Побережье Клифтон-холла 17 страница

И собрав всё свое мужество в кулак, она хрипло велела:

- Прогони его.

Не сказав ничего, Кейт вышла и прикрыла дверь.

Воцарилась такая оглушительная тишина, которая начинала сводить с ума. Тори с бешеным стуком сердца ожидала услышать топот копыт, звуки, извещающие ее о том, что он ускакал прочь. Ему ведь так легко удавалось уходить. Он снова уйдет, а потом она сможет умереть, потому что жизнь без него была бы хуже смерти.

И снова Тори услышала звуки. Только не те, какие ожидала. Раздались твердые шаги, которые неумолимо приближались. Кто-то с грохотом открыл дверь, вошёл в ее комнату и с таким же громким стуком закрыл ее. А потом щелкнул замок.

Похолодев и понимая, с кем она осталась одна, Тори медленно повернулась к нему, не представляя, что сделает, если он все же намеревался попрощаться с ней. Она боялась рассыпаться на тысячи осколков ещё до того, как их взгляды встретятся.

***

Когда она повернулся к нему, Себастьян застыл, не в силах произнести ни слова. Он догадывался, что она не пожелает его видеть. Он знал, что придется заставить ее выслушать себя. Но, то, что он увидел, превзошло все его ожидания.

Вики была такой бледно, что ему показалось, она вот-вот упадет в обморок. Щеки запали, под глазами легли темные тени, а сами глаза… Господи, они ничего не выражали! Они покраснели так, будто она плакала всю ночь. В них не было ни света, ни тепла. Она выглядела так, будто собиралась умереть.

Неужели боль, которая заполнила каждую клеточку ее тела, и которую можно было осязать вокруг, причинил ей он? Неужели всё это из-за него? – ужаснулся Себастьян, не представляя, что своими действиями заставил ее так сильно страдать.

Он не мог сдвинуться с места, пронзённый чувством собственной вины. И пока смотрел на нее и пытался найти слова, чтобы оправдать то, что оскорбило ее до глубины души, признаться, что когда она прикасается к нему, он превращается в настоящего идиота, влюбленного, потерявшего сердца, глупца, она хрипло потребовала:

- Уходи!

Себастьян даже не думал подчиняться. Чёрт побери, он всегда выполнял ее просьбы и пожелания. Но это требование прошло мимо него. Себастьян очнулся, намереваясь идти до конца. Отныне никто не посмеет помешать ему сделать то, что следовало сделать семь чёртовых лет назад! Даже она сама!

- Я пришёл сюда не для того, чтобы вот так просто уйти, – спокойно заговорил он, отметив при этом, как потемнели ее слегка повлажневшие глаза. – Почему ты прячешься от меня?

Она вздрогнула и выпрямила спину.

- Я не желаю видеть тебя!

Господи, он не понимал, что с ней происходит! Разве мало он целовал ее? Недостаточно доказал, как сильно она нужна ему? Его единственной ошибкой было то, что он потерял голову в конюшне, в этом убогом, забытом богом отвратительном месте. И она собиралась наказывать его за это всю оставшуюся жизнь? Он не мог позволить ей сделать этого! Ни за что на свете. Он собирался рассказать, как прекрасно то, что произошло между ними. Как это правильно и необходимо им обоим. И что место не имеет значение, если им хорошо вместе. Ведь ей было хорошо?

Он сделал небольшой шаг в ее сторону.

- Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня видеть.

Он подверг ее тому же испытанию, через которое она заставила его пройти в библиотеке лондонского особняка.

У нее задрожала нижняя губа, когда она судорожно втянула в себя воздух и прошептала:

- Н-не… не желаю.

Как неуверенно. И неубедительно. У него заныло сердце. Она страдала и заставляла при этом мучиться его. Себастьян сделал ещё один шаг.

- Не желаешь видеть меня после того, как обнимала меня и говорила, что умрешь от боли, если я тебя отпущу?

Она снова вздрогнула и, заметив его приближение, стала пятиться назад. Оба дышали тяжело, глядя друг другу в глаза и понимая, что не смогут спрятаться друг от друга.

- Н-не надо…

Он чувствовал ее боль, как свою. Себастьян хотел поскорее добраться до нее, обнять ее и попросить ее простить его за то, что он сделал. За ту глупость, которая стоила так много.

Она должна была понять его.

- Не желаешь видеть меня после того, как вернула меня к жизни своими поцелуями?

Голос его был очень мягким, почти ласковым, но это произвело на нее совсем другой эффект. У нее снова покраснели глаза. Она шмыгнула носом, всё увереннее отступая назад, пытаясь сделать всё возможное, чтобы он не добрался до нее, но Себастьян был неумолим.

- Не надо! – чуть громче потребовала она на этот раз, обойдя кресло.

Себастьян ни на секунду не отпускал свой тяжелый взгляд от нее.

- Не желаешь видеть меня после того, как обнимала меня так, словно я твоя жизнь?

- Замолчи! Замолчи немедленно!

Слезинка всё же потекла по бледной щеке, разрывая на части его сердце.

- Не желаешь видеть меня даже после того, что никого не целовала только потому, чтобы не забыть вкус моего поцелуя?

Она прижалась спиной к стене, но посмотрела на него с таким отчаянием и болью, что Себастьян почувствовал, будто что-то мучительно хрустнуло в груди. Видимо, так было положено разбиваться сердцу.

- Если ты сейчас же не замолчишь, я убью тебя!

Он горько усмехнулся.

- Не думаю, что у тебя это получится, жизнь моя, потому что без тебя я настолько беден, что даже смерть не желает забирать меня к себе. Я это пробовал. И не раз.

Она вдруг застыла. Он оказался прямо перед ней. И понял, что она держится из последних сил, пытаясь отдалиться от него. Но у нее ничего не вышло.

Себастьян не позволил этому случиться. Протянув к ней свои руки, он обнял ее за плечи и так крепко прижал к себе, что мог просто раздавить ее. Но даже в этом случае она не стала сопротивляться, чего он так сильно боялся. А наоборот, вжалась в него так, будто только это и было ей нужно.

И снова заплакала у него в объятиях, причиняя ему мучительную боль. У него сдавило в груди. Сердце его билось тяжело и тревожно, когда он тихо вымолвил, ощущая дрожь ее тела:

- Вики… Жизнь моя, не плачь, прошу тебя…

Но она даже не расслышала его. Тогда, взяв ее лицо в свои ладони, он приподнял к себе ее мокрое от слез лицо и тут же прижался к ее губам. Она всхлипнула и обняла его за шею, позволяя ему целовать себя. И так робко ответила на его ласку, будто боялась, что он в любой момент может исчезнуть. Себастьян застонал от боли. И целовал ее до тех пор, пока она немного не успокоилась.

- Вики, – шепнул он, оторвавшись от ее губ, поглаживая бледные чуть влажные щеки большими пальцами. – Почему ты отталкиваешь меня? Как это возможно?

Она посмотрела на него с такой грустью, что сердце перевернулось в груди.

- Т-ты сказал… ты ведь говорил, – дрожащим голосом пыталась заговорить она. – Ты говорил, что вчерашнее не должно было произойти. И что ты сожалеешь об этом.

Себастьян остолбенел, перестав дышать.

- Что я сказал? – наконец удалось ему выдавить из себя изумленный вопрос.

Лицо его посуровело, глаза потемнели. Он не позволил ей даже пошевелиться, заставляя стоять на месте и смотреть на себя. И с мучительным стуком сердца он ждал ответа. Он видел, как ей страшно говорить об этом, но она всё же пересилила страх.

- Ты сказал, что сожалеешь о том, что было между нами. – Она вдруг подняла к нему свое лицо, а потом сказала то, что поразило его в самое сердце. – Тебе не понравилось?

Себастьян подумал, что сейчас сойдет с ума. Так вот, что ее так мучило! Вот что заставило свету в ее глазах потухнуть? Стать бледной, как приведение. Выглядеть такой несчастной и одинокой. Он говорил, что этого не должно было произойти? Он на самом деле сказал, что сожалеет об это? Да это было единственное, что заставляло его сердце до сих пор биться! Она омыла его черную грешную душу своими поцелуями, подарила секунды неземного счастья, которые никто не смог бы у него отнять. А она говорит, что он сожалеет об этом?

«Тебе не понравилось?»

Этот вопрос жёг ему все внутренности. Себастьян выпрямился и отпустил ее. Он боялся поддаться гневу, который мог подтолкнуть его к необдуманным действиям. Находясь рядом с ней, он хотел владеть каждым своим словом и поступком, чтобы она потом вот так же не бросила их в него. Он готов был задушить ее за такие предположения. Неужели она так плохо знала его? И ещё, он готов был бросить ее на кровать и любить до тех пор, пока эти мысли не выветриться у нее из хорошенькой головки.

И если ещё немного он останется наедине с ней в этой комнате, то рисковал быть обнаруженным именно в ее постели.

Сделав шаг назад и тяжело дыша, он строго велел:

- Собери всё, что тебе понадобиться в дороге, потому что через час мы уезжаем.

Ее слезы тут же высохли. Она тоже выпрямилась. И неожиданное он увидел, как заблестели ее глаза. Господи, он снова увидел, как блестят ее глаза!

- Я никуда с тобой не поеду!

Он навис над ней, почти теряя терпение.

- О нет, моя милая. Ты поедешь, – обманчиво мягким голосом заверил он, едва сдерживаясь от того, чтобы снова не схватить и не задушить ее своими поцелуями. – Ты поедешь, потому что всему этому безумию давно нужно было положить конец. И если ты не будешь готова ровно через шестьдесят минут, я приду сюда и поволоку тебя отсюда в любом виде, и никто не посмеет меня остановить, ясно?!

Он развернулся и зашагал к двери, намереваясь на самом деле привести в исполнение свои угрозы, если она вздумает ослушаться. Но едва он дошёл до двери, как услышал ее голос:

- Себа, я никуда не…

Он обернулся к ней с таким стальным блеском в глазах, что она не смогла договорить. Зато сказал он. Причем очень многообещающе.

- Я увезу тебя отсюда, а потом… – Он сузил глаза и окинул ее жарким взглядом с ног до головы. – Потом я покажу тебе, как мне это «не понравилось»!

Он вышел и так сильно хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка. Себастьян намеревался на самом деле показать ей, как это ему «не понравилось», когда приблизится ночь. Лишь бы дождаться ночи.

Глава 20

Подумать только, но Тори согласилась поехать с ним. И он даже не соизволил объяснить ей, куда увозит ее. Себастьян лишь поспешно запихнул ее в карету, закрыл дверь и велел кучеру пустить галопом лошадей, пока она не передумала. Как будто у нее был выбор. Как будто она могла ослушаться его, даже если бы Кейт не сказала, что он хочет увезти ее в Гретна-Грин, чтобы жениться на ней.

Тори не могла в это поверить, но он хотел жениться на ней! И, не прося ее руки, увозил ее туда, где это сделают за считанные минуты.

Наконец-то!

С той самой минуты, когда она открыла двери Клифтон-холла и увидела его, с того мгновения, когда он показал ей свой валун и вместе с ней положил свою руку на массивный камень, Тори знала, что хочет быть с ним. Она так часто думала об их будущем, так отчаянно желала принадлежать ему, что даже не представляла, что всё произойдёт с такой поспешностью.

Тори хотела, чтобы он сказал ей о том, что хочет жениться на ней. Чтобы Себастьян смотрел ей в глаза и просил ее руки. Чтобы предложил ей разделить с ним его жизнь. И ей хотелось, чтобы он видел, как она соглашается это делать. С каким безграничным желанием она стремилась разделить с ним не только его жизнь, но и все горести, радость и боль, счастье и смех, что ждало их впереди.

Но он продолжал оставаться угрюмым и немногословным мужчиной, чьи объятия и поцелуй совсем недавно вновь вернули ее к жизни.

Подумать только, но скоро она получит благословение церкви разделять с ним не только жизнь, но и постель. От одной этой мысли ей вдруг стало очень жарко.

Тори вздрогнула и вжалась в спинку сиденья, вспомнив его неожиданное появление в своей комнате. То, как он смотрел на нее, то, что он говорил ей тогда, причиняло невыносимую боль. Он бросал в нее ее же слова, причиняя невыносимую боль. Она была готова ударить его, если бы он не замолчал. Но в то же самое время ей хотелось броситься к нему и попросить сказать, что те слова были произнесены по ошибке. Сказать, что то, что произошло между ними ночью, было нужно ему почти так же, как ей. Она даже рискнула спросить, понравилось ли это ему. И что получила? Гнев такой силы, что он чуть не снес дверь ее комнаты. Пылающий взгляд, который чуть было не испепелил ее. Неужели было так сложно сказать «да» или «нет»?

И вот они ехали весь день, не сказав друг другу ни единого слова: он, скача на своей лошади, а она, тихо сидя в карете. Неужели они собирались пожениться в таком же молчание?

«Без тебя я настолько беден, что даже смерть не желает забирать меня к себе».

Вспомнив его слова, Тори ощутила ком в горле. Только он один мог целовать ее так, что хотелось умереть от упоения, сказать одно слово, от которого хотелось плакать, а потом признаться в том, что воскрешало ее к жизни. И только он один был способен заставить ее сердце или чаще биться, или вдребезги разбиться.

Взглянув на него через окно черного ничем не примечательного экипажа, Тори почувствовала щемящую нежность. И любовь такой силы, что перед глазами всё поплыло. Любить его было и трудно, и легко. Это причиняло острую боль, но в то же время, если он забывал о преградах и обнимал ее, это приносило с собой неизъяснимое наслаждение, делая ее самой счастливой.

Они остановились только тогда, когда стемнело. К этому времени Тори чувствовала такую усталость, что хотелось только одного: снять дорожное платье, взобраться на кровать и поскорее уснуть. Однако она замерла, когда дверь экипажа открылась и к ней потянулась знакомая загорелая рука. Замерев в нерешительности, Тори сглотнула и подняла взгляд на Себастьяна, который пристально смотрел на нее. Он выглядел таким отчуждённым, таким суровым и хмурым, однако глаза выдали все его чувства. Он устал почти так же, как она. И возможно даже больше, потому что всю дорогу провёл в седле.

Он ждал, когда она протянет ему руку. У Тори громко стучало сердце, когда она вложила свои пальцы в его широкую ладонь. И его тепло успокоило ее. Что бы ни произошло, он продолжал оставаться для нее тем скромным, замкнутым, робким парнишкой, который так же легко принял ее в свое общество. Принял в свою жизнь.

Когда она вышла из экипажа, он положил ее руку себе на локоть и тихо, но твердо велел:

- Держись возле меня.

Как будто она могла куда-то убежать. Тори кивнула, и едва они зашагали к дверям постоялого двора, как она нахмурилась, отметив, как медленно он идет, тяжело наступая на правую ногу. На раненую ногу! Она с гневом обернулась к нему, готовая отчитать за то, что он совершенно не заботиться о себе, но в этот момент к ним с улыбкой вышел хозяин гостиницы.

- Мистер и миссис Колбот, рад приветствовать вас в моем скромном жилище. Ваша комната уже готова и ждёт вас.

Вскинув брови, Тори посмотрела на Себастьяна и тихо спросила:

- Мы женаты?

И произошло удивительное. Он улыбнулся ей так несмело, но тепло, что сердце замерло, а потом затрепыхалось, готовое выпрыгнуть из груди.

Боже, он был просто неотразим, когда улыбался! И могла ли она продолжать сердиться на него? Какой глупый вопрос…

Он повёл ее к лестнице, они поднялись на второй этаж и, пройдя по коридору до самого конца, вошли в единственную дверь справа. И оказались в небольшой, но уютно обставленной комнате, где приветливо горел камин. Внутреннее убранство было скромным, но не это поразило Тори, Взгляду сразу бросалась огромная кровать, стоявшая напротив камина и застеленного твидовым одеялом.

- Это наша комната? – спросила она, отпустив его руку и повернувшись к нему.

Себастьян долго смотрел на нее хмурым взглядом, от которого мурашки побежали по спине, а потом медленно кивну.

- Да.

Тори обхватила себя руками и отвернулась от него, ощущая и холод и жар одновременно. Сегодня ей предстояло разделить с ним не только комнату, поняла она по его тяжелому взгляду.

Она подошла к круглому столу, стоявшему недалеко от камина, на котором был накрыт ужин, и хотела сказать что-то, что могло бы разрядить это непонятное, волнующее и немного пугающее напряжение между ними, но услышала его требовательный голос:

- Запри за мной дверь и не открывай никому, пока я не вернусь.

Обернувшись, Тори с негодующим беспокойством посмотрела на него.

- Но… У тебя болит нога, и ты еле ходишь. Куда ты пойдешь в таком состоянии?

Его лицо было по-прежнему непроницаемым, когда он ответил:

- Мне необходимо кое-что сделать.

По его неумолимому взгляду она поняла, что спорить с ним бесполезно. Тори оставалось стоять и смотреть на то, как он медленно развернулся и так же медленно, почти хромая, направляется к двери.

- Чудесно! – воскликнула она, подходя к двери. Тори даже не заметила, как шаль соскользнула с плеч и упала на пол. – Иди и занимайся делами до тех пор, пока у тебя не отнимется нога!

Ответом ей была тишина.

***

У него действительно болела нога, когда он подошёл к их номеру и тихо постучался. Себастьян вдруг замер, ощущая необычное волнение, от которого тяжело билось сердце. И потели ладони. Внутри комнаты находилась Вики. И она ждала его. Она поехала с ним, даже не попытавшись возразить. И теперь собиралась разделить с ним номер. Не сказав так же ни слова против.

Прижавшись лбом к деревянной двери, Себастьян почувствовал режущую боль в ноге. Но это не помешало ему ощутить и другую боль, чуть выше бедра, которая просила о другом. Господи, сможет он пережить ночь с Вики в одном номере, и остаться целым?

Неожиданно дверь отворилась. Себастьян выпрямился, столкнувшись с серебристыми глазами, в которых читалось беспокойство. Она волновалась за него и ждала его, понял он. Ему вдруг отчаянно захотелось прижать ее к своей груди, зарыться лицом в ее мягкие волосы и просто держать ее так, наслаждаясь ее близостью и теплотой. Но он не сделал этого. Ему было на самом деле плохо от боли в бедре, поэтом тяжело дыша, он медленно направился к креслу возле камина и, глухо застонав, почти упал в него.

Господи, он был готов отдать всё на свете, лишь бы прекратить эту адскую муку, чтобы Вики не видела его в таком жалком состоянии! Кое-как сняв с себя сюртук и жилет, Себастьян стянул шейный платок, выпрямил ногу и, откинувшись назад, закрыл глаза. И снова застонал, схватившись за бедро. Он хотел помассировать рану, чтобы хоть немного расслабить мышцы, но у него дрожали руки.

И в этот момент он почувствовал, как кто-то, опустившись возле него, нежно погладил его больное бедро и совершенно незаметно стащил с ноги пыльный сапог. Открыв глаза, он с изумлением посмотрел на напряженный профиль Вики, которая потянулась к другому сапогу.

- Вики, что ты делаешь? – хрипло спросил он, видя, какие силы прикладывает она, чтобы стянуть и второй сапог.

- Ты не видишь? – ответила она звонким и слегка дрожащим голосом. – Пытаюсь снять с твоей ноги этот проклятый сапог.

У него сжалось сердце.

- Милая… – простонал он, тронутый до глубины души.

Господи, она хотела помочь ему!

- Подними ногу.

У нее так подозрительно дрожала нижняя губа, что Себастьян даже не думал ослушаться, тут же подняв ногу, чтобы ей было легче снять сапог. А потом она повернулась к нему, положила ладонь на больное бедро и подняла к нему чуть повлажневшие глаза.

- Очень больно?

У него едва не треснуло сердце, когда Себастьян понял, что она готова заплакать. За его боль. Накрыв своей рукой ее маленькую ладошку, он хрипло молвил:

- Всё хорошо. Успокойся.

Она прикусила нижнюю губу, выпрямилась и тихо спросила:

- Что я могу сделать для тебя?

Для него? Она хотела сделать что-то специально для него? Себастьян вздрогнул, ощущая болезненный ком в горле. Желание прижаться к ней почти душило его. Он хотел накрыть ее подрагивающие губы своими и целовать ее до тех пор, пока ее страх не улетучиться. Она даже не представляла, что уже помогла ему, просто сидя рядом с ним.

Боль в ноге вернула его к реальности. Прикрыв глаза, он глухо попросил:

- Нагрей, пожалуйста, полотенце и принеси его мне.

Себастьян не знал, сколько прошло времени, прежде чем она вернулась. Он лишь почувствовал, как она укутывает его бедро горячим полотенцем. Себастьян застонал и сжал челюсти, пытаясь сдержать себя. Полотенце снимет напряжение мышцы. И возможно это успокоит его ногу. Проклятье, он не должен был скакать на коне. Вот к чему это привело. И будь его враги поблизости, они могли бы с легкостью напасть на него и убить их всех, настолько незащищенным и уязвимым он был в данную минуту. Но, черт побери, он не мог рисковать Вики. Впредь ему следует действовать более обдуманно.

Он снова застонал, когда Вики стала медленно массировать его бедро. Это было так божественно, так хорошо, что стон вновь сорвался с губ. Он был поражён тем, что она догадалась, как помочь ему, знала, что нужно делать, куда касаться, чтобы прогнать его боль.

Его милый ангел! Она массировала его ногу до тех пор, пока боль действительно не стала отступать.

- Так хорошо? – раздался ее неуверенный шёпот.

И все, что он мог ответить, было:

- Боже!

Она вдруг убрала руки и тихо позвала его:

- С-себа…

В ее голосе было столько страха, столько волнения, что он тут же открыл глаза. И увидел, как она напугана. Тяжело сглотнув, он взял ее за руку и потянул к себе, а потом посадил ее на свое здоровое бедро и, прижав к своей груди, уткнулся ей в шею.

- Посиди со мной немного, жизнь моя… Мне становится легче от того, что ты рядом.

Она тут же обняла его за плечи и положила голову ему на плечо.

- Я никуда не уйду, – еле слышно выдавила она, обнимая его так, словно он снова стал его жизнью.

Именно это и успокоило Себастьяна. Он поглаживал ее по спине, вдыхая знакомый аромат жасмина, и понимал, что это именно тот рай, в котором он хотел пребывать вечно.

Режущая боль постепенно ушла, но рана продолжала ныть. Себастьян стал дышать ровнее, убаюканный теплом Вики, которым она так щедро делилась с ним.

В комнате слышались лишь треск поленьев в камине и их дыхание. За окном тихо завывал ветер. Вики подняла голову и осторожно спросила, боясь нарушить тишину, которая убаюкала их обоих:

- Тебе лучше?

Себастьян открыл глаза и посмотрел на нее. И столкнулся с ее мерцающим, бездонным взглядом, наполненным такой нежностью, что сжалось всё внутри. Вздрогнув, Себастьян медленно кивнул:

- Немного.

- Всё ещё болит?

Он вдруг почувствовал боль в совершенно другом месте.

- Ты можешь принести мне мазь Алекс? Она в небольшой баночке в моём саквояже.

Обрадовавшись, что чем-то ещё может помочь ему, Вики осторожно встала и направилась, было к его вещам, но замерла и удивленно посмотрела на него.

- Мазь Алекс? Она давала тебе мазь? Когда?

Ему казалось, что это было сто лет назад.

- В Лондоне, – ответил он, снова откинувшись на спинку кресла. – Когда она ходила в лавку аптекаря, купила мазь для моей… ноги.

Тори нахмурилась ещё больше

- Но… она ведь говорила, что ходила туда, чтобы купить семена тюльпанов.

Себастьян снова улыбнулся ей. В свете камина в своем светло-розовом платье она была похожа на маленькую девочку, которая никак не могла решить некую задачу. У нее так мило был нахмурен лоб, что ему захотелось поцелуем разгладить морщинки.

- Насколько я знаю, тюльпаны сажают из луковиц. Кроме того, семена продаются не в лавке аптекаря, а в цветочной лавке. А аптекарь продает мази, сушеные травы, порошки и настои.

Вики изумленно подняла брови.

- Это что же получается? – медленно произнесла она. – Алекс солгала нам? Но почему?

- Не знаю, но думаю, у нее были на это веские причины.

Казалось, Вики никак не могла поверить в то, что младшая сестра солгала им. Медленно она двинулась к его вещами, присела возле небольшого саквояжа и, открыв, полезла внутрь в поисках мази. И неожиданно Себастьян застыл, вспомнив, что именно туда положил свою Библию. С ее платком! Господи, она могла в любую минуту обнаружить это, и тогда!..

- Вики, ты нашла? – слишком резко спросил он так, что она вздрогнула, глядя в саквояж.

Вот черт, вероятно, она уже увидела книгу!

- Вики!

- Иду! – бросила она, схватив банку, встала и направилась к нему.

- Спасибо, – выдохнул он с облегчением, протянув руку.

И только тут Себастьян понял, что найти Библию было не самое худшее из того, что ждало его впереди.

- Сними бриджи, – совершенно спокойно и серьезно велела она.

Опешив, Себастьян уставился на нее.

- Не глупи, Вики, я сам с этим справлюсь.

Ее скептический взгляд говорил об обратном. Она приподняла одну бровь, выжидательное глядя на него, и при этом выглядя такой соблазнительной, что он еле мог оторвать от нее свой застывший взгляд. Вики прищурила глаза и почти ласково произнесла:

- Или ты снимешь свои бриджи, или я сама сниму их с тебя.

Себастьян не знал, смеяться ему или плакать.

- Вики я сам… Ты что делаешь?

Положив на стол баночку с мазью, Вики нагнулась к нему и решительно схватила его за пояс. У Себастьяна перехватило дыхание. Он тут же накрыл ее руку своей.

- Я предупреждала, дорогой, – сладким голосом напомнила она, пытаясь даже в тисках его рук расстегнуть пуговицы на его бриджах.

На секунду Себастьян обомлел, глядя на нее и понимая, что она не шутит. Никогда прежде он не видел ее такой несгибаемой и решительной. Она не оставила ему выбора. Позабыв о боли в ноге, он бросил сквозь сжатую челюсть:

- Я сам… – И когда она, отпустив пояс его бриджей, выпрямилась, он недовольно буркнул: – Отвернись.

Он был так раздражён ее победой, что не заметил, как она быстро улыбнулась прежде, чем отвернуться. Себастьян встал и снял бриджи, проклиная всё на свете. Господи, как он мог позволить ей загнать себя в такую нелепую ловушку? Снова присев в кресло, он так же недовольно буркнул:

- Можешь обернуться.

Она взяла мазь и повернулась к нему. И застыла, увидев его раненое, изуродованное бедро, поперек которого проходил рваный уродливый шрам. Старик, нашедший его, залатал рану, как только мог, и Себастьян был безгранично благодарен ему за то, что тот сумел сохранить ему ногу. Но, взглянув на Вики, он похолодел, решив, что ей может быть противно прикасаться к нему. Потому что заметил ее еле проступающую бледность.

- Отдай мне мазь! – холодно велел он, не в состоянии смотреть на то, как исказиться ее лицо, когда она все же коснется его.

Но она даже не услышала его. Присев возле него на корточки, Вики открыла банку, пальцами зачерпнула приятно пахнущую темную субстанцию и ласково провела пальцами по его ране. Задрожав, Себастьян схватился за подлокотники, зажмурился и сжал челюсть, пытаясь унять бешеный стук своего сердца.

Ее не напугал вид его отвратительного шрама, как он предполагал. У нее дрожали пальцы, но она делала всё так медленно, так осторожно, что Себастьян перестал замечать боль, которая уже давно стихла. Вместо этого Себастьян ощущал напряжение, которое сконцентрировалось в паху и грозилось свести его с ума. Мерные поглаживания ее пальчиков усиливали это настолько, что в один отчаянный момент он понял, что может напугать ее не своим изуродованным телом, а кое-чем другим. И затаив дыхание, он строго велел:

- Хватит! – Он не мог дышать до тех пор, пока она не убрала свою руку. А потом рискнул открыть глаза и взглянуть на нее. Вики молча сидела у его ног и смотрела на него таким ласково-нежным взглядом, в котором было сочувствие и что-то еще, что Себастьян ощутил болезненный ком в горле. Чувство вины заполнило его грудь. С трудом сглотнув, он попросил уже более мягко: – Дай мне одеяло… Пожалуйста.

И снова без единого слова она выполнила его просьбу, стянув одеяло с кровати, и отошла к окну. Боже, он не мог с собой ничего поделать, когда она дотронулась до него! Он так сильно боялся, что напугает ее своим истерзанным видом. Ему было мучительно больно, когда она всё же прикоснулась к нему. Коснулась его шрама, не смотря ни на что. Он не мог дышать, охваченный непонятными переживаниями.

Закутавшись в одеяло, Себастьян поднял голову и взглянул на одиноко стоящую Вики. И неожиданно понял, что им до конца завладело совершенно иное чувство. Которое он жаждал разделить с ней.

Впереди была вся ночь. Нога успокоилась благодаря ее усилиям и помощи. Себастьян даже не знал, что бы делал без нее. Обычно боль мучила его почти всю ночь и к утру он просыпался совершенно разбитым, но сейчас… Сейчас ему были нужны все его силы, чтобы кое-что показать ей. Кое-что доказать.

Он встал и направился к ней. Она вздрогнула, когда он остановился позади нее. Их глаза встретились в оконном стекле, и желание обнять ее стало просто невыносимым.

- Вики, – тихо позвал он ее. Она медленно повернулась и посмотрела на него своими огромными, пленительными серыми глазами. И тогда он развёл руки в сторону, удерживая одеяло, и хрипло молвил: – Иди ко мне.

Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она шагнула к нему. И тогда он обнял ее, укутав их коконом из одеяла. Она застыла в его руках и подняла к нему свое божественно прекрасное лицо. И, нагнув голову, он мягко коснулся ее лба своими губами. Она вздрогнула и схватила его за ворот рубашки, прикрыв глаза. Чувствуя тяжелые удары своего сердца, чувствуя рядом ее манящее, мягкое тело, чувствуя ее дыхание на своей шее, Себастьян понял, что медленно сходит с ума.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: