов начали излучать ещё более зловещие ауры.

Правая голова главного дракона отдала приказ:

— Сбежали коза и две девки. Догнать и убить.

— Что?!

Услышав неожиданные слова, Изаёй встал в стойку. Однако с ранами по всему телу он никак не мог помешать двухголовым драконам, и трое из них слетели с горы, подобно летящим стрелам.

Заблокировав Изаёя, который думал последовать за ними, трёхголовый дракон показал флаг, расположенный на спине, и проревел:

— Так что ты должен сделать, человек? Выигрывать время теперь бессмысленно. Если хочешь спасти своих товарищей, тебе нужно уничтожить меня.

— А не пошёл бы ты, жалкая ящерица!!! — трясясь от переполняющего его гнева, крикнул Изаёй.

Сейчас не было времени думать о травмах. Волевым усилием заставив израненное тело двигаться, он прыгнул в область груди трёхголового дракона.

Сдерживая кровотечение, он ударил левой рукой в живот гиганта, ни капли не жалея, что единственный нанесённый удар сломает её так же, как и правую.

Подобно обоюдоострому мечу, он предпринял самоубийственную атаку, глубоко врезаясь в его огромное белоснежное тело.

—?!

Тихий стон боли сошёл с уст трёхголового дракона.

Но для Изаёя результаты столкновения были ещё плачевнее.

Глубоко засадив кулак в его тело, Изаёй обнаружил, что в теле трёхголового дракона скрывался секрет.

(Тяжёлый!.. Не сказать чтобы очень, но это явно не та масса, которую должно иметь трёхметровое тело…)

Хотя сила удара кулака Изаёя была сравнима с дрожью земли, дракон даже не дрогнул.

Хотя всё ещё было неизвестно, что это за дар, но его вес можно сравнить с континентом или подобным объектом, сжатым в трёхметровое тело. Что случилось с кулаком Изаёя, даже пояснять не надо.

Капли крови вырвались из его сломанного кулака. Жуткая боль была подавлена невероятной страстью и криком:

— ГААаааааааааааааааааа!!!

Яростно вздымаемые кулаки продолжали наносить удары, каждый раз выплёскивая кровь.

В считанные мгновения число ударов перевалило за несколько сотен. Этот град ударов создал видимые изменения в окружении в виде воздушных ударных волн, отведших лаву назад. Земля под ним не выдержала его мощи и начала продавливаться. Несмотря на натиск кулаков Изаёя, трёхголовый дракон лишь слегка качнулся.

Его вес невозможно было определить, и даже кулак Изаёя, способный уничтожить звезду, не оставил на нём и царапины. Кулаки, ударявшие на скорости, превышающей третью космическую, продолжили поражать живот дракона.

— Нуоо!!!

Трёхголовый дракон поставил правую ногу назад.

И Изаёй не упустил этого неуловимого движения невероятно тяжёлого тела.

Сменив цель ударов своих кулаков с живота на левую голову, он сделал 3 выпада, затем обхватил руками шею у основания и заставил врага упасть на бок. Поднять он его, наверное, не смог бы, но повалить на землю, воспользовавшись сбитым равновесием у него с трудом, но получилось.

Для Изаёя, находящегося над трёхголовым драконом, это был решающий момент.

(Сейчас! Если я упущу этот момент, то не смогу победить!!!)

Он зарядил сломанную правую руку Сиянием.

Дар, сокрушивший дракона и мир на грани.

Свет, появившийся на его правой руке, который мог уничтожить звёзды в ночном небе, превратился в огромный столп, способный достичь небес.

Перед лицом Дара, способного пронзить завесу Маленького сада, который даже всезнающие демоны смогли назвать лишь «Неизвестным кодом», глаза трёхголового дракона начали дрожать от шока.

—?!

Неверно. Дрожали не только рубиновые глаза.

Земля и атмосфера безумно тряслись с драконом в эпицентре. Лишь вихри начали концентрироваться на его дланях, создавая горячие сферы.

— Активация «Авесты»[1] — противостояние и обращение, «Иная космология»!!!

Жар стал ещё горячее лавы.

Находясь перед жаром, способным испепелить кожу, Изаёй вздохнул в шоке.

(Что это… Дар огня?..)

Сколь бы разрушительной ни была сила, беспокоиться не о чем. Сияние в руке Изаёя ничем нельзя было отразить в этом мире.

Будто дёрнув за ручку света, Изаёй направил столп прямо в сердце дракона.

Держа в руках сжатые сферы, яркие как солнце, трёхголовый дракон принял удар.

Изначально предполагалось, что сферы исчезнут во время контакта с сиянием, но при столкновении они испустили ещё более сильную волну жара.

— Чёрт, что, чёрт возьми, происходит, ублюдок!!!

Изаёй вложил всю свою силу в столп и вжал его вниз.

Но сферы монстра создали ещё больший импульс, испустив яркое сияние.

Мощная отталкивающая сила двух сфер медленно обратилась в шар света, исказив окружающее освещение своим вращением.

Сияние и Сферы, столкнувшись, породили ударную волну, что снесла прочь лаву вместе с пиком вулкана. Вихри силы, подобной той, что образуется при столкновении звёзд, уничтожали всё вокруг.

Обломки начали разлагаться на что-то ещё меньшее, чем атомы.

Изаёй увидел злобно улыбающегося Демонического лорда затуманенным зрением.

— Всё закончилось, Божественный сын новой эры. Тебя… недостаточно, чтобы одолеть флаг «Аксары».

Столп сияния и испепеляющие сферы одновременно исчезли.

Попав прямо под ударную волну, Изаёй взлетел в небо подобно пылинке…

Глава 2

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: